В тюрьме сидели, сидят и, увы, будут сидеть очень многие революционеры, оппозиционеры, реальные или мнимые противники того или иного режима.
В 1964 году в тюрьму попал известный африканский националист, глава террористической организации. В 1990-м на свободу вышел один из самых знаменитых на свете политиков. До школы у него было много родовых и племенных имен, полных смысла и разнообразной символики. Пожалуй, самое из них удачное и забавное — «Холилала», то есть «Озорник». Первым в роду местных вождей и царьков мальчик отправляется в миссионерскую школу. Как и другим «первоклашкам», учительница дает мальчику английское прозвище, потому что учеба — шаг к внутреннему «повелению» всякого африканца. Почему «Нельсон»? А кто его знает! Мандела этому удивляется уже почти целый век. Новоявленного ученика и только что крещеного сына методистской церкви не собирались готовить к морской карьере, и сам он, пожалуй, похож на английского адмирала только стратегическим мышлением, силой воли да наличием «леди Гамильтон» (и не одной).
Как бы то ни было, вместе с изучением грамоты Нельсон Мандела впитывал разнообразную ученость, и теоретическую, и практическую. Нельзя сказать, что он метался, он, скорее, пробовал на вкус Христа и Мао, Ленина и Фиделя, Мухаммеда и Неру, Маркса и Малкольма X, чтобы приготовить и подать свое, ни с чем не сравнимое, идеологическое блюдо. Мандела тщательно, даже в юности, поверяет доктрины своим опытом. Он долго не становится коммунистом, потому что верит в Бога. Маркса не считает универсальным, потому что здесь, дома, в Южной Африке, борются не классы, а расы. Но в то же время он не принимает черный расизм, потому что ему зачастую ближе европейцы и индийцы, чем родные африканцы. И вообще, до поры до времени он считает колониализм благом для Африки, без которого она осталась бы континентом невежества, табу и прочей «экзотики», которой Мандела в детстве наелся сполна.
Очень может быть, что именно поэтому апартеид — система раздельного проживания рас — стал для Нельсона Манделы личным оскорблением. Это новшество появилось в Южно-Африканском Союзе после победы Национальной партии буров в 1948 году. Вот тогда, а никак не раньше появились и бантустаны, и туалеты только для белых и только для черных — все те прелести южно-африканского режима, которые так сладострастно описывала советская пропаганда. Нельсон Мандела начинает с гражданского неповиновения в духе Махатмы Ганди. Но с начала шестидесятых, когда власти ужесточают борьбу с инакомыслием, он становится острием «Копья нации» («Умконто ве сизве») — вооруженной организации Африканского Национального Конгресса. Так появляется Манде-ла-террорист. Но и тут он сохраняет и хладнокровие, и своеобразие своих идей. «Копье» вонзается в жизненно важные точки апартеида, но не задевает мирных граждан. Мандела со товарищи взрывают бомбы на почте и в мировых судах, в полицейских участках и на военных базах, но только тогда, когда там практически никого нет. Прекраснодушие ранних басков и классических ирландцев. Это хождение по лезвию моральной бритвы долго продолжаться не могло, и начались бы «ошибки», несчастные случаи, бессмысленные жертвы. Парадоксальным образом, Нельсона Манделу спасают арест и тюрьма.
До переломного 1964 года Манделу брали под стражу, судили, и каждый раз он бывал оправдан. Но сейчас ему не помогают ни адвокаты, ни собственный юридический опыт. Сняв с себя несколько самых тяжких обвинений, таких как разжигание гражданской войны и провоцирование иностранной агрессии, он избегает смертной казни и получает пожизненный срок.
Нельсону Манделе сорок шесть. Впереди и все, и ничего. Остров Роббен за мысом Доброй Надежды — это и есть воплощение вакуума, отсутствия жизни. Камера два с половиной на два метра, перемалывание камней в щебенку, суровая цензура писем, свидания раз в полгода — низшая категория содержания. Да, это не сталинский и не нацистский лагерь, не полпотовское перевоспитание мотыгой по голове. Но это настоящая, каждодневная пытка несвободой и безнадежностью, способная сломать кого угодно. Конечно, во всем мире идет борьба за свободу Нельсона Манделы, но что ему до этого? Что ему заочные выборы в президенты Лондонского университета или непрерывные молебны в соборе Святого Павла? В те же годы мир проводит немало подобных кампаний. Умоляли Франко не казнить коммуниста- подпольщика Хулиана Гримау, и что? Расстрел. Писали пакистанским властям, чтобы те не убивали бывшего президента Бхутто, Брежнев разразился посланием... Реакция — ноль, даже минус. Потому что Бхутто убили. В конце семидесятых Гримау реабилитируют посмертно, а Мандела все в тюрьме. Кстати, он будет все еще в заключении, когда в Советском Союзе начнется перестройка и реабилитируют, например, расстрелянного когда-то Николая Бухарина.
Главное, пожалуй, что понял и принял Нельсон Мандела, — это призрачность надежды на скорое освобождение. На острове Роббен, а потом и в континентальных тюрьмах, он жил «здесь и сейчас». День за днем Мандела работал, перемалывал не только камни, но и тюремный режим — забастовками и требованиями, свои убеждения — постоянным изучением нового, размышлениями и не фигуральным, а настоящим университетом, который он в тюрьме и организовал.. Мандела, африканский националист, учит бурский язык «африкаанс». Язык врага? Да нет. В безнадежности заключения он воображает Южную Африку, в которой нормально сосуществуют все и все хорошо знают друг друга. Мандела, с детства убежденный методист-протестант, изучает ислам. Довольно распространенное занятие среди заключенных, многие выходили на свободу или умирали в тюрьме с новыми, мусульманскими именами и Кораном в руках. Для Нельсона Манделы — это новый внутренний горизонт, новое измерение в картине мира.
А по ту сторону решетки мир меняется. Апартеид ужесточается с принятием каждого нового закона о «черных», об «азиатах», о «цветных». Одновременно борьба с режимом становится все более жестокой. «Копье нации» уже не останавливается перед убийством «гражданских», подпольный АНК действует, отвечая властям такой же суровой монетой. Вторая жена Нельсона, Винни Мандела, под видом деревенской футбольной команды организует настоящий эскадрон смерти и в лучших традициях нечаевщины расправляется с подозрительными соратниками. Винни собирает деньги, прикрываясь именем мужа — мученика свободы. На время и сама, сев в тюрьму, получает репутацию мученицы. Ее «художества» чуть не погубят карьеру и славу Нельсона Манделы, которому придется потратить бесценное время на бракоразводный процесс.
Мир меняется. Вокруг ЮАР образуются новые государства. Освобождаются португальские колонии — Ангола и Мозамбик, Южная Родезия становится Зимбабве, в котором другой бывший революционер и террорист, Роберт Мугабе, до поры до времени воплощает в жизнь мечту Манделы о государстве для всех, независимо от их расы.
Тем временем сам Нельсон Мандела работает. Нет, не как какой-нибудь босс мафии, который из «пятизвездной» тюрьмы с продажным начальством руководит своей семьей. Мандела работает прямо в тюрьме. Ведет жесткие дискуссии с прибывающими политзэками, например, с молодыми героями восстания в Соуэто 1976 года. И в этих дискуссиях и размышлениях уточняет свою политическую позицию. Никакого черного расизма, никакого бешеного коммунизма, к дьяволу террор, который, конечно, сыграл свою роль, но должен уйти в прошлое. Постепенно власть начинает понимать, что Нельсон Мандела, выросший до мирового звания «заключенного номер один», нужен ей, и нужен на свободе. Становится ясно, что только Мандела способен ввести в цивилизованные рамки подпольщиков, бунтарей из бантустанов, а в конечном счете вывести страну из уже невыносимой международной изоляции. Питер Бота, последний «классический» президент ЮАР эпохи апартеида, делает шаг к примирению. Мандела отвергает его, потому что АНК все еще запрещен, да и вообще, какой может быть разговор на равных, если один из собеседников в тюрьме?
Мир меняется не только в Африке. Горбачев выводит из спячки Советский Союз и не всегда знает, что делать с проснувшимися гражданами. Но возвращает в Москву академика Сахарова и рушит Берлинскую стену. В ЮАР тем временем Бота проигрывает выборы Фредерику де Клерку, и тут процесс ускоряется. Второго февраля де Клерк восстанавливает в правах запрещенные партии, а 11-го, в прямом эфире международного телевидения, Нельсон Мандела выходит на свободу, и в 72 года, под руку с еще не разоблаченной Винни начинает новую жизнь.
Он возглавит АНК, мягко, но решительно скрутит в бараний рог собственных ретивых соратников, добьется национального примирения, выступит с десятками речей, напишет воспоминания, получит на пару с де Клерком Нобелевскую премию мира, снимется в кино, станет президентом страны, наденет майку чисто белой, ненавидимой африканским населением сборной ЮАР по регби и поздравит этих пятнадцать «негодяев и расистов» с победой в Кубке мира, разведется с коварной Винни и женится на вдове мозамбикского президента Машела, обеспечит демократическую преемственность власти, уйдет на покой, дождется открытия чемпионата мира по футболу 2010 года и в тот же день переживет трагическую смерть правнучки.
Поразительная жизнь, уникальная судьба. Урок? Какой и кому? Бездумные власти стран с ограниченными политическими возможностями как сажали в тюрьму оппозиционеров, так и будут сажать, помогая им стать символами и мучениками борьбы. И почти никогда им не хватает мужества и прозорливости, чтобы вовремя протянуть руку «врагу». И далеко не всякому политическому узнику хватит здоровья, сил и мудрости, чтобы не превратиться из угнетенного раба в бесчеловечного хозяина.
А пока мы тут умствуем, Нельсон Мандела в свои девяносто пять лет ведет борьбу со старостью и болезнями. Как всегда, терпеливо и кропотливо, хотя, может быть, того уже и не осознает. Это его бой, и дай Бог не последний.
(c) Сергей Бунтман