Датой основания Эрмитажа принято считать 1764 год. Именно тогда Екатерина Великая приобрела у немецкого предпринимателя Иоганна Эрнста Гоцковского (1710—1775) свою первую коллекцию живописи. Эта покупка повлекла за собой лавину приобретений.
Но почему была приобретена именно данная коллекция и как она создавалась?
Иоганн Эрнст Гоцковский родился в бедной дворянской семье и рано потерял родителей. Своего положения и богатства молодой человек добивался самостоятельно: устроился на фирму «Москательная торговля Шпрегеля», где учился азам предпринимательства, использовал все возможности для достижения успеха. Исполняя придворные заказы, Гоцковский установил хорошие отношения с кронпринцем Фридрихом. Став королём, Фридрих II предложил Гоцковскому заняться организацией новых мануфактур.
Удачная женитьба на дочери богатого производителя кружев открыла перед Гоцковским дополнительные возможности. Он стал владельцем вельветовой мануфактуры, создал шёлковую фабрику и успешно занимался поставками берлинскому двору всевозможных предметов роскоши.
В годы Семилетней войны Гоцковский основал фарфоровую мануфактуру, которая спустя несколько лет была выкуплена в казну Фридрихом II и переименована в Королевскую фарфоровую мануфактуру (существует до сих пор).
Важным источником дохода для Гоцковского была работа агентом на рынке живописи, где он нередко выполнял поручения короля. Накануне Семилетней войны Фридрих II, хорошо разбиравшийся в живописи, решил собирать картины старых фламандских и итальянских мастеров. К этому времени его собрание было представлено в основном французскими картинами, купленными ещё в 1740-х годах.
Пользуясь услугами многочисленных агентов по всей Европе, Гоцковский вскоре передал Фридриху большое собрание картин. Однако начавшаяся в 1756 году Семилетняя война сократила финансовые возможности короля. Часть картин он не смог выкупить, и они остались у Гоцковского.
Осенью 1760 года важным эпизодом Семилетней войны стала так называемая Берлинская кампания, в которой Гоцковскому (ценой личного авторитета и значительных финансовых затрат) досталась роль спасителя Берлина. Русские войска под руководством графов Г. Г. фон Тотлебена и З. Г. Чернышёва блокировали прусскую столицу, чуть позже к ним присоединились австрийцы. Тотлебен, участвующий в переговорах с русской стороны, первоначально наложил на Берлин контрибуцию в 4 млн рейхсталеров. Присутствовавший на переговорах Гоцковский сумел добиться снижения контрибуции до 1,5 миллиона. Ещё 200 тысяч рейхсталеров было ассигновано на «подарок» армии. Будучи крупнейшим банкиром в стране, Гоцковский частично покрыл эту сумму своими векселями. Кроме того, он неустанно выступал примирителем в различных мелких стычках и конфликтах между враждующими сторонами, используя свой авторитет и привлекая в помощь Тотлебена. Выгодные для Германии результаты переговоров объясняют немецкими корнями Тотлебена, долго жившего в Берлине. Позднее Тотлебен был арестован по обвинению в тайной переписке с Фридрихом II и Гоцковским и передаче им секретных сведений. Этот эпизод показывает, что, вероятно, кроме оказания комиссионерских услуг Гоцковский играл роль неофициального связного в деликатной переписке Фридриха. Участие в выплате контрибуции нанесло серьёзный удар по финансовому состоянию Гоцковского.
Сам Фридрих в письмах своему приближённому маркизу д'Аржану пишет с иронией и сожалением, что, наверное, не сможет получить картины и что это крайне неосмотрительно —думать об их покупке во время такой тяжёлой войны: «У меня, мой дорогой маркиз, есть к Вам маленькая просьба. Как Вы знаете, у Гоцковского всё ещё есть предназначающиеся для меня прекрасные картины. Я прошу Вас проверить их стоимость и узнать у него, есть ли у него ещё Корреджо, которого он мне обещал. Это редкость, которую я желал бы получить. Я не знаю ещё, ни что произойдёт, ни какой будет исход этой кампании, которая кажется мне чересчур рискованной, и, будучи слишком безрассудным, я волнуюсь о картинах. Но так устроены люди; у них бывают времена разума и времена его помутнения. Вы, имеющий снисхождение, должны понять мои слабости. То, что Вы мне напишете, по крайней мере, развлечёт меня и наполнит на несколько мгновений мои думы моей галереей и Сан-Суси».
В краткой характеристике коллекции Гоцковского, изложенной историком эрмитажного собрания В. Ф. Левинсоном-Лессингом, высказывалась скептическая точка зрения о познаниях и вкусах Гоцковского в живописи. С этим мнением трудно согласиться. Пожалуй, его нельзя назвать коллекционером в полном смысле слова, так как, судя по документам, он относился к картинам, скорее, как к товару. Однако это не отменяет его понимания и своеобразного чутья в живописи. Зная, что Фридрих сам очень ценил живопись и имел вполне определённые вкусы, сложно предположить, что он стал бы пользоваться услугами человека, который не очень хорошо разбирается в искусстве.
Летом 1763 года европейский экономический кризис из Амстердама докатился до Пруссии. Только недавно закончилась Семилетняя война, и в стране было сложное финансовое положение. Гоцковский, решив заработать на перепродаже зерна из запасов уходящей русской армии, подписал соглашение о его покупке с русским агентом Свешниковым. Однако партнёры по этой сделке — амстердамские банкиры братья де Невилль — вскоре отказались платить по своим обязательствам и бросили Гоцковского в одиночку решать финансовые проблемы. Кредиторы требовали срочного погашения векселей. Но платить было нечем, и в начале августа несколько берлинских торговцев просили Фридриха ввести мораторий на оплату векселей. Король не согласился. Когда же с подобной просьбой к нему обратился Гоцковский, Фридрих понял всю серьёзность положения. К этому времени относится его фраза: «Откуда берутся все эти банкроты? С тех пор как я появился на свет, я не слышал ничего подобного».
Дела Гоцковского рассматривались в городском совете специальной комиссией. Его финансовые документы были очень запутаны, так как он владел несколькими мануфактурами, каждая из которых имела свою бухгалтерию. Не погружаясь в тонкости финансового анализа, необходимо отметить, что Гоцковскому, названному в Эдикте о моратории «...сумасшедший, который глупо вёл свои дела.», была дана трёхмесячная отсрочка по платежам. Кроме того, король предложил выкупить его фарфоровое производство за 265 тысяч талеров и ссудить на три года ещё 235 тысяч талеров для спасения его шёлковых мануфактур. В результате Гоцковский смог погасить свои векселя.
Однако спустя три месяца действие эдикта о моратории подошло к концу, и Гоцковский обращается к русскому посланнику в Берлине князю B. C. Долгорукому с предложением приобрести коллекцию картин для российской императрицы. В письме от 24 ноября 1763 года он предлагает купить своё собрание живописи, насчитывавшее на тот момент 317 картин, за 171 100 талеров, что соответствовало 324 000 голландских гульденов. К 10 декабря Гоцковский и князь B. C. Долгорукий договорились о сумме сделки в 316 650 голландских гульденов —при условии, что транспортные расходы лягут на продавца.
В конце февраля 1764 года Екатерина II написала B. C. Долгорукому: «Вы получили точные инструкции по делу Гоцковского. Я рада Вам сказать, как я тронута тем, что Вы вскоре не будете в затруднении.»
12 марта она пишет ему же: «Сударь, я поручаю Вам приобрести галерею картин у этого банкира за счёт короны.»
12 мая 1764 года Фридрих II распорядился о свободном вывозе из Пруссии 37 ящиков с картинами, ставшими собственностью русской императрицы. Это распоряжение Фридриха освобождало Гоцковского от таможенных сборов.
В письме Долгорукому Гоцковский пишет, что предлагает все (!) свои картины. Список, приложенный к этому письму, в настоящее время утрачен, однако существует «Роспись моих наилучших и прекраснейших картин в количестве 317 штук, с самыми точными ценами», на основе которой реконструируют собрание, купленное Екатериной у Гоцковского. В этой описи подробно описаны 227 картин, а про остальные 90 сказано: «Ещё имеется 90 картин, которые все весьма хороши, но поскольку я не уверен, на самом ли деле все оные оригиналы, то я указываю их общее число».
Так как уже через год после заключения сделки Гоцковский продал несколько картин Фридриху, можно предположить, что Екатерина II купила не всё его собрание.
В список, предложенный Гоцковским, входили картины в основном фламандской, голландской и итальянской школ. Среди авторов можно назвать имена Рафаэля, ван Дейка, Рубенса, Рембрандта, Халса, Ливенса, Гвидо Рени, Йорданса и многих других. Следует, однако, очень аккуратно относиться к атрибуциям. Кроме того, в списке очень много описок и просто орфографических ошибок, что говорит, вероятно, о срочности его составления. Так, например, парные портреты Франса Поурбуса Старшего названы картинами Гольбейна, оценёнными в 1600 талеров за пару; Голциус в одном месте назван «H. Kolcius» как автор картины «Адам и Ева», а в другом — «Н. Holzius» в качестве автора «Крещения».
Коллекция, купленная у Гоцковского, была очень неоднородна, однако в неё входили шедевры живописи, украшающие эрмитажное собрание. Это «Новый рынок в Амстердаме» Б. ван дер Хелста, «Портрет молодого человека с перчаткой в руке» Ф. Халса, «Адам и Ева» и «Крещение» Х.Голциуса, «Повар у стола с дичью» Ф. Снайдерса, «Гуляки» Я. Стена и многие другие. Некоторые картины оказались сейчас в других музеях. Так, две картины Рембрандта — «Артаксеркс, Амман и Эсфирь» и «Неверие апостола Фомы» — находятся в ГМИИ им. А. С. Пушкина, а ещё одна, «Мужчина в восточном костюме», была куплена в 1930-е годы А. Меллоном и хранится теперь в Национальной галерее искусства в Вашингтоне.
Часть картин, находившихся в собрании Гоцковского, попала в Россию не вместе с основной коллекцией, а более сложными путями. Например, «Семейный портрет господина Эрлаха» кисти А. Пэна упомянут в двух каталогах собрания Гоцковского 1759 и 1766 годов, затем, по свидетельству графа Лендорфа, он был приобретён Фридрихом II и подарен его брату принцу Генриху. В 1772 году вместе с другими картинами принца этот портрет оказался в собрании Екатерины II.
Традиционно считается, что покупкой коллекции Гоцковского Екатерина показывала благополучие русской казны, несмотря на все тяготы, связанные с войной в Пруссии. В приобретении картин коллекции Екатериной был заинтересован и Фридрих, так как это приносило значительный доход в прусскую казну и снимало напряжение в финансовых обязательствах Гоцковского.
Одним из следующих важнейших для Эрмитажа приобретений стала покупка собрания графа фон Брюля (1700—1763), министра курфюрста Саксонского Фридриха Августа II.
Граф Генрих фон Брюль родился в Вейсен-фельсе в семье обер-гофмаршала при дворе герцога Саксен-Вейсенфельского. Сделав блестящую карьеру, он дослужился до многочисленных высших должностей при дворе короля Августа II и его преемника Фридриха Августа III.
Август III имел великолепную коллекцию живописи и графики, вошедшую в Дрезденскую картинную галерею. Брюль, желая соответствовать королю, соперничал с ним на этом поприще. Пользуясь консультациями своего секретаря, одного из крупнейших искусствоведов того времени Карла Генриха фон Хейнекена, возглавлявшего Дрезденскую картинную галерею, а также достаточно вольно распоряжаясь саксонской казной, Брюль собрал значительную и очень качественную коллекцию живописи, рисунков и гравюр. Кроме того, в коллекции графа были также огромная библиотека, натуральный кабинет и собрание оружия. После смерти владельца в 1763 году сыновья вынуждены были для расплаты с огромными долгами распродавать наследство.
В марте 1768 года русский посланник в Дрездене князь А. М. Белосельский сообщил в письме к руководителю внешнеполитического ведомства Н. И. Панину о снятии секвестра с имущества Брюля и предстоящей продаже коллекции. Он, в частности, писал: «...графы Брюли... теперь всему своему имению делают росписи, то есть главным частям, а именно погребу, библиотеке, картинам, натуральному кабинету, оружиям и гардеробу, по чём происходить будет продажа, по окончании которой они льстят себя сквитаться со всеми долгами до восьмидесяти тысяч талеров». Екатерина изъявила желание приобрести по возможности всю коллекцию, если она будет продаваться целиком, или помеченные ею в каталоге картины и готова была заплатить за всё 105 тысяч талеров, однако отметила, что из более 600 картин 280 хотя и красивы, но посредственны.
Сделка состоялась. Куплена была, однако, не вся коллекция, а только её часть, насчитывавшая порядка 450 картин. В коллекции Брюля преобладали картины фламандской и голландской школ. Среди картин, купленных Екатериной, надо отметить эскиз «Поклонение пастухов» (считавшийся работой К. Схюта), «Персей и Андромеда» и «Пейзаж с радугой» П. П. Рубенса, «Павел и Варнава в Листре» Я. Йорданса, пять больших декоративных «Охот» П. де Воса (считавшихся произведениями Ф. Снайдерса), четыре картины Рембрандта — «Портрет учёного», «Портрет старика в красном», «Портрет Адриана ван Рейна», «Старушка». Приобрела Екатерина II и 21 картину Ф. Воувермана, 5 картин А. Остаде, произведения Г. Терборха, П. Поттера, Ф. Мириса.
Из более ранних нидерландских картин выделяются два групповых портрета корпорации амстердамских стрелков кисти Д. Якобса, чрезвычайно редкие за пределами Голландии. Из французских картин следует назвать «Затруднительное предложение» и «Святое семейство» А. Ватто, а также «Снятие с креста» Н. Пуссена.
Хотя итальянская школа была представлена в коллекции Брюля значительно беднее, важно отметить картины «Меценат представляет императору Августу свободные искусства» Дж. Б. Тьеполо, «Ноев ковчег» Гв. Рени, «Похищение Европы» Фр. Альбани. Одновременно с коллекцией живописи был приобретён кабинет гравюр и рисунков, заложивший основу эрмитажного собрания графики.
Чтобы не быть обманутым в цене и качестве картин, А. М. Белосельский заказал экспертизу коллекции двум, как он пишет, «местным, враждующим между собой профессорам живописи, которых я выбрал специально, чтобы лучше знать правду, но в этом вопросе они были единодушны, как свидетельствуют их подписи, так же как их оценки. Правду сказать, Ваша Светлость, все удивляются этой дешевизне.».
Покупка была завершена распиской Ж. Г. де Сакена в получении денег, причитающихся наследникам Брюля: «Я, нижеподписавшийся, имеющий полноту полномочий в делах господ графов Брюлей, подтверждаю получение платежа за галерею картин в соответствии с подписанным мной каталогом от князя Белосельского, суммы, соответствующей 180 000 голландских гульденов серебром. Во свидетельство чего. Жан Густав де Сакен».
Основная масса приобретённых картин была отправлена специально зафрахтованным кораблём в ящиках до Гамбурга через 32 таможни, а затем под присмотром морского офицера Плещеева — в Петербург. A. M. Белосельский сообщает Н. И. Панину, что просил князя B. C. Долгорукого (посланника в Берлине) добиваться свободного прохода судна через германские земли. Из-за незаконченной реставрации 29 картин отправлялись позднее.
Сразу по прибытии в Петербург картины были переданы на реставрацию придворному реставратору Лукасу Конраду Пфандцельту и Джузеппе Антонио Маринелли. Существуют сведения, что императрица наблюдала за ходом реставрационных работ и даже принимала в них участие. Пфандцельт продолжал реставрацию картин в течение нескольких лет. Якоб Штелин, руководивший в Петербурге Академией изящных искусств, составил описание этой коллекции. Он отмечал плохое состояние многих картин, вероятно пострадавших ещё во время осады Дрездена.
Ещё одна значительная часть коллекции Брюля — 165 картин — продавалась на аукционе «Кристи» в Лондоне спустя два года (23 и 24 марта 1770 г.).
Хотя Екатерина приобретала картины для своего Эрмитажа по всей Европе, первые коллекции были куплены в Германии. Покупку коллекции Гоцковского можно, скорее, отнести к политическим акциям, когда важно было показать могущество России, устроить соревнование с Фридрихом, который, в свою очередь, давая возможность приобрести коллекцию, надеялся установить с Екатериной и Россией хорошие отношения. В покупке собрания Брюля уже гораздо больше интереса к собственно живописи и сопутствующим коллекциям — рисункам, гравюрам. Екатерина просит прислать ей каталоги, делает выборку, помечая интересующие её картины. У Гоцковского же она предпочитает купить всё, не очень задумываясь о качестве картин. Возможно, что это связано с очень быстрым становлением Екатерины как увлечённого, вошедшего во вкус коллекционера.
К концу царствования Екатерины II собрание Императорского Эрмитажа стало одним из самых крупных в Европе. Коллекция живописи составляла лишь часть этого собрания. В письме к своему давнему адресату во Франции Мельхиору Гримму императрица писала в 1790 году: «Мой музей в Эрмитаже состоит, не считая картин и лоджий Рафаэля, из 38 000 книг, четырёх комнат, наполненных книгами и гравюрами, 10 000 резных камней, приблизительно 10 000 рисунков и собрания естественнонаучного, заполняющего две большие залы».
(с) Николай Зыков