Расширяя свои владения, покоряя все новые звезды, человечество разделилось на соперничающие фракции. В двадцать шестом веке коллективисты сочленители ведут борьбу со сторонниками «демократической анархии». Когда кажется, что победа уже близка, сочленители обнаруживают в космосе приближающийся рой древних мыслящих машин, которые называют себя ингибиторами и считают своей главной задачей уничтожение любого биологического разума.
Сочленители не верят, что им удастся выдержать натиск этого нового врага, и намереваются сбежать, подставив все прочие человеческие племена под удар ингибиторов. Лишь один из них, старый воин Клавэйн, предпочитает остаться, чтобы организовать отчаянное сопротивление…
Отрывок из книги:
Когда благополучно покинули атмосферу и красный шарик-гироскоп скрылся из поля зрения радаров, Хоури собрала волю в кулак и заставила себя коснуться черного куба. Их несколько осталось на корабле, после того как совокупность черных машин пришла в расстройство. Куб оказался обжигающе холодным. Когда Ана разжала пальцы, обнаружила на его гранях две тонкие полоски своей примерзшей кожи. Подушечки пальцев стали гладкими, мясисто-алыми. Хоури подумала, что полоски так и останутся приставшими к граням, но спустя пару секунд они отлепились, опали бесцветными тонкими лоскутами, словно сброшенные насекомым крылья. Грани же остались безукоризненно чистыми, мертвенно-черными. Но – как странно и неожиданно! – куб уменьшался в размерах. Показалось даже, будто он непонятным образом удаляется. И прочие кубы быстро уменьшались, примерно вдвое за каждую секунду.
Спустя минуту в кабине осталась лишь пленка серо-черной пыли. Ана ощутила ее в уголках глаз, словно корочка слизи после сна, – напоминание о том, что перед явлением красного гироскопа черные машины вторглись в ее череп.
– Ну что же, вот тебе наглядное свидетельство, – сказала она Торну. – Считаешь, все-таки надо было настаивать на своем?
– Я должен был убедиться! Но кто же знал, к чему это приведет.
Хоури потерла онемелые руки, восстанавливая кровообращение. Как здорово наконец высвободиться от пристежных ремней. Торн извинился за применение силы, правда, не слишком искренне. Само собой, Хоури не выдала бы правду, если бы не крайние меры убеждения.
– Кстати, а что именно произошло? – поинтересовался Торн.
– Не имею ни малейшего понятия. Мы спровоцировали машины. И наверняка были бы ими поглощены, если бы кто-то не пришел на выручку.
– Вот и у меня такие же мысли.
Хоури и Торн посмотрели друг на друга, понимая, что совместное пребывание в информационной сети ингибиторов подарило им такой уровень теснейшей, интимнейшей общности, какого они не могли и представить. Главным чувством тогда был страх, но, по крайней мере, Торн убедился: страх Аны так же силен и неподделен. Атака ингибиторов – не инсценировка, не имитация. К тому же присутствовал не только страх, но и забота о другом. А когда прибыл новый разум, в сообщаемых им чувствах угадывалась и толика сожаления, раскаяния.
– Торн, ты… ощутил пришельца? – спросила Ана.
– Да. Что-то иное – не ты и не машины.
– Я знаю, кто это был. – Она чувствовала, что уже слишком поздно для лжи и попыток уклониться от правды. Торну следует знать все, что известно и ей. – По крайней мере, мне кажется, что я его узнала. Это разум Силвеста.
– Дэна Силвеста? – осторожно уточнил он.
– Торн, я знала его лично. Не с лучшей стороны и недолго, но достаточно, чтобы не ошибиться при встрече. Мне известна и его судьба.
– Ана, расскажи подробно. С самого начала.
Она вытерла пыль из уголков глаз, надеясь, что машины по-настоящему дезактивированы, а не просто уснули до поры. Признание – лишь первая трещина в прежде непроницаемом фасаде лжи. Ее не заделать, она расширится, разветвится. Осталось только заботиться о возможных последствиях, смягчать ущерб.
– Все, что тебе известно о триумвире, неправда. Она вовсе не кровожадный маньяк, терроризирующий население. Такой ее изобразило правительство, нуждаясь во враге, в том, кого можно ненавидеть и выдавать за причину бед. Если бы не триумвир, люди направили бы свое недовольство, свою злость на власти. Разве можно такое допустить?
– Она уничтожила целый поселок. С людьми.
– Нет, – осторожно проговорила Ана. – Все было совсем не так. Вольева просто имитировала нападение, а на самом деле никто не погиб.
– И ты в этом уверена на все сто?
– Я там была.
Корпус затрещал, снова меняя конфигурацию. Скоро корабль выйдет из магнитных поясов газового гиганта. Работа ингибиторов продолжалась: строилась огромная орбитальная дуга, укладывались в атмосферу гигантские трубы. Мелкий инцидент с непрошеными гостями никак не повлиял на колоссальные труды.
– Ана, расскажи все. Твое имя настоящее или очередной слой неправды, который мне нужно счищать?
– Это мое настоящее имя. Но я не Виллемье, это фамилия колониста. Мне нужно было прикрытие, легенда для внедрения в правительство. На самом деле я Хоури. Триумвир завербовала меня в экипаж субсветовика. Я прилетела сюда на борту «Ностальгии по бесконечности», чтобы найти Силвеста.
– Похоже, у нас и в самом деле намечается прогресс, – отметил Торн, сложив руки на груди.
– Экипажу нужен был только Силвест. Зла к колонистам ультранавты не питали. Илиа пошла на блеф, дезинформировала поселенцев. Постаралась убедить их, что с легкостью применит оружие в случае неподчинения. Однако Силвест нас переиграл. У него была маниакальная идея – исследовать нейтронную звезду Гадес и ее спутник Цербер. И добился, чтобы ультра предоставили ему корабль.
– А потом? Что случилось потом? Почему вы с Вольевой вернулись на Ресургем? У вас же целый субсветовик, вы могли улететь хоть к черту на кулички.
– Как ты, наверное, и догадался, с «Ностальгией» случилась беда. Дрянная, паршивая беда.
– Бунт?
Хоури мрачно кивнула:
– Мы втроем пошли против остальных членов экипажа. Я, Илиа Вольева и Паскаль, жена Силвеста. Не хотели, чтобы Силвест исследовал Цербер-Гадес.
– Паскаль? Ты имеешь в виду Паскаль Жирардо?
Хоури вспомнила, что Паскаль Жирардо была дочерью одного из влиятельнейших политиков колонии, взявшего власть после низложения Силвеста.
– Я ее не слишком хорошо знала. Впрочем, она теперь мертва. В некотором смысле.
– Что значит – в некотором смысле?
– Торн, объяснить это будет непросто. Лучше просто принять мои слова как факт, невзирая на то, сколь безумными и дикими они покажутся. Хотя сдается, из-за только что случившегося ты мой рассказ воспримешь лучше.
– Я попробую, – пообещал он.
– Силвест с женой вошли в Гадес.
– Ты имеешь в виду, конечно, Цербер?
– Нет, – терпеливо ответила Ана. – Я имею в виду Гадес. Они в нейтронной звезде, которая на самом деле нечто гораздо большее, чем просто нейтронная звезда. Да это вообще не нейтронная звезда, а машина вроде гигантского компьютера, оставленная пришельцами.
Он пожал плечами:
– Ты права, сегодня я навидался странного. Звездами-компьютерами меня не удивить. И что дальше?
– Силвест с женой теперь в компьютерной матрице. Они стали программами, наверное альфами. – Она подняла палец, упреждая вопрос. – Торн, я это знаю, потому что сама побывала там. Разговаривала с Силвестом, с его точнейшей виртуальной копией. Встретила там и Паскаль. Думаю, и моя копия осталась в Гадесе. Но я сама, вот эта версия меня, здесь, перед тобой. Я вернулась в материальную вселенную и снова побывать в Гадесе не планирую. Туда нет легкого пути – если не считать легким путем смерть от гравитационных волн, разрывающих тебя на части.
– И ты считаешь, что разум, встреченный нами, принадлежит Силвесту?
– Не уверена, – ответила она, вздохнув. – По субъективному времени Силвеста в Гадесе прошли века, если не тысячелетия. Случившееся с нами шестьдесят лет назад для него может быть уже туманным воспоминанием о доисторической эпохе. У этого человека было время развиться в нечто непостижимое и невообразимое для нас. Он же бессмертен. Внутри Гадеса никто не умирает. Мне не представить, как бы он поступил сейчас, как бы отреагировал на ситуацию. Не знаю, сможем ли мы опознать его разум. Но то, что мы ощутили, очень похоже на прежнего Силвеста. Думаю, он воссоздал себя таким, каким был раньше, чтобы я узнала своего спасителя.
– Значит, наша судьба ему небезразлична?
– Прежде он не выказывал ни малейшего интереса к чужим судьбам. С другой стороны, в мире немногое изменилось с тех пор, как он воспроизвелся в матрице Гадеса – до прибытия ингибиторов, конечно. Те начали разносить вдребезги планеты. Думаю, в Гадес поступает информация об окружающем мире – пусть лишь об экстраординарных событиях, – и она доступна Силвесту. И если здешние события затронули даже его, значит проблема назрела крупномасштабная. Не исключено, что под угрозой и Гадес с его обитателями.
– Так что же такое явилось к нам на выручку?
– Скорее всего, посланник Гадеса. Часть его, сборщик информации. Силвест отослал с ним свою копию. Посланник выяснил что мог, полетал вокруг машин, последил за нами и вернулся. Полагаю, он сольется с матрицей, а может, никогда от нее полностью и не отрывался. Если от него тянется через всю систему нить ядерной материи в кварк шириной, как мы ее заметим?
– Нельзя ли поподробней о прошлом? Что случилось после того, как ты покинула Гадес? Илиа вернулась вместе с тобой?
– Нет, она же не попала в матрицу. Вольевой удалось спастись, и она встретила меня на орбите Гадеса, на борту «Ностальгии по бесконечности». Логично было бы убраться от системы поскорее и подальше, но возникла неожиданная проблема. Наш корабль был не то что поврежден, но сильно изменился. У него развился психоз. Субсветовик более не желал сообщаться с внешним миром. Все, что мы смогли сделать, – это уговорить его переместиться внутрь системы, на расстояние одной астрономической единицы от Ресургема.
– Хм, – изрек Торн, подперев подбородок кулаком. – Это уже лучше, в самом деле. Кажется, ты на этот раз не врешь. Совсем. Если бы хотела наврать, придумала бы что-нибудь поосмысленнее.
– Ты убедишься: во всем, что я говорю, смысла хоть отбавляй.
Хоури рассказала и остальное. Торн слушал терпеливо и спокойно, иногда кивал, просил разъяснить то или это. Ана выложила все, что сама знала об ингибиторах, без утайки и лжи. И добавила, что угроза реальна и неотвратима.
– Уж в этом ты меня точно убедила, – заключил Торн.
– Их привлек Силвест – конечно, если они уже не летели сюда сами. Может, поэтому Силвест чувствует себя обязанным защитить нас, или, по крайней мере, поинтересоваться происходящим в окрестностях Гадеса. Мы в свое время подозревали, что Цербер – ловушка. Но Силвест не внял предупреждениям. – Хоури скривилась от злости. – Чертов высокомерный всезнайка! Знаешь, а ведь мне поручили его пришить. Поэтому я и попала на звездолет.
– Какой восхитительный поворот событий, – ухмыльнулся Торн. – Кто тебя послал?
– Женщина из Города Бездны, называвшая себя Мадемуазелью. Она знала Силвеста много лет, была осведомлена о его планах и хотела его остановить. Вот и дала мне заказ. Однако я не справилась.
– Ты не похожа на хладнокровного убийцу.
– Торн, ты меня не знаешь. Совершенно.
– Пока не знаю. – Он пристально смотрел Ане в глаза, пока та не смутилась и не отвернулась.
Ану тянуло к нему – человеку, верящему в свое дело. В том, что он храбрый, крепкий духом и телом, она убедилась в Доме инквизиции. И, положа руку на сердце, Ана допускала такое развитие событий с того момента, когда настояла, чтобы Торн посетил «Ностальгию по бесконечности». Допускала и желала. Но, несмотря на все произошедшее, ей никуда не деться от простой и горькой истины: она замужняя женщина.
– Но, как говорится, еще не вечер.
– Торн…
– Ана, говори… Прошу, говори, – тихо попросил Торн.
Почти с нежностью.
Позднее, когда они удалились от газового гиганта на световую минуту, на панели управления загорелся сигнал, оповещающий о контакте с «Ностальгией по бесконечности». Несомненно, Илиа обнаружила корабль Хоури приборами дальнего обнаружения, но подождала, пока он не удалился на достаточное угловое расстояние от ингибиторов. Даже имея в своем распоряжении такие средства, как фокусированная передача и роботы-трансмиттеры, Вольева не хотела выдавать местонахождение субсветовика.
– Вижу, вы наконец-то возвращаетесь, – медленно говорила она, насыщая каждое слово недовольством. – А еще я вижу, что вы подошли к центру активности ингибиторов гораздо ближе, чем мы договаривались. Это нехорошо.
– Она кажется не очень-то веселой, – шепотом произнес Торн.
– Надеюсь, вы сумели получить сведения, оправдывающие такой чудовищный риск, – продолжала Вольева. – Немедленно вернитесь на корабль. Мы не должны отвлекать Торна от его миссии на Ресургеме… равно как и инквизитора от ее служебного долга. Продолжим разговор при встрече. – Она помедлила, затем добавила: – Конец связи.
– Она еще не знает, что я в курсе всего, – заметил Торн.
– Я ей скажу.
– Ана, мне это не кажется разумным.
– Почему?
– Не надо спешить. Мы же не знаем, как она это воспримет. Давай вести себя так, будто я… В общем, ты понимаешь. – Он неопределенно покрутил пальцем в воздухе. – Согласна?
– Однажды я пыталась утаить кое-что от Илиа. Это было очень серьезной ошибкой.
– Но сейчас ты можешь рассчитывать на мою помощь. Мы осторожно, постепенно введем Вольеву в курс дела.
– Ладно, попробуем.
Торн подмигнул:
– Обещаю, все образуется. Доверься мне. Это ведь нетрудно, правда?
– Проблема в том, что придется лгать ей.
Он коснулся ее руки – вроде бы случайно, но пальцы убрал не сразу.
– Да, придется. Но ведь это оправдано, это на пользу нам обоим…
Она потянулась, чтобы осторожно снять его руку. Но Торн обхватил пальцами ее кисть – мягко, нежно. Оба застыли на несколько секунд в тишине. Хоури поняла вдруг, что дышит отрывисто, резко. Сердце заколотилось в груди. Ана посмотрела на Торна, сознавая в полной мере, чего хочет – и чего хочет он.
– …Знаешь, я не могу, – выговорила наконец.
– Но почему? – удивился он, словно не мог даже вообразить причину отказа.
– Потому что… – Она отдернула руку. – Потому что не имею права. Я принадлежу другому.
– Кому же?
– Моему мужу.
– Прости. Мне и в голову не приходило, что ты можешь быть замужем. – Он откинулся на спинку кресла – словно отступил прочь. – Не хочу тебя обидеть, но это и в самом деле странно. То ты инквизитор, то вдруг ультра. Ни то ни другое не вяжется с моим представлением о замужних женщинах.
– Я не обиделась.
– Прости за любопытство, но кто он?
– Торн, все очень непросто…
– Пожалуйста, расскажи. Я очень хочу знать! – Он сменил тон, увидев выражение ее лица. – Ана, твой муж мертв?
– Говорю же, это сложно. Мой муж был солдатом, я тоже. Когда-то. Мы дрались на Окраине Неба, в Войнах за полуостров. Наверняка ты слышал о тех заварушках. – Дожидаться подтверждения Ана не стала. – В одном бою мы оба были ранены. Нас в бессознательном состоянии отвезли на орбиту. Там случилась ошибка, меня посадили на другое госпитальное судно. Что в точности произошло, не знаю до сих пор. К тому времени, как ошибка выявилась, я оказалась у Эпсилона Эридана, вблизи Йеллоустона.
– А твой муж?
– Я до сих пор о нем ничего не знаю. Со временем пришла к выводу, что он остался на Окраине Неба. Ему бы пришлось ждать тридцать-сорок лет, даже если бы я сразу села на обратный рейс.
– На Окраине Неба есть технология продления жизни?
– Нет. Вообще.
– Значит, у твоего мужа нет никаких шансов дождаться твоего возвращения?
– Он солдат. Средняя продолжительность жизни в десантных войсках чертовски мала. Да и не было обратного рейса. – Она смахнула навернувшуюся слезу. – Во всяком случае, мне так сказали. С тех пор не было никаких известий о его судьбе. А вдруг он оказался на том же корабле, что и я? Мне могли солгать.
– Считаешь, твой муж жив и находится в системе Эпсилона Эридана?
– Допускаю – конечно, если его туда доставили и он не отправился назад ближайшим рейсом. Но и в этом случае он должен был очень сильно состариться. Я долго пролежала замороженной в Городе Бездны, прежде чем попала сюда. А еще больше времени проспала вместе с Илиа, пока мы ждали прибытия ингибиторов.
Торн молчал с минуту.
– Значит, ты замужем за человеком, которого едва ли когда-нибудь увидишь?
– Теперь понимаешь, почему мне так тяжело?
– Да, – ответил Торн с неподдельным уважением. – Я понимаю. Извини. – Но затем снова прикоснулся к ее руке. – Ана, может, пора оставить прошлое за спиной? Решиться раз и навсегда – и не оглядываться?
Путь до Йеллоустона продолжался гораздо меньше, чем ожидал Клавэйн. Быть может, Зебра усыпила его или разреженный бортовой воздух навеял дрему, но разрыва в последовательности мыслей сочленитель не заметил. Время и в самом деле прошло быстро, почти незаметно. Три или четыре раза Зебра и Манукян тихо и напряженно переговаривались, после чего корабль менял курс – наверное, чтобы избежать встречи с полицией конвенции. Каковой встречи экипаж корабля явно не страшился.
Казалось, Зебра и Манукян избегают схватки, лишь отдавая дань условности или исходя из эстетических соображений, а не из простого желания выжить. Кем бы ни были эти люди, профессионализма им было не занимать.
Корабль далеко – за много тысяч километров – обошел Ржавый Пояс, а затем по спирали спустился в атмосферу Йеллоустона. Планета в иллюминаторах стала огромной, все заслонила собой. Трение об атмосферу окружило корабль неоново-розовой оболочкой ионизированного газа. После долгой невесомости Клавэйн остро ощутил возвращение силы тяжести. Напомнил себе: это настоящее, нормальное тяготение, в каком он не жил долгие годы.
– Мистер Клавэйн, вы когда-нибудь посещали Город Бездны? – осведомилась Зебра, когда торможение в атмосфере закончилось.
– Раз или два. Но давно. Полагаю, именно туда мы и направляемся?
– Да, но куда именно, не скажу. Выясните сами. Манукян, не мог бы ты продержаться на курсе пару минут?
– Как скажешь, Зебра.
Она отстегнула ремни, встала из амортизационного кресла, склонилась над Клавэйном. Полосы на ее коже оказались не татуировкой и не раскраской, а участками с разной пигментацией. Вынула из шкафчика синий металлический контейнер величиной с портативную аптечку. Раскрыла, провела пальцем, словно выбирала конфету из коробки с ассорти. Вынула гиподермический шприц.
– Мистер Клавэйн, я сейчас усыплю вас. Пока будете в отключке, проведу кое-какие невральные тесты, чтобы определить, сочленитель ли вы. А как прибудем на место, вы проснетесь.
– В этом нет необходимости!
– К сожалению, есть. Мой босс очень дорожит своими секретами, он сам будет решать, что именно следует вам сообщить и каким образом… Хм, думаю, я могу сделать укол, не снимая с вас скафандр.
Клавэйн понял: нет смысла пререкаться. Потому закрыл глаза, приготовился. Ощутил холод вторгающейся под кожу струи. Зебра – профессионал, сомнений нет. Опять холод – препарат вошел в кровь.
– Чего же ваш босс хочет от меня?
– Может быть, он и сам еще не знает, – ответила Зебра. – Пока всего лишь любопытствует. А любопытство не порок, верно?
Клавэйн уже приказал имплантатам обезвредить введенный Зеброй препарат. Конечно, сознание будет слегка туманным, пока наркотик не вычистится из крови. Возможен и обморок, но недолгий. Сочленители давно научились бороться с любой химией…
 | Аластер Рейнольдс. Ковчег спасения |
Электронная книга: Аластер Рейнольдс. Ковчег спасения