Актеру Алексею Дальскому в последнее время не везло. В театре он играл мало, в кино почти не снимался. Но новая роль изменила судьбу... Один из самых богатых людей страны, Максим Потапов, предложил Дальскому на пару месяцев стать его двойником, заменяя на второстепенных встречах. Сходство действительно было поразительным! Никто из близких людей не догадался о подмене, даже жена олигарха Светлана. Но Алексей больше смотрел не на нее, а на юную горничную Аню, которая очень удивилась, когда хозяин вдруг обратил на нее внимание… А потом случилось непредвиденное - машину с Потаповым и его начальником охраны взорвали, и Дальскому пришлось на самом деле возглавить принадлежащий олигарху концерн. Чтобы избежать гибели, он должен узнать, кто покушался на Потапова, и вернуть себе настоящее имя. Иначе он не сможет быть с Аней, а он уже не представлял своей жизни без нее…
Отрывок из книги:
За неделю следствие по делу о покушении на олигарха не сдвинулось ни на шаг. По всем телевизионным и радиоканалам озвучивались версии. Порой самые невероятные. Если предположение о мести бывших владельцев известного зарубежного концерна воспринималось как вполне естественное, то разговоры о том, что Потапов решил приватизировать все мировое производство металлов, были полным бредом. Как и мысль о желании олигарха стать следующим президентом России, за что его и убрали спецслужбы. Участие спецслужб, как и заинтересованность инопланетян в таблице Менделеева, не подтвердилось.
А вскоре пришли и другие новости.
Акции «Росинтерна» рухнули, да так, что от них начали избавляться даже работники комбината «Вольфрам», у которых они еще оставались. Зарплата на предприятиях, принадлежавших покойному Потапову, не выплачивалась. Спонсировавшийся олигархом хоккейный клуб от расстройства даже проиграл две встречи подряд. Западные производители оборудования для нефтедобычи проклинали тот день, когда подписали контракты, в которых соглашались на поставки с оплатой всех таможенных процедур поставщиком. Акции «Росинтерна», выброшенные на рынок, разошлись за половину номинала. И тут же рухнули акции «Металл бразерс». Их стоимость упала на четверть. Однако вскоре биржевые игроки опомнились, и ценные бумаги резко пошли в гору.
Всю неделю Дальский спал не более двух часов в сутки, адреналин так и бурлил в его жилах. Федотов не выбирался из резиденции Потапова, похудел на одиннадцать килограммов и уже засыпал на ходу.
Прошло ровно восемь дней с момента покушения на олигарха. Дальский сидел с первым вице-президентом концерна в своей гостиной. Вдвоем они пили крепкий кофе с коньяком и наблюдали за биржевыми сводками на экране лазерной панели.
— Еще вчера эти гады трындели, что «Росинтерна» больше нет, а сегодня смотрите, как цены на вольфрам подскочили. И платина вверх пошла. И осмий. Палладий прибавил. Еще немного, и наши акции будут на довоенном уровне, — произнес Федотов и засмеялся. — Господи, поверить не могу. Я, конечно, всегда знал, что вы гений, но чтобы вот так, за неделю, укрепить собственный бизнес… взять голыми руками то, что невозможно представить… Теперь у вас, Максим Михайлович, в личной собственности пятьдесят два процента «Металл бразерс». Уму непостижимо!
— Восемь дней назад, — вспомнил Дальский, — покойный Герман Владимирович сказал мне, что я круче всех. А я не поверил…
— А я и сейчас не могу представить, что вы контролируете предприятия с оборотом в триста миллиардов в год. Это же «Дженерал электрик», «Дюпон» и «Газпром», вместе взятые!
— Не ври, и двухсот не будет.
— Какая разница, — не мог успокоиться Федотов. — Десять лет назад я, доцент кафедры экономического планирования с окладом в двести долларов, даже и предположить не мог, кем стану.
— Председателем правления концерна «Росинтерн», — напомнил Алексей. — Решение учредителей мною подписано задним числом. Так что, кстати, ты попадаешь в число самых заинтересованных в моей смерти лиц. Вот смотри, что получается. Если верить документам, шестого декабря ты становишься председателем правления, а девятого меня взрывают вместе с машиной…
Федотов побледнел.
— Максим Михайлович, я — самый преданный вам человек, вы же знаете.
— Знаю, — кивнул Алексей, — успокойся. Завтра пройдет информация, будто бы я выжил. Послезавтра меня покажут забинтованным в постели, и я скажу пару слов. Акции «Росинтерна» взлетят так, что…
— А если намекнуть, что за период вашего пребывания на госпитальной койке ваши опытные менеджеры скупили контрольный пакет «Металл бразерс», то…
— Все будет сказано. Причем придут ко мне не наши папарацци-мамарацци, а корреспонденты CNN — Володя слил им информацию за четыреста тысяч долларов. Так что завтра на американских биржах с самого открытия возникнет бешеный спрос на наши акции и на продукцию. Но завтра еще и похороны погибших, на которых ты выступишь. Скажешь теплые слова и объявишь, что семье каждого будет приобретена благоустроенная квартира, а женам назначена пожизненная ежемесячная пенсия в пятьдесят тысяч рублей.
— У Германа никого не было, — вздохнул Федотов, — ни жены, ни детей.
— Значит, на одну квартиру тратиться не придется.
Федотов удивленно взглянул на своего босса. Судя по всему, он не ожидал от того такой расчетливости.
Дальскому перебинтовали грудь и верхнюю часть головы. На лицо искусные гримеры нанесли следы ожогов. Актер лежал в постели, смотря прямо перед собой. Изображать умирающего не было нужно, а в своем скором выздоровлении главное — не переиграть.
Рядом с кроватью сидел заместитель начальника ГУВД Москвы, тот самый генерал, что был в курсе всей постановки от первого до последнего действия. Кроме сцен на бирже, разумеется. Генерал старался не задеть рукой капельницы и не замечать стройной медсестры. По другую сторону кровати расположился председатель правления «Росинтерна» Федотов.
Вопросы задавались по-английски. В комнате находился переводчик, чем-то похожий на Джеймса Бонда в исполнении Тимоти Далтона. Но когда задали вопрос: «How do you feel?», Дальский понял и ответил негромко:
— I’m alive, that’s o’key. Thanks.
Генерал вздрогнул, не ожидая такого подвоха. Но тут перевели обращенный к нему вопрос:
— Как далеко продвинулось следствие?
— Следствием предприняты широкомасштабные действия, — начал рапортовать заместитель начальника городской полиции, — уже выявлен круг подозреваемых. Составлены фотороботы исполнителей, ведутся следственно-разыскные мероприятия по их задержанию с целью выявления заказчика покушения. От ответственности никто не уйдет, преступление будет раскрыто.
Тут генерал вспомнил, что его интервьюируют западные журналисты.
— У нас ведь как, — продолжил он, — каждое преступление влечет за собой наказание. Порою преступник пытается замести следы…
Генералу не дали договорить, один из репортеров обратился к председателю правления концерна:
— Мистер Федотов, всю последнюю неделю мировые биржи лихорадило, однако ваша фирма не только не понесла убытков, но из трудного положения вышла весьма и весьма окрепшей.
— Трудности были, не спорю, — признался Федотов, — однако у нас достаточно средств, чтобы справиться с любыми неприятностями. К тому же с самого начала правительство России оказало нам помощь, которую мы, после некоторого раздумья, приняли. Сейчас положение предприятия более чем стабильное.
— Вопрос относительно «Металл бразерс»…
— Здесь, к сожалению, ничего сказать не могу. У «Металл бразерс» свои менеджеры, все вопросы к ним. Мне известно лишь то, что концерн сейчас ждет некоторая реорганизация, которая укрепит руководство и снизит количество потерь…
Пресс-конференция длилась около десяти минут. Когда журналистов увели, Дальский попросил, чтобы с него сняли бинты. Освободившись, он спросил генерала:
— Когда и правда найдете убийц?
Заместитель начальника ГУВД пожал плечами:
— Трудно сказать. Наверняка знаю единственное — то, что взрывчатку в машину заложили на территории резиденции. Мы опросили персонал, но никто ничего не видел и не знает. Записи видеонаблюдения ничего не дали.
Служба безопасности концерна вела свое расследование. И у них также не было никаких результатов. Персонал опрашивали долго и профессионально, ответы перепроверялись, однако никаких противоречий и сбоев в показаниях служащих резиденции не обнаружили. Все же к Дальскому подошел новый главный хранитель его тела и доложил:
— Есть кое-что. Только надо еще поработать.
— Кого-то подозреваете?
— Нет. Однако мне кажется, что одной из девушек что-то известно. Давить на нее не стали, но… внимание к ней теперь особое.
— Кто это? — спросил Дальский.
— Горничная. Некая Аня.
— Хорошая девушка, — заметил Алексей. — Проследите, чтобы с ней ничего не случилось.
Нового главного телохранителя звали Викентий Андреевич. Когда-то он служил вместе с Германом Владимировичем и даже занял его место, когда Герман, наплевав на отличные карьерные перспективы, оставил ФСБ и ушел оберегать от разных неприятностей Потапова.
* * *
Приближался Новый год.
Еще совсем недавно Дальский думал, что встретит январь в своем обличье, ждал этого момента и не мог понять, хочет он возвращения в прошлую свою жизнь или нет. Все ведь изменилось. Теперь он — настоящий Потапов, потому что тех людей, которые знали о его перевоплощении, нет. Вернее даже, Потапов в квадрате, потому что стал богаче и популярнее его. Теперь он может распоряжаться огромными средствами, что уже продемонстрировал всему миру. И отныне действительно всемогущ, а не только в рамках дозволенного. Теперь ему можно не ограничивать себя в действиях, не думать о последствиях, как когда-то, выделяя деньги на операцию матери рядовой сотруднице концерна и думая, как это воспримет Герман Владимирович или, упаси боже, сам Потапов. Теперь можно никого не опасаться. Пугало только одно — а вдруг попытка покушения повторится? Что тогда? Мертвым не нужны ни деньги, ни власть, ни тем более популярность.
Есть, конечно, вариант — исчезнуть, вернуться в свой театр. Или даже купить собственный. Хотя последнее вообще-то чревато: превращение нищего актера в миллионера вызовет подозрения и дополнительное внимание. Умные люди вполне способны сопоставить факты и сделать выводы, а потом уж будет не выкрутиться. Другой путь: можно жить скромно, не выделяясь, но и не отказывая себе ни в чем. Однако красивая жизнь потому и называется сладкой, что в ней легко увязнуть, прилипнуть к ней навсегда, как муха к меду. Некоторые с рождения не знают иной, другие, борясь за богатство, быстро привыкают. Но смогут ли они существовать, как все остальные неимущие, если вдруг мед отберут?
В один из дней к Дальскому подошел Потапов-младший:
— Ну, как насчет самолета?
— Забирай, — махнул рукой Алексей. — Ведь я обещал.
— Знаешь, когда все это случилось, волновался… о многом думал в последние дни…
— О чем же?
Денис помялся.
— Если бы ты тогда и правда… Что стало бы с предприятиями? С нами? В смысле со мной и с матерью. Ведь ты даже завещание не составил.
— Ах, вот ты о чем. Так вы оба не бедные. Конечно, такую резиденцию не смогли бы содержать. Продали бы, стали бы еще богаче. Купили бы особняк поскромнее или роскошную квартиру в Москве.
— Ты серьезно?
— Более чем, — ответил Дальский. — Короче, я умирать не собираюсь. Так что терпите меня живого.
Денис, видимо, собирался, по своему обыкновению, скривиться, но, вспомнив о требовании не корчить рожи, сдержался. Он шагнул к Дальскому, намереваясь, похоже, обнять отца. Но потом передумал.
— Ты стал какой-то другой… — произнес парень, всматриваясь в лицо Алексея.
Денис улетел за три дня до Нового года. И в апартаменты Дальского пришла Светлана Валерьевна. Они сидели в гостиной и говорили ни о чем. О том, что Степанов приглашает их на Новый год, что теща Потапова тоже хочет жить во Франции, а не в заполярной глуши, о том, что Денис сделался спокойнее и не требует, как прежде, многого…
— У тебя есть кто-то? — вдруг спросила Светлана.
— С чего вдруг такой интерес? — удивился Алексей.
— Ты много времени проводишь дома: подобного не было уже лет пятнадцать.
— И что с того?
— Так, может, встретим Новый год вместе? В прошлый раз мы с Денисом летали к твоей матери, а ты оставался здесь. На сей раз я не полечу туда одна.
— Я не собираюсь во Францию.
Светлана вздохнула и зачем-то посмотрела на дверь. Словно ее только что ненавязчиво попросили покинуть помещение.
— Я к тому, что, может, мы попытаемся жить, как прежде…
Дальский задумался, хотя его никто уже ни о чем не предупреждал и не мог ограничивать в чем-то.
— И в самом деле, я слишком много времени трачу на ерунду, — согласился он. — Завтра же выберусь в город.
Алексей позвонил матери и узнал все новости. Дальский-старший прилетел с женой и дочерью в Москву, и они втроем посетили Нину. После чего отец позвонил своей бывшей жене и сообщил, что Нина была не очень приветлива, словно ждала кого-то другого. Целый вечер сидела, как на иголках, хотя накрыла стол и даже выставила на стол французское шампанское.
— Ого! — удивился Алексей, услышав это. — Откуда у нее?
Еще отец сказал, что его сын мог бы жить и получше с его-то талантом, и пообещал поговорить с продюсерами, чтобы пристроить сына. Вдруг получится им вместе сыграть в одном фильме, как в былые годы?
Мама рассказывала об этом с некоторой грустью. Нет, скорее всего с обидой. И тогда Алексей сказал ей, что на следующий день вылетает в Москву на праздники, а потом вернется к своей гастролирующей по Сибири труппе.
Что привозят обычно из Сибири? Красную икру в трехлитровой банке, свежую чавычу, завернутую в несколько слоев полиэтиленовых пакетов, кедровые орешки и банку облепихового масла. Дальскому приготовили все это, добавив пучки с маринованным диким чесноком и бутылочку настойки женьшеня.
В гардеробе Потапова не нашлось ничего скромного, а потому Алексей выбрал приталенное пальто из морского котика и такую же котиковую шапочку с козырьком. Новый бронированный лимузин стоял в гараже, но Дальский наотрез отказался в нем ехать, выбрал тот самый «БМВ» шестой модели, разбитый Денисом, сказав, что сам сядет за руль. Викентий Андреевич попытался его отговорить, но переубедить олигарха главному телохранителю не удалось.
Перед выездом Алексей заглянул в сейф и достал из него две пачки евровых пятисоток, положил во внутренние карманы. Хотел было закрыть дверцу, но взгляд упал на «Беретту». Зачем-то он достал пистолет и сунул его в карман пальто.
Опустившись на водительское сиденье «БМВ», спросил Викентия Андреевича, сидевшего на пассажирском месте:
— У вас есть девятимиллиметровые патроны?
— Для «ПМ»? — не понял тот.
Алексей достал «Беретту». Новый главный телохранитель осмотрел пистолет, потом вышел из машины и пересек гараж. Не прошло и трех минут, как он снова сел в машину и вернул оружие со словами:
— Десять в обойме, в стволе оставлять не стал. Пистолет без предохранителя — это полицейский вариант. У него тугой спуск, но убойная сила хорошая. Пользоваться умеете?
Дальский кивнул. Зачем ему пистолет, он и сам не знал, но с оружием все же спокойнее.
Алексей отправился к матери днем, сказав охране, что посетит старого знакомого, который прилетел в Москву из Сибири. В подъезде на лестничных площадках между этажами уже стояли одинаково одетые молодые люди. Жильцы старого дома, поднимаясь к своим квартирам, косились на них и чувствовали себя неуютно.
Мать ожидала сына не одна. Дальский-старший встретил его в прихожей и обнял.
— Сколько лет не виделись! — вздохнул он и прослезился.
Дальский-младший отдал матери свой пакет, и та всплеснула руками:
— И рыба, и орешки, и икра красная!
Оказалось, что бывший муж привез ей почти то же самое.
Теперь он смотрел на сына и удивлялся:
— Надо же! Если честно, не ожидал тебя увидеть в таком блеске. Нина твоя все жаловалась, будто получаешь гроши, вы едва концы с концами сводите, а ты так одет, что мне трудно в это поверить.
Мать тоже внимательно поглядывала на Алексея, заметив перемены, но бывшему супругу объяснила:
— Леша в антрепризе участвует, они по Сибири разъезжают, а там платят хорошо.
— Повезло, значит, — согласился Дальский-старший. — Я тоже пару лет назад с чесом на Дальний Восток ездил. Благовещенск, Хабаровск, Владивосток, Находка… Два месяца мотались, а привез буквально ничего. А вот в советские годы совсем другое дело было. Во время гастролей двойная ставка плюс командировочные…
Время было обеденное, стол накрыт, и потому разговор продолжился уже за едой. Алексей рассказал о своих делах в театре, ничего не приукрашивая, упомянул и о том, что от киношников пока предложений нет. Отец вспомнил последнюю роль сына и успокоил:
— У тебя с талантом и типажом все в порядке — в меня пошел…
— Вы очень похожи, — подтвердила мать.
— Раз талант есть, то заметят, — продолжил Алексей Иванович. — Как ты олигарха в сериале убедительно сыграл! Жаль, что роль небольшая. А в театре я поговорю с кем надо.
Отец, видимо, забыл, что его уже вряд ли помнят в театре, в котором он служил двадцать лет назад и где теперь прозябает его сын.
— Кстати, — вспомнил Дальский-старший, — вчера был на премьере «Свадьбы Кречинского». — Еле пробился туда. Народу было столько! Весь бомонд, как теперь говорят. Меня через служебный вход вахтерша пропустила по старой памяти. Сима, если знаешь. Ну, я не гордый, на откидном стульчике весь спектакль просидел. И не жалею. Некий Карнович такую феерию устроил! Так сыграл! В финале до слез растрогал. Казалось, зло наказано, добро торжествует. Я вижу, что у актера, сыгравшего шулера, обманщика и вора, трагедия на лице, и слезы текут настоящие, будто этот человек в одно мгновение переродился, поняв, что мимо прошла настоящая любовь. Весь зал видит, как страдает этот человек, как ладонью слезы по лицу растирает… Не я один рыдать готов был. Вот это искусство! Только с концовкой перемудрили: на поклон все участники спектакля вышли не в своих театральных костюмах, а в нарядах какого-то модного московского кутюрье. Прямо какое-то дефиле устроили! Минут двадцать, как на подиуме, туда-сюда ходили. Но публика тут уж вообще взорвалась. Овации, цветы артистам под ноги…
К разговору о гастролях вернулись уже на кухне, куда вышли перекурить.
— Я бы тоже отправился с каким-нибудь чесом, — заявил Алексей Иванович, — сил хватило бы. Но, понимаешь, все мешает что-то: роль в театре, семья…
— Жена молодая, — напомнил Дальский-младший.
Отец подумал и кивнул, соглашаясь.
— И это тоже. Она четвертая у меня. Последняя, судя по всему. Куда уж мне — в предстоящем году семьдесят. С первой женой разве семья могла сложиться, если мы с ней в разных театрах? В училище сошлись и пяти лет вместе не прожили. Потом маму твою встретил и полюбил. В том, что разошлись с ней, я, конечно, сам, дурак, виноват… Третий брак сразу развалился, зато теперь все спокойно. В прошлом году с театром ездили на гастроли в Иркутск, так она с нами отправилась — чтобы за мной следить. А чего следить? Не молоденький я, чтобы из койки в койку прыгать. А в былые годы…
Отец достал из пачки новую сигарету, затянулся, выпустил дым.
— Помню, лет сорок назад, я только-только развелся с первой женой, а с твоей мамой еще не познакомился, театр наш поехал на север в город Вольфрам. Там как раз новое здание театра построили. Почти два месяца в Вольфраме работали…
Алексей напрягся, догадываясь уже, что может услышать.
— А директором театра, — продолжил отец после очередной затяжки, — была молоденькая девушка, лет двадцать пять ей было. Симпатичная. На твою маму, кстати, чем-то похожая. Собственно, что я хочу сказать? Любовь у нас возникла, такое чувство, что… что я жениться был готов. А как домой вернулся, подумал: «Нужен ли я ей? Там она уважаемый человек — директор театра. А в Москве кем устроится? Администратором в лучшем случае. В Вольфраме к тому же полярная надбавка…»
У Дальского-младшего вертелся на языке вопрос, но отцов о таких вещах не спрашивают.
— Она мне в театр позвонила потом, поинтересовалась моими планами на ближайшее будущее, но я сказал, что не могу бросить свой театр. Больше не звонила. Письмо, правда, прислала, сообщила, что собирается замуж за достойного человека и ждет ребенка. Я даже грешным делом подумал… Как же ее звали? Не вспомню никак.
— Римма, — подсказал Алексей. — Римма Романовна.
— Точно, — подтвердил отец. — Ты ее знаешь?
— Был там на гастролях когда-то.
Алексей не стал уже ничего спрашивать, хоть и хотелось. И сам понял все. Стало ясно, почему у него с Максимом Потаповым такое исключительное сходство. Все очень просто: они — братья по крови. Не простой, однако, поворот судьбы. Поразительно, что так случилось. Но открытие не порадовало, потому что ничего уже нельзя изменить: Максима нет на свете.
Засиживаться в гостях Алексей не стал. Вполне возможно, что мощные парни привыкли стоять на лестничных площадках, только сам актер не был приучен к тому, чтобы его дожидались так долго. Перед уходом он засунул во внутренний карман старенького отцовского пальто пачку евро. Другую, еще до разговора с отцом, положил на кухне в ящик стола, где покоились ложки с вилками. Сверху бросил листок с надписью: «От сына с Новым годом!»
Дальский вел автомобиль, размышляя о внезапном открытии, о родстве, о котором даже не мог догадываться, о том, как могла бы сложиться его жизнь, узнай он все раньше. И жизнь чужого вроде человека, но, как оказалось, брата стала, пусть на короткое время, его собственной и изменила его самого…
— Максим Михайлович, — прозвучал голос сидящего рядом Викентия Андреевича, — вы не туда повернули.
«Гелендваген», шедший впереди, развернулся на перекрестке и занял свое место перед «БМВ». Только сейчас Алексей заметил, что машинально вел машину по направлению к своему дому. Хотел было вернуться на трассу, но передумал: а почему бы и в самом деле не заскочить?
— Проведаю еще одну старую знакомую, которая живет поблизости. Давно ее не видел. Я на пять минут, не больше.
— Она одна живет? — уточнил на всякий случай новый главный хранитель драгоценного тела.
Сначала парни поднялись по лестнице, потом один из них спустился и махнул рукой — свободно.
У дверей квартиры Дальский приказал шедшим за ним телохранителям:
— Рассредоточьтесь, чтобы людей не пугать.
Дверь открыл своим ключом. Едва вошел в прихожую, из комнаты, запахивая черный шелковый халатик, выскочила Нина. Увидев мужа, она тут же заслонила створку собой.
— Ты? — удивилась супруга. — Почему без предупреждения?
— Я всего на пять минут, дел много.
— Какие еще дела?
— А ты хочешь, чтобы я остался? — усмехнулся Алексей.
Смешно, конечно: муж не был дома почти три месяца, а жена хотя бы для приличия не чмокнула его в щеку. Даже не шагнула навстречу, продолжала стоять, загораживая вход в комнату.
— Я хочу забрать свои права, — произнес он, направляясь к жене.
— Какие права? — не поняла Нина.
— Водительское удостоверение всего-навсего.
Алексей хотел войти в комнату, но его явно не пускали.
— Зачем тебе права? У тебя даже машины нет.
— Теперь есть.
Только сейчас Нина все же обратила внимание на перемены во внешности мужа.
— Слушай, у тебя новая одежда! Пальто шикарное, и костюм…
Она явно хотела перевести разговор на другое — тянула время, чтобы дать возможность тому, кто находился за ее спиной, принять достойный вид.
Но Нина просчиталась. Тот, кто был в комнате, даже и не думал суетиться.
Дальский отстранил жену и шагнул внутрь. На кровати спокойно лежал коротко стриженный молодой мужчина. Причем и одеяло спустил, чтобы обманутый муж увидел его накачанный торс.
— Не волнуйтесь, — предупредил незнакомца Алексей, — я всего на пару минут.
— А кто тут волнуется? — нагло ответил качок. — И вообще, чего ты приперся?
— Это не то, что ты думаешь, Леша, — зачастила жена. — Коллега с работы, просто подвез меня и плохо себя почувствовал… Я предложила ему прилечь.
— А на вид такой здоровый! — усмехнулся Алексей.
Потом подошел к шкафу и выдвинул ящик, в котором они с Ниной хранили документы.
— Ну, ты меня достал, — поморщился лежащий в постели парень, откинул одеяло, поднялся и шагнул к Алексею. На качке были блестящие узкие трусики-стринги. — Пошел отсюда!
Он толкнул Дальского в плечо, а затем еще раз, но уже сильнее.
— Вали! Чтобы я тебя здесь больше не видел!
Алексей посмотрел на жену. Нина стояла молча. Теперь она не была ни испуганной, ни растерянной. Сейчас происходит то, что рано или поздно должно было случиться, и женщина спокойно ждала окончания неприятной, но необходимой для развития сюжета сцены. Дальский прошел мимо жены в прихожую — та даже не шелохнулась, глядя в сторону, на зашторенное окно.
— Еще раз появишься здесь, вылетишь в окно! — раздалось за его спиной.
Алексей открыл дверь на площадку и бросил в проем:
— Ребята, нужна ваша помощь.
И повернулся навстречу качку, подскочившему с явным намерением пнуть обманутого мужа. Но Дальского уже осторожно отодвинули в сторону и прикрыли мощными телами. Качок согнулся от резкого удара в печень и со стоном опустился на пол. Тут же последовал сильный пинок ногой в челюсть. Парень влетел в комнату.
— Не надо! — тихо вскрикнула Нина.
Один из телохранителей подошел к поверженному и дважды пнул его. Качок даже не думал сопротивляться, а возможно, и не мог.
Нина всхлипывала от страха, прикрыв лицо руками.
— Достаточно! — приказал Алексей и махнул рукой телохранителям, чтобы те удалились.
Мощные ребята вышли из квартиры, но остались на площадке, приоткрыв входную дверь пошире, чтобы успеть в случае чего.
Дальский вернулся в комнату, подошел к шкафу и сразу нашел свое водительское удостоверение. Качок очнулся и тихо мычал от боли. Он лежал на спине и не мог пошевелиться. Правая сторона его лица раздулась — вероятно, у него была сломана челюсть.
— Надо быть повежливее в чужом доме, — посоветовал Дальский. И спросил: — Понял меня?
Парень согласно мотнул головой.
— А теперь слушай дальше. Я против тебя и Нины ничего не имею. Хочешь, живи здесь. Но обо мне забудьте оба.
Алексей обернулся к жене, и та поспешно кивнула.
— Завтра же подашь заявление на развод. Районный загс за углом. И не тяни с этим!
Испуганная Нина продолжала кивать.
— Я пришлю туда заявление с просьбой развести без меня и об отсутствии материальных претензий с моей стороны. При случае эту квартиру на тебя переоформим.
Качок, поняв, что бить уже больше не будут, попытался сесть. Алексей посмотрел на его потуги и протянул руку, чтобы помочь. Незадачливый любовник ухватился за нее… И тут на Дальского что-то нашло. Свободной рукой он достал из кармана «Беретту» и приставил к носу парня.
— Считай, что тебе повезло сегодня. Пацаны тебя спасли, а то лежать бы тебе на простынке с дыркой в глупой башке.
Затем выдернул свою ладонь, и качок снова рухнул на спину.
— Занавес! — весело провозгласил Дальский, пряча оружие, и вышел из квартиры.
Когда садился в «БМВ», не обернулся. Хотя, зная Нину, не сомневался: жена, теперь уже бывшая, следит из-за шторки, чтобы узнать, на каком автомобиле он приехал.
* * *
В офис Алексей теперь не ездил, хотя по телефону общался с Федотовым часто. Но все остальное время заняться было нечем.
Пару раз попытался сразиться в шахматы с Викентием Андреевичем, но тот играл настолько плохо, что желание сидеть за доской у Дальского пропало. Хотя, возможно, главный телохранитель искусно изображал неумение.
В огромном доме стояла тишина. Светлана больше не докучала ему своими посещениями. Однажды он встретил ее в коридоре, кивнул и прошел мимо. Было скучно. Федотов предложил встретить Новый год вместе, но Алексей отказался. А до праздника оставалось чуть более суток.
Дальский позвонил Карновичу и поинтересовался, где тот собирается провести новогодний вечер.
— Дома, где ж еще, — ответил Вадим. — То есть вечером я буду в театре, у нас «Свадьба Кречинского». Мы быстро откатаем спектакль, хлопнем по рюмашке и разбежимся. Я бы с Ликой в ресторанчик какой-нибудь тихонький сходил, но в эту ночь такие цены, что мне месяц потом пахать. А ты в Москве? Как там Нина?
— Скорее всего у нее все хорошо, потому что мы разводимся.
— О как! — почему-то обрадовался Карнович. — Поздравляю! Тогда заскакивай к нам, что-нибудь придумаем.
А Дальский и так уже кое-что придумал. Ведь перед праздниками особенно хочется личной жизни.
Он залез в память своего мобильника и сделал первый звонок.
— Алло, Наташа? Привет, это Дальский. Какие у тебя планы на новогоднюю ночь?
— Привет, привет. Что на тебя нашло? Сто лет не звонил, и нате!
— Ты свободна?
— Нет, конечно.
— Тогда извини.
На следующий звонок никто не отозвался.
В третьем случае трубку снял явно нетрезвый мужчина.
Затем он дозвонился до какой-то Лены, не помня даже, кто та такая. Оказалось, что подруга детства матери.
В следующий раз вместо ожидаемой Жанны ответил детский голос.
Очередной звонок был явно не нужен, и он поспешил прервать вызов, чтобы не слышать, как его посылают подальше.
Потом ему ответили:
— Ординаторская урологического отделения.
Дальский удивился: откуда в памяти его телефона этот номер? В записной книжке значилась «Надежда».
Следующим Алексей чуть было не набрал номер мобильника Нины.
Затем попросил позвать к трубке Марину, но ему ответили, что та переехала к мужу.
Позвонил Вике.
— Виктория освободится минут через десять, — сообщил мягкий женский голос, показавшийся знакомым.
— А с кем я говорю?
— Вы говорите с Вероникой. Дальский, ты, что ли?
Случайно, но влип — он, оказывается, набрал номер Сосниной, а нарвался на ее сестру, свою бывшую сокурсницу. Ничего не оставалось, как сказать, что просто решил заранее поздравить всех по телефонному списку, потому что завтра, вполне возможно, не будет времени и сил.
— Вика в душе, — объяснила Вероника. — Ты ее дождешься или мне поздравить ее от твоего имени?
— Да, ладно. Перезвоню.
Алексей отложил трубку. Но через минуту снова набрал тот же номер.
— Вероника, ты завтра где будешь?
— Дома, одна. Сын уходит с одноклассниками. Ему уже четырнадцать. Он такой артистичный, ты не представляешь!
— Есть в кого.
Вероника помолчала и произнесла совсем тихо:
— Да уж.
— Ты работаешь?
— Руковожу в одной гимназии театральной студией. Платят немного, зато и не перетруждаюсь. Но так хочется на сцену вернуться! Был бы жив муж…
Разговор не затянулся.
Алексей попытался представить, как может сейчас выглядеть его бывшая сокурсница, но не смог. Взял мобильный с сим-картой Потапова, в телефонную книжку которого занес недавно телефон Долгополова.
— Потапов говорит. Как дела в коллективе?
Директор театра, заикаясь от волнения, начал докладывать обо всем подряд — о последней постановке, о необходимости проведения ремонта служебных помещений и приобретения новой акустической аппаратуры, заодно восхитился игрой Карновича…
— Я рад, — сухо прервал его Алексей. — Кстати, об актерах. Вам известен номер мобильного телефона Сосниной? Так позвоните ей прямо сейчас. Ответит Вероника Соснина, сестра Виктории. Прекрасная актриса, пригласите ее в труппу.
— Немедленно все сделаю, — угодливо согласился Долгополов. И начал врать: — Я слышал о ней и сам собирался после Нового года…
— Поторопитесь, — вновь оборвал собеседника Алексей.
Больше он никому звонить не стал, потому что понял — никому не нужен. А Вадик Карнович примет его и в единственном числе.
Хорошо быть богатым человеком: множество людей будут искать твоего общества. Бедные друзья никому не нужны, разве что тем, кто еще беднее. Хорошо быть олигархом: можно распоряжаться судьбами множества людей, тысяч или десятков тысяч, кроме одного-единственного человека — тебя самого.
Дальский вышел из апартаментов и увидел Аню, тащившую пылесос. Девушка подняла голову и посмотрела на него дольше, чем полагается приличиями.
— Вы что-то хотите сказать? — спросил Алексей с надеждой.
— Да, — кивнула Аня. — Дело в том, что меня опрашивали по поводу того трагического происшествия, но я не сообщила всего, что мне известно.
— Мне расскажете?
Девушка опять кивнула. Дальский подошел, взял из ее руки трубу со щеткой и опустил на пол.
— Пройдемте ко мне.
В кабинете Аня осторожно опустилась на краешек кресла, словно боялась утонуть в нем. Алексей сел напротив.
— Давно вы меня не подстригали, — напомнил он.
Девушка кивнула снова. Кажется, Аня и сейчас сомневалась, стоит ли рассказывать то, что знает. Но наконец решилась.
— Дело в том, что в тот день лимузин брал ваш сын, — шепнула она.
— То есть как — брал? — не понял Дальский.
— Я случайно зашла в гараж и видела, как он подошел к Сергею и попросил разрешить ему выехать из гаража и сделать круг по территории.
— Ну и…
— Сел за руль, выехал из гаража, а через несколько минут вернулся.
— Когда он садился в лимузин, у него было что-то в руках?
— Была сумка через плечо.
— А когда Денис выходил из «Бентли»?
— Не видела. Я уже по двору шла, когда машина мимо меня проскочила.
— Когда это было?
— Сразу перед выездом. Я видела, как вы шли к гаражу. Потом лимузин поехал к воротам, и я подумала, что вы внутри. А когда по телевизору сообщили про… про то, что случилось, я попросила, чтобы произошло чудо.
— У кого попросили?
— У Бога, — еле слышно прошептала Аня. — Можно, я пойду?
Дальский кивнул и проводил девушку до дверей. Затем смотрел ей вслед до тех пор, пока маленькая фигурка не скрылась в проеме двери, за которой была служебная лестница. После чего набрал номер Викентия Андреевича, вызвал его к себе, добавив, что появилась кое-какая информация.
На самом деле Алексей вовсе не считал услышанное от девушки малозначащей информацией. Только сейчас он понял, в какой опасности находился. Вряд ли, конечно, Денис заложил в «Бентли» взрывное устройство, но все же зачем-то парень решил в одиночку покататься по территории на лимузине.
Главный телохранитель, выслушав Дальского, растерялся.
— И что вы предлагаете?
— Ничего, — ответил Алексей. — Вы и без моих советов знаете, как действовать. Мне ли вас учить, как установить негласное наблюдение, организовать прослушку телефонов подозреваемого, как выявить все его контакты…
— Хорошо. Мы все сделаем. Даже установим камеры в московской квартире Дениса. Каждый шаг вашего сына будет под контролем.
— А разве сейчас вы не контролируете его?
— Мы его охраняем. Но мои люди не могут присутствовать рядом с молодым человеком постоянно. Распечатки его звонков я получу через час. Но вдруг у Дениса есть телефонный номер, нам неизвестный, или он воспользовался телефоном одного из своих друзей? И потом…
Викентий Андреевич замолчал, раздумывая, как бы помягче выразиться. Затем спросил шепотом:
— А вдруг будет достоверно установлено о причастности вашего сына к покушению? Что тогда?
— Тогда я сам буду решать, что делать.
 | Екатерина Островская. Сверх отпущенного срока |