История — это сплетня, которую глупец пересказал глухому по испорченному телефону.
Когда мы говорим об исторических личностях, мы говорим не о реальных людях, какими они были (этого мы не узнаем уже никогда), — мы говорим об информационных моделях этих людей.
Следует заметить, что мощные исторические личности образуют вокруг себя мощный исторический миф. Масштаб, сила, весомость этого исторического мифа весьма соответствуют их реальному весу в истории. Поэтому когда говорят о значении в истории России Петра I, то его образ — мифологический, созданный кинематографистами, поэтами, писателями, художниками, — весьма близок по мощи к его весу. Петр I — фигура колоссальная, и когда Петра I ставят во главу шкалы исторических великих личностей, это совершенно справедливо.
Но совпадение мощи (и масштаба) мифа и личности реальной бывает достаточно редко. Например, Александр Керенский был личностью поистине великой. Он был неудачником, но это другое дело. Он пришелся России не ко двору, но это другое дело. Он не сумел ответить на вызовы эпохи, но это другое дело. Александр Керенский в 1917-м безумном, кровавом, бешеном году возглавил законное российское правительство. И задача у Керенского была одна: всеми силами сохранить молодую, впервые за 1000 лет появившуюся российскую демократию. Поэтому он не подавил железной рукой партию большевиков и не повесил их лидеров, а ведь это избавило бы страну от большевистского переворота. Поэтому он не согласился на диктатуру, как предлагали ему настоятельно Корнилов и Каледин, а ведь это сохранило бы страну от 70 лет жестокого коммунистического тоталитаризма. Керенский хотел одного — соблюдения закона и демократии.
В результате произошла трагедия октября 17-го года и Гражданской войны. Но Керенский скорее не был в этом виноват, он действительно хотел как лучше. Если бы на месте Керенского оказалась фигура типично русская, с ментальностью Бакунина, с ментальностью Аракчеева или светлейшего Меньшикова, то, разумеется, все революционеры были бы задушены железной рукой, и Россия пошла бы по замечательному рейсовому пути демократии. Но Керенский был демократ, и Россия рухнула в тоталитаризме. И вот, тем не менее, совершенно мифологическая и реально малозначимая фигура Дмитрия Донского стоит в рейтинге несравненно выше Керенского.
А кто, собственно, такой Дмитрий Донской, который провел так называемое Донское побоище, оно же Куликова битва? К сожалению, история и здесь подает нам миф. Фокус в том, что в Золотой Орде в те времена, в последнюю четверть XIV века, сидел молодой хан Тохтамыш, законный чингизид. Однако у этого легитимного правителя не было сил и средств для того, чтобы реально рулить огромной державой. А на западе правил авторитетный полевой командир — темник Мамай. Мамай не был чингизидом, в его жилах не было ханской крови, он не мог законно претендовать на белую кошму, но он правил. При этом Тохтамыш ориентировался на Восток, на Великую степь, на Золотую Орду, на азиатские порядки. А Мамай ориентировался, скорее, на великое западное государство славян, куда входили нынешние Украина, Белоруссия, Польша, Литва. Государство, уровень культуры в котором был очень высок, государство поголовной грамотности, государство, признанное Западом. В результате этой битвы Мамай хотел стать главным на окружающем пространстве. А Тохтамыш хотел, чтобы главным стал он. Славяне из упомянутого западного государства были на стороне темника Мамая, так же, как крымские татары. А славяне из государства восточного, то есть из Московии, Рязани, Твери и окрестностей, были на стороне Тохтамыша. Речь шла о том, кто будет собирать налоги с подконтрольной территории. И отвозить эти налоги либо Тохтамышу, либо, наоборот, Мамаю. Победили в результате восточные славяне, Мамай был разбит.
Тогда встает исторический вопрос: почему через два года Тохтамыш взял, разорил и сжег Москву, а после этого ушел в ставку обратно? В чем причина? А причина в том, что когда Тохтамыш подошел к Москве, князя Дмитрия там не было, москвичи его изгнали и пригласили из западного государства внука Ольгерда Остея себе в князья. Они не хотели быть под Ордой, они хотели быть под западным славянским государством, гораздо более просвещенным, ибо Мамай никак не вмешивался во внутренние дела этого государства. Тохтамыш жестоко покарал бунтовщиков, посадил Дмитрия обратно на московский престол, походя сжег Рязань, которая также пыталась выступить с мятежом, и ушел восвояси. Вот что было на самом деле, и никакого отношения к падению так называемого татаро-монгольского ига на Руси это все не имеет. Ибо само это иго в достаточной мере миф.
Достаточно высоко во всех рейтингах стоит Александр Невский. Более того, он канонизирован в святые православной церковью как спаситель Руси. Но если обратиться к историческим первоисточникам, если копнуть историю глубже мифа, то Александр Ярославович оказывается ордынским беклярбеком московского улуса. То есть это был топ-менеджер, нанятый Золотой Ордой для того, чтобы он, от имени Орды и осуществляя ее предписания, разбирался с землями Руси — собирал там налоги, свозил эти налоги в ордынскую ставку и смотрел, чтобы не было мятежей. К этому сводились его функции. А в Орде он регулярно получал ярлык на княженье, своего рода лицензию на право исполнять эти обязанности.
Многие историки считают, и, думается, совершенно справедливо, что если бы не было на свете вообще Александра Невского, если бы Русь вступила в союз не с Ордой, а с Западной Европой, если бы Русь, оставаясь христианской, предпочла византийскому религиозному ордеру римский религиозный ордер, то не было бы многовекового отставания русской культуры, не было бы откола Руси от общего течения европейской культуры, не было бы специфического азиатско-византийского российского варварства. И было бы лучше для нас для всех. Но поскольку история, как все давно знают, альтернативного варианта не имеет, то Александр Невский канонизирован как защитник русской земли, хотя от него произошло больше вреда, нежели пользы.
Когда говорится о великой роли Ивана IV Грозного как собирателя земель российских, редко вспоминают, что Иван IV уничтожил великую Новгородскую республику. Республику свободную, демократическую, торговую. Это была огромная территория, которая включала в себя всю русскую Балтику и русский Север. Она жила по законам свободной Ганзы. Это республика, где люди были поголовно грамотны и где правление осуществлялось сравнительно демократическим образом. Иван IV это уничтожил.
Многим помнится выражение «сирота казанская», но редко кто знает, что выражение это появилось тогда, когда войска Ивана IV, взяв Казань, вырезали ее население поголовно, пощадив лишь детей младше 7-8 лет. Дети эти разбрелись по всей державе, вот оттуда выражение и пошло.
Миф и реальность до чрезвычайности редко совпадают. На Манежной площади рядом с Историческим музеем стоит памятник Георгию Жукову как великому советскому полководцу, победителю в Великой Отечественной войне. Если мы углубимся в историю этой войны, то обнаружим, что ни одного сражения Жуков не выиграл не только меньшими силами и средствами, чем противник, но хотя бы близко равными. Ни в одном сражении потери войск Жукова не были меньше или равны потерям противника. Это вам не Ганнибал, это вам не Наполеон. Но поскольку в великой стране, победившей в великой войне, должен же быть великий полководец, Жуков был фактически назначен на эту должность. Тем более что Сталин действительно посылал его неоднократно на самые ответственные участки. Он действительно бывал заместителем Сталина. Именно бывал. Жуков исполнял роль сталинской дубины: он умел гнать в бой, он умел добиваться исполнения приказа любой ценой. Цена была одна — высшая мера.
За фигурой Жукова другие полководцы, даже Рокоссовский, оказываются менее видны. Но если мы в мировой истории войн попытаемся найти примеры, когда раз за разом, словно это в порядке вещей, командующие армиями и группировками вывозились в тыл, бросая личный состав на произвол судьбы, и этот личный состав или погибал в безнадежной обороне, или попадал в плен сотнями тысяч человек— мы такого примера в истории не найдем. Это было только у нас, только в Красной армии 1941-1942 годов.
Если мы возьмем такую мощную фигуру, как Александр II, то увидим, что реформы, проведенные им, решительно изменили судьбу страны. При нем окончилось крепостное право, при нем началась промышленная революция, при нем произошла реформа образования. Но Александр II — Освободитель, в конце концов убитый народовольцами, фигурой мифологической все-таки не оказался. В его жизни не было подвига, в его жизни не было легенды.
Мы начали с того, что история всегда имеет дело с мифом. Даже в повседневной жизни мы имеем дело не с реальными людьми, а с их репутациями, с их реноме. Когда мы говорим о Михаиле Горбачеве, мы говорим не о том парне — комбайнере из Ставрополья, который потом, став секретарем, организовывал бани руководящим товарищам из Москвы. Мы говорим о человеке, который устроил перестройку. При этом мы забываем, что люди, реально рулившие страной, приметили молодого Горбачева, и поставили его у руля государства, ибо реформы были необходимы. Мы забываем о том, что Горбачев-то хотел сохранить Советский Союз, но сделать его несколько эффективнее. А развалил Советский Союз отнюдь не Горбачев, а красные директора и люди из аппаратов КПСС и КГБ, которые хотели приватизировать все, что было. Как только мы вглядываемся в миф внимательно, качество этого мифа и его знак молниеносно меняют свое значение. И поэтому, когда мы говорим об истории, нам необходимо понимать, что историки такие же грешные и несовершенные разумом люди, как мы с вами и все остальные. Что историку чрезвычайно трудно, сохраняя в поле своего внимания все особенности эпохи, вычленять из нее элементы принципиальные, необходимые и элементы второстепенные. И в каждом конкретном случае и в каждый отдельный исторический момент нам приходится самим думать, что есть миф и что есть историческая правда, потому что никто не напишет нам ни один-единственный учебник, ни несколько учебников на все случаи жизни.
(с) Михаил Веллер