Очередное преступление погружает детектива Никки Хит в настоящий лабиринт тайн, пугающих и мрачных. Труп неизвестной женщины, обнаруженный в чемодане в грузовике-рефрижераторе, оказывается непостижимым образом связанным со смертью матери Хит. Это нераскрытое убийство более десяти лет терзало Никки, и теперь наконец она получает ключ к разгадке. Вместе со своим возлюбленным, журналистом Джеймсоном Руком, Хит идет по следу, открывая темные стороны жизни матери и выясняя подробности, которые прежде боялась узнать. А тем временем безжалостный убийца охотится за самой Никки, навязывая ей состязание в жестокости...
Глава из книги:
— Да, да, Рук, вот так, — шептала Никки Хит. — Именно то, что нужно. Продолжай.
Струйка пота сбежала по его шее на тяжело вздымавшуюся и опускавшуюся грудь. Он со стоном закусил губу.
— Нет, пока не останавливайся. Еще. О да! — Она нависла над ним, опустив голову почти к самому лицу, чтобы он мог слышать ее шепот. — Да, вот так. Работай еще, старайся. Отлично, превосходный ритм. То, что нужно. Ну а сейчас какие ощущения?
Джеймсон Рук пристально взглянул на нее, затем зажмурился и снова застонал. Его мышцы расслабились и голова откинулась назад. Никки, нахмурившись, выпрямилась.
— Ты не можешь поступить так со мной. Поверить не могу — ты остановился!
Гантели упали на черный резиновый коврик у скамьи, и Рук, набрав полную грудь воздуха, возразил:
— Я не остановился. Я просто уже закончил.
— Нет, не закончил.
— Десять раз, я сделал десять раз.
— Я не насчитала десяти.
— Это потому, что ты все время отвлекалась. Кстати, эти занятия нужны прежде всего мне самому. Так зачем мне отлынивать?
— Один раз я отвернулась, и ты решил, что я тебя не вижу.
Он усмехнулся и спросил:
— А на самом деле ты смотрела?
— Да, и ты сделал только восемь раз. Ты хочешь выздороветь или тебя нужно заставлять заниматься?
— Клянусь, я поднял гантели девять раз.
Член привилегированного фитнес-клуба, в котором состоял Рук, проскользнул у Никки за спиной, чтобы взять несколько гантелей, и она, обернувшись, попыталась сообразить, слышал ли он их с Руком детский лепет. Однако, судя по писку, доносившемуся из наушников, мужчина внимал лишь словам песни «Black Eyed Peas» насчет того, что «сегодня будет прекрасная ночь», и смотрел исключительно на свое отражение. Хит не поняла, чем он любовался — рядами недавно пересаженных волос или мускулами, игравшими под дизайнерской майкой.
Рук приподнялся и посмотрел в ту же сторону.
— Ничего себе! Ну и буфера у него!
— Тс-с, он тебя услышит.
— Сомневаюсь. А кроме того, как ты думаешь, от кого я узнал это слово?
Мужчина с «буферами» поймал в зеркале взгляд Никки и снизошел до того, что подмигнул ей. Затем, видимо удивленный тем, что дама не растаяла от желания, он положил гантели на полку и отправился в солярий. Каждый раз в такие моменты Никки мечтала перенестись в свой фитнес-клуб — непритязательное заведение в непритязательном здании, с крашеными бетонными стенами и облупившимися батареями, куда люди приходили тренироваться, а не прихорашиваться перед зеркалом. Сегодня утром выяснилось, что врач лечебной физкультуры, с которым занимался Рук и которого он окрестил «Джо из Гитмо», заболел. Никки вызвалась его замещать и сначала решила, что они с Руком отправятся в ее клуб. Однако затем она вспомнила о некоторых сложностях. Точнее, об одной сложности по имени Дон. Дон, бывший «морской котик», был ее партнером на тренировках по ближнему бою. Когда-то они сжимали друг друга в объятиях не только на мате в спортзале. Дни, когда Никки пользовалась «дополнительными преимуществами» своего тренера, давно миновали, но Рук об этом вообще ничего не знал, и она не видела смысла знакомить мужчин.
— Уф. Не знаю, как ты, — произнес Рук, вытирая лицо полотенцем, — а я сейчас хотел бы принять душ и позавтракать.
— Звучит заманчиво. — Никки протянула ему гантели. — Сразу же после следующей серии упражнений.
— А что, у меня еще остались какие-то упражнения? — Он посмотрел на Хит невинным взглядом, но быстро понял, что это не сработает, и выхватил у нее гантели. — Знаешь, мой Джо, конечно, сочетает в себе все худшие качества маркиза де Сада и Дарта Вейдера, но хотя бы иногда делает мне поблажки. А ведь я не бросался под пули, спасая ему жизнь.
— Раз, — только и ответила она.
Он помолчал, улегся на скамью и, подняв гантели, прокряхтел:
— Раз.
Сейчас они посмеивались над этим эпизодом, но в ту ночь, два месяца назад, на пирсе Санитарного управления на реке Гудзон, Никки уже решила, что Рук не выживет. Врач скорой помощи потом сказал, что ее страхи едва не оправдались. Спустя несколько секунд после того, как она обезвредила одного плохого копа в бараке, где хранились мешки с мусором, в дверях появился его сообщник и чуть не застрелил ее. Хит не видела врага, но Рук — чертов Рук, которому вообще нечего было делать на этом складе, — выпрыгнул из темноты и повалил ее на пол. Пуля, предназначавшаяся ей, ранила журналиста. За все время службы патрульным офицером и детективом отдела убийств Никки Хит видела множество трупов, люди не раз гибли у нее на глазах. В ту зимнюю ночь, когда она с отчаянием всматривалась в мертвеющее лицо Рука и чувствовала, как горячая кровь заливала ей ладони, ей представились все другие загубленные жизни, вспомнились те минуты, когда товарищи умирали у нее на руках. Джеймсон Рук спас ее, но его самого в тот момент могло спасти только чудо.
— Два, — твердо произнесла она. — Рук, вид у тебя жалкий.
Когда они вышли на улицу, журналист сделал нарочито
глубокий вдох.
— Обожаю, как пахнет в Трайбеке по утрам! — воскликнул он. — О этот аромат дизельного топлива!..
Рассвело совсем недавно, но Никки закатала рукава толстовки и наслаждалась лучами апрельского солнца, ласкавшего кожу. Поймав взгляд Рука, она усмехнулась:
— Осторожно: тебе остается только сделать пересадку волос, и станешь совсем как «парень с буферами».
Она зашагала вперед, и он постарался не отставать.
— Ничего не могу с собой поделать. Ты знаешь, в любом мгновении можно найти романтику. Я это слышал в рекламе по телевизору.
— Если тебе тяжело идти быстро, только скажи.
— Ничего, все нормально.
Хит покосилась на журналиста. Действительно: он успевал за ней без труда.
— Помнишь, как было, когда я только поднялся с койки и едва ползал по коридору? Чувствовал себя прямо как Тим Конуэй в том древнем «Шоу Кэрол Бернетт». А теперь взгляни на меня: супергерой снова в форме и готов к приключениям. — Рук демонстративно прибавил шагу.
— Отлично. Если мне понадобится помощь, а у Бэтмена и Одинокого мстителя все будет расписано, я теперь знаю, кому звонить.
Догнав Рука, она спросила:
— А если серьезно, ты как себя чувствуешь? Я тебя не слишком замучила?
— Не-а, я в порядке. — Он прикоснулся к ребрам указательным пальцем. — Просто иногда чувствую небольшое напряжение, когда потягиваюсь. — Пока они ждали зеленый свет, он пробормотал: — Кстати, насчет напряжения... я его чувствую еще в одном месте...
Никки повернулась к нему с каменным лицом.
— Напряжение в одном месте? Извини, но я что-то не пойму.
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Рук приподнял бровь, и Никки рассмеялась.
Он взял Хит под руку, и они перешли улицу.
— Детектив, мне кажется, что если мы не пойдем завтракать, то вы еще сможете успеть на работу.
— Ты к этому действительно готов? Я серьезно спрашиваю. Я могу подождать. Предвкушение удовольствия даже приятнее самого удовольствия.
— Поверь, мы предвкушали достаточно долго.
— А я считаю, тебе следует еще раз посоветоваться с доктором. Вдруг окажется, что ты еще не готов к началу половой жизни.
— О! — воскликнул Рук. — Значит, ты тоже смотришь рекламу по телевизору!
И вместо того чтобы перекусить в «Кухоньке», они завернули за угол и рука об руку поспешили к дому журналиста.
В лифте они страстно целовались, стиснув друг друга в объятиях; сначала Никки прижала Рука к стенке кабины, потом они поменялись ролями. Затем разомкнули объятия — чтобы передохнуть, подразнить друг друга, а может быть, для того и другого одновременно. Они не сводили глаз друг с друга, лишь время от времени посматривая на табло с номером этажа.
Закрыв за собой дверь квартиры, Рук потянулся к Никки, чтобы вновь поцеловать ее, но она увернулась, побежала по коридору, миновав кухню, и, совершив гигантский прыжок, словно борец на ринге, приземлилась на постель. Сбрасывая кроссовки, Хит со смехом крикнула: «Поторопись!»
Он появился в дверях — уже без одежды — и, подойдя к кровати, принял царственную позу.
— Если мне суждено умереть, пусть смерть моя будет приятной.
Никки притянула его к себе.
Страсть охватила их с небывалой силой, они забыли об осторожности, забыли свои шуточки, забыли обо всем. Месяцы воздержания, первобытные инстинкты, мучительное желание — все это смешалось в могучий ураган, увлекший их за собой; никаких размышлений и опасений уже не осталось — одна лишь страсть. Через несколько минут не только кровать, но и вся комната пришла в движение. Покачивались абажуры, книги падали с полок, даже кружка, стоявшая на тумбочке у кровати Рука, накренилась, и десяток дорогих карандашей раскатился по полу.
Насытившись друг другом, Никки и Рук лежали рядом, тяжело дыша и улыбаясь.
— О, ты определенно готов к половой жизни, — выговорила Никки.
У Рука пересохло в горле, и он смог выдавить только хриплое:
— Это было... Ух ты. — И добавил: — Даже земля задрожала.
Никки рассмеялась.
— Мне тоже понравилось.
— Нет, я думаю, земля дрожала в буквальном смысле. — Он приподнялся на локте и оглядел спальню. — По-моему, мы только что пережили небольшое землетрясение.
Пока Никки сушила волосы, Рук прибрался в квартире и уселся перед телевизором.
— По седьмому каналу сказали, что наблюдался толчок мощностью пять целых восемь десятых балла по линии Разлома Рамапо, с эпицентром в Слоутсбурге, штат Нью-Йорк.
Никки поставила пустую кружку на кухонный стол и взглянула на дисплей своего сотового.
— Сеть появилась. Никаких сообщений, никаких приказов перейти в боевую готовность, по крайней мере для меня. Ущерб есть?
— Как раз оценивают. Никто не погиб, нескольких человек ранило упавшими кирпичами и тому подобное; пока ничего серьезного. Аэропорты и несколько станций метро на всякий случай закрыты. О, и еще мне не нужно взбалтывать апельсиновый сок. Хочешь?
Она отказалась и пристегнула к поясу кобуру.
— Кто бы мог подумать: землетрясение в Нью-Йорке!
Рук обнял ее.
— По-моему, время было самое подходящее.
— Да уж, что может быть лучше.
— Мне кажется, нам стоит подумать над этим... — прошептал он, и они поцеловались.
Внезапно зазвонил ее телефон, и Хит, отстранившись, взяла трубку. Не дожидаясь просьбы, Рук протянул ей ручку и блокнот; она записала адрес.
— Уже еду.
— Знаешь, какое занятие я придумал нам на сегодня?
Никки сунула телефон в карман пиджака.
— Знаю. Но, как бы мне ни хотелось остаться с тобой — поверь, мне этого очень хочется, — нужно на работу.
— Поехали на Гавайи.
— Очень смешно.
— Я не шучу. Просто возьмем и поедем. Мауи. М-м... Мауи.
— Ты же знаешь, что это невозможно.
— Назови хотя бы одну причину.
— У меня очередное убийство.
— Никки, с момента нашего знакомства я твердо усвоил одну вещь: убийство не может помешать человеку весело проводить время.
— Я уже заметила. А как насчет твоей работы? По-моему, тебе сейчас следует писать очередную статью для журнала. Разоблачение коррупции, царящей в коридорах Всемирного банка. Или впечатления о путешествии в компании охотника за бен Ладеном. А может, описание уик-энда на Сейшельских островах с Джонни Деппом или Стингом?
Поразмыслив немного, Рук ответил:
— Если вылетим через несколько часов, успеем позавтракать в Лахайне. И если ты чувствуешь угрызения совести, забудь. Ты заслужила это, два месяца проухаживав за мной.
Не обращая на него внимания, Хит прицепила на пояс полицейский жетон.
— Да ладно тебе, Никки, сколько убийств происходит в этом городе за год, пятьсот?
— Больше — пятьсот тридцать.
— Отлично, это меньше, чем два в день. А теперь смотри: если возьмешь отпуск, и мы неделю проведем на Мауи, ты пропустишь всего штук десять убийств. И вообще, они же не все будут на твоем участке.
— С тобой все ясно, Рук.
Он удивленно уставился на нее:
— Ясно?
— Да. Неважно, сколько у тебя Пулицеровских премий. У тебя мозги шестнадцатилетнего мальчишки.
— Это нужно понимать как «да»?
— Нет, скорее, пятнадцатилетнего. — Никки снова поцеловала Рука, затем скользнула рукой по его бедру. — Кстати, знаешь что? Это стоило того, чтобы подождать несколько месяцев.
И она отправилась на работу.
Место преступления находилось по пути в Двадцатый участок, так что вместо того, чтобы ехать на работу, брать машину и возвращаться обратно, Хит вышла из метро на 72-й и направилась дальше пешком. Саперы из предосторожности перекрыли движение на Коламбус-авеню, и Никки, поднявшись на поверхность около здания «Дакота», увидела кошмарную пробку, растянувшуюся до Центрального парка. Она подумала, что чем быстрее приступит к расследованию, тем быстрее застрявшие здесь водители смогут разъехаться по своим делам, и ускорила шаг. Но все же не забыла о своем ритуале.
Как всегда, приближаясь к месту преступления, детектив Хит подумала о жертве. Сколько бы убийств ежегодно ни совершалось в городе, когда-то давно Никки дала себе клятву, стремиться отомстить за каждую отнятую жизнь. Детектив прекрасно понимала, какое горе смерть причиняла родным и близким погибшего. Для нее это были не пустые слова. Никки пережила подобное много лет назад, когда погибла ее мать. Эта трагедия не только заставила девушку бросить театральный колледж и заняться уголовным правом, но и сделала из нее копа, буквально живущего работой. Прошло больше десяти лет, дело об убийстве матери так и осталось нераскрытым, но Хит продолжала относиться к каждому расследованию как к самому важному делу в своей карьере.
Дойдя до угла 72-й и Коламбус-авеню, она пробралась сквозь толпу зевак; многие держали в вытянутых руках мобильные телефоны и записывали происходящее на видео, чтобы потом выложить в «Facebook». Никки подняла руку, чтобы отогнуть полу пиджака и продемонстрировать жетон полицейскому, дежурившему у барьера; но тот уже узнал движение и кивнул Хит, разрешая пройти. Впереди, в двух кварталах к югу от временного ограждения, мелькали синие огни полицейских машин. Никки могла бы идти прямо по проезжей части, но свернула на тротуар; даже ее, опытного детектива, охватило какое-то неопределенное беспокойство при виде одной из главных городских улиц, пустовавшей в утренний час пик. Тротуары тоже были безлюдны, по ним бродили только патрульные, отгоняя зевак. 71-ю улицу перегородили барьерами, и в нескольких десятках метров за ними прямо перед кирпичным домом, фасад которого немного пострадал от землетрясения, остановилась машина скорой помощи. Никки прошла мимо молодого ясеня, зеленеющего в кадке на тротуаре, и, подняв взгляд, увидела сквозь усыпанные крошечными листьями ветви целые десятки любопытных, высовывавших головы из окон и стоявших на пожарных лестницах. В домах на противоположной стороне Коламбус-авеню тоже виднелись зрители. Никки приближалась к месту преступления, и голоса, доносившиеся из раций в машинах, эхом отражались от стен кирпичных многоквартирных домов.
На центральной полосе стояла машина саперов с бронированным фургоном — на случай, если понадобится что-нибудь обезвредить. Но еще с расстояния двадцати метров Хит по виду саперов из группы чрезвычайных ситуаций догадалась, что угроза взрыва миновала. Она заметила знакомую фигуру: ее подруга Лорен Пэрри в костюме судмедэксперта расхаживала внутри продуктового фургона. Через мгновение Лорен наклонилась, и Никки потеряла ее из виду.
Таррелл и Каньеро, ее детективы, оставили в покое человека, с которым беседовали у пожарной машины, — темнокожего мужчину средних лет в черной трикотажной шапке и длинной зеленой куртке — и направились навстречу Никки.
— Доброе утро, детектив Хит.
— Доброе утро, Тараканы, — ответила Никки, называя напарников привычным в участке прозвищем, избавлявшим от необходимости здороваться с каждым по отдельности.
— Нормально добралась? — поинтересовался Таррелл; но на самом деле это был не вопрос — он не представлял себе, что Хит может быть сложно добраться до места преступления.
— Нормально, на моей ветке поезда еще ходят. Но говорят, что линии N и R временно остановлены — сейчас инженеры осматривают тоннель под рекой.
— То же самое с веткой Q, на выезде из Бруклина, — подхватил Каньеро. — Мне повезло, успел до того, как тряхнуло. Однако, скажу тебе, на станции «Таймс-сквер» творилось что-то страшное. Как в кино про Годзиллу: вопящие люди в ужасе разбегались во все стороны.
— А ты почувствовала толчок? — спросил Таррелл.
Никки вспомнила обстоятельства, при которых это произошло.
— О да, — отозвалась она, стараясь сохранить при этом невозмутимый вид.
— А где ты была во время землетрясения?
— Спортом занималась. — И это было наполовину правдой. Хит кивнула на бронированный фургон саперов. — Что у нас тут такое случилось? Зачем тяжелая артиллерия?
— Все началось с подозрительного предмета. — Каньеро вернулся к первой странице блокнота. — Водитель машины, развозящей замороженные продукты, — вон тот парень...
— ...В зеленой куртке... — по привычке подсказал напарник.
— ...Открывает дверцу фургона, чтобы выгрузить куриные грудки и котлеты для вон того магазина. — Он смолк на мгновение, и Никки взглянула на витрину гастронома «Все пучком». Три повара в клетчатых брюках и передниках, облокотившись на прилавок, ждали, когда можно будет начать торговлю. — И вот он берет коробку и обнаруживает среди ящиков какой-то чемодан.
— Думаю, тут сработали развешанные в метро плакаты типа «Не проходи мимо», — вмешался Таррелл. — Он выскакивает из фургона как ошпаренный и набирает девять-один-один.
— На место происшествия прибывает группа спасателей и посылает внутрь «Робокопа», взглянуть, что к чему. — Детектив Каньеро жестом пригласил Хит следовать за собой. Они прошли мимо робота-сапера с дистанционным управлением. — Робот обнюхивает там все и сканирует. Взрывчатых веществ не находит. Но техник все равно надевает костюм и, с величайшими предосторожностями вскрывая замок... обнаруживает в чемодане труп.
Никки услышала голос детектива Феллера: он стоял позади, в нескольких шагах от нее.
— Вот почему я летаю только с ручной кладью. Эти чемоданы — просто убийственная штука.
Она резко обернулась, и Феллер смолк. Его собеседники, два патрульных офицера, рассмеялись. Он говорил тихо, однако недостаточно. Феллер покраснел, когда Хит направилась к нему. Патрульные испарились, предоставив ему принимать удар на себя.
— Слушай, ну извини, — попытался сгладить впечатление от неудачной шутки детектив, заранее признав вину. Он смущенно ухмыльнулся, чем в очередной раз напомнил ей Джона Кэнди. — Случайно вылетело, я не хотел, чтобы ты услышала.
— Тогда не надо было болтать, — невозмутимо и негромко произнесла она; со стороны могло показаться, что два детектива просто делятся наблюдениями. — Оглядись по сторонам, Рэнди. Все серьезно, серьезней некуда. Произошло убийство. Это место преступления. Мое место преступления. А не ночь в комеди-клубе «У Дэнджерфилда».
— Да, я понимаю, перегнул палку, — кивнул он.
— Уже не в первый раз, — заметила она.
Рэндалл Феллер, вечный остряк, имел неприятную привычку сыпать шуточками в непосредственной близости от трупа. Но если забыть об этом его недостатке, в остальном он был отличным детективом. Этот детектив вместе с Руком получил пулю, спасая жизнь Никки на пирсе Санитарного управления. Возможно, черный юмор Феллера был уместен в отделе спецопераций, где он проработал уже много лет. Сотрудники отдела — крутые парни, настоящие мачо из вестернов — колесили по улицам ночного Нью-Йорка в желтых такси, служащих им прикрытием. Но черный юмор был недопустим в группе Хит. По крайней мере, за желтой лентой. Этот разговор у них случался уже не в первый раз с тех пор, как Феллер после выздоровления перевелся в отдел убийств.
— Я знаю, знаю, но просто как-то само собой получается. — Хит видела, что Рэнди искренне раскаивался, и не было смысла развивать эту тему. — Обещаю, в следующий раз буду говорить про себя.
Хит коротко кивнула ему и пошла к грузовику.
Остановившись у открытой задней дверцы, Никки вынуждена была задрать голову, чтобы увидеть Лорен Пэрри: та сидела на корточках на полу фургона. На пирамидах картонных коробок блестели капли воды, на некоторых образовались кристаллы. Рефрижератор был выключен, но Хит обдало волной холодного воздуха. Рядом с Пэрри лежал на боку жесткий чемодан серо-голубого цвета; поднятая крышка скрывала от Никки его содержимое.
— Доброе утро, доктор Пэрри.
Подруга повернула голову и улыбнулась. Когда она произнесла в ответ: «Привет, детектив Хит», ее дыхание заклубилось в воздухе облачками пара.
— Здесь у нас непростой случай.
— А когда у нас в последний раз был простой случай?
Судмедэксперт покачала головой, обдумывая вопрос и соглашаясь.
— Хочешь услышать самое главное?
— Почему бы и нет? Можно начать и с этого. — Никки вытащила блокнот, тонкий журналистский блокнот на спирали, легко помещавшийся в кармане пиджака.
— Труп неизвестной женщины. Никаких документов, ни сумки, ни бумажника, ни драгоценностей. Возраст — шестьдесят с небольшим.
— Причина смерти? — спросила Хит.
Лорен Пэрри оторвала взгляд от планшета и посмотрела на подругу.
— Надо же, я так и знала, что ты спросишь именно об этом. — Она заглянула в чемодан и продолжила: — Пока могу сказать только очень приблизительно.
Никки отозвалась:
— Надо же, я так и знала, что ты ответишь именно это.
Судмедэксперт вновь улыбнулась, и из ноздрей ее вылетели
тонкие струйки пара.
— Забирайся сюда, сама увидишь, с чем мне приходится иметь дело.
Поднимаясь с тротуара в фургон по пандусу из гофрированного железа, детектив Хит надела резиновые перчатки. Оказавшись внутри, она взглянула на чемодан и, увидев, что в нем находится, содрогнулась. Хит предпочитала думать, что все дело в резкой смене температуры — январский мороз после теплого апрельского утра.
Лорен поднялась, чтобы Никки смогла протиснуться мимо нее и лучше рассмотреть труп.
— Я поняла, что ты имела в виду, — пробормотала Хит.
Тело женщины совершенно замерзло. Ее лицо покрывали ледяные кристаллы, подобные тем, что поблескивали на коробках с говяжьим фаршем, куриным филе и рыбными палочками. Труп в светло-сером брючном костюме был согнут пополам и засунут в чемодан; сейчас он лежал на боку. Лорен указала колпачком от ручки на замерзшее кровавое пятно на спине убитой.
— Очевидно, оно может подсказать нам причину смерти. Глубокая колотая рана в районе грудной клетки, нанесена сбоку. Судя по количеству крови, нож попал между ребрами и вошел в сердце.
Хит испытала неприятное чувство, которое охватывало ее всякий раз при виде подобных ран. Однако она промолчала, лишь кивнула и скрестила руки на груди, чтобы унять дрожь, возникшую, без сомнения, просто от холода.
— Поскольку тело буквально окаменело, я не могу дать обычного предварительного заключения. Я даже не могу разогнуть руки и ноги, чтобы поискать другие раны, следы травм, борьбы, цианоз и так далее. Конечно, все это я сделаю, но позже.
Не отрывая глаз от раны, Никки сказала:
— Думаю, даже время смерти определить будет не так-то просто.
— О, это верно, но ты не волнуйся. Мы все-таки сможем установить его достаточно точно, когда отвезем ее на Тридцатую улицу и я над ней поработаю, — заверила судмедэксперт. И добавила: — Если, конечно, там меня не ждет куча других трупов. Землетрясение, сама понимаешь, мало ли что...
— Если верить новостям, большинство пострадавших отделались легкими травмами.
— Отлично. — Лорен пристально посмотрела на Никки. — С тобой все в порядке?
— Все нормально. Просто зря я сегодня не надела свитер.
— А по-моему, не холодно. Но, с другой стороны, я привыкла к минусовым температурам на работе... — Патологоанатом сняла колпачок с ручки. — Давай я отойду и сделаю несколько заметок, пока ты тут все осмотришь.
Пэрри и Хит часто работали вместе и прекрасно знали методы друг друга. К примеру, Лорен помнила, что Никки, прибыв на место преступления, обязательно изучала его во всех подробностях — она называла это «осмотр глазами новичка». Хит считала, что даже у самого прекрасного детектива, многие годы прослужившего в полиции, в конце концов замыливается глаз — вместо того чтобы помогать, опыт мешает, притупляет наблюдательность. Если спросить рабочего с нефтеперерабатывающего завода, как он терпит вонь, он ответит: «Какую вонь?» Но детектив Хит старалась не забывать, что чувствовала в самом начале карьеры, оказываясь на месте убийства. Как осматривала все, как искала новые улики. Она знала, что любой предмет, любая деталь могут иметь решающее значение. Нельзя упускать ни одной мелочи. Точно так же, как воспоминание об убийстве матери заставляло ее всякий раз искренне сочувствовать жертве, вера в свежий взгляд не позволяла превратить осмотр места преступления в рутину. Хит часто напоминала своим детективам о том, что самое важное на месте преступления — смотреть в оба и замечать все, что только можно.
Детектив Хит поняла, что убийство, скорее всего, было совершено не в этой машине. Обойдя тесное пространство между коробками и посветив лучом фонарика на пол и стенки фургона, она не заметила пятен крови. Никки знала, что после того, как тело увезут, криминалисты вытащат все коробки и проведут более тщательный осмотр. Но уже сейчас она была уверена, что чемодан поместили в грузовик с телом убитой ранее женщины. Соотнесение времени смерти со временем погрузки и разгрузки машины поможет подтвердить это предположение. Никки перешла к жертве.
Возраст, названный Пэрри, показался ей верным. У убитой была короткая стрижка, какие обычно носят немолодые деловые женщины. Светлые волосы с мелированными карамельными прядями, седина у корней. Это указывало на две вещи. Во-первых, женщина была достаточно обеспеченной и могла ходить к хорошему, дорогому парикмахеру. Во-вторых, несмотря на внимание к внешности, в парикмахерской она не была уже давно. «Почему она не покрасила волосы вовремя?» — записала Никки в блокноте. Одежда тоже говорила о хорошем вкусе. Женщина была миниатюрной, одевалась не у портнихи, а в магазине, однако магазин этот явно был весьма дорогим: блузка из весенней коллекции, серый костюм из легкой шерстяной ткани. Хит решила, что он не безумно дорогой, но очень качественный. Такую одежду носят не те дамы, что обедают в ресторанах, а женщины, посещающие бизнес-ланчи. Присев на корточки, Никки осмотрела руку погибшей. Ее частично закрывал подбородок, однако и увиденное сказало детективу многое. Рука была натренированной, хотя и не мускулистой; тяжелый труд ее не изуродовал. Тонкие пальцы, сильные, как у игроков в теннис и завсегдатаев фитнес-клубов. Небольшой шрам на запястье, полученный довольно давно, может, лет десять назад. Никки поднялась и еще раз посмотрела на тело. Эта женщина могла быть бегуньей или велосипедисткой. Хит сделала пометку показать фото убитой в фитнес-клубах, Нью-Йоркской ассоциации бегунов и в велосипедных магазинах. Присев на корточки, Хит осмотрела темно-коричневое грязное пятно на колене жертвы — возможно, оно было оставлено в последние минуты жизни женщины. Записав это, Никки наклонилась, чтобы взглянуть поближе на рану, и окончательно убедилась в том, что женщина была убита еще до того, как ее тело попало в фургон. Замерзшая кровь образовала обширное пятно, словно несчастная истекала кровью, лежа лицом вниз. Размеры пятна на пиджаке говорили о том, что крови было довольно много, но на атласной подкладке чемодана почти не осталось следов, только небольшая бурая отметина на крышке. Никки посветила фонариком на то место, где спина жертвы касалась петли чемодана, и заметила лишь незначительный кровавый след, но никакой лужи. Опять же, более детальный осмотр был возможен лишь после того, как тело извлекут из кофра. Но Хит не сомневалась, что женщина попала в фургон уже мертвой.
Следовало также изучить чемодан снаружи в поисках крови, собравшейся около петель или в швах. Стараясь не прикасаться к крышке, Никки опустилась на колени, уперлась ладонью в стенку фургона, опустила голову, почти касаясь лбом пола, и медленно посветила фонариком на дно чемодана, справа налево.
И когда луч света упал на левый угол, Никки ахнула. Перед глазами все поплыло, голова закружилась. Фонарь выскользнул из рук, и детектив повалилась на пол.
— Никки, что с тобой? — воскликнула Лорен.
Хит ничего не видела, лишь почувствовала прикосновение чьих-то рук — это Лорен Пэрри приподняла ее голову с пола. Двое врачей из скорой бросились к фургону, но Никки уже пришла в себя, села и махнула рукой, показывая, что помощь не нужна.
— Нет-нет, ничего страшного. Все нормально.
Лорен присела рядом и взглянула ей в глаза.
— Все в порядке, — повторила Хит.
Но по ее лицу Лорен видела, что подруга отнюдь не в порядке.
— Ты меня напугала, Ник. Я решила, что ты в обморок упала.
Хит развернулась к двери и свесила наружу ноги. Подошли Таррелл и Каньеро в компании Феллера. Каньеро спросил:
— Что тут случилось, детектив? Выглядите так, будто увидели призрак.
Никки содрогнулась. Но на этот раз не от холода. Она бросила взгляд на чемодан, затем медленно повернула голову к детективам.
— Никки! — воскликнула Лорен. — Да в чем дело?
— Чемодан... — В горле пересохло, и она сглотнула. — На нем мои инициалы.
Детективы и Лорен переглянулись с озадаченным видом. Наконец Таррелл выдавил:
— Ничего не понимаю. Откуда взяться твоим инициалам на этом чемодане?
— Я сама вырезала их в детстве. — Видя, что они все никак не сообразят, в чем дело, Никки добавила: — Этот чемодан принадлежал моей матери. — Помолчав секунду, она добавила: — Убийца унес его в ту ночь.
 | Ричард Касл. Жестокая жара |