Разумные говорящие звери - обычный элемент антуража как сказочных, так и научно-фантастических миров. По всей видимости, нам их очень не хватает. За чем же дело стало? Ничто не препятствует нам направить мощь науки не на изменение расцветки и длины ушей или повышение яйценоскости, а на развитие интеллекта тех видов, мнение которых о человечестве мы хотели бы узнать.
ТЕХНОЛОГИЯ СОЗДАНИЯ РАЗУМА
С точки зрения эволюционной теории разум - в комплект к рукам - понадобился человеку для производства орудий труда. Животные, которые приспосабливаются к окружающей среде иными способами, не нуждаются в данной «фиче». Необходимые же для установки этого софта мощности по биологическим меркам очень скромны, особенно учитывая, что в области мини- и нанотехнологий природа продвинулась намного дальше нас. Не исключено, что даже череп лягушки достаточно просторен для буйства творческой мысли. Но, скорее всего, эволюция, действуя вслепую, без представления о конечной цели, просто не имела возможностей для оптимизации конструкторских решений и вынужденно нагромождала тысячи нейронов там, где, если подойти с умом, и одного хватило бы за глаза.
Для обретения разума не только обезьянам, но и вообще позвоночным не требуется радикальная перестройка мозга. Достаточно небольшой мутации, которая изменит способ применения уже имеющегося серого вещества. Вполне вероятно, что за последние сотни миллионов лет разум уже не раз пробуждался в четвероногих. Недаром же возникли сказки о говорящих волках и лягушках-царевнах. Но, будучи по сути генетическим багом, а не полезной для выживания фичей, эта мутация просто не закреплялась отбором.
В реальности говорящих человеческим голосом волков н коней, впрочем, можно усомниться. Как минимум потому, что звуки человеческой речи им не позволит воспроизводить устройство гортани. Так что вслух заявить о собственной разумности животному позволит лишь целый комплекс мутаций. Ну или же можно научить хвостатого гения пользоваться специально адаптированной под его физическое строение клавиатурой.
Однако на современном уровне развития технологий и комплекс направленных мутаций - не особая проблема. Знать бы только, какие гены и куда втыкать.
Допустим теперь, что эта задача решена. Что из этого следует?
Во-первых, с самого начала эксперименты будут проводиться на крысах или других лабораторных грызунах. Так делается всегда: дельфины и человекообразные обезьяны дороги и медленно растут; крыс же, если они вместо того, чтобы заговорить, передохнут, очень легко заменить.
Во-вторых, работы будут проводиться в секретных военных и правительственных лабораториях. Очень уж много стало на Земле людей праздных, не способных найти применение своим дарованиям и потому рассуждающих об аморальности исследований, суть которых находится за гранью их понимания. Разумеется, поднявшаяся усилиями вышеуказанных лиц шумиха немедленно привлечёт к экспериментам внимание со стороны армии и спецслужб. Ибо аморальное, как правило, наиболее эффективно.
И тут крысы, опять-таки, будут в тему. Крыса маленькая, в неё трудно попасть, её вообще нелегко заметить, она всюду пролезет, чтобы подключиться к секретному кабелю. Если вывести крыс, способных понимать приказы, их можно будет посадить в маленькие боевые машины, разработанные на основе современных беспилотников. Это обойдётся дешевле, чем мудрёная электроника, и окажется надёжнее, чем дистанционное управление.
Наконец, если отправлять экспедицию на Марс, то проще построить корабль для крыс, а не для людей: модуль для посадки на Красную планету в этом случае будет размером с глобус и обойдётся намного дешевле. Кроме того, высокий риск и воздействие радиации на экипаж в период межпланетного перелёта перестанут казаться существенным препятствием для организации экспедиции.
Тут-то, по всей вероятности, и скажется третье из неизбежных следствий этого открытия. Крысы и в естественном состоянии достаточно мудры, чтобы первыми покидать не внушающее доверия судно. В свете этого следует ожидать, что разумные крысы сбегут с космического корабля задолго до старта. Спецподразделения также будут страдать от массового дезертирства и частых случаев организованного перехода на сторону противника - крысы же! Но и в случае, если до практического применения поумневших грызунов дело не дойдёт, крысы сбегут всё равно. Ведь лежащее в основе рассматриваемой картины допущение достаточно фантастично, а в фантастике модифицированные животные обязательно сбегают из лабораторий. Даже если их там хорошо кормят.
КРЫСИНОЕ ЦАРСТВО
Непримиримую борьбу с грызунами человек ведёт уже тысячи лет и пока существенного прогресса не добился, даже несмотря на регулярное применение запрещённого конвенциями химического оружия. И если в естественной среде для животных быстрые ноги и острые зубы часто полезнее интеллекта, то в условиях перманентной войны с царём природы разум станет для крыс воистину царским подарком. Он позволит лучше понимать людей и принципы действия созданных человеком механизмов, а значит - противостоять им.
Следовательно, в течение двадцати-тридцати лет обретшие разум крысы - даже если секретный бункер покинет всего дюжина особей, - как более приспособленная форма, ассимилируют и вытеснят крыс обычных. После чего нерешённая задача дератизации всей Земли станет и вовсе неразрешимой. Во-первых, по соображениям этического характера, а во-вторых, потому что даже сейчас крысы неумышленно наносят огромный ущерб кабельному хозяйству; если же они станут отвечать на зачистки партизанскими вылазками, пусть даже с использованием простейших импровизированных орудий, наступит светопреставление. Крыса со спичками страшнее обезьяны с гранатой.
С другой стороны, разум сделает противника переговороспособным. И в перемирии будут заинтересованы оба господствующих вида. Ибо хоть крысы и непобедимы, но и сами одержать победу не могут. Паразитируя на создаваемой человеком материальной культуре, они просто не заинтересованы в её разрушении.
Очевидно, в разных частях света события будут развиваться по различным сценариям. Европа, надо полагать, охотно признает равноправие видов. Но лишь при условии, если крысы и достаточной мере воспримут ценности цивилизованного мира. То есть присутствие и даже преобладание представителей крысиного племени в правительствах — ведь крыс как минимум столько же, сколько и людей, - будет воспринято как должное. Однако не приходится ожидать, что европейцы уступят в принципиальных вопросах. Например, с легализацией однополых браков крысам придётся согласиться.
Появление крыс в залах парламентов лишь на первый взгляд представляется невероятным. В действительности начинать эксперименты в этой области можно уже сейчас, ибо и обычная, неразумная крыса, как позволили установить лабораторные опыты, не хуже людей справляется с задачей нажатия на нужную кнопку. Если же сравнивать её с рядовым парламентарием, то как минимум одно преимущество налицо: крыса маленькая и до чужой кнопки не дотянется. То же, что животное не понимает смысла голосования, едва ли можно считать недостатком. Ибо решение, основанное на случайном выборе кнопки, будет ошибочным лишь в 50% случаев. «Разумное» же решение политического деятеля, с точки зрения его оппонентов, ошибочно всегда.
Пополнение властных элит представителями разумных грызунов не должно иметь негативных последствий. Ведь у крыс не может быть особого мнения по вопросом налогов, которые они не платят, и даже войны и мира, поскольку воевать они не пойдут, а бомбардировок боятся меньше, чем люди. По сути, совместное управление государствами окажется протокольной формальностью, призванной демонстрировать взаимное уважение и волю к сотрудничеству двух разумных видов, слишком разных, чтобы иметь общие интересы и цели. Крысам нужно лишь, чтобы их не травили, людям же - чтобы крыс не было видно. По крайней мере, за пределами залов парламента.
Несомненно, даже в небогатых странах на содержание крысиного поголовья найдутся необходимые средства - сейчас, во всяком случае, человечество содержит крыс без заметного напряжения. Но культурный шок, вызванный утратой монополии на разум, может быть очень велик. Западный обыватель, закалённый культурой постмодерна, впрочем, перенесёт его с честью. Либерализм, плюрализм и толерантность позволят ему переварить всё что угодно. Разумеется, исключая сомнения в универсальной применимости вышеуказанных ценностей.
Сложнее придётся традиционным культурам. Особенно тем. в которых велика роль религии. Богословию придётся дать ответ на вопрос, есть ли у крыс бессмертная душа и могут ли они быть спасены. Проще и удобнее всего продолжать считать, что души у животных нет, а учёных, придумавших такой эксперимент, отлучить и предать анафеме. Но последнее, очевидно, будет лишено смысла, ведь эти исследователи наверняка окажутся атеистами и по определению отправятся в ад. Так что придётся спасать души крыс хотя бы для того, чтобы они не обратились в буддизм или индуизм, адепты которых шире смотрят на права братьев наших меньших.
С другой стороны, у крыс могут возникнуть и собственные религиозные представления, основанные на истории, опыте и мировосприятии их вида. Скорее всего, они станут считать венцом творения не людей, а себя. Человеку же отведут лишь роль промежуточного звена, необходимого для создания безопасных тёмных подвалов, мешков с крупой и сыра - условий, достойных истинного Образа и Подобия. Логики данная точка зрения отнюдь не лишена, ибо и в нашей мифологии Творец прежде создаёт растения, зверей и рыб - то есть кормовую базу - и лишь в последнюю очередь человека.
Но если человек не последний и за ним последует разумная крыса, резонно считать, что оно ближе к небу и играет более важную роль в мироздании! Так что грызуны вряд ли примут наше Писание. Скорее уж именно религия крыс, как более гуманная, разумная и к тому же современная - не обременённая мифологией бронзового века, которую так трудно оборонять от нападок науки, - будет распространяться среди людей, вытесняя традиционные верования.
КОНФЛИКТ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
Впрочем, крысы невелики и их легко игнорировать. Скорее всего, в большинстве стран «третьего мира» люди именно так с разумными грызунами и обойдутся. Просто будут цинично натравливать на них кошек и ручных удавов, невзирая на устные и письменные протесты, обращения в суд и в Красный Крест. В странах же цивилизованных малозаметность и скрытность крыс породят другую проблему. Трудно будет контролировать их, следя за тем, все ли они чистят зубы и моют лапы, прежде чем заходить, на кухни больниц и детских учреждений, достаточно ли они терпимы к меньшинствам и стопроцентная ли в их среде грамотность.
Так что крысы - вариант малоинтересный. Но, конечно же, грызунами ученые не ограничатся. Хотя бы потому, что, начав с мелких подопытных животных, исследователи непременно перейдут к дорогостоящим экспериментам на обезьянах. Ведь, во-первых, нужно как-то оправдывать выделенные средства, а на крыс много не спишешь. А во-вторых, лишь успешное создание разумного шимпанзе обеспечит базу для следующего шага - пробуждению разума в человеке. Несомненно, это самая важная и благородная из стоящих перед наукой задач. Ибо имя, которым мы сами себя пожаловали - Homo sapiens, Человек разумный, - разумеется, звучит гордо, но оправданность этого наименования пока остаётся вопросом дискуссионным. Частенько кажется, что мы себе льстим.
В отличие от крыс, крупные человекообразные могут пользоваться человеческими орудиями труда и машинами, а значит, приносить пользу. Но не сразу - потребуются и другие изменения, подобные тем, что описаны в романе Пьера Буля «Планета обезьян» или в трилогии Дэвида Брина «Возвышение». Как минимум понадобится противостоящий большой палец, а также ноги, позвоночник и таз, подходящие для прямохождения. Это означает, что замене подлежит тот самый единственный процент ДНК, который шимпанзе от нас отличает. В итоге мы получим человека 2.0, что, может быть, и хорошо, но неэкономично. Ибо тридцатитысячелетняя практика производства людей друг другом показывает, что высокие технологии для данной цели нс требуются.
Но идея дать животным разум для того, чтобы превратить их в слуг и солдат, выглядит убогой и безнадёжно устаревшей. Бескорыстное же «возвышение» по методу Брина также лишено смысла, ибо зачем превращать шимпанзе в копию человека, если лучше оригинала она всё равно не будет? И, кстати, разумнее и экономичнее приспосабливать орудия для рук, чем руки для орудий. Или дороги для ног. Раз уж обезьяны наловчились перемещаться брахиацией - перехватами рук, - проще натянуть для них канаты вдоль улиц, чем учить их ходить.
Единственный разумный мотив для массового производства разумных обезьян - а тут ещё понадобится изобрести способ генных модификаций с помощью вируса, ибо со скоростью крыс высшие приматы плодиться неспособны, - это решение проблемы со сбытом залежавшегося товара. Человечество перестанет быть одиноким во вселенной и получит расу, которую сможет одаривать сокровищами нашей культуры, пылящимися сейчас без дела, а также воспитывать и наставлять, прививая добродетели, кои мы в себе не обнаруживаем, и высокие морально-этические ценности, ввиду отсутствия спроса настолько обесценившиеся, что их уже не берут и с приплатой. Таким образом, в частности, удастся избавиться и от излишков патриотизма, производство которого во многих странах в данный момент заметно превышает реальные нужды населения. Хотя для того, чтобы удовлетворить потребность пропагандистов в самореализации, разумнее всё-таки использовать не обезьян, а разумных хомячков или морских свинок. Выйдет и дешевле — патриотизм лучше всего смотрится в массах, - и безопаснее. Спокойнее как-то. Хомячки, в отличие от обезьян, безвредны независимо от числа и степени агрессивности.
Мы дадим обезьянам всё лучшее, чем только располагаем. И это будет предложение, от которого они просто не смогут отказаться! Хотя бы потому, что, кроме бананов, у нас есть ещё и электрошокеры. Главное же - появление разумных обезьян подарит человечеству существ, над которыми мы будем чувствовать своё превосходство. Сейчас мы тоже чувствуем своё превосходство над животными, однако без взаимности - не только львы и медведи, но и ничтожные мухи не выражают почтения к величию человеческого разума и духа. И есть опасения, что разумные крысы тоже его не выразят - крысы же! Обезьяны - другое дело. Родственники всё-таки.
При таком подходе к проблеме сложнее всего будет определиться с принципами воспитания новой расы. Ибо на единство мнений здесь не приходится рассчитывать. Едва ли найдётся государство, общественное, религиозное или политическое течение, не имеющее особой точки зрения на данный предмет. Так что обезьян придётся поделить. И, вероятно, без учёта естественных границ ареала их обитания, ибо великие народы северных широт, несомненно, тоже заслуживают своих обезьян.
Несмотря на привлекательность результата, такой эксперимент, конечно же, потребует от человечества некоторых жертв. Американцам, например, придется переписать, уничтожив старые издания, все зоологические справочники. Ибо такие слова, как «обезьяна», «горилла», «макака», «примат», «бабуин», «павиан» и в особенности «павиан краснозадый», могут считаться оскорбительными. Новой разумной расе будет дано иное, нейтральное название. И не только новой. Что-то нужно будет делать и с человеком, ибо, согласно зоологическому справочнику, и он тоже обезьяна. А если уж обезьяной нельзя называть обезьяну, то человека и подавно. Но американцы справятся - не впервой.
Труднее придётся жителям Индии, ибо десятки миллионов обитающих в этой стране макак-резусов и сейчас пользуются неограниченной свободой, считаясь священными и неприкосновенными животными. А, как свидетельствует педагогическая практика, неприкосновенность - враг не только хороших манер, но и учения. Так что едва ли индийские макаки смогут в полной мере воспринять духовные ценности человека. Кроме, разумеется, чувства благоговения перед религиозными святынями, ибо предметом религиозного поклонения будут они сами. Разум поможет им в полной мере оценить и использовать выгоды такого положения, а заодно и постичь тонкости экономических отношений. Ведь сейчас макаки-резусы воруют только еду, по неразумию пренебрегая купюрами, золотом и оргтехникой. После принятия в человеческое сообщество они смогут, как это принято в цивилизованном мире, честно покупать еду на краденые деньги.
Американским и индийским обезьянам окажется нелегко понять друг друга. Даже если те и другие будут говорить на английском языке. Что поделать, если с точки зрения одних называть обезьяну обезьяной незаконно, другие же считают, что обезьяна — это звучит гордо и именовать её как-то иначе — оскорбление?
А русских обезьян будет трудно понять доже им самим. Уже их появление на улицах вместо ожидаемых медведей может вызвать когнитивный диссонанс доже у самих медведей, не говоря уже об иностранных разумных обезьянах и людях. Кроме того, русская обезьяне вынуждено будет обладать высокой духовностью - особым качествам, суть которого чрезвычайно сложно выразить словами, о если иногда и получается выразить, то результат выражения невозможно записать, ибо каждое второе слово прожигает бумагу, о каждое третье - стол. Благодаря этому загадочному свойству обезьяна не упустит ни одного случая продемонстрировать своё превосходство над обезьяной американской - путём публичного употребления устаревшей и неполиткорректной зоологической терминологии в адрес последней. По крайней мере, богатый человеческий опыт позволяет заключить, что духовность должно проявляться именно так.
* * *
Постепенно ассортимент «возвышаемых» видов можно будет расширять, продвигаясь от ничтожно малого к захватывающе великому. То есть от крыс к жирафам, слонам и китам. Традиционных домашних животных, однако, лучше не трогать. Ибо куриц, козлов, свиней, индюков, быков и в особенности баранов человечество всегда может выделить из собственной среды в нужном количестве. Необходимость в пополнении их поголовья сложными и дорогостоящими методами генной инженерии отсутствует. Если же дать разум, например, лошадям, велика вероятность, что они. начитавшись Джонатана Свифта, придут к выводу что благородным гунигигмам не пристало возить на спине отвратительных йеху. Да еще и, освоив грамоту, составят коллективную петицию в международный суд с требованием компенсации за древнее рабство с начислением процентов за шесть тысячелетий одомашнивания. И даром мы будем доказывать, что гунгигимы, согласно первоисточнику, презирают деньга и слишком благородны, чтобы строчить кляузы. И что лишь благодаря симбиозу с человеком лошади не пополнили список вымерших видов. И - коли уж на то пошло - что они непременно его пополнят, если только не заберут заявление, ибо сумма претензий выходит несуразная и дешевле выйдет решить вопрос во внесудебном порядке...
Но раз на нас самих доводы здравого смысла не действуют, не подействуют они, надо полагать, и на лошадей. В связи с чем целесообразность этих опытов вызывает обоснованные сомнения. А если уж так нужно мучить животных, то людям следует начать с себя - разумное существо из человека должно получиться не хуже, чем из обезьяны средних достоинств. Если же нам требуется чуждый разум, способный объективным взглядом со стороны определить, чего мы стоим, и выложить свои выводы нам в лицо, то к нашим услугам машины с производительностью в три черепа. И этот разум можно изготовить на полупроводниках.
(с) Игорь Край