«Сланцевый газ — хорошо спланированная пиар-кампания в СМИ, такая же, как глобальное потепление и биотопливо», — заявил в 2011 году глава «Газпрома» Алексей Миллер. Между тем в результате этой «пиар-кампании» к концу 2014 года США прочно утвердились как первый в мире производитель газа и нефти. Сланцевая революция в газо- и нефтедобыче сформировала новую реальность, перекроила энергетическую карту мира и заставила заняться пересмотром всей стратегии развития российского ТЭК.
Периоды высоких цен на энергоносители всегда становились временем активных экспериментов с добычей «нетрадиционных» ресурсов. Наиболее яркие примеры — разработка битуминозных песков в Канаде и добыча тяжелой нефти в долине реки Ориноко в Венесуэле (в этом проекте участвует и консорциум российских компаний). Однако настоящий прорыв с далекоидущими для мирового рынка последствиями готовился с начала 2000‑х годов в США — в области освоения сланцевых нефти и газа.
Что такое сланцевая нефть? В России ее подчас путают с горючими нефтяными сланцами, которые добывались в том числе и в СССР — например, в городе Сланцы Ленинградской области (он многим знаком по названию пляжной обуви, которую выпускал местный комбинат). Процесс извлечения из сланцев товарной нефти весьма сложен и неэкономичен, поскольку требует нагрева породы — в пласте или после извлечения на поверхность. Сланцевая нефть — это высококачественное легкое сырье. И его отличие от «традиционного» заключается лишь в том, что оно не «плещется» в огромном подземном резервуаре — месторождении, а содержится в порах глинистого сланца. Его залежи принято называть не месторождениями, а плеями (анг. рlays).
РОССИЮ ЗАСТАВИЛИ ПОТЕСНИТЬСЯ
Сланцевая революция в США имела две волны — газовую и нефтяную. То есть прежде началось широкомасштабное извлечение из сланцевых пород «голубого топлива», и лишь в последние годы пришел черед «черного золота».
Стоит отметить, что опыты бурения скважин на сланцевый газ были предприняты еще в первой половине XIX века. Однако долгое время его добыча не могла соперничать по рентабельности с производством «традиционного» газа.
Серьезным толчком к поиску новых технологий добычи нетрадиционных ресурсов стали «нефтяные войны», развернутые в 1970‑х против государств Запада ближневосточными странами — экспортерами нефти. Череда бойкотов и эмбарго заставила США принять в 1977 году национальную программу «Энергетическая независимость», которая предусматривала проведение широкого спектра научных исследований. И в этой истории, как водится, не обошлось без «роли личности». Американский миллиардер греческого происхождения Джордж Фидеас Митчелл потратил огромные суммы и более 15 лет своей жизни на создание передовых методов промышленной добычи сланцевых ресурсов. Благодаря чему и заслужил славу «отца сланцевой революции».
Чтобы сделать разработку сланцев экономически эффективной, понадобилось сложить вместе три технологии, каждая из которых сама по себе являлась революционной: горизонтальное бурение, гидроразрыв пласта с помощью закачки в него больших объемов воды и трехмерную сейсмику (метод исследования недр, основанный на изучении распространения упругих колебаний в толще пород). В совокупности они позволили значительно сократить издержки.
Настоящий бум добычи сланцевого газа начался в США в последнее десятилетие. В 2008 году его производство составило всего около 60 млрд куб. м, а в 2014‑м — уже 333 млрд. Благодаря этому США уверенно обогнали Россию по добыче «голубого топлива». По итогам прошлого года Россия добыла 640 млрд куб. м газа, США — 728 млрд (включая сланцевый). Причем разрыв, судя по всему, будет увеличиваться. К февралю этого года суточная добыча сланцевого газа в Соединенных Штатах достигла 1,13 млрд куб. м, что в пересчете на год составляет 414 млрд. Для сравнения: объемы добычи «Газпрома» в прошлом году составили 432 млрд кубометров. То есть американский сланец практически догнал российское «национальное достояние». Планируется, что к 2040 году добыча сланцевого газа в США превысит триллион кубометров в год.
Технологии, примененные первоначально для добычи сланцевого газа, впоследствии были адаптированы для извлечения нефти. И это породило вторую — нефтяную — волну сланцевой революции. Сегодня сланцевая нефть добывается в целом ряде штатов, но основные объемы производства обеспечивают три гигантских плея — Bakken в Северной Дакоте, Monterey в Калифорнии и Eagle Ford в Техасе.
Вторая волна оказалась не менее стремительной, чем первая. Так, если в 2011 году добыча сланцевой нефти в США составляла всего 32 млн т, то в 2014‑м она достигла 234 млн. В результате в прошлом году США вышли на первое место в мире по добыче нефти (12,4 млн баррелей в сутки), передвинув Россию (10,6 млн) на третью строчку — после Саудовской Аравии (11,6 млн).
Согласно прогнозу компании Wood Mackenzie, добыча сланцевой нефти в США увеличится с 2,6 млн баррелей в сутки в 2012 году до 4,2 млн к 2020‑му. Это сопоставимо с показателями таких стран, как Иран и Канада.
ГЛОБАЛЬНОЕ ЭХО СЛАНЦЕВОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Достижения США в области разработки сланцев вдохновили и другие страны. Наибольших успехов удалось добиться Канаде, которая в период с 2011 по 2014 год удвоила суточную добычу сланцевого газа. По мнению экспертов, за пределами Северной Америки большим потенциалом в сланцевой газодобыче обладают КНР, Аргентина и Австралия. Небольшие объемы могут производиться в Европе и Индии.
Один из самых ярых адептов сланцевой революции — Китай. Экономика Поднебесной, даже несмотря на некоторое замедление темпов роста, нуждается в огромных объемах энергоресурсов. При этом Пекин старается максимально диверсифицировать источники их поставок — как путем заключения долгосрочных контрактов со странами-экспортерами (в том числе и с Россией), так и за счет развития добычи на собственной территории. Пока что сланцевого бума в КНР не получается, что во многом обусловлено сложностями, возникшими при адаптации американских технологий. Тем не менее в прошлом году компании Sinopec и PetroChina начали коммерческую добычу в бассейне Sichuan. Ее объемы составили 1,68 млрд куб. м, или 1,5% совокупного производства «голубого топлива» в стране.
В Аргентине национальная нефтяная компания YPF совместно с американской Chevron ведет добычу сланцевой нефти на месторождении Vaca Muerta («Мертвая корова»). Объемы производства пока скромные — около 20 тыс. баррелей в сутки.
Долгое время о сланцевой революции мечтали и в Европе. Самые большие надежды связывала с ней Польша, которая давно стремится любыми способами преодолеть энергетическую зависимость от России. Запасы сланцевого газа у нее действительно довольно значительные (около 4,2 трлн куб. м). В стране было выдано более сотни лицензий на разведку этого вида полезного ископаемого и пробурено 50 скважин. Однако несколько крупнейших зарубежных компаний — ExxonMobil, Marathon, Talisman — впоследствии отказались от сланцевых проектов в Польше. И в результате работы ведет консорциум во главе с местной PGNiG. Начало добычи сланцевого газа запланировано на 2016 год.
Ряд проектов осуществлен в Германии, Великобритании, Венгрии, Швеции, Дании. Но они по разным причинам не дали значительных результатов. Одновременно несколько европейских стран, в первую очередь Франция и Болгария, запретили разработку сланцевых месторождений, опасаясь негативных экологических последствий.
Наконец, крупный проект с участием Shell планировалось реализовать на территории Украины, в Днепровско-Донецком бассейне. Предварительный объем инвестиций оценивается в $200 млн. Но в связи с известными событиями в этом регионе на сланцевых перспективах Киева поставлен крест.
Нужно отметить, что, несмотря на широкое распространение в мире сланцевых ресурсов, геологические условия для их добычи практически во всех регионах гораздо хуже, чем в США. Это касается как структуры пластов, так и глубины их залегания. Кроме того, для проведения гидроразрывов необходимы большие объемы пресной воды, а в том же Китае с этим могут возникнуть проблемы.
ПЕРЕКРОЙКА МИРОВОЙ ЭНЕРГЕТИКИ
Какие же последствия будет иметь американская сланцевая революция для глобальной энергетики в целом и для России в частности? Главное: международный рынок углеводородов теряет своего крупнейшего покупателя — США, которые уже вышли на самообеспечение газом, а в ближайшее время смогут отказаться и от импорта нефти.
Более того, в перспективе США собираются сами стать экспортером энергоресурсов. Если еще несколько лет назад в стране велось активное строительство морских терминалов для приема импортного сжиженного природного газа (СПГ), то сегодня рассматривается возможность использования этой инфраструктуры для поставки за рубеж уже американского СПГ.
В результате те страны, которые прежде ориентировались на поставки углеводородов в США, вынуждены переключаться на новые рынки. Так, монархии Персидского залива отправляют все бóльшую долю своего «черного золота» в государства Азиатско-Тихоокеанского региона, и в первую очередь в Китай. А страны Западной Африки, которые в последние годы активно развивали нефтегазодобычу на своем морском шельфе, со все большей надеждой посматривают на Европу.
Да и сама Европа вынуждена пересматривать свой нефтяной баланс. Раньше европейские страны поставляли в США до 40 млн т бензина в год, сегодня же американская нефтепереработка переживает новый бум благодаря собственной сланцевой нефти. И Америке уже не нужно горючее из Старого Света. В результате привычной деталью европейского ландшафта становятся остановленные нефтеперерабатывающие заводы.
Что касается России, то наши прямые экономические потери от американской сланцевой революции пока относительно скромны. В эту категорию можно зачислить проект по разработке Штокмановского месторождения в Баренцевом море. Предполагалось, что на первой фазе он будет обеспечивать добычу 23,7 млрд куб. м газа в год, а на второй — 47,4 млрд. К реализации проекта были привлечены такие крупнейшие зарубежные корпорации, как Total и Statoil. Газ Штокмана планировалось поставлять в виде СПГ на американский рынок, но вследствие его закрытия «Газпрому» пришлось заморозить проект.
Косвенные же потери России иногда не столь очевидны, зато гораздо более весомы. Как следствие сланцевой революции, во всем мире сейчас происходит серьезное изменение потоков энергетического сырья — и часто не в пользу нашей страны. Например, на фоне обострения отношений с Россией Европейский союз собирается значительно расширить импорт энергоресурсов из стран Африки. По оценкам экспертов, нефть из Нигерии и других стран Западной Африки может подорвать позиции российской смеси Urals, доминирующей сегодня в Европе. А согласно прогнозу Международного энергетического агентства, африканские государства к 2040 году могут стать крупнейшими поставщиками «голубого топлива» в Европу, опередив Россию. В марте прошлого года Испания выступила с предложением поставлять газ из Африки в Европу через свою территорию, поскольку у нее уже имеются семь терминалов по приемке СПГ и шесть газопроводов, соединяющих ее с другими странами. По предварительным оценкам, поставки через Испанию могут заместить около 10% газа, который сейчас транспортируется в ЕС из России.
Нелегко придется на европейском рынке и отечественным нефтепродуктам. В последние годы наша страна на фоне некоторого сокращения экспорта сырой нефти наращивала поставки за рубеж нефтепродуктов, в первую очередь дизельного топлива и мазута. Но дальнейшее расширение поставок теперь под большим вопросом.
В 2011 году ряд российских вертикально интегрированных нефтяных компаний, а также Ростехнадзор, Росстандарт и ФАС подписали так называемые четырехсторонние соглашения, которые предусматривают массовую модернизацию отечественных НПЗ и значительное увеличение производства дизельного топлива и бензина. Учитывая стагнацию спроса на внутреннем рынке, немалую часть этого объема придется экспортировать. Но куда? Ведь в результате американской сланцевой революции Европа и так столкнулась с перепроизводством горючего.
В последнее время Россия пытается переключить часть своих углеводородных поставок с западного вектора на восточный, активно развивая сотрудничество в энергетической сфере с Китаем и другими азиатскими странами. Но и здесь ей может помещать эхо сланцевой революции. Так, Саудовская Аравия в последние годы серьезно увеличила долю своей нефти, направляемой на эти рынки. Иран, собирающийся реализовать крупнейшие газовые проекты, также наверняка будет ориентировать их на Поднебесную. А к 2020 году крупнейшим игроком на газовом рынке Азии станет Австралия, которая сейчас активно строит заводы по сжижению газа (как традиционного, так и сланцевого). Иными словами, сланцевая революция создала очень сильную и не прогнозировавшуюся ранее конкуренцию российскому сырью практически на всех внешних рынках.
«ЗАГОВОР» ПРОТИВ СЛАНЦА
Наконец, самым горьким для России последствием сланцевой революции стало падение нефтяных цен, произошедшее во второй половине прошлого года. Основная причина очевидна — увеличение глобального производства «черного золота» за счет американских сланцевых плеев. Ситуация осложнилась тем, что Организация стран — экспортеров нефти (ОПЕК), традиционно выступавшая в роли регулятора рынка, ныне фактически устранилась от этой функции, отказавшись урезать квоты на добычу.
Многие отечественные наблюдатели усмотрели в этом «заговор против России». Другие же эксперты полагают, что если заговор и существует, то не против Москвы, а против тех же сланцевых проектов. Мол, поскольку себестоимость добычи нефти из сланцевых пород выше, чем из «традиционных» месторождений на Ближнем Востоке, обвал нефтяных котировок ударит в первую очередь именно по сланцу.
Действительно, снижение нефтяных цен уже привело к сокращению инвестиций в сланцевые проекты в США и сворачиванию программ бурения. Но настоящей «сланцевой контрреволюции» все же не получится. Ибо имеющиеся в распоряжении ОПЕК механизмы манипулирования нефтяными ценами тут бессильны.
Причина этого — в принципиальных технологических различиях освоения «традиционных» нефтяных месторождений и сланцевых плеев. Для разработки первых бурится небольшое количество сложных и очень дорогих скважин. Строительство каждой из них занимает несколько месяцев, а то и лет — и обходится в миллионы долларов. Зато и служат такие скважины десятилетиями. Поэтому нефтяные проекты очень «неуклюжи» с экономической точки зрения: они требуют крупных долгосрочных инвестиций и негибко реагируют на изменение рыночных условий.
А эксплуатация сланцевых плеев предполагает строительство множества более простых и дешевых скважин, каждая из которых бурится за 3–4 недели. Служат они максимум несколько лет, после чего истощаются и ликвидируются. Поэтому игроки отрасли могут очень быстро реагировать на изменение рыночных условий. Если цена падает ниже операционных издержек, то они прекращают бурение — и добыча сокращается. Стоит ценам вырасти, как сланцевая нефть благодаря коротким срокам бурения буквально в течение месяца возвращается на рынок. Иными словами, если для «традиционной» нефти падение котировок — настоящая трагедия, то для сланцевой — мелкие неприятности, которые вполне можно переждать. Так что ОПЕК, отказываясь предпринять срочные меры для повышения нефтяных цен, наказывает скорее себя, чем сланцевых «революционеров».
Пострадавшей оказывается и Россия. Но не по тем причинам, которые излагают адепты теории «антироссийского нефтяного заговора». Себестоимость добычи на действующих нефтяных промыслах вполне позволяет сохранять рентабельность даже при упавших ценах на «черное золото». Но под большим вопросом оказываются дальнейшие перспективы развития отрасли. Поскольку ресурсы Западной Сибири уже сильно истощены, эти перспективы связываются с освоением углеводородных ресурсов на шельфе северных морей.
О необходимости выхода на арктический шельф в России говорят уже давно. Но настоящий прорыв был достигнут только в прошлом году. Так, «Газпром нефть» начала отгрузку нефти с первой арктической добычной платформы «Приразломная» в Баренцевом море. А «Роснефть» в результате бурения на структуре «Университетская» в Карском море открыла газонефтяное месторождение, названное «Победа». Однако падение нефтяных цен вкупе с введенными против России санкциями крайне осложняет дальнейшие работы на шельфе. И если санкции рано или поздно снимут, то фактор относительно дешевой нефти может иметь долгосрочный характер. В итоге наша страна из‑за последствий сланцевой революции вынуждена пересматривать стратегические планы развития нефтегазового комплекса.
БОЛЕЗНЬ СТАНЕТ ЛЕКАРСТВОМ?
В последнее время эксперты все чаще говорят о том, что болезнь может стать и лекарством. То есть, пострадав от сланца, Россия может связать будущее своей «нефтянки» именно с ним. Правда, сланцевый газ России в обозримой перспективе вряд ли понадобится, поскольку «Газпром» приступает к освоению двух гигантских газовых месторождений Восточной Сибири — Чаяндинского и Ковыктинского. Но вот сланцевая нефть может занять очень весомую долю в отечественной добыче.
Россия обладает огромными запасами углеводородного сырья, которое с определенными оговорками можно причислить к категории сланцевой нефти. Это доманиковская, баженовская, тюменская, абалакская и фроловская свиты. Основные надежды связываются с баженовской свитой в Западной Сибири и доманиковской — в Волго-Уральском регионе. Ряд компаний уже начал опытно-промышленные работы по их освоению. По оценкам американских экспертов, запасы баженовской свиты достигают 1,2 трлн баррелей, из них 75 млрд — извлекаемые при нынешнем уровне развития технологий. Согласно расчетам Оксфордского института энергетических исследований, к 2025 году из баженовской свиты можно ежегодно извлекать 50 млн т нефти. Для сравнения: самые смелые (и вряд ли осуществимые) планы российского правительства предусматривали увеличение добычи нефти на шельфе до 66,2 млн т к 2030 году.
Россия, еще недавно столь скептически относившаяся к любым альтернативам «традиционным» нефти и газу, сегодня вынуждена выступать в роли догоняющего. В частности, Росгеология предложила создать восемь полигонов по всей стране для отработки технологий добычи трудноизвлекаемых ресурсов, в том числе сланцевых. Эти полигоны должны появиться в Татарстане, Башкортостане (для технологий извлечения доманиковых отложений), Томской, Тюменской областях (нефть баженовской свиты), Калининградской области (газ силурийских сланцев), Иркутской области (нефть и газ венд-кембрийских низкопроницаемых карбонатных коллекторов), на сахалинском шельфе (газогидраты) и в Арктике (юрско‑меловые терригенные отложения).
Что ж, признавать свои ошибки никогда не поздно. И даже если нефтяные котировки по каким-то причинам вновь пойдут вверх и обеспечат рентабельность арктических проектов, наличие надежного и подготовленного к разработке сланцевого ресурса не помешает.
Ну и, конечно, главный урок «сланцевой революции» для России заключается в том, что при долгосрочном стратегическом планировании развития нефтегазового комплекса необходимо учитывать не только собственные желания и возможности, но и тенденции мировой энергетики. В том числе и те, которые не вписываются в сложившуюся картину мира. И не следует с порога отметать новшества, способные помешать вам спокойно сидеть на трубе. Ведь, как полагают некоторые эксперты, не за горами и очередная энергетическая революция — газогидратная.