«Четверо людей в прежней жизни дали клятву встретиться в другой жизни. Страшную клятву, кровавую. Трое уже встретились. Ждут вас». Эти слова сказал мне как-то заезжий гуру в буддийском центре, куда я забрела от нечего делать. Надо признать, слова гуру произвели впечатление, как ни старалась я отнестись к ним с юмором. Теперь я то и дело ловила себя на мысли, что чего-то жду. Благих перемен в своей судьбе? Некоего события?.. Но время шло, странная история вызывала теперь досаду и разочарование: в глубине души я рассчитывала на приключение, даже когда в сердцах называла гуру шарлатаном. И вот однажды я получила игральную карту, даму червей, с указаниями на обороте времени и места встречи…
Отрывок из книги:
Нужный мне дом вдруг возник из-за поворота. Надо сказать, улица, где жила Бережная, находилась почти в центре города и выходила к смотровой площадке на одной из самых высоких точек здешнего ландшафта. Внизу за деревьями пустырь, когда-то часть монастырского парка, а теперь просто заболоченный участок, до которого ни у кого из отцов города руки не доходили. Справа река, а слева улица, с чудом сохранившейся деревянной застройкой. Кроме туристов да немногочисленных местных жителей, сюда мало кто забредал. Дорога тоже была плохая, оттого я и оставила машину неподалеку от мини-маркета и дальше пошла пешком. Дома выглядели не лучшим образом, должно быть, жильцы ждали выселения со дня на день и на все махнули рукой.
Тот, что принадлежал Бережной, врос в землю по самые окна. Входная дверь располагалась ниже асфальта. Рядом в автомобильной покрышке цвела мальва. На двери с остатками голубой краски мелом нарисован крест, под ним надпись «Спаси и сохрани». Звонок отсутствовал. Выглядел дом заброшенным. Грязные окна, облупившиеся стены, железо на крыше проржавело и в некоторых местах прикрыто кусками толя, тоже успевшей пообтрепаться. «Бомжатник», – неприязненно решила я. На то, что в доме кто-то мог обитать, указывал разве что куст мальвы да старые кроссовки, выставленные на просушку прямо на подоконник. За забором одинокая яблоня и крапива в человеческий рост. На улице царила тишина, которую нарушил собачий лай в соседнем дворе, но быстро стих. Мое появление пса не особо заинтересовало.
На всякий случай еще раз оглядев стену дома в поисках звонка и так его и не обнаружив, я постучала в дверь довольно настойчиво. Хлипкая дверь от моих ударов чуть приоткрылась, выходит, она не заперта. Оглянувшись по сторонам и не увидев ни одной души, я толкнула дверь, она распахнулась, а я громко позвала:
– Ольга Павловна!
Если хозяйка находилась дома, то ответить не пожелала. Прикидывая, как поступить, я шагнула в узкий коридор, света едва хватало, чтобы разглядеть половик под ногами, да еще одну дверь, на этот раз железную. Она тоже оказалась не запертой. Теперь передо мной была кухня. Старенький гарнитур, холодильник с магнитами и кушетка у противоположной стены. На ней подушка и свернутое одеяло. В кухне было чисто, что немного удивило.
– Ольга Павловна! – вновь позвала я.
Время раннее, хозяйка должна быть дома, если, конечно, не тяготеет к прогулкам по утрам. На плите стоял чайник, дотронувшись до него, я убедилась, что он холодный. Вряд ли сегодня Ольга Павловна завтракала.
– С вами все в порядке? – крикнула я, чтобы как-то оправдать свое вторжение. Из кухни вел коридор, я увидела еще три двери. За первой оказалась душевая и туалет. Здесь все содержалось в образцовой чистоте. Похоже, хозяйка терпеть не могла мыть окна, а в остальном о порядке не забывала. Следующая дверь оказалась заперта. Я ее подергала, потом постучала и даже прислушалась, не там ли хозяйка? Не желает, чтоб ее беспокоили? За дверью тишина, а откуда-то справа шел странный гул. А еще не менее странный запах. Запах гниения.
Я решительно направилась к двери, той, что справа, на мгновение замерла в недобром предчувствии и толкнула ее… Поначалу я даже не поняла, что передо мной, и только через несколько секунд смогла собрать разрозненные фрагменты в более-менее связную картину. Мухи, их было очень много, сбились плотной массой, взлетали, опускались, двигались… «Так вот что за гул я слышала», – успела подумать я, боясь, что меня немедленно стошнит от отвращения. В центре гостиной, а это была гостиная, стоял большой обеденный стол с остатками еды, давно превратившейся в гниющую массу. Стол был празднично накрыт, как бы нелепо это ни звучало. Я видела посеревшие салфетки с кружевом, аккуратно разложенные ножи и вилки, хрустальные фужеры, все в образцовом порядке. Праздник, который так и не начался. И которому хозяйка создала этот жуткий памятник из мух и отбросов.
«Сумасшедшая», – думала я, в очередной попытке справиться с тошнотой. Хотелось бежать отсюда со всех ног, вместо этого, закрыв на мгновение глаза и заставив себя успокоиться, я начала оглядываться с особым вниманием. На комоде рядом с телевизором подарок в красивой упаковке. На плечиках возле зеркала белое платье, на полу туфли, изящные лодочки. Паутина на окнах, на люстре и даже на стульях. Чтобы комната приобрела такой вид, должно пройти несколько лет. Господи, эта несчастная здесь живет? Видит такое каждый день? И я еще сомневалась в ее сумасшествии.
Взгляд мой упал на фотографии в рамках. На одной девушка лет пятнадцати, с длинными светлыми волосами, улыбается краешками губ. На второй та же блондинка с девушкой постарше. Они сидят обнявшись, на обеих венки из ромашек. Изумительная фотография. Обе девушки так хороши в своей бесконечной вере, что мир им непременно улыбнется и вслед за одним счастьем придет другое и будет длиться вечно… А я уже знала, ничего этого не случилось. Все рухнуло в один день и час, и счастье обернулось неутихающей болью, гнилью и гулом мух.
– Что же с тобой произошло? – пробормотала я, глядя на фотографию, там, где девушка была одна. И мгновенно почувствовала боль, точно кто-то ударил кулаком в самое сердце. Мука… долгая… несколько часов, нет, дней. Только через двое суток она перестала чувствовать. Я зажмурилась, пытаясь избавиться от видений, но они становились все яснее, все детальнее. Где-то льется вода, гладкие стены… колодец? И жизнь по капле уходит из истерзанного тела.
Я почувствовала, что сзади кто-то стоит, резко повернулась и едва не закричала, обнаружив за спиной жуткую старуху с перекошенным ртом. И только спустя несколько секунд поняла: ничего особо зловещего в женщине не было. Правую щеку раздуло – флюс, от этого лицо казалось перекошенным. Морщинистая кожа, седые волосы, коротко стриженные, светлые глаза смотрели с сочувствием.
– Напугала я тебя? – спросила женщина, слегка пришепетывая. – Пришла Ольгу проведать. Куда она делась-то?
– Ольга Павловна? – переспросила я, успев прийти в себя.
– Ага. Где хозяйка-то?
– Не знаю. Я стучала, дверь оказалась открытой…
– Вот что, пойдем-ка отсюда. – Женщина распахнула дверь и ждала, когда я выйду. – У меня от этой комнаты мурашки по коже. Давно убрать здесь хотела, но Ольга не дает. Оля! – громко крикнула она. – Ты где? Гости у тебя…
– Если дверь открыта… – начала я, но женщина только рукой махнула.
– Она ее никогда не запирает. Ни днем, ни ночью. С головой-то у моей соседки неважно. Приглядываем за ней, но много ли проку? Одной ей никак нельзя. Ее сестра к себе забирает, Ольга поживет у нее, поживет, а потом опять сюда. Сколько уж та с ней намучилась. В инвалидный дом сдавать жалко. Она бывает совсем нормальной, то есть вроде все понимает и ничего худого не делает. А потом вдруг ни с того ни с сего заговариваться начнет.
Мы успели выйти на улицу, женщина заглянула во двор дома и опять позвала:
– Оля, Оля, ты где? – Потом ко мне вернулась. – Надо сестре звонить. Хотя Веру, сестру-то, тоже понять можно, не веревкой же Ольгу привязывать, да и, если честно, и Вере отдых нужен. Это ведь не с ребенком малым сидеть, тут похуже.
Соседка устроилась на скамейке, оглядывая улицу в ожидании, когда появится Ольга. Я села рядом и просила:
– Давно это у нее?
– Как дочка пропала, так в мозгах и замкнуло, – вздохнула женщина.
– Пропала? Уехала куда-нибудь?
– Да какое там уехала, дитем совсем была. Аккурат в ее день рождения все случилось, пятнадцать лет исполнилось Любочке. Ольга ее одна поднимала, с мужем развелась, когда дочке три года было. Мать парализованная лежала, мужу все это надоело, он и сбежал. Нашел себе зазнобу на работе, а Ольга с больной матерью, с ребенком на зарплату медсестры жила. Тяжелехонько пришлось, потом мать умерла и осталась у соседки моей одна радость – дочка. Очень она ее любила, да и нельзя ее было не любить. Красавица, умница, училась хорошо, добрая, ласковая. Улыбнется – и на душе радостно становится. Не ребенок, а чистый ангел. Никогда о ней никто плохого слова не сказал. Девчонки, когда взрослеть начинают, бывает от рук отбиваются. Курят, бранятся, а то и того хуже. А с Любочкой никаких проблем, и подружки у нее подобрались ей под стать. Скромницы, и в пятнадцать лет все еще дети.
– На фотографии она с подружкой? – спросила я.
– Да, – вздохнула соседка. – Ко дню рождения дочки Оля так старательно готовилась. Сережки золотые ей в подарок купила, дом украсила, всего настряпала, гостей ждала. Люба должна была из музыкальной школы вернуться. Да не вернулась. Сначала Ольга не беспокоилась, думала, задержалась дочка в школе, поздравляют, наверное. С остановки здесь две минуты идти, улица у нас хоть и в сторонке, но тихая. Никогда ничего такого… Но Оля все равно дочку на остановке встречала, когда могла, конечно. Работала много, в трех местах, дочь, считай, невеста, одеть-обуть надо… Ждала она, ждала, потом позвонила. Мобильный не отвечает. Поехала в школу, а там ей сказали, Любочка давно ушла. Она по улицам металась, всех подруг обзвонила. Расстались возле школы, двух девочек Люба на день рождения пригласила, но они к себе домой пошли принарядиться. Оля в милицию, те сначала отругали, мол, зачем панику поднимать, только на следующий день искать начали. Любин мобильный отключен, последний раз она подружке звонила еще из школы. И все… – взглянув на меня, сказала соседка. – С тех пор ни слуху ни духу. Как в воду канула. Ольга-то сначала надеялась, все говорила: «Жива моя девочка». Ждала ее. Нам бы сразу сообразить, что она от горя рехнулась, со стола ничего убирать не дает, говорит, Любочка вернется, а тут и стол накрыт. Уж стухло все, а она ни в какую. Сестра настаивать стала, так она комнату на замок и сестру прогнала. Уж потом в больницу ее определили, но и там поделать ничего не могли. Сестра здесь пожила да к себе уехала, она в районном городке живет, недалеко отсюда.
– В Решетове? – спросила я наудачу.
– Да, там. Оля вам говорила?
Я кивнула и поморщилась, потому что врать не любила, женщина моей гримасы не заметила и продолжила:
– Осуждать сестру язык не поворачивается: поживи-ка в доме со всем этим… Потом она Ольгу к себе взяла. Та вроде успокоилась малость, даже поправилась, а то ведь точно тень ходила. Опять домой вернулась. Я порадоваться не успела, что дело вроде к выздоровлению идет. Помощь предложила, чтоб в доме убрать, а она опять за свое: Любочка вернется, а у меня стол накрыт. Тогда и стало ясно: не вылечить ее. То тут побудет, то сестра ее опять увезет. Беда, одним словом.
– Давно она от сестры вернулась?
– Да уж дня три. Вечером. Я у окна сидела, ужинала. Стол у меня как раз у окна, что на улицу выходит. Смотрю – Оля. Ну я первым делом сестре звоню, та уже ее хватилась. Говорит, приеду, как смогу. Нога совсем отбилась, ходить сил нет. У сестры жизнь тоже не сахар. Сын пьяница, то сойдется с женой, то она его выгонит. А куда идти? К матери. В двух комнатах и сынок-пьяница, и сестра-сумасшедшая. Еще смотри, чтоб друг друга не покалечили. Думаю, не скоро здесь появится. Приходится мне за Ольгой смотреть. Она ведь как ребенок: не накормишь, не поест. В кухне вон вымыла, чтоб хоть было ей где голову приклонить. Куда ж она делась-то? Обычно, когда сюда возвращается, она в доме или вот здесь на скамейке сидит. Дочку ждет. Должно быть, опять ее искать отправилась. До остановки дойти, что ли? Да народ спросить. Она семнадцатым маршрутом ездит. Им Любочка от музыкальной школы добиралась.
– Скажите, а когда Люба исчезла?
– Восемь лет назад, семнадцатого апреля. На всю жизнь этот день запомню. – Женщина тяжело поднялась. – Надо идти. Вечером я ее не видела и сегодня с утра… Батюшки, да ее ведь вчера целый день не было. Не случилось ли чего?
До остановки мы дошли вместе, Ольги там не оказалось. Соседка поспрашивала прохожих и пассажиров троллейбуса, вышедших на остановке. Ольгу никто не видел.
– Надо опять сестре звонить. – Соседка выглядела встревоженной. – Или в полицию? В полицию-то не хочется, заберут в дурку, жалко. Ладно, что сестра скажет, то и сделаю.
Соседка отправилась к своему дому, а я вернулась к машине. Требовалось кое-что обдумать. Прежде всего, совпадение: сестра Ольги живет в Решетове, туда же предположительно едет Егор Басов. Вчера Ольга возле офиса вертелась, а еще раньше пыталась передать письмо. Хотела встретиться с Басовым-старшим? Само собой, охрана бы ее не пропустила. Она видела Егора, встречалась с ним? Именно к ней он приехал в районный город? Люба и сестра Егора исчезли с интервалом в два месяца. Сначала Люба, а потом и Евгения. Егор искал сестру, хотя через восемь лет рассчитывать на удачу глупо. Допустим, не ее он искал, пытался выяснить обстоятельства исчезновения. И кому-то это пришлось не по душе. А теперь и сам Егор исчез, предположительно после того, как появился в Решетове.
Я завела машину, прикидывая, куда отправиться, домой или к Максимильяну? Рассказать о своих догадках и странном поведении сумасшедшей? Нормального поведения ожидать от нее, по меньшей мере, странно, а то, что ее дочь исчезла, а не погибла, как сказал начальник охраны Туманов, Максимильян, вероятно, уже знает. Собирать сведения команда умеет.
Я решила вернуться к себе в надежде, что Ольга опять появится в моем дворе. Вдруг все-таки удастся с ней поговорить? Хотя предыдущая попытка успехом не увенчалась… Позвонить можно и из дома, а если Максимильян скажет, что нам надо встретиться, отправлюсь к нему.
Я уже сворачивала к дому, когда неподалеку от перекрестка увидела толпящихся на тротуаре граждан, и среди них соседку. Выглядели все не столько возбужденными, сколько испуганными. Выходит, дело вовсе не в очередном косяке коммунальщиков: прорвавшейся трубе или открытом колодце, в который влетел какой-то бедолага на своей тачке. Случилось что-то похуже. Бросив машину во дворе, я вернулась к перекрестку.
– По какому поводу демонстрация? – возвысила я голос, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Здравствуй, Леночка, – ответила соседка. – Ужас, что творится. Представляешь, между гаражами труп нашли. Просто кошмар. Только что увезли.
Три металлических гаража выходили в переулок, их давно пытались убрать, потому что возвели их здесь в давние времена и совершенно незаконно, хозяевам оставляли гневные послания мелом на воротах «Немедленно освободите…» и прочее в том же духе, однако хозяева выполнять чужие требования не торопились и предъявляли свои. Машины там никто не ставил, опасаясь, что их можно в одночасье лишиться вместе с гаражами, успевшими проржаветь.
– Труп? – переспросила я, уже догадываясь, что услышу.
– Да. Женщину убили и сунули тело между гаражами. Дворник внимание обратил, лежит что-то. Заглянул, а там такое… Хорошо, что дворник – парень молодой, а будь кто постарше, как наш Иваныч, ведь инфаркт хватит. Я вот теперь неделю спать не буду… Из дома лишний раз не выйдешь. Скажи на милость, зачем на пожилого человека нападать? На копейки ее позарились? И за это камнем по голове?
– Камнем? – вновь переспросила я.
– Может, и не камнем, это я так, для примера. Но голову пробили. Такой, говорят, зверский удар. Не оглушить, заметь, хотели, а именно убить. И это за какую-то мелочь, за старенький мобильный. Что у нее еще могло быть? Вот ведь, уроды, прости господи. И как только их земля носит… Наркоманы, небось. С утра трясучка, в мозгах каша… Что угодно сотворят. А Зоя Юрьевна из тридцать восьмого дома говорит, женщина эта, вообще человек больной, с психикой у нее неладно было. И такую обидеть, где же совесть у людей?
Слушая соседку, я не спеша продвигалась к гаражам, она шла рядом, продолжая сокрушаться. Подойти совсем близко нам не удалось. Возле гаражей ограждение – ярко-желтая лента, за которую проход запрещен. За этим зорко следили двое полицейских. В траве у ближайшего гаража валялся ядовито-зеленый сланец. Я и раньше не сомневалась, что нашли именно Ольгу, с той самой минуты, как увидела толпу неподалеку от своего дома, но этот нелепый сланец, брошенный в траве, вызвал такое тягостное чувство, что захотелось завыть в голос. Как легко люди способны отнять чью-то жизнь… Однако философствовать я себе отсоветовала и набрала номер Максимильяна.
– Слушаю, – отозвался он.
А я сказала:
– Помнишь вчерашнюю сумасшедшую? Ее нашли убитой возле моего дома.
– Совпадение? – поинтересовался он деловито, без намека на эмоции.
Мне вдруг стало обидно, и я подумала: «Диме надо было звонить», и попробовала тоже быть предельно сдержанной.
– Вряд ли. Вчера я видела ее в своем дворе. Сестра, у которой Ольга находилась в последнее время, живет в Решетове. Сюда она вернулась примерно три дня назад.
– Есть что обсудить, – подумав, сказал Максимильян. – Приезжай ко мне.
 | Татьяна Полякова. Миссия свыше |
Электронная книга: Татьяна Полякова. Миссия свыше