Катя,улыбнулась и погладила игрушку:
— Здесь очень хорошо, уютно так. Светло. Много всего интересного. И здесь есть тело, можно ходить и бегать, кушать что-нибудь, пить. Можно обниматься. И чувствуешь себя совсем по-другому. — Она поцеловала куклу в пластмассовую щечку и громко зашептала Мише (это была кукла-мальчик,и звали его именно так) в ушко: — Но самое главное,здесь мама и папа, они такие хорошие! Честные, добрые, самые справедливые на свете!
Миша все еще сомневался. Он недоверчиво глядел на Катю и не спешил с ней соглашаться.
— Они не станут тебя обижать, нет! Будут о тебе заботиться. Даю тебе честное слово! Клянусь! Они тебе обрадуются. Будут любить тебя, расскажут, что здесь да как, всему научат... — Катя внимательнее всмотрелась в кукольное личико и увидела, что Мишенька уже колеблется, что-то обдумывая.
— Я знаю, что страшновато вот так кому-то довериться... — Катя погладила Мишу по льняным волосам.
В этот момент вошла мама.
“Играешь, моя радость? — Айза была очень привязана к дочери, и ей нравилось наблюдать за Катиными играми, записывать всякие детские «перлы»... Она погладила Катю по голове и чмокнула в русую макушку.
“А его? Его тоже надо поцеловать! — Катя протянула ей свою куклу. Мама засмеялась и расцеловала Мишеньку в обе щечки.
— Вот видишь, какая она добрая! Она будет тебя гладить и целовать, а еще кормить грудью, я помню, это очень вкусно и так приятно... — Катя нашептывала это в пластмассовое ушко и хитренько поглядывала на маму. Она чувствовала, что Мишенька уже почти согласился.
— Пойдем, я тебя покормлю, солнышко мое. Что тебе приготовить вкусненького? — Мама поманила Катю за собой и пошла на кухню. Но «солнышко» уже бежала в коридор, заслышав звук ключа в замочной скважине.
— Папа! Папа!
Отец подхватил дочурку на руки и крепко прижал к себе.
— Привет! Господи, как я хочу есть. Голодный, как волк.
— Кто бы сомневался! — Лиза улыбнулась, приласкалась к мужу и повела всех на кухню.
Было очень уютно и тепло сидеть у отца на коленях и наблюдать за тем,как мама готовит. Запах котлет и какао, чистая скатерть,деревянный стол.
Папа смотрел по телевизору новости и разговаривал с мамой о всяких пустяках. Катя поправила Мише кофточку.
— Ну, что, согласен родиться в нашей семье? Давай, соглашайся,будешь моим любимым младшим братиком.
Кукла,конечно, ничего не ответила... Но Катя безошибочно поняла, что Миша готов прийти.
— Ура! — Искренне и внезапно, как это свойственно детям, воскликнула она. — Мама! Папа! Ура! У меня будет братик! — Катя не усидела на месте — вскочила и забегала по кухне, счастливо прижимая к себе куклу.
Она была так рада, так горда своим успехом, что совсем не заметила, как отец поперхнулся, как мама побледнела и стала отводить глаза.
— Тише, глупенькая, тише. Что ты такое говоришь... Пойдем, я тебе лучше поставлю мультики на ноутбуке,— мама взяла дочку за руку и повела в комнату.
За окном разливалось теплом щедрое лето. Щебетали птички,любопытные солнечные лучики заглядывали в комнату через окно и ложились на бледную женщину с отстраненно-жестоким выражением лица и ссутулившегося, как будто постаревшего, мужчину.
— Значит,правда аборт хочешь? — он держал в руках тест,с двумя ярко-красными полосками.
— Женя, пожалуйста, давай не будем начинать все сначала!
— Нет, я согласен. Решили ведь уже. Давай только в частной клинике.
— Не надо. Моя мама обо всем договорилась, у нее в областной врачи знакомые, все хорошо сделают. Да она права, Жень. Права. У тебя зарплата не резиновая. А меня только-только взяли на испытательный срок. Куда нам второго? Я так добивалась этой работы, мне кадровица на собеседовании сразу сказали, чтоб никаких декретов. Сейчас не ко времени это все. Да и с мамой чуть истерика не случилась, заявила, что если я рожу,она пальцем к ребенку не прикоснется и помогать вообще ничем не будет...
— Мама-то твоя зачем сюда лезет? Это вообще не ее дело,— глухо как-то сказал Евгений. — Но,ты права, Лиз, с новой работы тебя точно выгонят. Плюс билеты в Египет на Новый год куплены уже, а летом собрались на Байкале пожить, с малышом на руках не разгонимся, все планы к черту пойдут.
Это было мерзко. Не очень больно, но как-то до странного обидно,унизительно,а главное — мерзко. Холодно. А потом стало так пусто внутри,что Лиза бросилась на кровати лицом в подушку и — честное слово, если б не было вокруг чужих людей, выла бы в голос! И самое ужасное,что пустота никуда больше не ушла.
Катя чувствовала себя,как перед концом света. Происходило что-то очень-очень плохое. Мама и папа отдалились друг от друга, ход или черствые,тяжелые и какие-то помертвевшие. Смеялись редко. А Миша — Миша стал все время чего-то бояться, и она успокаивала и утешала его, как могла. Она не знала,что происходит, но знала, что все не так, как должно быть. Ей не сказали, что Мишу собираются убить, только что мама заболела и ей надо побыть в больнице. Странные взрослые — они такие самоуверенные, думают, что дети глупые и их можно обмануть... Детей не обманешь. Можно разве что заставить притвориться, что они поверили. Дети видят мир дальше и глубже нас.
Что было с Катей после? А вы на секунду представьте, что случится,если вы пригласите к своим знакомым в гости маленького ребенка, он послушается и придет к ним, а там его безжалостно убьют. Ага. Именно это и происходило с Катей. Она чувствовала себя Иудой, ненавидела родителей и боялась одновременно. Вдруг она тоже не должна жить? Вдруг потом,когда она подрастет, они убьют и ее малышей?
Но страшнее всего было жуткое, разъедающее желание отомстить родителям. Чтобы они наконец-то перестали делать вид, что ничего не произошло. А у маленького ребенка есть только один, зато верный способ отомстить маме с папой всерьез — они в таких случаях жестоко вредят себе. Ведь случается же такое, что ребенок под машину попал или кипяток на себя пролил. Катя вот гвоздь проглотила. А чтобы было не так трудно глотать, закатала его в кусочек хлеба.
Ему тоже было больно. Очень больно. Катя плакала. Пока от отчаяния. Сидела, смотрела в пол. А потом началась острая красная боль.
Голова кружилась, и тело было, как ватное, когда она вышла на кухню к маме с папой:
— Я проглотила гвоздь.
Месть удалась на славу. Мать забилась в истерике, отец обмер от ужаса. В больнице все спуталось совсем. Картинки смазывались, делались нечеткими, кружились и заполняли собой все окружающее.
Айза судорожно схватила воздух ртом — и проснулась. Схватилась за живот. Пару секунд смотрела на мужа, который засиделся за ноутбуком. Приснилось... Это все ей приснилось! Слава всему, что есть на свете хорошего!
Впервые в жизни с ней такое. Увидеть себя на месте дочки... Предположить, что...
— Родной, мой, миленький, давай оставим ребеночка! Да, черт с ней, с этой работой! С деньгами! — Лиза разрыдалась. — С мамой моей — черт, черт, черт! Не будет помогать, да и хрен с ней! Переживем! Я беременная работать буду... — Она, всхлипывая, сползла с кровати и схватила мужа за руки заледеневшими, будто судорогой сведенными пальцами.
— Но все же обговорено... Завтра ты ложишься. Пол-отделения мама твоя на уши поставила. Неудобно... — Опешивший от такого напора Женя смотрел на среди ночи подскочившую жену и ничего не понимал.
— Перед врачами неудобно? — Лиза как-то недобро усмехнулась сквозь слезы. — Да черте ними, пусть они сами себе аборты делают!
— Лизок, да что на тебя нашло? Что случилось-то такое? — Женя обнял жену и вместе с ней присел на кровать.
Лизу била крупная нервная дрожь.
— А билеты я продам. Не надо мне ничего... Только, пожалуйста, не дай у меня забрать моего ребеночка!
— Лиза, милая, никому я тебя в обиду не дам. Нет — так нет, никто тебя не заставит, я же только тебя поддержал, а не хочешь — не будем. Справимся, ничего. — Женя не любил, когда чего-то не понимал, а сейчас он ничегошеньки не понимал, вообще. И не любил, когда Лиза меняла мнения, отказывалась от принятых решений. Но давить на жену он не стал. Просто погладил по голове, как маленькую. — Никаких, абортов, и точка. Ты мне только скажи: что случилось?
— Я сон видела, как будто я Катя, и что я гвоздь проглотила, чтобы нам с тобой отомстить за то, что малышика убили. Не могу я!.. — выкрикнула вдруг, против обыкновения, не боясь, что соседи проснутся или сама Катя.
И что-то сумела передать мужу, не словами, а больше позой и взглядом, отчаянным порывом испуганной материнской души.
И Женя вдруг как-то подобрался, выпрямился. В лице проскользнуло что-то неуловимое и опасное, как у дикого зверя, по скулам пробежали желваки. Инстинкт воина-защитника, уже почти уснувший в нем, пробудился и заставил шерсть на загривке встать дыбом.
По-звериному четко побежали мысли. Что ж мы делаем? Ребенка собственного загубить задумали?!
Лиза инстинктивно отпрянула, а потом, так же инстинктивно почуяв, что это все — во благо ей и детям, необычайно расслабилась и прижалась к его боку.
— Все, решили, значит. Наш ребенок будет жить. А кто против, пусть... — Женя недоговорил, но ясно было, что ничего хорошего их не ждет.
Женя чувствовал себя по-новому. Это испытание, это вызов. Его близкие, самые близкие существа оказались в опасности. Кому их защищать, как не ему? И от этого понимания в груди у него вдруг развернулась такая сила, такая воля... А еще он ощутил, как выпрямляется тот самый пресловутый «стержень», про который он столько слышал, но никогда не видел и не чувствовал и который, оказалось, просто погнулся под грузом забот и разочарований.
Но теперь все то в прошлом.
На улице падали мягкие хлопья снега. Уютное тепло разливалось по комнате. Новорожденный малыш спал рядом с мамой, а та смотрела на него восхищенными глазами.
— Какой красивый! Не думала, что мальчики бывают такими красивыми... — Лиза улыбнулась счастливой улыбкой сильной женщины,которая прошла тяжелое, опасное испытание и изменилась навсегда. Она стала совсем другой, нежели еще какой-то год назад, уверенной, что ли. И ее наполняло чувство собственной правоты. — Рожать — это правильно, — вдруг сказала она,сама того не ожидая.
— Особенно таких мальчиков, — сидевший рядом Женя взял ее за руку и мягко пожал пальцы.
— Да любых, наверное...
— Только имя мы ему так не придумали.
— Это ничего, у меня подруга с мужем тоже после рождения имя дали.
— Может, Ваня?
— Ну ,какой Ваня? Ты посмотри на него.
Катя, которая играла в куклы на полу, встала, подошла к ним и потрогала папу за руку:
— А можно, я сама его назову?
— Ну, конечно... — Женя немного растерялся: ни о чем таком маленькая Катя никогда их еще не просила.
— Пусть он будет Мишей.
— Мишей?
— Да, Мишей. Мишенькой! Ну, пожалуйста! — Катя запрыгала на месте в счастливом предвкушении. Отказать такому очаровательному существу с большими чистыми глазами было просто невозможно. Малыш заворочался во сне. Он еще не знал о том, что стал Мишей, но точно чувствовал, что самая страшная опасность осталась позади, а впереди ждет его долгая и счастливая жизнь.
Инициацией являются не только первые роды. И вторые, и третьи, и любые по счету роды — такое же мощное испытание для женщины, как и первые. Женщина с каждыми родами чувствует себя все сильнее, увереннее, обретает все больший авторитет. Вот послушайте: «И это я тебе говорю как мать своего ребенка». Или: «И это я тебе говорю как мать двоих детей». Или: «И это я тебе говорю как мать троих детей». Ощутили? Каждый ребенок добавляет женщине авторитета и уважения. Количество детей показывает, насколько она состоялась как женщина и соответствует ли она своей идентичности. Многодетных матерей поддерживают, уважают, во всем стараются им помочь,в то время как женщин в возрасте, не родивших ни одного ребенка, презирают или жалеют, что, в принципе, суть одно и тоже. После каждых родов женщина получает новое состояние, по-новому раскрываются грани ее женственности и материнства. Сначала она рождается как мать, потом - как мать двоих, троих детей и т.д. И каждый раз все: и беременность, и роды, и то, что будет после них — происходит по-своему. Если женщина не принимает этот факт во внимание,то он может разрушительно влиять на ее отношения со старшим ребенком («он мне мешает наслаждаться беременностью!»), с мужем и с самой собой. То же самое касается мужчин, которые проходят через разные этапы отцовства.
Бывает, что женщины решают заранее, сколько у них будет детей, и тех, что «сверху», стараются уничтожить тем или иным способов. Хочу только доченьку; двое детей — и хватит... Чего только ни наслушаешься от женщин, подавленных в детстве. К сожалению, родители иногда выступают для своих детей в неожиданной роли палачей, заранее стараясь сделать своих детей стерильными или «запрограммировать» на одного ребенка. Обычно их мучает квартирный вопрос, страх перед трудностями. Был в практике случай, когда мать уговорила девушку сделать аборт, опасаясь за ремонт в своей квартире. Оно и понятно: дети любят обдирать обои и чирикать на них карандашами... Хотя, конечно, если ремонт важнее, чем жизнь ребенка, — это повод задуматься о психическом здоровье. Что потом стало с этой девушкой, мы рассказывать не будем, естественно, ничего хорошего ее не ждало. Да дело-то и не в ней, а в самой тенденции. Кто это придумал — ориентироваться на «квартирный вопрос», решая,жить родному человеку или умереть.
Женщина, чтобы стать по-настоящему женщиной, должна пройти ряд инициаций, и самая главные из них — это роды. И не будет у женщины мира и лада в душе, пока она не родит троих детей, и никакие психологи тут не помогут. Дико? Однако правда,чистейшая,как и любая другая естественная правда. Один из самых древних инстинктов — инстинкт сохранения вида — все равно не даст ей спокойно жить. Популяция должна расти. Два ребенка — «на замену» себе и мужу, и как минимум один нужен,чтобы приумножить род. Такова миссия женщины в этом мире. Так она задумана и для этого предназначена. И никакие личностные искривления и психозы типа моды на «чайлд-фри» и зомби-материнства... ой, простите, оговорились, суррогатного материнства,— женщину не изменят. Любые попытки подавить закон сохранения вида заканчиваются болезнями, неврозами или полным эмоциональным выгоранием (а оттуда и до превращения в упомянутого персонажа, зомби, недалеко).
Что же касается «квартирно-материального» вопроса, тут нужно понимать одну простую вещь. Человек — от природы существо ленивое. По большей части он не делает ничего,если до его нежных ягодиц не доберется тот самый жареный петух с нескромными намерениями. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Алкоголики завязывают, когда у них прихватывает здоровье; оказавшись в безвыходной ситуации, солдаты проявляют чудеса героизма. Именно трудности подталкивают человека к развитию. С детьми — то же самое. Много раз, наверное, вы уже слышали, что каждый ребенок что-то приносите собой в семью: кто-то деньги, кто-то удачу... Есть люди, которые столкнувшись с денежным дефицитом, начинают больше зарабатывать и выходят на новый уровень финансового развития. Но есть и те, которые в аналогичных обстоятельствах начинают плакать и проклинать судьбу. Вот и все. Вы на какой стороне?
Еще хочется сказать пару слов о том, что дети в семьях, где их мнят источником финансовых и других проблем, ведут себя совсем иначе, нежели дети, которых считают подарком судьбы и источником удачи.
Третий, пятый, восьмой ребенок. Мальчики, девочки. Сильные люди не боятся трудностей, они смело идут им навстречу и блестяще проходят испытания-инициации. И начальный старт у всех одинаковый: мы все выходим из мамы. Сила человека — это вовсе не абстрактная величина, несправедливо раздаваемая Богом или судьбой в разных количествах. Количество силы прямо пропорционально работе, которую произвел над собой. Даже самые тяжело травмированные в детстве люди находят книги, учителей,психологов,святых — и исцеляются. Те,кто не сидит на месте, обязательно получают самый главный приз — себя. А деньги, счастье и любящая семья — верные спутники цельности. Люди, которые в ладу с собой во всем своем многообразии, - это люди,которые благодаря пройденным инициациям (!) уверены в себе и своем будущем. Потому что беды и невзгоды не случаются сами по себе. Кирпич никогда никому просто так на голову не упадет (да-да, булгаковский мотив). И ни один ребенок, просто так гвоздь никогда не проглотит. Дьявольским событиям, которые происходят с людьми, всегда предшествуют дьявольские поступки. Четкие и позитивные поступки порождают события светлые, радостные. Цепочки причинно-следственных связей уходят в давнее прошлое и далекое будущее - но в настоящем мы с вами решаем сами и сами изменяем свой горизонт.
(с) Алексей и Мария Афанасьевы