Почему ученые тратят так много времени на вещи, которые могут показаться смешными.
Малярия убивает 600 тысяч человек в год. Это примерно столько, сколько живет во Владивостоке или Томске. Надо только представить, что эти города заселены младенцами: большинство жертв болезни — младше пяти лет. Впервые действенную вакцину от нее придумали в 2013 году. В августе американская биотехнологическая компания «Санария» отрапортовала в «Сайенс», самом авторитетном научном журнале мира, что первая фаза клинических испытаний прошла успешно. Шестерых добровольцев, получивших дозу препарата PfSPZ, через три недели после прививки заразили малярией под контролем врачей. Не заболел ни один.
С момента публикации прошел почти год, но доктора с чемоданами шприцев по-прежнему не едут в Африку прививать детей. Что им мешает? Особенности вакцины, доступное количество которой во всем мире измеряется миллиграммами. Она состоит из добытых из комариной слюнной железы обезвреженных спорозоитов, клеток микроорганизма — возбудителя малярии. Как назло, микробы отказываются развиваться в пробирке, что сильно упростило бы их разведение. Вот лаборантам и приходится вручную разрезать комаров скальпелем. Результат у самых умелых — 150 насекомых в час. Понятно, что с такими объемами производства рано мечтать о спасении миллионов.
На помощь пришли инженеры из лаборатории био-роботики Гарвардского университета. Занудной работой, решили они, должны заниматься роботы, а не люди. Так возникла идея аппарата «Споробот», автоматического — а главное, быстрого — рассекателя комаров. 625 миллионов насекомых в год уже хватит для масштабного применения вакцины. Разработку робота оценили в 250 тысяч долларов и даже собрали за месяц в интернете 50 тысяч в виде пожертвований.
«Споробот» — редкий случай, когда науке повезло с рекламой. Про изобретение написали газеты с миллионным тиражом, для кампании по сбору средств сняли вразумительное видео. Но представим, что все это еще не произошло, а мы застали ученых за работой на полпути к результату. Один биофизик пишет статью об упругих свойствах кохмариного брюшка, другой — о воздействии лазера на хитин, третий — о фокусировке оптики на малом движущемся объекте (то есть комаре). Уже заголовки этих гипотетических работ — отличный повод для непосвященных заявить, что «лентяи в белых халатах маются ерундой».
Совсем плохо, если такой непосвященный — начальник, ответственный за финансирование науки. Еще первого секретаря ЦК КПСС Хрущева возмущало, что генетики на государственные деньги занимаются «какими-то там мушками» — речь шла про классические эксперименты на дрозофилах по наследованию мутаций, критически важные для понимания человеческих болезней. И если какая-нибудь идея, с которой носятся ученые — от ускорителя частиц до рассекателя комаров, — вызывает у вас неприязнь к трате ресурсов на странные вещи, самое время представить 600 тысяч человек, выживание которых зависит от исследования, посвященного упругости комариного брюшка.
(c) Борислав Козловский