воскресенье, 5 октября 2014 г.

Стивен Кинг. Мистер Мерседес

Стивен Кинг. Мистер Мерседес
Восемь убитых и пятнадцать раненых на счету бесследно исчезнувшего убийцы, протаранившего на «мерседесе» ни в чем не повинных людей…
Стивен Кинг написал триллер, который заставит вас в ужасе оглядываться на каждый проезжающий мимо «мерседес» и совершенно по-другому смотреть на людей, с которыми вы сталкиваетесь каждый день.
Кто знает, какие жуткие тайны скрываются за соседней дверью и кто именно хочет свести счеты именно с вами?..

Отрывок из книги:

В понедельник, через два дня после смерти Элизабет Уэртон, Ходжес вновь сидит в итальянском ресторане «Димасио». В последний раз он приезжал сюда на ленч с бывшим напарником. Теперь обедает в компании Джерома Робинсона и Джанель Паттерсон.

Джейни говорит, что костюм ему к лицу, и тот действительно сидит лучше, потому что Ходжес сбросил несколько фунтов (так что «глок» на бедре практически не виден). А Джерому нравится новая шляпа, коричневая федора, которую Джейни импульсивно купила Ходжесу в этот самый день и вручила со словами, что теперь он частный детектив, а любой уважающий себя частный детектив обязан носить федору, чтобы при необходимости сдвигать на одну бровь.

Джером надевает шляпу и сдвигает под нужным углом.

– Я похож на Боги?

– Не хочется тебя разочаровывать, – говорит Ходжес, – но Боги был белым.

– Настолько белым, что практически светился, – добавляет Джейни.

– Забыл. – Джером возвращает федору Ходжесу, который кладет шляпу под стул, думая о том, как бы не забыть ее при уходе. Или не наступить на нее.


Ходжеса радует, что его гости сразу находят общий язык. Джером – умудренная опытом голова на юном теле, как часто думает Ходжес, – едва заканчивается интермедия со шляпой, призванная растопить лед неловкости, поступает совершенно правильно: берет Джейни за руки и говорит, что сожалеет о ее утрате.

– Двух утратах, – добавляет он. – Я знаю, что вы потеряли и сестру. Если б я потерял свою, превратился бы в самого печального человека на земле. Барб, конечно, заноза, но я люблю ее всем сердцем.

Джейни с улыбкой благодарит. Поскольку Джером еще слишком молод, чтобы пить вино, все заказывают ледяной чай. Джейни спрашивает Джерома насчет колледжа, и когда упоминается Гарвард, закатывает глаза и восклицает:

– Гах-вад! Это ж надо ж!

– Масса Ходжес надоть искать новый мальчик косить траву! – подхватывает Джером, и Джейни так смеется, что выплевывает кусочек креветки на салфетку. Она краснеет, но Ходжесу приятно слышать ее смех. Тщательный макияж не может полностью скрыть бледность щек и темные мешки под глазами.

Когда он спрашивает, нравится ли тете Шарлотте, дяде Генри и Холли-Бормотунье большой дом в Шугар-Хайтс, Джейни сжимает руками голову, словно она раскалывается от боли.

– Тетя Шарлотта сегодня звонила шесть раз. Я не преувеличиваю. Шесть. В первый сообщила, что Холли проснулась ночью, не поняла, где находится, и у нее случилась паническая атака. Тетя Ша сказала, что уже собралась вызвать «скорую», но дядя Генри успокоил Холли, заговорив о НАСКАР. Она без ума от автомобильных гонок. Не пропускает ни одного показа, и, как я понимаю, Джефф Гордон для нее царь и бог. – Джейни пожимает плечами. – Кто бы мог подумать?

– Сколько лет Холли? – спрашивает Джером.

– Примерно моего возраста, но она в какой-то степени страдает от… наверное, можно так сказать, задержки эмоционального развития.

Джером обдумывает ее слова, потом говорит:

– Ей, возможно, надо получше присмотреться к Кайлу Бушу.

– К кому?

– Не важно.

Джейни говорит, что тетя Шарлотта также звонила, потому что: ее поразил огромный месячный счет за электричество; удивили своей заносчивостью соседи; она обнаружила огромное количество картин, и все это современное искусство ей не по вкусу; она хотела отметить (точнее, объявить), что если Оливия думала, что все эти лампы из карнавального стекла, ее явно обвели вокруг пальца. Последний звонок, за несколько минут до отъезда в ресторан, достал Джейни больше всего. По словам тети, дядя Генри хотел сообщить Джейни, что, согласно наведенным им справкам, отменить кремацию еще не поздно. Она сказала, что эта идея очень расстраивает брата – он называет кремацию «похоронами викингов», – а Холли даже не может об этом говорить, в такой впадает ужас.

– Вопрос с их отъездом в четверг решен, – говорит Джейни, – и я уже считаю минуты. – Она сжимает руку Ходжеса и добавляет: – Есть и хорошие новости: тетя Ша говорит, что Холли очень к тебе прониклась.

Ходжес улыбается:

– Сказывается мое сходство с Джеффом Гордоном.

Джейни и Джером заказывают десерт. Ходжес – нет, дабы не впадать хотя бы в один из смертных грехов. Потом, за кофе, он переходит к делу. Он привез с собой две папки и теперь вручает их своим гостям.

– Все мои записи. Я привел их в порядок и хочу, чтобы они были у вас на случай, если со мной что-то случится.

На лице Джейни – тревога.

– Что еще он сказал тебе на этом сайте?

– Больше ничего. – Лжет он легко и непринужденно. – Всего лишь мера предосторожности.

– Вы в этом уверены? – спрашивает Джером.

– Абсолютно. В этих записях нет ничего конкретного, но это не значит, что мы не приблизились к цели. Я вижу направление расследования, которое может – повторяю, может – вывести нас на этого парня. А пока очень важно, чтобы вы постоянно следили за тем, что происходит вокруг.

– БУНА, БУНА и еще раз БУНА, – говорит Джейни.

– Именно. – Он поворачивается к Джерому. – И на что ты будешь обращать внимание прежде всего?

Следует быстрый и уверенный ответ:

– На часто появляющиеся автомобили, особенно те, где за рулем достаточно молодые мужчины, скажем, от двадцати пяти до сорока лет. Хотя я думаю, что сорок – уже старость. То есть вы, Билл, – ходячая древность.

– Никто не любит остряков, – назидательно сообщает Ходжес. – Со временем ты это поймешь на собственном опыте, молодой человек.

Элейн, менеджер зала, подходит, чтобы узнать, все ли в порядке. Они заверяют ее, что все прекрасно, и Ходжес просит принести всем еще кофе.

– Конечно, – улыбается она. – Вы выглядите гораздо лучше, чем в прошлый раз, мистер Ходжес. Извините, если говорю лишнее.

Ходжес не возражает. Он и чувствует себя гораздо лучше в сравнении с прошлым посещением ресторана. И не только потому, что сбросил семь или восемь фунтов.

Когда Элейн уходит, а официант наливает кофе, Джейни наклоняется над столом, ловит взгляд Ходжеса.

– Какое направление? Скажи нам.

Он думает о Доналде Дэвисе, который признался в убийстве не только жены, но и пяти женщин на площадках отдыха у автострад Среднего Запада. Скоро симпатяга мистер Дэвис попадет в тюрьму штата, где, без всякого сомнения, останется до конца жизни.

Ходжес такое уже видел.

Он не настолько наивен, чтобы верить, что любое убийство раскрывается, но в большинстве случаев так и происходит. Обязательно появляется какая-то ниточка (скажем, в заброшенном карьере обнаруживается тело жены). Словно есть некая вселенская сила, которая – пусть и не так быстро, как хотелось бы – пытается воздать убийцам должное. Детективы, расследующие убийство, читают донесения, опрашивают свидетелей, сидят на телефоне, изучают результаты криминалистической экспертизы… и ждут, когда эта сила сделает свою работу. И как только она вмешивается (если вмешивается), появляется тропа. И очень часто она ведет прямо к убийце, тому человеку, которого Мистер Мерседес в своих письмах называл «перком».

Ходжес смотрит на своих сотрапезников.

– А если Оливия Трелони действительно слышала призраков?

* * *

На автомобильной стоянке, стоя рядом с подержанным, но по-прежнему надежным «джипом-рэнглером» – подарком родителей на семнадцатилетие, – Джером говорит Джейни, что очень рад знакомству, и целует ее в щеку. Она удивлена, но довольна.

Джером поворачивается к Ходжесу:

– Я могу ехать, Билл? Завтра вам ничего не нужно?

– Только просмотри все, о чем мы говорили, чтобы не терять времени, когда мы приступим к проверке компьютера Оливии.

– Буду готов на все сто.

– Отлично. И передай мои наилучшие пожелания отцу с матерью.

Джером широко улыбается:

– Вот что я вам скажу. Папе обязательно передам. Что же касается мамы… – Тайронский выговор возвращается во всей красе. – Моя сейчас ходить неделя подальше от этой дамы.

Ходжес в удивлении вскидывает брови.

– Ты поссорился с матерью? На тебя это не похоже.

– Нет, просто она сейчас очень ворчливая. И я стараюсь не попасть под горячую руку.

– О чем ты говоришь?

– Все просто, чувак. В четверг вечером в ЦКИ будет концерт. Этой тупой бой-бэнд «Здесь и сейчас». Барб с Хильдой и еще парой подружек безумно хочется их увидеть, хотя все мальчишки белые, как ванильный пудинг.

– Сколько лет твоей сестре? – спрашивает Джейни.

– Девять. Скоро исполнится десять.

– В ее возрасте все девочки такие. Можешь мне поверить. В одиннадцать я сама была без ума от «Бэй-Сити роллерс». – На лице Джерома недоумение, и Джейни смеется. – Если бы ты знал, кто они, я бы перестала тебя уважать.

– Короче, они никогда не были на настоящем шоу, понимаете? Если не считать «Барни», или «Улицы Сезам на льду», или чего-то такого. Поэтому они приставали и приставали – приставали даже ко мне, – и наконец мамаши сжалились и решили, что девочки могут пойти на этот концерт даже в будний день, потому что начинается он рано, но под присмотром одной из них. Они в прямом смысле тянули спички, и моей маме досталась короткая.

Он качает головой. Лицо серьезное, но глаза весело сверкают.

– Моя мама в ЦКИ среди нескольких тысяч вопящих девчонок от восьми до четырнадцати лет. Нужно объяснять, почему я стараюсь обходить ее стороной?

– Готова спорить, она тоже оттягивалась, – говорит Джейни. – Наверняка кричала на концертах Марвина Гэя или Эла Грина в не столь уж давние времена.

Джером садится за руль «джипа-рэнглера», на прощание машет рукой и выезжает на Лоубрайр. Ходжес и Джейни стоят у автомобиля Ходжеса, окутанные почти летней ночью. Месяц поднялся над автострадой, отделяющей более благополучную часть города от Лоутауна.

– Хороший мальчик, – говорит Джейни. – Тебе повезло, что он оказался рядом.

– Да, – кивает Ходжес. – Повезло.

Она снимает шляпу с его головы и надевает на свою, игриво, чуть набекрень.

– Что теперь, детектив? К вам?

– Вы про то, на что я надеюсь?

– Не хочу спать одна. – Она поднимается на цыпочки и возвращает шляпу на законное место. – Если ради этого придется принести в жертву свое тело, пожалуй, я готова.

Ходжес нажимает на брелоке кнопку, открывающую центральный замок «тойоты».

– Никто и никогда не упрекнет меня в том, что я упустил случай воспользоваться бедственным положением дамы.

– Вы не джентльмен, сэр, – говорит она. Потом добавляет: – И слава Богу. Поехали.

* * *

На этот раз все получается еще лучше, потому что они начинают притираться друг к другу. Озабоченность уступает место страсти. Когда с любовными ласками покончено, Джейни надевает одну из его рубашек (она такая большая, что грудей не видно, а подол доходит до колен) и обследует маленький дом. Ходжес с легкой тревогой следует за ней.

Вердикт она выносит после возвращения в спальню:

– Не так уж плохо для гнезда холостяка. В раковине нет грязных тарелок, в ванной – волос, на телевизоре – порнофильмов. Я даже заметила листья салата в холодильнике, что дает тебе бонусные очки.

Она захватила из холодильника две банки пива и теперь чокается с ним.

– Я и не ожидал оказаться здесь с женщиной, – говорит Ходжес. – Разве что приехала бы дочь. Мы говорим по телефону, переписываемся по электронной почте, но Элли уже пару лет не приезжала.

– При разводе она взяла сторону твоей бывшей?

– Полагаю, что да. – Раньше Ходжес об этом даже не думал. – Если так, то имела полное право.

– Ты слишком строго себя судишь.

Ходжес пьет пиво маленькими глотками. Вкус отменный. При очередном глотке в голову приходит интересная мысль.

– Тетя Шарлотта знает номер моего телефона, Джейни?

– Еще чего. Я захотела приехать сюда, а не возвращаться в кондоминиум, не по этой причине, но не буду врать, что не думала об этом. – Она очень серьезно смотрит на него. – Ты пойдешь на панихиду в среду? Скажи, что пойдешь. Пожалуйста. Мне нужен друг.

– Конечно. Буду и на прощании во вторник.

Ее лицо озаряет счастливое изумление.

– На такое я и не рассчитывала.

Ходжеса принятое им решение не удивляет. Он полностью включился в расследование, а присутствие на похоронах человека, имеющего отношение к делу об убийстве (даже косвенное), – стандартная полицейская процедура. Он не верит, что Мистер Мерседес придет прощаться с усопшей или на панихиду в среду, но исключить этого нельзя. Ходжес не видел сегодняшней газеты, но какой-нибудь ушлый репортер мог связать миссис Уэртон и Оливию Трелони, покончившую с собой после того, как ее автомобиль использовали в качестве орудия убийства. Такая связь едва ли тянет на новости, однако то же самое можно сказать о пристрастии Линдси Лохан к наркотикам и алкоголю. Ходжес думает, что в газете может появиться хотя бы маленькая заметка.

– Я хочу пойти, – говорит он. – А что ты сделаешь с пеплом?

– В похоронном бюро его называют кремейнс, – отвечает она и морщит нос, как часто делает после его «ага». – Это, наверное, круто? Но мне напоминает то, что сыплют в кофе. С другой стороны, уверена, что не придется сражаться за урну с прахом с тетей Шарлоттой и дядей Генри.

– Конечно, не придется. Поминки будут?

Джейни вздыхает.

– Тетя Ша настаивает. Поэтому панихида в десять утра, а потом ленч в Шугар-Хайтс. Пока мы будем есть сандвичи и пересказывать любимые истории Элизабет Уэртон, сотрудники похоронного бюро позаботятся о кремации. А что делать с прахом, я решу после того, как эта троица отбудет в четверг. Им не придется даже смотреть на урну.

– Это хорошая идея.

– Спасибо, но ленч меня пугает. Не миссис Харрис, не несколько старых подруг матери, а они. Если тетя Шарлотта что-нибудь учудит, боюсь, Холли слетит с катушек. Ты ведь придешь на поминки, правда?

– Если ты позволишь залезть под рубашку, которая сейчас на тебе, я сделаю все, что захочешь.

– В таком случае я даже помогу с пуговицами.

* * *

Неподалеку от дома на Харпер-роуд, где Кермит Уильям Ходжес и Джанель Паттерсон лежат в постели, Брейди Хартсфилд сидит в своем командном пункте. Этим вечером – у верстака, а не перед компьютерами. И ничего не делает.

Рядом, среди инструментов, проводов и электронных деталей, лежит вышедший в понедельник номер газеты, все еще завернутый в полиэтилен. Он занес газету в дом, когда вернулся из «Дисконт электроникс», но только по привычке. Новости его не интересуют. Ему есть о чем подумать и без них. Как добраться до копа? Как попасть на концерт «Здесь и сейчас» в ЦКИ, надев жилетку смертника? Если он действительно собирается это сделать, впереди огромная работа. Предстоит вскопать длинную грядку. Или подняться на высокую гору. Или… или…

Но запас сравнений иссяк. Или это метафоры?

Может, мечтательно думает он, мне покончить с собой прямо здесь и сейчас? Избавиться от всех этих ужасных мыслей? Моментальных снимков из ада?

Моментальных снимков… Мать, судорожно дергающаяся на диване после того, как съела отравленное мясо, предназначавшееся собаке Робинсонов. Мать с выпученными глазами, в пижаме с пятнами кровавой блевоты… И как будет смотреться эта фотография в семейном альбоме?

Ему надо подумать, но в голове бушует ураган, мощный, разрушительный, пятой категории, масштаба Катрины, и все летит кувырком.

Его старый скаутский спальник расстелен в подвале поверх надувного матраса. Он принес их из гаража. Матрас медленно сдувается. Брейди полагает, что должен его заменить, если собирается спать в подвале тот короткий промежуток жизни, который ему остается. А где ему спать? Он не может заставить себя воспользоваться кроватью на втором этаже, потому что в комнате дальше по коридору лежит труп его матери, возможно, уже начавший разлагаться. Он включил кондиционер на максимальный холод, но не питает иллюзий насчет того, что это сработает. О том, чтобы спать в гостиной, речи нет. Он навел чистоту, сделал все, что мог, перевернул диванные подушки, но там все равно воняет ее блевотой.

Нет, ничего другого не остается, кроме как спать внизу. В его командном пункте. Разумеется, у подвала есть своя пренеприятная история: именно здесь умер его младший брат. Только умер – это эвфемизм, а сейчас не до смягчений.

Брейди думает о том, как воспользовался именем Фрэнки, когда чатился с Оливией Трелони под «Синим зонтом». Словно Фрэнки на какое-то время ожил. Но едва эта сука Трелони умерла, Фрэнки умер вместе с ней.

Снова умер.

– Ты мне никогда не нравился, – говорит он, глядя на пол у лестницы. Голос у него до странности детский, высокий и пронзительный, но Брейди этого не замечает. – И мне пришлось. – Пауза. – Нам пришлось.

Он думает о матери, о том, какой прекрасной она была в те дни.

В те давние дни.

Стивен Кинг. Мистер МерседесСтивен Кинг. Мистер Мерседес

Электронная книга: Стивен Кинг. Мистер Мерседес