Весной 1937 года в Арктике высадилась экспедиция Ивана Папанина, положив начало работе первой советской научной станции в дрейфующих льдах. Так Советский Союз продолжил «арктическую гонку», стартовавшую в Северном Ледовитом океане еще во второй половине XIX века
Конец февраля 1937 года, несколько километров до въезда в Москву, Калужское шоссе. Пассажиры проезжающих машин видят неизвестное им доселе словосочетание: «Дрейфующая станция Главсевморпути». Это надпись на палатке-домике необычной формы размером 3,7 на 2,7 метра. Рядом с ней примостились огромный ветряк и мачты, опутанные паутиной проводов. Среди людей, хлопочущих на территории «поселения» и одетых в необычную для этих мест полярную одежду, можно зазнать уже известных в стране полярников: Ивана Папанина, Эрнста Кренкеля, Петра Ширшова и Евгения Федорова. «Высадившись» на территории радиоприемного пункта Севморпути, четверка полярников проводит генеральную репетицию предстоящей в ближайшие месяцы высадки на лед Северного Ледовитого океана. Таким образом, Советский Союз продолжает штурм Арктики, начатый странами Европы и США еще в середине XIX века. Стремление проложить морской путь, соединяющий Атлантический и Тихий, вдоль побережья Сибири, веками гнало мореплавателей и искателей приключений на север, навстречу арктическим льдам.
Первый шаг к покорению северной вершины планеты был сделан за 53 года до этого. Молодой и еще никому не известный норвежский зоолог Фритьоф Нансен сидел осенним вечером 1884 года в прокуренном портовом кабачке «Капитан Ларсен» в Тромсё, рыбацкой столице Норвегии. То, что он услышал в тот вечер от старого китобоя, не только ставило точку в трагической истории американского лейтенанта Джорджа Де-Лонга и экипажа его яхты «Жанетта», но и легло в основу важнейшего научного открытия.
Оказалось, что две недели назад у южных берегов Гренландии один из членов экипажа китобойного судна обратил внимание на ворону, кружившею над льдиной. Высадившись на ней, китобои нашли документы, подписанные самим Де-Лонгом, а также личные вещи матросов шхуны «Жанетта», затертой льдами в восточном секторе Арктики.
Шхуна «Жанетта» вышла из Сан-Франциско 8 июля 1879 года, взяв курс на Берингов пролив. Честолюбивая цель экипажа — во что бы то ни стало добраться до Северного полюса. Моряки полагались на расчеты немецкого картографа Августа Петермана, предполагавшего, что за льдами их ждет чистая вода Северного Ледовитого океана.
Увы, все оказалось иначе. Сразу за Беринговым проливом «Жанетта» оказалась в ледовом плену. За 21 месяц вмерзшая в лед шхуна преодолела более 1100 километров на северо-запад, прежде чем 13 июня 1881 года ее раздавили льды. Экипаж капитана Де-Лонга отправился на санях и шлюпках на юг. После трех месяцев скитаний полярники добрались до чистой воды, распределились по трем шлюпкам и взяли курс на сибирское побережье.
До устья Лены доберутся только две шлюпки из трех. Одну из групп под началом морского инженера Джорджа Мелвилла спасут местные жители. А 13 человек во главе с лейтенантом Де-Лонгом будут неделями бродить по заснеженной тундре. Сначала они съедят провиант, потом собак и напоследок стельки своих сапог. Их трупы нашли в снегу в марте 1882 года.
Судьба этой экспедиции окончательно опровергла расхожее в то время предположение о том, что до Северного полюса можно доплыть.
В своей книге «Во мраке ночи и во льдах» Нансен позднее напишет: «Экипаж «Жанетты» три года назад замерз во льдах севернее Сибири. Раз следы экспедиции, продрейфовавшие на льдине, были обнаружены в гренландском фьорде, значит, должно существовать морское течение, которое гонит льды из восточной части Ледовитого океана через Северный полюс в западном направлении».
У Нансена зреет авантюрная идея: «вморозить» в лед в районе моря Лаптевых судно, которое будет дрейфовать к полюсу вместе со льдами. Такая исследовательская шхуна вскоре была действительно построена на одной из норвежских верфей. Ее спроектировали так, что льды не сдавливали ее, а «выталкивали» наверх.
Современники называли этот план «самоубийственным». Но 22 июля 1893 года молодой ученый вместе с дюжиной соратников отправился из порта Вардё на восток. Дойдя до устья Лены, «Фрам» взял курс строго на север. Месяц спустя судно было остановлено льдами и, вмерзнув в них, дрейфовало на запад.
Но плану Нансена не суждено было сбыться. «Фрам» «проскочил» мимо Северного полюса на расстоянии примерно 450 километров. Когда стало ясно, что полюс остается в стороне, Фритьоф Нансен со своим бессменным спутником Ялмаром Йохансеном спустился на лед и пересел на собачьи упряжки. Но до полюса они не дошли: на 86 градусах 13 минутах северной широты они развернулись в обратную сторону. Зимовали на Земле Франца Иосифа в землянке, выложенной шкурами моржей. 17 июня 1896 года на самом южном острове архипелага они встретили полярника Фредерика Джексона, на корабле которого и вернулись в Норвегию в августе. Там они воссоединились с экипажем «Фрама», который освободился ото льда возле Шпицбергена.
Между тем в июле 1897 года к Северному полюсу стартовали на воздушном шаре «Орел» три шведа: Саломон Андре, Нильс Стриндберг и Кнут Френкель. Долгое время судьба этих отважных путешественников оставалась неизвестной. Лишь 33 года спустя их останки нашли норвежские моряки на острове Белый — между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа.
На многие годы пришлось отказаться от заманчивой идеи штурма Северного полюса с воздуха. Лишь десять лет спустя, в 1907 году (а затем и в 1909-м), американский журналист Уэллмаи предпринял попытку совершить полеты на Северный полюс на аэростате. Но — опять неудачно.
Все это заставило первопроходцев Арктики вернуться к старому, хотя и не оправдавшему себя методу — плаванию на судах и путешествию на собаках.
Именно так поступил американец Роберт Пири. 1 марта 1909 года он стартовал к полюсу с канадского острова Элсмир. 6 апреля Пири, мулат Хансон, четыре эскимоса и 40 запряженных в нарты собак достигли географического Северного полюса. Вернувшись на материк, Пири первым делом известил президента США Уильяма Тафта о своей сенсационной победе телеграммой: «Северный полюс в Вашем распоряжении». Ответ последовал незамедлительно: «Благодарю за щедрый дар, но не знаю, что с ним делать...»
Был ли Пири действительно на полюсе? Его конкурент Фредерик Кук поставил под сомнение достижение американца сразу после того, как тот вернулся. Споры об этом не утихают по сей день. Сегодня принято считать, что первым человеком, достигшим Северного полюса по льду без моторного транспорта, был британец Уильям Херберт — в 1969 году.
В конце концов полюс был покорен с воздзоса. В 1926 году на дирижабле «Норвегия» состоялся первый трансатлантический перелет — со Шпицбергена на Аляску. Норвежский путешественник Руаль Амундсен, американец Линкольн Элсуорт, итальянский авиаконструктор Умберто Нобиле и тринадцать их товарищей 12 мая 1926 года пролетели над полюсом и сбросили на него норвежский, американский и итальянский флаги.
Еще до этого патриарх полярных исследований Фритьоф Нансен выступил с проектом высадки десанта ученых на Северный полюс. Увы, многих специалистов эта идея не заинтересовала, но ее восторженно поддержали в 1925 году советские ученые-полярники Владимир Визе и Отто Шмидт.
В 1931 году на конференции международного общества «Аэроарктика» в Ленинграде Владимир Визе предложил высадить на Северном полюсе международную экспедицию — с дирижабля. Участники конференции единодушно поддержали этот проект. Вот только представители немецкой фирмы «Строительство цеппелинов» остались равнодушными.
Но энтузиасты молодой советской республики быстро нашли замену дирижаблю: уже летом 1936 года на острове Рудольфа, самом северном из островов архипелага Земля Франца-Иосифа, началось строительство промежуточной базы на пути между материком и Северным полюсом. 21 мая 1937 года с ледяной взлетной полосы острова стартовал первый самолет, за его штурвалом был Герой Советского Союза Михаил Водопьянов. А вскоре на ледовый «аэродром» с интервалом в несколько дней совершили посадку самолеты Героя Советского Союза Василия Молокова, Анатолия Алексеева и Ильи Мазурука. 21-25 мая зимовщиков забрасывали самолетами в район Северного полюса.
Все эти дни четверка зимовщиков при активном участии всех членов полярной экспедиции, которую возглавлял академик Отто Шмидт, обустраивала лагерь, которому было присвоено официальное название «Дрейфующая станция «Северный полюс-1» (СП-1).
Как вспоминал Эрнст Кренкель, «начали с самого тяжелого — принялись мерить Ледовитый океан, определяя его глубину и температуру воды на разных уровнях. Ширшов (...) горел от нетерпения. И мы понимали его волнение. Ведь таких примеров в районе Северного полюса еще никто и никогда не производил. Каждый из нас представлял себе, с каким нетерпением ожидают нашу информацию десятки ученых в различных странах мира. О том, на какую глубину предстояло нырнуть приборам, можно было только гадать. Трос бежал вниз, а мы, как загипнотизированные, стояли подле лебедки. Два часа сорок минут приборы шли вниз и достигли глубины 4290 метров».
Участники «папанинского» квартета не были новичками в Арктике. Начальник дрейфующей станции, сын - севастопольского матроса, прошедший через горнила Октябрьской революции и Гражданской войны, был направлен в конце 1920-х годов партией на работу в Арктику.
Первым с Папаниным в 1931 году познакомился радист Кренкель — в бухте Тихой на острове Гукера (архипелаг Земля Франца-Иосифа). Кренкель в то время работал в составе международной полярной экспедиции, которая действовала на борту дирижабля «Граф Цеппелин», приземлившегося на острове. Администрация «Главсевморпути» зафрахтовала ледокол «Малыгин», который доставил на остров почту для участников этой экспедиции. А главным представителем советского почтового ведомства и был Иван Папанин.
Самым молодым в квартете оказался метеоролог Евгений Федоров. 27-летний выпускник Ленинградского университета в 1932—1933 годах зимовал на острове Гукера на полярной станции, начальником которой был Иван Папанин. Еще одну зимовку им довелось провести вместе — на мысе Челюскин.
С гидробиологом Петром Ширшовым радист Кренкель участвовал в двух уникальных арктических экспедициях на пароходах «Сибиряков» и «Челюскин». Если «Сибиряков» пробился сквозь льды Северного Ледовитого океана за одну навигацию и вышел через Берингов пролив в Тихий океан, то «челюскинская эпопея» 1933—1934 годов для Кренкеля и Ширшова стала не только школой выживания, но и своеобразной подготовкой к предстоящему дрейфу станции «Северный полюс-1».
«С первых дней наша работа приобрела практическое значение, — рассказывал позднее академик Евгений Федоров. — Мы снабжали Большую землю метеосводками с Северного полюса, которыми пользовались синоптики в любом уголке страны. Кстати, наши метеоданные пригодились и экипажу самолета АНТ-25, который пилотировал Герой Советского Союза Валерий Чкалов во время своего легендарного перелета из Москвы через Северный полюс в Америку в июне 1937 года. Кроме того, был собран богатейший материал о дрейфе и выносе льда из центрального района Арктики в Атлантический океан. Это явление — дрейф полярных льдов — предсказал еще в конце XIX века Фритьоф Нансен...»
Ледяной остров, на котором обосновался лагерь «папанинцев», двигался на юг практически вдоль Гринвичского меридиана со скоростью четыре-пять миль в сутки. Первые симптомы приближающейся беды появились еще в декабре — льдина попала в полосу сильного течения и суточная скорость дрейфа стала достигать 30 миль. Ледяной остров начал стремительно уменьшаться в размерах, на льду появились трещины. В один из январских дней 1938 года отколовшаяся ледяная площадка лишила экспедицию одного из важнейших приборов — гидрологической лебедки. Вскоре широкая трещина появилась рядом и с жильем полярников.
К дрейфующей станции отправили парусно-моторную шхуну «Мурманец», но она была зажата и отдрейфована в Атлантический океан льдами. К станции уже спешили ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман», на которых базировались самолеты. На помощь отважной четверке вышел из Ленинграда первый в мире линейный ледокол «Ермак». Северный флот отправил к «папанинцам» три свои лучшие подводные лодки. Кроме того, в район бедствия стартовал самый крупный дирижабль тех лет — «СССР-В-6», но через несколько часов после вылета он потерпел катастрофу, врезавшись в скалу на побережье Белого моря.
Первым на помощь к полярникам пришел «Таймыр». «Он пробился сквозь шторм, — вспоминал Эрнст Кренкель, — и добрел до кромки того ледяного поля, в которое вмерз осколок льдины со всем нашим цыганским хозяйством. «Таймырцы» сразу же сообщили нам, что, как только стихнет шторм, они спустят на лед один из самолетов. Это было 12 февраля, но прошла еще неделя, прежде чем нас сняли со льдины».
19 февраля в два часа дня с кораблей сошли на лед две колонны: экипажи ледокольных пароходов «Таймыр» и «Мурман». «Фотографы и киношники бежали с аппаратурой на плечах, — вспоминал Иван Папанин. — На нашей одинокой льдине стало внезапно очень людно. Моряки сначала шли стройной колонной, затем не выдержали и побежали. Последними к месту событий прибыли те, кому больше всего хотелось быть первыми: операторы кинохроники с гигантскими штативами и тяжелыми кинокамерами».
Первыми полярников, Героев Советского Союза и депутатов Верховного Совета СССР, 15 марта 1938 года встречали ленинградцы.
«К Ленинграду мы шли по каналу, который был пробит для торговых кораблей, — описывает возвращение Эрнст Кренкель в своей книге «RAEM — мои позывные». — Нас встретил целый отряд буеров. Вскоре мы вошли в торговый порт, заполненный несметным количеством ленинградцев. После митинга мы поехали в город. Невский проспект был забит до отказа. Машины двигались черепашьим шагом, с трудом протискиваясь через людское море. Кое-как добрались до гостиницы. В «Европейской» нас разместили в роскошных номерах. Камины... Китайские вазы... Рояли, на которых никто из нас играть не умел... Одним словом, принимали нас не хуже, чем вдовствующую императрицу».
В тот же день ночным поездом Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров выехали в Москву. Там под «дождем» из цветов и листовок, сыпавшихся в машины с открытым верхом, полярники проследовали в Кремль. Во время приема, затянувшегося до позднего вечера, президент Академии наук СССР Владимир Комаров сообщил четверке полярников о том, что каждому из них присвоена степень доктора географических наук. А спустя несколько месяцев молодые ученые-полярники Петр Ширшов и Евгений Федоров были избраны членами-корреспондентами Академии наук СССР.
Говорят, во время одного из перекуров на тот самом торжественном приеме в Кремле Иван Дмитриевич Папанин тихим голосом поделился своими сомнениями с Кренкелем: «Эрнст, мне понятно, что все мы заслужили и звания Героев Советского Союза, и мандаты депутатов Верховного Совета СССР. Но какие же мы с тобой доктора, мы ведь людей лечить не умеем».
(c) Борис Лившиц