Главный цензор Российской империи — начальник Главного управления по делам печати Евгений Феоктистов — сказал о «Русских ведомостях» так: «Скверная газета: скверно говорит, скверно и молчит».
О чем же говорили и молчали «Русские ведомости» на протяжении 55 лет своего существования, пережив либеральные реформы Александра II, реакционный крен его сына, Александра III, и закончив свои дни с приходом к власти большевиков?
В историю российской журналистики газета вошла как влиятельный печатный орган, отстаивавший либерально-демократические ценности. Делать это было совсем не просто. Один из деятельных авторов издания Владимир Короленко писал: «Газета все время держалась на том опасном рубеже, по одну сторону которого — явная гибель, по другую — излишняя осторожность и бледность».
Любопытно, что газета была создана на средства Министерства внутренних дел в сентябре 1863 года. С началом великих реформ Александра II правительство озаботилось формированием лояльного власти общественного мнения и предоставило первому редактору-издателю Николаю Павлову немалую денежную сумму и ряд льгот.
После его смерти газета перешла в руки первого секретаря редакции Николая Скворцова, придерживавшегося либеральных взглядов. Небольшая группа публицистов, сотрудничавших в «Русских ведомостях», встретилась в Германии в Гейдельберге, где разработала одну из программ формировавшегося в ту пору русского либерализма. Строилась она на том, что политическая свобода — главный рычаг демократического и социального обновления страны.
Собственно, эта ни разу не упомянутая в газете и никогда, очевидно, даже не написанная «Гейдельбергская программа» и стала путеводной звездой для «Русских ведомостей». Уже в середине 1870-х годов газета решительно позиционирует себя как либеральный орган московской интеллигенции, отстаивающий на своих страницах достоинство человеческой личности. Это не могло пройти незамеченным в формировавшемся гражданском сообществе. Популярный в ту пору публицист Григорий Елисеев писал в 1875 году в журнале «Отечественные записки» о «Русских ведомостях»: «Главное ее достоинство состоит в том, что она постоянна верна себе самой и последовательна. Держась твердо-умеренных либеральных взглядов, она никогда не изменяет им... она не старается завлекать читателя какими-нибудь случайными ультралиберальными и радикальными выходками; но зато от нее не отдает... ни запахом постного масла, как от «Современных известий», ни запахом аракчеевщины, как от «Московских ведомостей», ни тем отвратительным и, большей частью, без всякой нужды заявляемым холопством, букет которого то и дело более или менее чувствуется во многих из наших газет».
С восхождением на трон Александра III и изменением политической конъюнктуры для газеты наступает крайне тяжелый и вместе с тем знаковый период. Она отстаивает освобождение крестьян, новый университетский устав, суд присяжных, городскую и земскую реформы, благодаря которым Россия стала бурно развиваться. «Русские ведомости» постоянно ведут войну с консервативно-шовинистическими «Московскими ведомостями» Михаила Каткова, имевшего большое влияние в правительственных кругах. Бурная полемика с ним была крайне опасной, и газета из-за цензурного давления и преследований буквально стояла на краю гибели. За ее закрытие высказывался обер-прокурор Синода Константин Победоносцев — крайне влиятельная фигура.
Тем не менее редакция продолжала отстаивать свои идеалы. Когда циркуляром МВД было запрещено празднование 25-летия отмены крепостного права, московский генерал-губернатор Владимир Долгоруков не разрешил газетам даже упоминать об этой дате. Редактировавший в ту пору «Русские ведомости» Василий Соболевский тотчас отправился к генерал-губернатору и сообщил, что не может выпустить газету без статей об освобождении крестьян. Долгоруков в ответ заявил, что будет рассматривать это решение как антиправительственную демонстрацию и непременно закроет издание. Тогда Соболевский принял смелое и рискованное решение: отдал распоряжение о невыходе номера.
В то время в Москве гостил известный американский путешественник Джордж Кеннан, который спрашивал: «Почему сегодня нет „Русских ведомостей"?». Ему отвечали: «Сегодня газета молчанием чествует двадцатипятилетие освобождения крестьян». В тех условиях это было cum tacent, clamant («тем, что они молчат, кричат» — лат.). Власти не могли оставить без внимания подобную выходку. На несколько месяцев запретили продажу газеты в розницу. Едва ли в истории русской печати был другой такой случай: наложение кары за молчание.
В «Русских ведомостях» печатался цвет отечественной интеллигенции: Салтыков-Щедрин, Толстой, Чехов, Успенский, Короленко, Михайловский, Еорький, Мамин-Сибиряк, Еершензон, Вернадский, Ключевский, Маклаков, Вл. Соловьев, Кони, Струве, Гиляровский, Анучин... Немало корреспондентов газеты имели стаж пребывания в тюрьме по политическому делу, нахождения в административной ссылке, служения в земстве. С либеральным изданием сотрудничали многие видные участники революционного движения 1860-1870-х годов, а также укрывшиеся под псевдонимами политические ссыльные, присылавшие материалы с мест.
Особый статус, необычный для других российских и зарубежных изданий, имел иностранный корреспондент «Русских ведомостей». Он, по словам Павла Милюкова, «не бегает в Министерство иностранных дел за новостями... он не хроникер... не ездит из конца в конец Европы, гоняясь за последними событиями. Иностранный корреспондент „Русских ведомостей" сидит десятки лет на одном месте, посещает парламенты и митинги, наблюдает всякие проявления общественности, следит за эволюцией политических партий и часто работает в своем кабинете, окруженный книгами. Обыкновенно это человек, пострадавший от чрезмерной близости к внутренней жизни России. И вопросы, его занимающие за границей, те же, что и в России».
Зарубежные корреспонденты рекрутировались прежде всего из лиц, близких к русской политической эмиграции, а иногда и прямо из ее состава. Эти авторы, информируя читателей о политическом положении во Франции, Британии или Германии, переводили общественно-политические вопросы тех стран в контекст российской действительности.
Особой популярностью пользовались «Письма из Берлина» Григория Иоллоса. В 1907 году Иоллос, ставший одним из редакторов газеты и депутатом первой Думы, был убит черносотенцем. Та же судьба постигла другого влиятельного сотрудника газеты, депутата Думы Михаила Герценштейна, сыгравшего важнейшую роль в разработке аграрной программы кадетской партии. «Пролить полный свет на это ужасное дело, — указывала редакция, — мог бы, конечно, суд, но суда над убийцами не было, т. к. ни следственным, ни полицейским властям не посчастливилось их открыть».
Немалую сенсацию вызвало сообщение редакции в 1913 году о многолетнем сотрудничестве газеты с одним из идейных столпов народничества, политическим эмигрантом Петром Лавровым. Живя в Париже, он становится лондонским корреспондентом «Русских ведомостей». Регулярно через третьих лиц Лавров отсылал в Москву «Письма из Лондона», которые он писал, читая английские газеты и не выходя из своей собственной квартиры. Пригласив Лаврова к сотрудничеству, редакция буквально спасла его от гибели: он сильно нуждался и, рассчитав время, когда ему не на что будет жить, решил добровольно уйти из жизни. И тут подоспело предложение о сотрудничестве.
В этом отношении Лавров не был исключением — редакция сознательно поддерживала русских эмигрантов, хотя очень часто их взгляды были более радикальными, чем редакционная политика «Русских ведомостей».
В газете была помещена большая философская статья, касавшаяся человеческого познания мира. Этой публикацией возобновил свою литературную деятельность по возвращении из многолетней ссылки Николай Чернышевский. Под статьей стояла подпись «Андреев». Невзирая на требования министра внутренних дел и генерал-губернатора, редакция решительно отказывалась сообщить имена публиковавшихся в газете «неблагонадежных» сотрудников, хотя это могло привести к окончательному закрытию газеты и высылке Соболевского из Москвы.
Одной из характерных черт во взаимоотношениях «газета — читатель», выявленных при распространении анкеты в год 50-летия издания (это был первый подобный опыт исследования в истории отечественной печати), была продолжительность чтения «Русских ведомостей», достигавшая у многих двух-трех и более десятилетий. Газета своей неустанной проповедью гражданских свобод сформировала обширную аудиторию, разделявшую эти ценности.
В глазах властей подписка на «Русские ведомости», особенно в провинции, служила признаком политической неблагонадежности. Нередко либерально настроенные чиновники и учителя из-за возможных неприятностей по службе выписывали газету на другое имя.
По свидетельству современников, «Русские ведомости» воспринимались передовым студенчеством буквально как «официальный орган» Московского университета. И в этом был свой резон. С начала 1880-х годов газета стала издаваться на паях издательским товариществом, в которое вошли выдающиеся представители русской науки, профессора Московского университета.
Мыслящая Россия гордилась «профессорской» газетой «Русские ведомости». Ей удалось пройти между Сциллой и Харибдой царской цензуры. Но большевистской диктатуры газета уже не выдержала: в марте 1918 года она была закрыта как «контрреволюционный орган».
(c) Александр Локшин