В 1930-х Шанхай — чуть ли не один из главных городов мира. Одни называют его «восточным Парижем», другие утверждают, что все наоборот: скорее, французская столица — это «западный Шанхай». Пока в роковой августовский день 1937-го здесь не начинается кровавая бойня.
Врага нужно уничтожить одним ударом с воздуха. 14 августа 1937 года, во второй половине дня, в небе над Шанхаем появляются китайские бомбардировщики. Снизившись, они на бреющем полете проносятся над иностранными концессиями — городскими территориями, находящимися под международным управлением.
В этот субботний день вся местная элита — европейцы и американцы, живущие и работающие в Шанхае, — спасается от летней духоты на террасах, устроенных на крышах домов. Наслаждаясь легким ветерком, нарядные женщины и мужчины красуются друг перед другом и любуются городом. Сегодня у них новое развлечение — можно поглазеть на войну. Они не волнуются, ведь иностранные концессии — это экстерриториальные объекты, защищенные дипломатическим иммунитетом.
Японо-китайская война началась в июле 1937 года. Япония, уже оккупировавшая Маньчжурию, пытается взять под контроль все китайское побережье. 13 августа война приходит и в Шанхай. На окраинах города, в «китайских кварталах» и японском районе Хун-коу завязываются уличные бои. Небо заволакивает клубами черного дыма; десятки тысяч мирных жителей устремляются в иностранные сектора, надеясь укрыться там от пуль и снарядов. Филиппинские оркестры на террасах стихают, но официанты и бармены продолжают обслуживать праздную публику. Все больше зевак с фотоаппаратами и биноклями ищут себе место в ложе адского «театра».
Они не догадываются, что этот день войдет в историю города как «кровавая суббота» и станет предвестником грядущей мировой войны. И что космополитичный Шанхай, первый оплот глобализации, так и не сможет оправиться от катастрофы, которая положит конец целой эпохе.
Эта эпоха началась примерно за сто лет до описываемых событий, когда британцы из Ост-Индской компании отправились на разведку китайского побережья. В то время страна пускала иностранных предпринимателей только в Кантон и Макао, а европейцам очень хотелось обосноваться в устье реки Янцзы, откуда можно было контролировать полконтинента. Первая из великого множества британских миссий прибыла в Шанхай без приглашения. В качестве переводчика делегацию сопровождал миссионер Карл Гютцлаф из Германии — знаток народной медицины и выдающийся лингвист. Гютцлаф, который ориентировался в Китае лучше любого другого европейца и знал слабые места Цинской империи, оказался не менее мощным «оружием» в руках англичан, чем их крейсеры.
Десять лет Лондон пытался договориться с китайскими властями об открытии концессий, но те не шли на уступки. И тогда британцы решили добиться своего силой: развязав Первую опиумную войну (1840—1842), они вынудили Пекин подписать Нанкинский договор, который открыл для иностранцев еще четыре порта, в том числе Шанхай.
 | |
| Рикша и сидящая в его повозке туристка позируют фотографу. Миллионы бедных китайцев стекаются в мегаполис и подвергаются безжалостной эксплуатации. |
Колониальные державы заняли центральные районы города, взяли под свой контроль таможню и не платили практически никаких налогов. Армия Китая не имела права находиться на территории анклавов, а на проживающих там иностранцев не распространялось действие местных законов. Так в Шанхае возник экстерриториальный «город в городе». Он был не очень уютным, но зато приносил баснословные доходы. Иностранцы ввозили через порт опиум, текстиль, краски, оружие и технику, а вывозили чай, фарфор, шелк и табак. Одним из главных источников прибыли стал сам мегаполис — вместе с его бурным развитием росли и цены на недвижимость. Сначала иностранные концессии занимали не более одного квадратного километра, но постепенно их территория увеличилась в тридцать раз.
На Бунде, величественной шанхайской набережной, строились роскошные офисные здания: штаб-квартиры Банковской корпорации Гонконга и Шанхая, Русско-китайского банка и Банка Индокитая, представительства судоходных компаний, редакция газеты «Норт Чайна Дейли Ньюс», центральный телеграф, иностранные консульства. Куранты на башне, возвышавшейся над зданием таможни, били ту же мелодию, что и лондонский Биг-Бен, — это должно было создать у европейцев ощущение уюта в чужом и непонятном городе.
Притягивал Шанхай и миллионы китайцев. Поколение за поколением они стекались сюда из окрестных провинций, превращаясь в эмигрантов в своей родной стране.
Крупные китайские землевладельцы и банкиры быстро оценили безопасность работы в иностранных зонах, а затем стали копировать образ жизни их обитателей — обзавелись виллами, лимузинами, теннисными кортами...
Бедняки ютились на сампанах — плоскодонных гребных лодках с навесами из циновок. Средний класс перебирался в Шанхай в основном ради образования — окончание иностранной школы или университета давало шанс сделать солидную карьеру. Художники и интеллектуалы могли жить и творить здесь свободнее, чем в остальном Китае. Процветали кинематография и индустрия моды.
Однако при этом люди в городе оставались разобщенными. Иностранцы жили замкнуто, их «китайский» круг общения ограничивался только торговыми посредниками и домашней прислугой, так что Шанхай так и не стал «плавильным котлом» наций.
 | |
| Отели, развлекательные заведения и концертные залы Шанхая соответствуют самым высоким стандартам. Кинотеатр «Гранд», построенный в 1933 году, считается одним из лучших в мире. |
В 1920-е годы небоскребы в Шанхае выше, чем в европейских столицах; местные банки входят в число крупнейших в мире, а ипподрому, симфоническому оркестру и роскошным отелям может позавидовать любой западный мегаполис. Но в этом же городе тысячи людей живут в страшной нищете, каждый четвертый ребенок умирает в младенческом возрасте. Художник Фридрих Шифф так описывает контрасты Шанхая: «Здесь есть шикарные доходные дома с кондиционерами и бассейнами, но простой люд ютится в тесных каморках. В этих хибарах так жарко и душно, что бедняки предпочитают спать на улице, бросив на землю циновку. А в соседнем квартале дамы в вечерних платьях и господа в белых смокингах пьют виски со льдом. Здесь удивительным образом сосуществуют древняя мудрость, скотские условия жизни и беспринципное стремление к наживе».
Постепенно Шанхай приобретает дурную славу гнезда порока. После Октябрьской революции 1917 года в России в город стекаются десятки тысяч русских; многим беженкам приходится зарабатывать на жизнь, развлекая в барах и притонах холостых торговцев, чиновников, солдат и моряков. Проституток в городе больше, чем работниц текстильных фабрик. Преступность становится неотъемлемой частью городской жизни, о местных гангстерах снимают фильмы и пишут романы — здесь контрасты никого не пугают. Напротив, их культивируют: если у человека много талантов, то почему бы ему не быть одновременно политиком и «крестным отцом» преступного мира?
Промышленные предприятия Шанхая сосредоточены в японском секторе, там формируется настоящий рабочий класс, лидеры которого в 1921 году создают Коммунистическую партию Китая. Несколько лет спустя, когда власть в свои руки возьмут националисты под предводительством Чан Кайши, коммунисты уйдут в подполье. И пока Мао Цзэдун в глухой провинции реорганизовывает свою партию, многие его сторонники укрываются на территории Французской концессии — самого фешенебельного из экстерриториальных районов. Это настоящий островок Запада в Китае: платановые аллеи, бутики, кафе, рестораны, в которых подают фуа-гра и шабли. Улицы оплетены паутиной электрических и телефонных проводов, в каждом секторе своя почта, пожарные и полиция, проложены отдельные трамвайные линии и выдаются особые водительские права. В одних концессиях за общественным порядком следят колониальные формирования из Сенегала, а в других — британские колониальные войска из непальских добровольцев.
Шанхай популярен и у путешественников — каждый год на океанских лайнерах сюда прибывают до 40 тысяч туристов. Гостиницы на берегах реки Хуанпу входят в число лучших отелей своего времени. Роскошный отель «Китай» на набережной Бунд славится персидскими коврами, расшитыми золотом гардинами и необычным стеклянным декором работы Рене Лалика. Здесь останавливаются Чарли Чаплин и Марлен Дитрих... А потом наступает тот самый роковой субботний день — 14 августа 1937 года.
Китайские летчики направляют свои истребители на японский крейсер «Идзумо», который с фарватера реки Хуанпу поддерживает огнем японскую пехоту. «Идзумо» был построен 38 лет назад, но у Китая до сих нет кораблей, способных противостоять японскому броненосцу. Атаковать крейсер могут только китайские ВВС, состоящие из спешно купленных за границей самолетов. Японцы решают нейтрализовать китайскую авиацию: на Тайване в воздух поднимаются бомбардировщики и берут курс на Шанхай, чтобы разбомбить аэродромы противника.
Жители экстерриториальных секторов воспринимают разворачивающиеся бои безмятежно: «Мы следим за событиями как за сюжетом увлекательного романа, — сообщает Эмили Хан, китайский корреспондент журнала «Нью-Йоркер». — Правда, мы перестали нанимать новых работников, а молодые люди на какое-то время отложили игру в поло, но в целом жизнь идет все в том же неторопливом ритме, что и раньше».
 |
| Фешенебельная Нанкинская улица с множеством магазинов. В «кровавую субботу» здесь взорвутся две шальные авиабомбы и унесут жизни сотен мирных жителей. |
Иностранцы, работающие в Шанхае, считают собственное высокомерие чуть ли не хорошим тоном. Но за этим самодовольством скрывается страх перед тем, что город снова станет чисто азиатским, что будет силой включен в состав Китая или Японии. Как долго просуществует этот анклав, вокруг которого бушует война?
Китайские летчики плохо обучены. Над рекой их встречает заградительный огонь вражеских зенитных пушек; поднявшийся в воздух японский гидросамолет своими маневрами мешает китайцам зайти на цель. Их бомбы падают в реку далеко от «Идзумб», разнося в щепки несколько сампанов. Два фугаса взрываются на берегу — прямо возле отеля «Китай» и расположенного по соседству «Палас-отеля». Покореженные автомобили и повозки рикш кувыркаются по улице, словно игрушки. Когда рассеивается дым, взорам уцелевших прохожих предстает жуткая картина: вся Нанкинская улица усеяна трупами.
Тем временем японцы подбивают последний китайский самолет. Чтобы дотянуть до аэродрома, пилот решает сбросить оставшиеся бомбы, уменьшив таким образом вес машины. Он направляет ее к незастроенному овалу в центре города — главному ипподрому всего региона. Но неверно рассчитывает траекторию. Бомбы падают прямо на развлекательный центр «Грейт Уорлд» — приют комедиантов, любителей азартных игр и девушек легкого поведения. Накануне в кинозале развлекательного центра разместили беженцев. Когда на здание падают бомбы, коридоры битком набиты людьми, а у входа стоит очередь за рисом.
Эти две бомбардировки уносят жизни двух тысяч человек; еще примерно столько же людей получают тяжелые ранения.
Уличные бои продолжаются еще три месяца. Битва за Шанхай оборачивается самой кровавой бойней в истории со времен Верденского сражения в Первой мировой войне.
В Шанхае гибнут не менее 200 тысяч солдат; количество жертв среди мирных жителей не поддается исчислению. Победившие японцы оккупируют почти все побережье Китая и обширные территории в глубине страны. Националистическое правительство Чан Кайши бежит в горы Сычуани.
Иностранные концессии пытаются вернуться к прежней жизни. Но уже вскоре становится ясно, что ураган войны задержится в Китае надолго. Сотни тысяч людей спасаются на территории концессий, население Шанхая вырастает до пяти миллионов человек. Но шикарные отели и доходные дома пустуют. Никто не хочет вкладывать деньги в город, который в любой день может быть стерт с лица земли. Теперь вместо кинозвезд, профессоров и промышленников здесь обосновываются торговцы оружием, шпионы и авантюристы всех мастей. Надо отдать должное Шанхаю: он остается верен себе и по-прежнему ориентируется на спрос и предложение. А в военное время основным спросом пользуются оружие, информация и дезинформация.
Европа тоже объята пламенем войны. Начинается Вторая мировая. После атаки на Пёрл-Харбор японская армия входит на территорию иностранных секторов Шанхая. Англичан, американцев и голландцев интернируют. Немцы, итальянцы и французы в качестве «дружественных врагов» взяты под опеку. Японцы будут хозяйничать в Шанхае до тех пор, пока две атомные бомбы не положат конец их господству в Восточной Азии. Но как только будет повержен общий враг китайских националистов и коммунистов, они расторгнут свой вынужденный союз и развяжут в стране гражданскую войну.
После прихода к власти Мао большинству иностранцев придется покинуть Китай. Коммунисты, которые никогда не понимали дух Шанхая, вернут город во времена, предшествовавшие эпохе, начавшейся в 1842 году.
(с) Штефан Шоман