- А вот это - Пикассо, - пожилой поэт-кубинец указывает на картину, неторопливо поднимаясь но лестнице своего дома в Гаване. - Вообще-то здесь есть два Пикассо. Сможете найти второго?» И смотрит на меня с улыбкой. Сделать это в доме, увешанном полотнами от пола до потолка, - задача не из легких. Миниатюрные рисунки и гравюры соседствуют с большими полотнами, написанными маслом, даже лестничный пролет в два этажа завешан картинами снизу доверху. Пробежав глазами по стенам, я указываю на крошечный эскиз. На нем изображено всего несколько черных изогнутых линий: «голубой период», хоть и без голубого цвета. Хозяин дома кивает. В одном доме два Пикассо! Откуда? «Он сам их мне подарил», - говорит поэт. Я не удивляюсь. Мы ведь на Кубе - здесь возможно все. За все время экскурсии по дому-музею поэт так и не назвал своего имени. К нему меня привел мой кубинский друг; тем, кто захочет найти владельца сразу двух Пикассо, тоже стоит воспользоваться гаванским сарафанным радио.
После встречи с поэтом я иду в дом француза Жан-Марка Билля, который собирает работы кубинских художников: Мануэля Мендиве, Белкис Айон, Роберто Диаго, Рауля Мартинеса. «Все они были куплены почти за бесценок, - отвечает мне жена Жан-Марка Гретхен, когда я интересуюсь, затратно ли быть коллекционером в Гаване. -А теперь стоят в сотни раз дороже. Но мы не измеряем искусство деньгами. Оно создано для эстетического удовольствия». «У нас безумно любят искусство: как будто здешние люди живут в какой-то иной, ушедшей эпохе», - говорит один из самых уважаемых экспертов но кубинскому арту Элла Фонтанальс-Сиснерос, обладательница внушительной коллекции произведений XX века. Бум кубинского искусства начался еще до революции 1959 года и продолжается до сих нор. Биеннале в Гаване - такая же колоритная, как все на Кубе, - собирает владельцев лучших галерей и коллекционеров из обеих Америк. Благодаря этому, например, местные знаменитости - скульптор Алехандре Арречеа и арт-группа концептуалистов Los Carpinteros - представлены в галереях Sean Kelly и Magnan Metz в Нью-Йорке. Следующая биеннале пройдет в мае 2015 года и, несомненно, откроет новые имена.
Но не только высокое искусство, а и просто красивые вещи на Кубе повсюду. На улице, как музейный экспонат, может стоять отреставрированный и свежевыкрашенный Buick 1975 года, а рядом на тротуаре, в корзине с книгами секонд-хенд, - лежать томик «Старик и море», изданный при жизни Хемингуэя (не дороже доллара). Дома у многих местных - совсем не богачей - обставлены антиквариатом. До недавнего времени на Кубе действовал закон о госмонополии на реализацию искусства и коллекционных экспонатов. Из-за этого существовали подпольные ломбарды: за неприметными дверьми, ведущими вроде бы как на обычный склад, скрывались лавки древностей, в которых иностранцы могли недорого приобрести фамильные ценности кубинцев у перекупщиков. Рассказывают, что в 1990-е коллекции картин вывозили из страны ящиками, произведения эпохи ар-деко продавались за бесценок, частные библиотеки целиком грузили в самолеты до Мадрида...
К счастью, несколько лет назад историк Эусебио Леаль разработал законопроект, который позволил уменьшить утечку произведений искусства из страны. Леаль предложил проводить легальные ежегодные аукционы для международных арт-дилеров (что-то вроде торгов Christie’s в Лондоне или Нью-Йорке). Теперь на них пускают с молотка картины, драгоценности и антиквариат из госфондов - а фонды правительство пополняет за счет того, что само напрямую скупает фамильную собственность у частников, и не но грабительским ценам, как спекулянты. Легальными на Кубе стали и частные галереи. Однако купленные в них произведения искусства можно вывозить с острова исключительно после проверки соответствия Национальному реестру культурных ценностей. Правда, все равно не получится увезти с собой купленные книги, если они изданы более 50 лет назад. Так что «Старик и море» так и останется на улицах Гаваны.
В один из дней своего путешествия я встречаюсь с женщиной - символом старой Кубы. Нати Ревуэльта -легендарная светская львица и любовница Фиделя. С Кастро она познакомилась в 1950-х, когда тот был амбициозным молодым юристом. Говорят, что как-то ночью запыхавшийся от бега Фидель постучал в двери Ревуэльты, сказав, что его преследуют враги, и попросил его впустить. Нати впустила, и с этого момента начался их роман.
Дом Нати - это олицетворение кубинской эклектики. Здесь не меньше ста картин, старые фотографии, статуэтки, антикварные столы, заставленные канделябрами, старинными телефонными аппаратами, блюдами, стоиками книг и журналов (среди них я разглядел кулинарный журнал Марты Стюарт и последний номер The New Yorker). Гордость хозяйки дома - библиотека: окна зашторены, все полки подписаны, книги рассортированы по темам. Самые старые -несколько томов сочинений о Кубе XVIII века - обернуты в пергамент и обвязаны бечевкой. Здесь же висят революционные плакаты, на многих из которых изображен Фидель. На самом видном месте - портрет молодой Нати работы знаменитого портретиста того времени Феликса де Коссио.
Многие картины Нати просто подарили. Так к ней попала картина кубинского сюрреалиста Вифредо Лама: «На ней была нарисована женщина-лошадь». Но в тяжелые 1990-е Нати пришлось продать ее и еще два полотна авангардиста Фиделио Понсе де Леона. На деньги от продажи семья жила четыре года. Об авторах остальных картин в ее коллекции Нати говорит просто: «Этот умер, этот умер, этот тоже и этот, а этот жив, этот умер, этот умер, а вот этот жив».
Прощается Нати так: «Веди себя хорошо. Если не сможешь, то будь осторожен. Ну а если и это не получится, вспоминай меня». Такую Кубу забыть мне точно не удастся.
(с) Патрик Симмс