Я выхожу на крыльцо своего дома. Сосны, берёзы, снега. В центре белизны, на середине моего участка, на моём личном пространстве -вывернутая из пакетов помойка. Подхожу ближе, вглядываюсь. Пустые пластиковые бутылки, картофельные очистки, селёдочная требуха, использованные презервативы. Продукты жизнедеятельности таджиков.
Я легко догадываюсь: это безобразие принёс мой пёс Фома с соседней стройки. Таджики оставляют свой мусор в пакетах, а Фома приносит их на мой участок. Вываливает на землю и спокойно выбирает, что можно съесть. Не исключено, что он угощает и меня: дескать, бери, не стесняйся.
От злобы у меня вскипают мозги. Мне хочется заорать на Фому и даже пнуть его ногой. Я кручу глазами, выискивая Фому. Фома залез в будку и сконфуженно оттуда выглядывает. Он не понимает, чем я недовольна.
Я на секунду задумываюсь. Надо орать сразу, как он явился. Вот Фома занёс мусор - тут же заорать, чтобы он связал эти два события: мусор и ор. А так... по прошествии времени, он не сможет понять, чего это хозяйка разоряется в середине дня. Он принёс пакеты накануне вечером, с тех пор прошла ночь, и раннее утро, и позднее утро.
К тому же Фома, с его точки зрения, ничего плохого не сделал. Это добыча. Он сам кое-что скушал и хозяйке оставил. Чем тут можно быть недовольной?
Я поймала взгляд Фомы и показала ему кулак. Орать не стала. Чего кричать без толку. Только показала Фоме кулак. Он не понял. Предположил, что в кулаке кусочек колбаски, замахал хвостом.
Я вернулась в дом. Домработница Нинка готовила грибной суп для моей семьи. Грибы я купила накануне в дорогом магазине. Белые грибы, замороженные целиком: тёмно-коричневые замшевые шляпки на бежевых ножках. Грибы разморозили, потом кинули в кипящую воду, далее Нинка достала грибы из кипятка, выложила на деревянную доску. Следовало их порезать соломкой и пережарить с лучком.
Далее я увидела следующее: Нинка отсекла у всех грибов шляпки и с ловкостью жонглёра кинула их себе в рот. А порезала и пережарила с лучком только ножки. Решила: хозяева не заметят. Хозяева обойдутся, им и так хорошо. А ещё решила: от многого немножко - не кража, а делёжка.
Я оторопела от Нинкиной наглости. Наглость - такое поведение, когда человек ставит свои интересы выше интересов окружающих.
Я хотела тут же поставить Нинку на место, но притормозила. Последует неприятный диалог, настроение испортится. Нинка пустит слезу. Я окажусь виновницей её слез. Начнётся выяснение отношений. Дальше надо будет расставаться, искать другую домработницу, а какая будет другая - поди знай. К этой я уже привыкла. Чёрт с ним, с супом, поедят без шляпок. Всё равно грибной дух останется.
Я ничего не сказала. Ушла на прогулку. За мной последовал Фома с одной целью: раскрутить всех соседских собак. Он подбегал к воротам и что-то говорил по-собачьи, они в ответ взрывались скандалом. Видимо, Фома им говорил: моя хозяйка самая лучшая, а ваш хозяин - говно.
Фома перебегал от одних ворот к другим. Я шла в гимне собачьего лая и думала: «Как в гетто»...
Пришёл март. Первая неделя. Я вышла на крыльцо по обыкновению. Небо синее, как в Сочи. Солнце - молодое, как девушка в начале жизни. Фома счастлив, ему не о чем беспокоиться. Я ведь на него не орала и не пинала в бок.
Нинка чистит дорожку от снега. Физическая нагрузка на свежем воздухе. Щёки у неё раскраснелись, глаза голубые, как небо. Скоро у неё отпуск, и она поедет домой, повезёт подарки и деньги. А потом вернётся ко мне. Я - это её разросшаяся семья. Часть её жизни. А почему? Потому что мы не выясняли отношения, не говорили друг другу дурную и лишнюю правду. Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь.
А если слово не сказано, его нет. Воздух чист. Весна.
(с) Виктория Токарева