Невероятный успех «Легенд выживших», первого сборника рассказов проекта «Кремль 2222», породил настоящий взрыв фан-творчества, прокатившийся не только по России, но и по всему миру. Русскоязычные писатели из многих стран спешили принять участие в Четвертом литературном конкурсе, результатом которого стали новые замечательные рассказы как известных мастеров фантастики, так и талантливых авторов, публикующихся впервые.
Вас ждет возвращение в мир постъядерной Москвы, где живут и воюют боевые роботы, загадочные киборги, коварные шамы, кровожадные орды человекообразных мутантов-нео и простые дружинники Кремля, защитники древней крепости. Но в этом краю вечной войны зачастую побеждает не оружие, а верная дружба, искренняя любовь, и вера в то, что мир, выжженный Последней войной человечества, обязательно возродится.
Рассказ из сборника:
Алексей Лагутенков. Егор
Егор снова пересматривал страницы «Руководства по минному делу». Листы желтые и воняют мышами, но то, что там написано, полностью оправдывает все неудобства.
Для мальчика оставалось загадкой, кто мог создать настолько подробную и обстоятельную книгу про то, как убивать людей. Нео точно не могли такое написать, они и писать-то не умеют. Кио наверняка умеют, но не будут. Шамам это без надобности, они и так все могут друг дружке на расстоянии рассказать. Мысли о том, что книгу могли написать люди, у Егора просто не возникало. Люди людей не убивают!
Пареньку было шестнадцать лет, десять из которых он прожил в Кремле. Из-за хромоты он не мог стать ни воином, ни пахарем. Когда стало очевидно, что махать мечом или ковырять землю у мальчонки не получится, его отдали на воспитание монаху, хранителю книг. Тот выучил Егора читать, рассказал ему про старые, ненужные уже, науки: химию, физику, астрономию. Остальное паренек почерпнул сам из довоенных учебников, тех, что чудом сохранились.
Многое в старых книжках оставалось для него непонятным, но пояснить что к чему никто не мог или не хотел. Все говорили, мол, не трать время попусту, это ненужные знания. Может, они и правы, может, они ненужные и есть. Но интересно же…
С кремлевскими общение тоже складывалось не очень гладко. Дети жестокие, особенно в квартале пахарей, где Егору отвели комнатушку. Юнаки, будущие дружинники, такого б себе не позволили, у них дисциплина. А дети простых людей необычных и странных не любят. Поэтому Егора били.
Особенно много проблем было от Вира, высокого, сильного мальчишки. Из-за него хоть из подвалов книжных совсем не выходи. Потом-то полегче стало, когда удалось получить азотную кислоту, а с ней и нитрат серебра.
Наука-то нехитрая. Тяжело свинец достать, чтоб сделать куб камерный, а порох черный с арсенала таскай потихонечку, да сжигай себе в кубе. В куб воды налил, порох над ней сжег, вода в серную кислоту и превратилась. Чем больше сожжешь пороху, тем концентрированней кислота. Свинец-то серной кислотой не растворяется. Так то. Главное куб охлаждать в проточной воде, разогревается, зараза.
Так наши деды, коих алхимиками звали, задолго до последней войны кислоту получали. Потом бессонные ночи проводили на кладбищах, да могильниках, чтоб селитры наковырять. Почистить ее, растворив в воде, да выпарить потом. А уж серная кислота с селитрой, всегда азотную дадут. Главное газку не вдохнуть. В старых книгах писано, что последним тот вдох стать может. Серебро в азотной кислоте растворяется без следа. Пришлось цепочкой серебряной пожертвовать. Вон и раствор получился почти бесцветный, с синевой легкой. Синее оно почему стало? От меди, что в это серебро добавили. Бесцветный нитрат серебра, и храниться в темноте должен.
В общем, после очередного избиения плеснул как-то Егор водичкой с серебром в лицо Виру, да сказал, чтоб тот на свет не выходил. Тот, ясное дело, не послушался. Через час лицо Вира почернело.
Дело дошло до воеводы. Тот строго допросил, выясняя, что с Виром, но Егор ответил лишь, что никакого вреда не будет. Лицо, мол, надо умыть, а чернота в два дня сойдет. Как воевода только подумать мог, что навредить кремлевскому можно! Кремлевский свой, и своим до конца останется! Попугать можно, но для реального вреда другие цели есть.
Егора показательно выпороли и заперли на два дня в подвале с мышами. После всей этой истории Вира стали звать «Черномордом», а к Егору больше никто не приставал. Ну его: хромой, убогий, опять придумает что, иди потом отмывайся. А то глядишь, и не отмоешься, что тогда? Может он вообще колдун какой.
В подвале том, куда Егора посадили в наказание за раскраску Вира, тайник и обнаружился. Ковырял парень стенку от нечего делать, кусок старой штукатурки отвалился, а там – пещерка крохотная, а в ней тубус из нержавеющей стали с отвинчивающейся крышкой. Покряхтел над ней Егор, помучился, наконец поддалась она, открывшись с хлопком.
Многие, тот же Вир, например, начинку тубуса выбросили бы, оставив лишь странную нержавеющую железяку. Но Егор не Вир. Его заинтересовали старинные бумаги и чертежи, среди которых была еще и карта с планами четырнадцати подземных ходов из Кремля.
Про один Егор знал, да и все знали. По идее, надо было б ту карту воеводе отнести, да решил Егор повременить и для начала сам все исследовать. Потом можно прийти и доложить по всей форме. Так мол и так, нашел, исследовал, вот такая от меня польза Кремлю.
Двенадцать ходов оказались засыпаны, и лишь последний выводил в разрушенный дом в бывшем Малом Палашевском переулке. Ход был замаскирован очень хитро. В первый раз, когда Егор вылез наружу, он вдруг с ужасом понял, что не видит выхода, хотя стоит от него всего в двух шагах. Через этот ход мальчик и повадился ходить за кремлевские стены, охотиться на крыс, которые нужны были Егору для нового эксперимента. За стенами крысы были жирные, откормленные на мертвечине, и попадались намного чаще, чем в Кремле. На него не обращали внимания – крыс таскает, так убогий, что с него взять? Пусть что хочет делает.
Свинцовый глет обнаружился у лекарей, кислота уже была своя, собственная. Кислота дала батареи, батареи дали электричество, а с электричеством и едкий натр из столовой соли получился. Егор смешал натр со свинцовой солью, получил гидроксид свинца. С ним-то крыс и прокипятил, чтоб жир крысиный добыть. С разделкой крыс да с добыванием чистого жира возиться долго. Проще кровь спустить, чтоб раствор не портила, шкурку надрезать да прям так и кипятить. Жир-то по-любому натечет. В итоге после всех этих манипуляций получилась маленькая склянка мутного глицерина.
Мальчик стоял на выходе из Малого Палашевского на бывшую Тверскую, в разрушенной арке, с заточенной острогой в руке. Сегодня крыс не было. Умные твари поняли, что паренек охотится на них, и теперь предпочитали держаться подальше от Малого Палашевского переулка.
Сзади послышался шорох. Егор резко обернулся и замер. Его глаза расширились от изумления. Дорогу к подземному ходу закрывал нео. Руки паренька вспотели. С одной самодельной острогой для ловли крыс, без воинской подготовки да с его хромотой у Егора не было ни единого шанса выжить.
Но нео почему-то тоже не двигался. У страха глаза велики – парень наконец осознал, что мутант на самом деле небольшого роста, а его огромные карие глаза смотрят испуганно и удивленно. Егор разок видел нео со стен Кремля, огромные волосатые машины для убийства. Этот же выглядел немного по-другому, не так пугающе. И был раз в два меньше ростом, чем его громадные собратья.
Нео сделал шаг назад и, похоже, собрался бежать. Что-то в его облике было не так, какая-то мысль крутилась в голове Егора, но никак было за нее не зацепиться. Наконец, паренька осенило: да ведь это самка нео, маленькая совсем, девчонка по-нашему.
Он отбросил острогу, показал пустые руки и улыбнулся. Увидев, что человек безоружен, нео раздумала убегать и теперь смотрела на него скорее с интересом. В единственном кармане Егора лежал талисман: овальное зеленое стеклышко, отшлифованное до блеска и, наверно, немного похожее на драгоценный камень, о которых было написано в старых книжках. В камешке имелось отверстие, куда была продета веревочка. Все наследство, которое осталось от матери.
Не раздумывая, Егор достал талисман и протянул его лохматенькой девчонке. Стекло блеснуло зеленым светом. Заинтересованная нео сделала шаг вперед и протянула лапку, чтобы взять подарок.
– Хорошая девочка, – произнес Егор, не зная, что говорят в таких случаях. Нео посмотрела на стеклянный талисман, потом перевела взгляд на Егора и произнесла:
– Ари.
– Тебя зовут Ари? – догадался паренек. – А я – Егор.
– Игр?
– Пусть будет Игр. Что ты здесь делаешь, Ари? Ты одна?
Она испуганно попятилась.
– Наших много, – торопливо, с забавным акцентом заговорила она. – Они знают, я здесь. Тронешь меня – умрешь.
– Я к тебе даже не прикоснусь, – сказал Егор, про себя подумав, что если б нео были поблизости, то его уже давно не было бы в живых. – Ты знаешь, что? Приходи завтра сюда одна в полдень, я тебе красивый подарок принесу! Тебе очень понравится. Придешь?
Ари задумчиво кивнула.
– А сейчас мне пора, а то дома накажут, – произнес паренек. – Надо спешить. Пока!
Чтобы не показывать вход в подземелье, он сделал широкий круг через разрушенные дворы, и убедившись, что за ним никто не следит, спустился в подземелье. Теперь надо подумать, что подарить новой подружке, дабы привлечь ее внимание. Заодно, надо прийти завтра пораньше – как бы Ари не проболталась и нео не устроили засаду.
Всю ночь Егор мастерил браслет для новой знакомой из своей коллекции старых блестящих пуговиц. Получилось очень даже неплохо. С рассветом он тихо выскользнул из книгохранилища в сторону арсенала. Аккуратно выдавил турий пузырь, которым было затянуто крохотное окошко, в которое взрослому ну никак не пролезть, проник внутрь, и взял бинокль – настоящее сокровище для любого воина. После чего так же аккуратно вылез обратно, вернул неповрежденный пузырь на старое место и двинул в сторону тайного хода.
Солнце всходило. Становилось светлее. Егор лежал на уцелевшем участке крыши и пытался уловить малейшее движение среди развалин. Ближе к полудню, со стороны Большой Бронной он что-то заметил. Сначала показалась осторожно передвигавшаяся Ари, а потом кто-то еще, двигающийся в некотором отдалении позади нее.
Егор навел резкость в бинокле. Похоже, еще одна девчонка нео. Ари побоялась идти одна и взяла подругу. Больше никого не наблюдалось. Что ж, могло быть и хуже. Риск был громадный. Честно говоря, даже с одной девчонкой нео Егор вряд ли справился бы, а тут – две. Но паренек, пересилив страх, спустился с крыши и вышел навстречу Ари. Нео замерла. Егор протянул ей самодельный браслет, не без удовлетворения заметив, что талисман его матери висит у девчонки на шее.
– Это тебе, Ари!
– Мне? Это что?
– Это одевают на руку. Это красиво.
Нео продела лапу внутрь блестящей безделушки. Ей явно нравился подарок.
– Ты одна пришла?
Ари опустила глаза и ответила, глядя в землю.
– Да.
– Хорошо, что одна. Ты же понимаешь, тебе и мне придется несладко, если кто-нибудь узнает, что мы встретились, и я не смогу больше ничего тебе подарить.
– Да, – еще раз грустно согласилась Ари.
В развалинах дома чудом уцелела комната. Они уселись среди руин, и Егор стал рассказывать о жизни в Кремле. Нео понимала человеческую речь хорошо, но говорила несколько хуже. Про своих она рассказывать не хотела, лишь обмолвилась, что племя, к которому она принадлежит, большое, и что вождь – ее отец.
Они встречались целую неделю, каждый день. Наконец на восьмую встречу нео с грустью сообщила:
– Отец узнал про нас. Меня наказали. Но я все равно пришла. Я сказала, что буду все равно к тебе приходить!
Егор напрягся.
– Отец хочет, чтобы ты помогал нам, или больше мы не сможем встретиться.
– Ари, конечно же, я помогу вам.
Егор взял ее за лапу и искренне заглянул в глаза.
– Что нужно сделать?
Она указала на бинокль, который висел на шее Егора.
– Отец говорит, нам нужно это!
Егор понимал, чем грозит Кремлю такой «подарок», но не раздумывая снял с шеи бинокль и отдал девочке. Ари засмеялась.
– Мне пора. Надо отнести это отцу.
– Конечно, – улыбнулся Егор. – Завтра придешь?
– Да!
Егор сделал привычный круг через дворы, но не пошел на этот раз в подземный ход. Он пошел за Ари, скрываясь за полуразрушенными стенами домов. Она шла, не скрываясь, налегке. Егору же было довольно тяжело, потому что под свободной рубашкой у него холодил кожу старинный и немало весящий чудо-прибор.
Темнело. Вскоре послышались крики: «Не надоело?» Единственное неплохо сохранившееся здание в шесть этажей находилось метрах в пятистах от лагеря нео, и Егор решил попробовать разместиться там.
Никакой охраны около здания не было, хотя следы присутствия нео наблюдались повсеместно. Это говорило о том, что мутанты никого здесь не боятся. Добравшись до последнего этажа с видом на лагерь, Егор достал чудо-прибор. Больше месяца он потратил на приведение этой машины в рабочее состояние. Сверхчувствительный микрофон требовал батарей. Рискуя получить ожоги, сейчас, в полной темноте Егор, надев наушники, заправлял самодельные элементы питания кислотой.
Наконец в наушниках послышался хрип. Егор направил микрофон на свет одного из костров – и услышал голоса. Работает! Один нео рассказывал другому о своих гастрономических предпочтениях. По его словам выходило, что он любит жрать вообще все, что движется, включая крыс и прочую мерзость. Но не это интересовало Егора. Он стал водить микрофоном от одного костра к другому. Вдруг среди многих рычащих голосов, один показался ему знакомым. Ари!
– Принесла?
– Да, отец.
– Дай. Хорошо. Спросила про черный?
– Боюсь. Если он догадается?
– Люди тупые. Не догадается. Стену брать будем через пять дней. Нужно много черного. Мало черного – Кремль не взорвать. Говори ему, не принесет черный, больше ты не придешь.
– Ты его жить оставишь?
– Будет много мяса. Надо отличить его от другого мяса. Пусть наденет твою зеленую штуку на шею. Скажу всем – такого не трогать. Если черный принесет. Надо много. Бочку или две.
Егор отсоединил провода от самодельных батарей. Их лучше оставить здесь. Повторить батареи он сможет, если возникнет такая надобность. Ценен только сам микрофон.
Очень осторожно, под прикрытием ночи, паренек добрался до подземного хода. Есть пять дней, чтобы подготовить порох для нее. Всего пять дней! Как же ему достать из Арсенала столько пороха? Пропажу бочки, а тем более двух, наверняка заметят. Рисковать нельзя, но придется все же брать две бочки, чтоб наверняка.
Следующая встреча Егора и Ари получилась нервной. Как будто они хотели что-то сказать друг другу, но не могли. Наконец Ари решилась:
– Игр, мне нужен черный. Отец говорит, если ты достанешь черный, он разрешит нам встречаться дальше.
– Ари, что такое черный? Какой черный?
– Это вы в пушки сыплете. Ну черный, неужели не понимаешь?
– Порох? А зачем вам порох?
Ари опустила взгляд.
– Отец говорит, надо взорвать один завал. Там может быть много еды, но столько черного у нас нет. Ты принесешь? Сможешь?
Егор улыбнулся.
– Конечно. Для тебя все что угодно смогу! Приходи сюда завтра. Приводи подружку, с которой приходила на первую встречу. Будет тебе черный.
Ари посмотрела на него внимательно.
– Это не подружка. Сестра. Так ты знал? И все равно пришел?
– Конечно знал. А пришел, потому что я тебе верю!
Ари улыбнулась.
– Игр, какой ты хороший!
Она хотела обнять его, но он отстранился со смущенной улыбкой.
– Ты тоже очень хорошая, Ари. Ты самая лучшая!
Следующая ночь и утро было тяжелыми в прямом смысле. Порох он подготовил заранее, таская малыми порциями из Арсенала через знакомое окошко и ссыпая его в пустой бочонок из под капусты. Когда один наполнился, пришла очередь второго. Под утро работа была закончена, но ручная тележка, на которой Егор собирался протащить груз по подземному ходу, категорически не пролезла в узкий проход. Пришлось катить бочонки по одному – сначала один, потом второй. Пот застилал глаза. Наконец бочки успешно были вытащены на обычное место встреч, и обессиленный Егор, усевшись на один из них, стал дожидаться Ари.
Она появились ровно в полдень, вместе с сестрой, такой же кареглазой нео. Егор не ожидал, насколько легко они поднимут тяжесть, которую он едва дотащил сюда.
– Игр, ты очень хороший, – сказала Ари. – Ты мне дал зеленый в первую встречу. Я тебя прошу – возьми его назад, надень на шею и не снимай завтра весь день. Я прошу тебя. Сделаешь?
– Конечно, Ари! А зачем?
– Сделай так, Игр. Надо!
– Хорошо, для тебя что угодно!
Взвалив бочонки на плечи, сестры бодро зашагали в привычном направлении. Егору же пришлось нелегко: еще не успев прийти в себя от перетаскивания тяжестей, ему надо было добежать до наблюдательного пункта. Задыхаясь, он забрался на шестой этаж и распаковал микрофон, замотанный в тряпки. Оставленные в прошлый раз склянки с кислотой стояли на месте. Егор долил кислоты из припасенной толстостенной склянки, подсоединил провода. В наушниках раздалось привычное шипение, за которым парень услышал голоса. Похоже, на этот раз вокруг сестер собрались все влиятельные нео племени.
– Это точно черный? – раздался голос отца Ари. – Эй ты, Йарр, иди сюда. Ну-ка, открой бочку.
Егор замер. Вот он, момент, ради которого все затевалось. Парень четко услышал звук выбиваемого днища. Дыхание перехватило. От волнения руки вспотели и затряслись.
Раз…
Тишина. Похоже, нео рассматривают содержимое бочки.
Два…
– Да, это черный!
Три…
– Мелкий хомо не обманул!
Четыре…
– Ари, ты настоящая дочь вождя! Сожрем кремлевских!
Пять…
– Это что? Веревка? Почему в черном веревка?
Шесть…
– Где?
– В черном есть еще что-то…
Семь.
Взрыв бризантных веществ не такой эффектный и красивый, как взрыв пороха. Это просто хлопок. Микрофон не передал всей громкости хлопка, но наблюдательный пункт Егора заметно тряхануло. Провалился один лестничный пролет. Плевать! Главное, что все получилось!
Пыль от взрыва поднялась до небес, полностью скрыв под серым облаком лагерь нео. Егор ожидал, что начнется паника и беготня, но ничего такого не случилось. Наушники молчали. Неужели все напрасно?
Через пять минут пыль немного осела, и Егору открылось страшное зрелище: пустой лагерь мутантов, лишь возле костра вождя – огромная клякса кровавого месива. Все племя собралось возле бочек, посмотреть на «черный», добытый хитростью дочери вождя, когда сработала первая бомба и сдетонировала вторая. В живых, похоже, не осталось никого.
Кислотный замедлитель сработал на семь секунд, как и было написано в древней книге. В одном бочонке с порохом были спрятаны почти пять килограммов аммонала, и три с половиной килограмма нитроглицериновой глины в другом. Если выбить дно у любой из бочек, срабатывал замедлитель, инициирующий взрыв через семь секунд. Если ничего не делать, то в полночь должны были сработать часовые механизмы. Бочек было две, причем с разными взрывателями – если бы одна бочка не сработала, то наверняка рванула б другая. Вряд ли нео стали бы хранить бочонки отдельно один от другого, так что детонация была неизбежной. Идеальный план!
Десять лет назад семья Егора почти добралась до ворот Кремля. Родители решили, что здесь им будет лучше, чем у маркитантов. Их было пятеро: мать с отцом, две сестры и Егор. В предутреннем тумане уже можно было разглядеть ворота Кремля, когда откуда ни возьмись появились нео.
Мать и младшую сестру убили сразу. Их съели на глазах у остальных. На следующий день съели старшую сестру, неторопливо отрывая у еще живой девушки одну конечность за другой. В последнюю ночь отцу Егора удалось расширить небольшую дыру в стене второго этажа, где нео держали пленников, и протиснуть в нее своего последнего ребенка.
Егор упал с высоты нескольких метров. Нога хрустнула, в глазах потемнело, но мальчик нашел в себе силы не закричать от боли. Со сломанной ногой шестилетний ребенок все-таки добрался до Кремля. Он выжил и не простил. И никогда не простит. Нога срослась неправильно, и он остался хромым на всю жизнь. Он не может быть воином. Но это не помешает ему мстить…
На пересечении Малого Палашевского и Тверской, в развалинах старого дома, в единственной уцелевшей квартире, сжавшись в углу, сидит подросток-нео. У нее нет левой кисти и левого глаза, но она жива. Она одна осталась в живых. Ее племя, ее семья перестали существовать в одно мгновение. В правой лапе Ари сжимает длинный нож, принадлежавший ее отцу.
– Игр, я найду тебя, – шепчет она. – Обязательно найду. Я уже никогда не буду воином, как мои отец и мать. Но я смогу отомстить.
Алексей Лагутенков Чудовище
– Вы, внучки, к костру поближе присаживайтесь. Тут холодно по ночам. Эй, Воздесь, Кракша, у нас гости! Не прячьтесь там! Вишь ты, гости у нас редкость большая. Они стесняются. Ну, да попривыкнут, выйдут. У нас тут, говорят, чудовище где-то живет поблизости. Так я не верю. Мы уж тут шестой или седьмой десяток лет живем, а все никого не видали. Да и сожрало бы оно нас давно. Так что, внучки, ничего не бойтесь. Мирно тут. У меня разум-то стариковский, слабый, да язык длинный. Поговорить-то не с кем. Воздесь с Кракшей все мои байки слышали уже по сто раз. Я уж вам все и расскажу. Вы человеки у нас новые, а потому ценные. Я-то давно здесь живу. С Кремля выгнали, вот и живу здесь. Раньше-то я в дружине кремлевской ходил, да как-то нарвались мы на поле смерти или кто его знает, что это было. Вроде как и нет ничего, а друзья мои товарищи вдруг замертво падать начали. Я-то помочь хотел, только чувствую, в голове что-то не то, свет какой-то разгорается. Больно было! Не приведи никому! Потом очнулся, все наши-то мертвые лежат, а надо мной только Воздесь склонился и говорит: «Вставай. Нам домой до Кремля засветло успеть надо».
Пришел я к воеводе тогда, говорю, вон какое дело, все дозорные-то отчего-то померли. Поле смерти мы нашли невиданное, невидимое. И свидетель у меня есть, Воздесь. Только воевода отчего-то суров был. Наорал на меня. Повалили, связали меня, в подвал темный-сырой бросили, а Воздеся слушать совсем не стали. Наутро меня к Воеводе-то опять привели, и говорят, мол, убивать тебя не будем, грех это, а ты сам уходи подобру-поздорову, потому как нельзя тебе в Кремле оставаться. И ушел я. И Воздесь со мной. Ушли мы вместе в места самые гиблые, где поля были, много полей, чтоб уж точно сгинуть. Не жизнь это, без Кремля-то.
Только Воздесь-то умный, не то что я. Он меня провел через поля смерти, так что и живыми вышли, и даже волос с нас не упал. Уж потом мы корч нашли. Лежит себе, светится голубым. Ну точно шар какой. Я в руки-то его взял. Тяжеленный!
– Дед, а где сейчас этот корч?
– Так здесь он! Мне Воздесь и говорит тогда: ты съешь его, так и не потеряешь. Я и съел. Ох и плохо мне было! Помираю, думал. Однако ж, не помер. Так корч теперь внутри меня. Я как оклемался малешко, так и чудо-то и случилось. Мы тогда через болото шли, а на кочке малец стоит, лет пяти, и плачет. Как, говорю, попал-то сюда? Так, отвечает, мамка с папкой пропали где-то, один я. Я опять же, имя его спрашиваю. Так он и отвечает: «Кракша я». С тех пор-то и вместе мы. Совсем не вырос он что-то с тех пор. Отчего, не пойму. Может климат у нас тут вредный какой, только не растет малец, да я не старею.
Сидящие у костра гости в камуфляжной форме с удивлением переглянулись. А дед продолжал вещать.
– Уж потом мы сюда дошли, я ж костер и развел. Щепок мне Воздесь помог собрать, плюнул я на них, костер и загорелся. Ни дров, ни угля не надоть, только посмотреть на дрова пристально надобно перед тем, как плевать. Тогда огонь долго гореть может, и тепло от него хорошее.
Один из маркитантов недоверчиво хмыкнул.
– Да ты зря, внучок, не веришь. Оно так и есть.
Гостям, похоже, надоело слушать бред старика, к костру которого они вышли, заплутав в яузских болотах.
– Дед, к тебе люди последний раз когда заглядывали? У тебя пожрать есть чего? – поинтересовался старший.
– Ой, давно заглядывали. А пожрать есть, конечно. Мяса тут много лишнего остается. Я ж старый стал, много-то мне не съесть.
– Протухло небось мясо твое, дед?
– Отчего же протухло? В здешней земле завсегда холод есть, в ней и храню. Как свежее!
– Доставай, готовь. С твоими баснями жрать захотелось.
Дед, кряхтя, встал и поковылял к тайнику с мясом. Маркитанты же завели тихую беседу между собой:
– Не нравится мне этот старый козел, – сказал один. – Что-то мелет языком, уши вянут. Грохнуть бы его надо. Чисто на всякий случай.
Старший группы кивнул:
– Согласен. Пусть покормит, а потом однозначно грохнем.
…Старик суетился у костра, нанизывая мясо на прутики. Когда мясо было водружено над костром, дед продолжил рассказ:
– Что-то вы, внучки, смурные какие-то. Радоваться жизни надо. Живые вы пока что, а это радость великая! Не всем такое счастье. Как мы тут поселились, пришли нео. Давай тут хозяйничать у меня. Говорю им, ребята, у вас же такие ноги сильные, крепкие, зачем вы так хулиганите?
– И что тебе ответили нео? – ехидно поинтересовался один из гостей.
– Да что ж тут ответишь? Промолчали они. Шамы приходили еще, после нео. Какие глаза-то у шамов, мать моя женщина! Особливо у того, что трехглазый был. Кракша так и сказал: «Вот бы мне такие!» Н-да… Кио был у меня в гостях, один всего, правда. Осмы заходили, вормы наведывались, правда никакого прибытку с них. Вот уж чудес бесполезных матушка природа натворила!
Возле костра распространялся дурманящий запах жареного мяса. Гости уже сглатывали слюну.
– Ох, заболтался я, – спохватился дед. – А мясо-то и готово уже!
Он постучал палкой в алюминиевую тарелку.
– Кракша, Воздесь, ужинать!
Никто не отозвался. Маркитанты пожали плечами и принялись уплетать вкусное, горячее мясо.
– Ешь, Кракша, ешь, – приговаривал дед.
Старший поднял глаза на старика.
– Ты, дед, на голову стукнутый что ли? Нет тут никого.
– Так и не видит никто Кракшу, – вздохнул старик. – Его и Воздесь не видит. И Кракша Воздеся не видит. Они ж тока через меня парой слов и перекидываются. Вот последний раз заходили люди в гости ко мне. Тоже говорят, с кем это ты разговариваешь? Да как я им расскажу, непонятливым, что не могут ни Воздесь, ни Кракша ни с кем говорить? Чтоб говорить, тело нужно, а когда тела нет, как разговаривать-то? Вы, внучки, прям так на тех похожи, которые до вас приходили. И вещи хорошие у вас, как и у них, знатные вещи. У вас вон на пальцах что это блестящее такое надето?
– Это кольцо легионера, дед. Такое только у лучших воинов нашего клана есть.
– А и не правда твоя! У меня такое тоже есть!
– Врешь ты все дед. Не может у тебя кольца легионера быть.
Откуда-то из-за пазухи дед вытащил веревочку. Легкий серебряный звон раздался над костром. Двенадцать колец были на той веревочке.
Дед протянул свою коллекцию старшему группы. Тот взял связку колец… и выронил палочку с недоеденным мясом. Глаза его округлились. В следующее мгновение старший группы уже держал в руках автомат, мгновенно сняв его с предохранителя.
– Старый козел, быстро говори, откуда у тебя это, если жить хочешь! Где эти люди?
Ствол автомата смотрел в живот деда. Остальные легионеры отложили еду. Кто вытащил меч, а кто, по примеру старшего, направил на старика автомат.
– Внучки, так я ж и говорю. Жить не особо хочу, а приходится. А гости эти, они все здесь остались. Все здесь.
– Слышь ты, крысопес вонючий, это кольцо моего брата, который пропал год назад, – прорычал старший группы. – Где он, говори?!
– Да здесь он! – радостно сообщил дед. – Что ж вы все злые такие? Пойдем, покажу!
Маркитанты цепью двинулись за дедом, держа его на прицеле. На поляне было темно. В свете луны угадывались только смутные тени.
– Сейчас я… – проговорил старик.
В темноте послышался смачный плевок, следом за ним, будто по волшебству, вспыхнул костер, за ним другой, третий. Дед шел по кругу и плевал на дрова, сложенные по краям круглой поляны. Едва заметная вспышка – и тут же над кучей корявых сучьев появлялось ровное, высокое пламя, будто костер горел уже давно.
Посреди поляны лежали два тела – взрослого человека и ребенка. Но что-то с ними было не так… Присмотревшись, маркитанты поняли – тела были сшиты из разных частей. Волосатые ноги выглядели как лапы нео. Расплющенный блестящий череп взрослого, похоже, когда-то принадлежал кио, а голова ребенка, похоже, была отрезана у зародыша нео, вырванного из чрева матери. На месте глазниц трупов грубыми нитками были вшиты огромные глаза шамов.
– Нам ох как сердце хорошее нужно. И спинной мозг еще. Это для Кракши. Для Воздеся много чего еще нужно. Твой брат, кстати, очень Воздесю пригодился. У него много чего хорошего было. Вот у тебя, – старик показал на одного из легионеров, – уж больно кожа на лице хороша. А у тебя, – показал он на командира, – ухи знатные. Всем ухам ухи! Если бы Кракше…
Разглагольствования старика прервали несколько длинных автоматных очередей, слившихся в одну. Брызнула кровь, черная в свете ближайшего костра. Деда разорвало пополам.
– Получи, чудище болотное, – прохрипел старший группы.
Но тут над поляной разлилось фиолетово-голубое сияние. Казалось, оно исходит из рваных внутренностей старика, разбросанных по поляне.
– Это что еще за хрень? – удивился кто-то из легионеров.
– Это корч. Он и есть, – пробулькала кровью верхняя половина деда.
В следующий миг половинки тела притянулись друг к другу и моментально срослись без малейших следов повреждений. Голубое сияние исчезло.
А на маркитантов напало странное оцепенение. Никто из них не мог пошевелиться. Они всё чувствовали, могли двигать глазами, но не головой, хотя могли говорить.
– Эх, внучки, гости мои дорогие, – улыбнулся дед. – Уж больно мне от вас нужно всякое разное. Вы уж не сердитесь на старика. Я вас разберу. Больно не будет. Я уж скольких разобрал, не счесть! И чудовище бы разобрал, которое вроде в наших местах живет, да только нет тут никакого чудовища.
– Дед, ты сумасшедший, – заорал командир легионеров. – Ты сам-то это понимаешь? Нет никакого Кракши, нет никакого Воздеся! Нету их! Ты убиваешь всех подряд просто так! Это ты чудовище! Отпусти нас! Мы даем слово, что оставим тебе все наше оружие, никогда не вернемся сюда и никому не расскажем! Верно, ребята?
Легионеры молчали в ужасе. Каждый из них держал в руках оружие, но сейчас оно было совершенно бесполезным и ничем не могло им помочь.
– Послушай дед, проси что хочешь! Тебе же тут одиноко. Хочешь, мы будем жить с тобой здесь все вместе, охранять тебя, жратву носить? Только не убивай!
– Ребята, да я ж вас не хочу убивать, а только разберу. Возьму что нужно, а что от вас останется – отпущу. Только если оно само уйти не сможет, тогда из него запас мяса сделаю, не пропадать же добру. А то, что Воздеся с Кракшей нету, так ошибаетесь вы. Глядите.
В свете костров постепенно проявлялись два туманных сгустка, немного похожих на человеческие силуэты. Один формой напоминал фигуру взрослого человека, другой – ребенка. Ни лиц, ни тел, только контуры. И каждый из маркитантов почувствовал, каким страшным, могильным холодом веет от этих смутных клочьев болотного тумана.
– Прощайте, гости дорогие! – сказал старик. – Благодарствую, что зашли меня, старика, навестить. Авось, свидимся в другой жизни.
Костры разом погасли. Луна скрылась за тучей, словно не хотела видеть того, что сейчас должно было произойти на поляне.
– Какие все-таки ухи красивые Кракше достанутся от командира, – раздался в полной темноте старческий голос. – Знатные ухи.
 | Кремль 2222. Край вечной войны |