воскресенье, 5 января 2014 г.

Карина Шаинян. Игра. Книга 1. Змеиный остров

Камбоджа, 2007 год. Русский бизнесмен Пленский приглашает группу студентов на игру, победитель которой получит возможности, о которых и не мечтал. Надо всего лишь продержаться дольше других на необитаемом острове — и фантастическая карьера в корпорации Пленского обеспечена.

Казалось бы, задача проста и понятна, а выиграть должен самый сильный, хитрый и терпеливый. Но Кох-Наг, Змеиный остров, на который забрасывают студентов, не так уж прост и безобиден. Выживать в тропиках оказывается труднее, чем надеются студенты.

А тем временем в руки одного из игроков, программиста Дмитрия попадает загадочный артефакт, и планы Пленского рушатся. Маленькая фигурка кальмара позволяет Диме управлять людьми. Справится ли он с внезапно свалившейся на него властью? Сумеют ли игроки остаться людьми, или страх и жажда победы заставят их потерять человеческий облик? Об этом знают только злые духи Кох-Нага…

Глава из книги:

Шторм обрушился на Кох-Наг вместе с вечерней тьмой, резкий, как взрыв, и такой же оглушительный. Волны с пушечным грохотом ударились о берег. Молния расколола небо пополам, призрачный свет залил пляж. Рокот грома раскатился над островом, такой густой и мощный, что Дима ощутил его всем телом. Еще одна молния зазмеилась, впилась в горизонт ослепительными щупальцами. Резко запахло озоном, и из разорванных полотнищ туч хлынул ливень.


Дима инстинктивно отступил под дерево — но это помогло лишь на пару минут. Вскоре с листьев закапало, а потом — и вовсе полило. Вместе с каплями дождя на Диму посыпался мелкий древесный мусор, какие-то чешуйки, полудохлые, но все еще способные кусаться муравьи. Раздраженно отряхиваясь, он выбрался из укрытия под молотящие струи тропического ливня. В лагере уже поднялась какая-то возня — за потоками дождя Дима едва различал силуэты людей. Какое-то время он стоял под дождем в одних плавках, наслаждаясь пресной водой, смывающей с усталой кожи соль и грязь.

Весь остаток дня Дима провел в тени рядом со своим гамаком, то проваливаясь в болезненную дремоту, то пытаясь выстроить четкий план действий. Нежданный душ оживил его, но грохот и вой шторма, перемешавшего воду и воздух в единую ревущую стихию, выбивал из головы всякое подобие мыслей. Оглушенный, движимый лишь смутной необходимостью действовать, Дима направился к лагерю. Гамак, конечно, промокнет, но это не беда, ничего ему не сделается. А вот продукты могут испортиться, и, главное, спички, они вспомнили о спичках? Коробки упакованы из рук вон плохо…

Спохватившись, Дима бросил взгляд на камень, где со вчерашнего дня лежала рация, и тут же понял, что размокшие продукты — не самое неприятное из того, что может случиться. Сиамский залив, еще недавно казавшийся таким безобидным, будто взбесился, и волны захлестывали все дальше на берег, трамбовали пляж. Вокруг камня вскипала пена. Еще немного — и батареи оторвет и утащит в море, а рацию зароет в песок так, что никто не сумеет ее найти. На мгновение Диму охватило огромное искушение. Стоит промолчать, отвернуться — и все они окажутся так же беспомощны, как Оля. Он может лишить их самой возможности сдаться, выйти из игры, заставить испытать все последствия своего выбора… Может, тогда они поймут и наконец-то пожалеют о том, что натворили.

На камень покатила новая волна, и Дима вдруг понял, что не успевает. Он закричал, пытаясь привлечь внимание оказавшегося рядом с камнем Антона. Ему бы обернуться и протянуть руку — и рация будет спасена, но он стоял спиной к морю и не видел, как закручивается, обрастает пеной вал, как нависает над рацией черная стеклянная масса воды. Дима снова заорал во все горло, но никто не услышал его за ревом шторма. Волна обрушилась на берег, Антон шарахнулся, сбитый с ног ударом, и драгоценный прибор поволокло прочь. Едва сознавая, что делает, Дима изо всех сил сжал фигурку кальмара.

Сознание, уже успевшее привыкнуть к перемещениям, будто раздвоилось. Дима понимал, что стоит столбом посреди пляжа, сжимая в кулаке ледяной металл, и в то же время находился в теле Антона. Разбивая чужие колени, он грудью бросился на камень, протянул руки туда, где только что мелькнула светлая тень — рация сразу камнем ушла на дно, но плоские солнечные батареи еще крутило и бросало в воде. Что-то гладкое попалось в руку — он радостно вскрикнул и тут же с разочарованным стоном отбросил драный пластиковый мешок. Над ним стеной нависла новая волна, вся в светлых хлопьях пены, кипящая, перемалывающая мусор, готовая переломать его и утащить прочь, но тут пальцы сомкнулись на рации. Антон с торжествующим воплем отшатнулся. На голову обрушились тонны воды, его перевернуло набок, путая руки и ноги, но он уже успел отползти достаточно далеко, и море, разочарованно шипя, отступило, так и не получив свою добычу.

Маленький острый кулачок ткнулся Диме в ребра, и он тут же пришел в себя.

— Что ты стоишь, как пень! — проорала Ира, перекрикивая грохот шторма.

«Для тебе же стараюсь, дура!» — чуть не огрызнулся Дима, но вовремя осекся. Еще не хватало раскрыть свой главный секрет ради глупого хвастовства. Все благодарности достанутся Антону. Тот уже выбрался на берег и очумело вертел головой, прижимая спасенную рацию к груди. Сейчас поймет, что произошло, и вообразит себя героем…

Откуда-то из-за деревьев выскочил Кирилл, схватил пару мешков и поволок их в укрытие. Вова торопливо обрезал верхушки пустых бутылок, швырял их Лере, и та металась из стороны в сторону, расставляя их под деревьями в тех местах, где с веток стекали особенно мощные струи воды. Дима вытер залитое водой лицо, не удержался, слизнул капли с ладони и внезапно сообразил, что надо делать. Подхватив несколько пустых пакетов, он пихнул Иру в бок, кивнул на мокрый песок, превращенный тяжелыми дождевыми каплями в подобие желтоватого кружева.

Действовать надо было быстро; Дима помнил, что такие тропические ливни не бывают долгими. К счастью, Ира сразу поняла, что к чему. Вскоре полосу песка, недосягаемую для шторма, покрыли мелкие широкие ямки, застеленные пластиком. Вместе с водой в них несло песок и мусор, но это было не важно: песок осядет, мусор можно отцедить, а вода, чудесная, прохладная, пресная вода — останется…


Все емкости были выставлены, все, что могло промокнуть, — спрятано. Вшестером они забились под нависающий над пляжем ствол индийского миндаля — предварительно истыкав палками всю листву на десяток метров вокруг. Змей под деревом не оказалось — только перепуганная насмерть крошечная мышь, тут же удравшая в кусты. Сидеть здесь было тесно, и сильно пахло прелыми листьями и мокрой несвежей одеждой, но ствол давал хоть какую-то защиту. Из смертельных врагов они снова превратились в кучку студентов, вынужденных спасаться от взбесившейся стихии. Разговаривать было невозможно, и они лишь молча улыбались друг другу: вот это круто! Будет о чем рассказать! В широких улыбках крылся испуг. Это казалось невозможным — но ливень стал еще сильнее; отдельные капли превратились в сплошные потоки воды, грозившие утопить каждого, кто рискнет под них сунуться. Молнии били все чаще, и их вспышки совпадали с ударами грома — гроза неслась над самым островом.

Над лагерем разлилось безжизненное лиловое сияние; вместо грома послышался какой-то жуткий электрический треск, будто обезумевший гигант рвал полотно рядом с исполинским микрофоном. В мертвом свете молнии Дима увидел раскрытый в вопле рот Иры. Вцепившись ногтями в плечо Вовы, в ужасе выпучив глаза, она указывала пальцем куда-то в заросли. Молния погасла; перед глазами Димы поплыли зеленые круги, и он изо всех сил зажмурился, пытаясь восстановить зрение. Вова заворочался, пытаясь высвободить руку. Как сквозь вату, послышался плач и истерические вскрики девушки.

Фонарики, к счастью, работали. Сразу четыре луча ударили туда, куда тыкала пальцем Ира. Толку от этого было немного: они осветили лишь сверкающую, как драгоценные камни, занавесь воды. Фонари сейчас больше мешали. Дима, широко раскрыв глаза, до боли всматривался в кусок тьмы, прячущий то, что так напугало Иру. Бесполезно… Но новая молния не заставила себя ждать. В ее свете все показалось неестественно четким; Дима подался вперед, пытаясь понять, в чем дело.

Он почувствовал, как резко вдохнул и окаменел сидящий рядом Антон, и тут же увидел сам. Его охватила томительная слабость. Мир снова погрузился в чернильную тьму, но теперь он знал, что она скрывает, и не мог забыть, что увидел в те секунды, когда молния осветила джунгли. Белесые, злобно кривляющиеся лица стояли перед его глазами, как черно-белые фотографии. Лица существ, которые когда-то были людьми…

Он не знал, сколько просидел так, пялясь в кошмарную тьму, наполненную бледными тенями. Рядом пошевелились; тусклый желтоватый луч фонарика выхватил напряженные фигуры и лица сбившихся под деревом студентов. Вова сердито потер темные кровоподтеки, оставленные Ириными ногтями, и дотронулся до плеча девушки.

— Да успокойся ты! Мало ли что почудится!

Его голос звучал, как сквозь вату. Только теперь Дима понял, что он слегка оглох. Но грохот шторма уже превратился в шум обычного прибоя, а дождь и вовсе сошел на нет. Дима потер уши в бессмысленной надежде побыстрее восстановить слух. Он уже различал глухие всхлипывания Иры. Девушка монотонно качала головой и слабо отбрасывала руку Вовы, все норовившего похлопать ее по плечу. Внезапно она вскрикнула и, отпихнув его в сторону, перегнулась через Диму. Прикосновение ее теплой груди на мгновение вогнало в ступор; Дима судорожно пытался сообразить: почему это? Зачем? Но тут же выяснилось, что он был для нее лишь неодушевленным препятствием. Ира рвалась к Антону.

— Дай сюда! — просипела она, слепо шаря руками.

— Ты чего? — не понял Антон.

— Дай сюда! У тебя же! — вскрикивала Ира. — Не могу больше!

— Дай ей рацию, тормоз, — вмешался Вова.

Антон торопливо вытащил передатчик, и Ира выдернула его из рук так резко, что едва не упала на спину.

— На что жать? — взвизгнула она.

Вова попытался вынуть рацию из рук девушки, но та вцепилась в нее, как утопающий в спасательный круг.

— А она работает вообще? — спросил Кирилл. Вид у него был совершенно пришибленный.

— Непромокаемая она, — бросил Вова и нажал на кнопку вызова.

Ира сжала рацию обеими руками, как ребенок — коробку конфет. Затрещали динамики, и по лицу девушки скользнула счастливая полубезумная улыбка.

— Алло! — крикнула она. — Алло! Прием!

Рация бессмысленно трещала.

— Не работает, — прошептала Ира и побелела. — Сломалась.

Она выпустила рацию из рук и, не сводя с нее взгляда, в ужасе прикусила костяшки пальцев.

— Так, успокойся, — заговорил Вова. — Успокойся, хорошо?

Ира бросила на него загнанный взгляд и покачала головой.

— Не работает же.

— Потерпи полчаса, хорошо? Ну, может, час. Просто успокойся и потерпи. Это всего лишь помехи от грозы. Расслабься, часов через пять будешь уже в городе.

— Нет, — прошептала Ира. — Это они.

— Кто — они?

— Злые духи. Это они. Сначала Ольку… Теперь — меня.

Никто не нашел, что ей ответить.


В который раз за последние десять минут отвратительно затрещали помехи, и Антон не выдержал.

— Угомонись уже, а? — раздраженно прикрикнул он. — Батарею же посадишь.

Ира мелко закивала, обхватила себя руками, не выпуская рацию. Она все еще всхлипывала и дрожала, бессмысленно жалась к залитому водой кострищу, не смея повернуться спиной к джунглям. Смотреть на нее было невозможно. Чтобы отвлечься, Дима принялся разгребать костер в надежде добраться до сухих углей. Хотелось живого, доброго огня. Он верил, что искаженные злобой лица, глядящие на них из джунглей, — всего лишь иллюзия. Но сидеть в темноте было как-то неуютно. Да и гамаки просушить не мешало бы…

Ира снова компульсивно ткнула в кнопку вызова.

— Дай сюда, — прорычала Лера и попыталась выдернуть рацию из ее рук, но Ира только крепче сжала ладонь и громко всхлипнула.

— Выпей валерьянки, раз такая нервная, — пробормотал Кирилл. Ира взглянула на него расширившимися глазами.

— Спасибо, — пробормотала она и бросилась к аптечке.

— Вот кто тебя за язык тянул, — прошипел Антон. — Пусть бы истерила, быстрее бы убралась отсюда.

Дима последний раз бережно дунул на угли и выпрямился. Тусклый огонек побежал по обрывкам бумаги. Тонкие веточки шипели и исходили паром, грозя погасить слабое пламя, но постепенно тоже занимались огнем. Дима аккуратно подсунул сбоку пару веток потолще, чтоб подсыхали, и обернулся к Антону.

— А как твои колени? — спросил он. — Я видел, как ты прыгнул… круто.

Тот, скривившись, включил фонарик и принялся рассматривать глубокие ссадины.

— В упор не помню, как упал, — с мрачным недоумением пробормотал он. — Вообще не помню, как вытаскивал, видно, рефлексы сработали.

— И откуда у тебя такие рефлексы? — с сомнением спросил Вова. Антон отмахнулся.

— Ради вас старался, — сказал он, глумливо глядя на Леру. — Мне-то ни к чему…

Та молча закатила глаза.

— Вообще-то может и тебе понадобиться, — тихо проговорил Кирилл, косясь на ссадины.

— Да, выглядит скверно, — подхватила Лера.

— Уж ты-то точно не дождешься, — буркнул Антон.

Дима отвернулся, пряча улыбку. Посмотрим, что Антон запоет утром, когда схлынет адреналин, а разбитые о камень суставы распухнут и откажутся работать. Похоже, уже завтра они останутся на острове вчетвером, довольно подумал он, прислушиваясь к нервным всхлипываниям Иры. Еще немного — и все будет хорошо.


Никакого намека на транквилизаторы в аптечке, конечно, не нашлось: Пленский явно считал, что справляться со стрессом они должны без помощи химии. В конце концов Ира откопала лекарство от аллергии и съела сразу несколько таблеток. Теперь она, сраженная побочным эффектом, тихонько похрапывала, раскинувшись прямо на мокром песке.

Лера осторожно вынула из ее ослабевшей руки рацию, стряхнула налипший на влажный корпус песок.

— Что вы там о батарее говорили? — негромко спросила она.

— Солнечным батареям кранты, — ответил Вова. — На купание они не рассчитаны. А рация ничего, хорошо изолирована. Аккумулятор мощный… В режиме ожидания должен еще пару суток протянуть.

— Ну и отлично, все равно к нам приедут раньше, — беспечно махнул рукой Кирилл.

— Ты уверен?

— Не могут же они оставить нас без воды.

«Давайте, надейтесь, — мысленно усмехнулся Дима. — Оля тоже надеялась…» Хорошо бы Димины догадки оказались верны, и выяснилось бы, что Пленский вовсе не собирался упрощать им жизнь. Дима не мог признаваться себе, но в глубине души смутно желал: пусть соперникам придется по-настоящему плохо перед тем, как они сдадутся…

Кирилл мялся. Как и всех, его тревожило кое-что еще, кроме воды, и, как и все, он не решался заговорить об этом первым. Кирилл покосился на спящую Иру — та всхрапнула, подсунула ладонь под щеку.

— А вот насчет тех рож в джунглях, — выдавил наконец он.

— Ну? — резко обернулся Антон.

— Что это было, как думаете?

— Может быть, злые духи, — тихо ответила Лера.

— Нет, я серьезно. — Кирилл нервно усмехнулся. — Я к тому, что если оно правда… ну, это может оказаться поважнее игры…

Под пристальными взглядами Кирилл покраснел и умолк.

— А сам-то как думаешь? — спросила Лера дрогнувшим шепотком.

— Приглючилось, конечно, — делано улыбнулся Кирилл.

— Что, всем сразу?

— Там, наверное, листья какие-нибудь светлые или стволы. Надо бы посмотреть. Днем, конечно…

— Посмотри, — сочувственно кивнул Вова. — Версия с галлюцинацией, конечно, утешительная.

— Да я ж серьезно…

Кирилл окончательно увял и подвинулся поближе к огню. Дима обвел взглядом напряженные лица. Никто из них, конечно, не собирался верить в сказки о злых духах. Но каждый бы обрадовался, если бы поверили соперники. В таких обстоятельствах обсуждать увиденное всерьез не получится. Если на острове скрывается кто-то еще, то каждый, кто это обнаружит, попытается сохранить секрет от других и использовать его в своих целях. Кто-то еще… или что-то. Может быть, чудесная фигурка кальмара — лишь часть происходящего на Кох-Наге? Нет, уже совсем мистика какая-то, решил Дима. Не стоит об этом задумываться. Работает — не трогай…


Дима проснулся на рассвете. Вокруг еще спали — в чудовищно неудобных позах, кое-как прислонившись к бревнам или свернувшись в клубок прямо на песке. Никто так и не решился накануне отойти от костра — как игроки ни храбрились, кошмарные лица, выхваченные светом молнии, так и не удалось выбросить из головы.

Дима потер онемевшую щеку, на которой глубоко отпечаталась неровная поверхность бревна. Шторм принес с материка всякую дрянь, раскидал по берегу мусор. У камня сбились в кучу драные пакеты. Пустые пластиковые бутылки, пенопластовые поплавки, какие-то веревки, обросший мелкими ракушками одинокий сланец сорок последнего размера… Даже в ветвях слегка качались на ветру обрывки пластика. Дима новыми глазами взглянул на первозданный в своей дикости пляж. Похоже, этот райский уголок регулярно вычищали от подарков цивилизации.

Неподалеку потягивалась и терла глаза Ира. Дима шепотом, чтобы никого не разбудить, окликнул ее. Девушка оборвала наметившийся зевок и уставилась на него со смесью удивления и негодования.

— Рация вон там, — шепнул Дима и махнул рукой на вмятину на древесном комле, в которой Лера пристроила передатчик.

— И что? — хрипло прошептала в ответ Ира.

— Ты же вчера хотела…

Ира едва заметно поежилась, но продолжала смотреть на него, как на заговорившую вдруг тумбочку. Шторм прошел, унес временно объединившие их страхи, и при свете дня Дима снова превратился в ее глазах в неприятного, слегка пугающего, но, в общем-то, довольно жалкого психа.

— Ты вчера хотела уехать, — повторил Дима, уже понимая, что момент упущен.

— Ага, разбежалась, — буркнула Ира.

Больше не обращая на него внимания, все еще потягиваясь и зевая, она побрела к воде. Сняла на ходу футболку, сбросила у самого берега шорты. Брезгливо отпихнула ногой качающийся на мелководье прозрачный пакет. Признаться, и она нравилась Диме намного больше вчера, когда была напугана до полусмерти. Вчера она походила на живого человека — а сегодня превратилась обратно в красивую, идеально функциональную машину. Вон как гребет…

Он вспомнил, что именно Ира первая соврала о том, что Оля вернулась в лагерь, и его охватил гнев. Как она может так откровенно наслаждаться жизнью, зная, что убила человека? Или… Дима вспомнил вчерашнюю истерику. Может, у нее все-таки есть совесть и она испугалась именно потому, что чувствовала вину. Увидела не просто чьи-то белесые тени, а призрак погибшей Оли. И вообразила, что приходили за ней…

Какое-то время Дима бессмысленно следил за мерными взмахами загорелых рук. Идея пришла в голову так неожиданно, что он тихо рассмеялся, едва не потирая руки. Занять с помощью кальмара тело, оставить на нем какие-нибудь следы. А потом смутными подсказками и намеками заставить заполнить провал в памяти чем-нибудь по-настоящему жутким. Заставить думать, что Оля, превратившаяся после смерти в злого духа, пытается отомстить за себя. Еще одного столкновения с необъяснимым Ира не выдержит. Он не просто уберет ее с острова — но и накажет. Заставит горько раскаиваться в том, что она натворила…

Дима снова прислонился к бревну, притворяясь на всякий случай спящим, и прикоснулся к кальмару.

Сознание раздвоилось. Он чувствовал твердость песка под собой, неприятное щекотание — похоже, на ногу заполз муравей и теперь путешествовал вверх и вниз по голени. И в то же время Дима плыл, легко рассекая теплую воду, мягко струящуюся по гладкой коже. Он почти жалел о том, что придется попортить эту лощеную шкурку — конечно, совсем немного, ровно настолько, чтобы не оставить почвы для сомнений. Какое-то время Дима продолжал плыть вдоль берега, безотчетно наслаждаясь силой и легкостью тренированного тела, и размышлял на ходу. Мелких царапин будет достаточно — он не псих, что бы о нем ни думали. Главное — сделать так, чтобы их нельзя было списать на случайность. Выцарапать череп с костями? Дима ухмыльнулся. Детский сад, конечно, но направление мысли, наверное, правильное. Сымитировать загадочные кхмерские письмена? Уже лучше, но их могут не распознать. Нужно что-то однозначное…

Имя. Дима даже притормозил, представив, как Ира придет в себя на берегу, с порезами на руке, отчетливо складывающимися в имя убитой. Отлично. Пожалуй, и намекать ни на что не придется. Если после этого Ира не сбежит с Кох-Нага… Но она сбежит. И никогда в жизни не забудет свою маленькую безобидную ложь.

Она уже плыла над полосой кораллов — очень кстати. Ира нырнула; гибкая спина послушно изогнулась, ноги с силой оттолкнулись от воды. Широко раскрыла глаза, поморщилась, когда их слегка защипало. Все казалось расплывчатым, будто она нацепила чужие очки, но рассмотреть крупные детали все-таки было можно. Радужные пятна, метнувшиеся прочь, — очевидно, стая рыбешек. Колышущиеся ленты водорослей. А вот среди переплетения хрупких бурых веточек мелькнуло что-то отдельное, весьма подходящее на вид — продолговатое, с острым, слегка закрученным краем.

Предмет оказался раковиной в форме конуса, с пол-ладони размером. Она настолько обросла скользкой, зеленовато-бурой тиной, что незамысловатый узор, темные пятнышки на светлом фоне, едва угадывался. Сжимая раковину в кулаке, Ира отплыла чуть в сторону — Диме не хотелось случайно задеть ногами кораллы, пока она будет возиться. Хватит с Иры исцарапанной руки, незачем ей обдирать еще и ступни.

Коралловые заросли сменились чистым белым песком, и Дима остановился. Прозрачная вода скрадывала глубину — казалось, дно совсем близко, но, как Дима ни старался, дотянуться до него и встать на ноги он не смог. Ближе к берегу подплывать не хотелось: в лагере уже зашевелились, и кто-то со зрением поострее мог заметить, что он… то есть, конечно, Ира, — делает что-то странное. Дима-то безмятежно дремлет у потухшего костра, у всех на виду…

До чего же странно, подумал Дима, вытягивая перед собой золотисто-коричневую, тонкую и в то же время какую-то округлую, плавными линиями очерченную руку. Узкая серебряная цепочка на запястье… До чего же странно. Он поудобнее перехватил раковину и, повернув острой кромкой к себе, медленно поднес ее к плечу.

Он думал, что все будет просто, но полоснуть себя по руке оказалось не так уж легко — даже зная, что на самом деле это не он. Шли секунды, а Дима все примерялся, нервно облизывая губы. Сознание испуганно металось между двумя телами. Твердый песок под головой, прохладная тень, чмоканье открываемой консервной банки, муравей ползет по лодыжке. Морская вода, ласкающая тело, тяжесть мокрых длинных волос, солнечные блики бьют в глаза. Ветерок по лицу: кто-то прошел совсем близко. Склизкая раковина в руке, поднесенная почти вплотную к плечу. «Да соберись же!» — мысленно прикрикнул Дима. Раковина в руке тяжелая и скользкая, и из нее лезет какая-то отвратительная желтоватая масса, мокрой холодной лепешкой расползается по руке, и на конце ее глянцевито поблескивает черный, шевелящийся из стороны в сторону шип, тянется к гладкой беззащитной коже…

Дима захлебнулся криком и покатился по песку, сжимаясь в обезумевший, беззвучно вопящий комок. Боже, как больно, не может быть так больно, лучше умереть, чем терпеть такую боль… Что-то сильно ударило в бок, загремело, и хриплый голос над головой спросил:

— Ты совсем свихнулся, что ли?

Дима приподнялся на дрожащих коленях, весь покрытый липким холодным потом. Над ним, уперев руки в бока, стоял Кирилл с видом одновременно недовольным и испуганным.

— Кошмар приснился, — сипло пробормотал Дима и встал. При мысли о том, что сейчас происходит с ужаленной моллюском Ирой, ему стало дурно. Он слабо пихнул стоящего на дороге Кирилла.

— Ты меня достал, псих, — начал заводиться тот, но его оборвали.

— Тихо! — вскинула руку Лера. — Вроде бы кричали.

Дима наконец обошел Кирилла и опрометью бросился вдоль пляжа, на бегу высматривая хоть какие-нибудь ориентиры. Он ждал крика, ждал хоть какой-нибудь подсказки, надежды, что еще не все потеряно, — но слышал только тяжелое дыхание и топот за спиной. Воздух драл легкие когтистыми лапами, рот сводило от металлического привкуса крови. Деревья… все одинаковые, неотличимые друг от друга, будто выровненные злой волей. Море… в бирюзе мелькнула полоса кораллов, и Дима, радостно вскрикнув, свернул и, не сбавляя темпа, врезался в воду. Он отплыл от кораллов на десяток метров, не больше. Вернее, она… Или все-таки он. Не важно, это где-то здесь. Вода дошла до пояса, и он поплыл; позади кто-то шумно рассекал воду, но Дима не оглядывался.

Ира покачивалась лицом вниз в толще воды, и это было почти красиво: прозрачный аквамарин, черные пряди волос, плавно извивающиеся в слабом течении. Золотистое тело, прекрасное в своем спокойствии. Мертвое. Безнадежно мертвое. Ему не надо было прикасаться к ней, чтобы понять это. Он помнил боль, которую она испытала.

Горло болезненно свело от подступающих рыданий, и Дима вцепился зубами в кулак. Шумно плеснуло за спиной; его небрежно отшвырнули в сторону. Кирилл подхватил тело Иры, поднял к поверхности и потащил на берег.

— Что это? — тихо спросила Лера, когда успокоилась вода. Потянулась босой ногой, указывая на раковину-конус, мирно лежащую на дне.

— Не трогай! — дико заорал Вова, и Лера в панике шарахнулась в сторону. — Подобрала одна такая р-р-ракушечку. Д-д-д-дура…


— Хватит, — тихо сказала Лера.

Кирилл поднялся с колен. Глаза у него были красные, как у кролика.

— Не откачать, — сказал он. — Не успели. Я все правильно делал, я умею… Надо еще…

Он снова рухнул на песок, схватил безвольные руки.

— Хватит, — повторила Лера. — Двадцать минут. И еще сколько, пока мы бежали… Но как?! — Она в отчаянии стиснула кулачки, рот скривился в напряженной гримасе. — Как? Она же хорошо плавала…

— Это конус, — сухо ответил Вова. — Моллюск-конус. Потеряла сознание от болевого шока и захлебнулась. Как ты понял, где искать? — неожиданно обернулся он к Диме.

— Звук отсюда шел, — ответил Дима первое пришедшее в голову. Вова продолжал смотреть на него, и он не выдержал, огрызнулся нервно: — А как еще, по-твоему?

— Вот и я думаю: как? — нехорошо прищурился Вова.

Дима отвернулся. Его трясло. Скотина, придурок! Вообразил себя мстителем… Наказание придумывал, идиот… Все вышло проще — и намного, намного страшнее. Ему хотелось завыть в голос, вонзить ногти в свою гнусную физиономию.

— Она вчера сказала, что будет следующей… — пробормотал Кирилл.

Перед глазами Димы поплыли белые лица призраков, волосы встали дыбом. Да управляет ли он на самом деле фигуркой кальмара? Или это проклятый остров избрал его своим слепым орудием?

— Кто-нибудь помнит, она вчера хоть раз назвала пароль, пока рацию мучила?

Дима похолодел, поняв, что будет дальше. Хотел вмешаться, сказать хоть что-нибудь — но не мог раскрыть рта. Оставалось только смотреть и слушать. Запоминать.

— Не называла она пароль…

— Ну что, будем опять разбираться? Или… Она точно умерла?

— Да.

— Ну, мы уже знаем, что делать, — нелепо хихикнула Лера.

Вова сел и на секунду зарылся лицом в ладони. Но, когда он поднял голову, никто не увидел ни тени эмоций.

— Ваша очередь, — проговорил он, глядя на Антона и Кирилла.

— Я не могу, — быстро ответил Антон, показывая на свои разбитые колени. Потом, видимо, понял, что Вова готов ударить его, и испуганно поднял руки. Добавил успокаивающе: — Правда не могу. Я сюда еле доковылял. Рыть, наверное, смогу. Тащить — нет.

Их спокойные, деловитые голоса были страшнее любых потусторонних тварей. Дима развернулся и пошел прочь. К черту, куда-нибудь, подальше с глаз долой, лишь бы не слышать эти голоса, не видеть эти рыла. Сколько трупов они еще готовы пережить, прежде чем понять, что пора перестать воевать друг с другом и убраться отсюда? Когда до них дойдет, что пора остановиться?

Не глядя под ноги, он вломился в джунгли. Змеи? К черту змей, ему нечего бояться, он в сговоре с этим проклятым островом. Ни одна тварь не посмеет его тронуть. Кто-то должен убирать мусор. Кто-то должен очистить Кох-Наг от всякой дряни, от этих ледяных сволочей, готовых загрызть друг друга за кусок повкуснее. Такое уже было. Это уже случилось однажды, и смутное эхо тех событий бродит по миру, превратившись в легенду. Но Дима сумел расшифровать его. Он умеет вычислить общую схему, скрытую за бессмысленными человечьими завитушками. Малайские пираты или будущие топ-менеджеры — Кох-Наг не видит разницы. Тогда все тоже началось с беспомощной жертвы, несчастной девушки, которую кто-то счел слишком опасной… И возмущенный остров послал в чьи-то руки чудесную фигурку кальмара. Обезумевшие пираты перебили друг друга и, обратившись в злых духов, наблюдают. Терпеливо ждут, когда их станет больше. Теперь все повторяется вновь.

Ветка больно хлестнула по плечу, и Дима очнулся. Он утер облепленное паутиной лицо и огляделся, пытаясь понять, куда его занесло. Судя по всему, он находился не так уж далеко от стоянки — видимо, описал дугу, пока ломился сквозь заросли, не разбирая дороги. Справа джунгли редели, в просветах поблескивала вода, и ярко рдела крона индийского миндаля, в тени которого скрывался лагерь. Дима застонал от разочарования. Бездумный бег по джунглям оборвался, и теперь надо было решать: возвращаться или уходить прочь, вглубь острова.

Дима колебался недолго. Он знал, что не вынесет сейчас человеческого присутствия. Одна фраза, один взгляд — он сорвется, и на него набросятся всей сворой. Он не мог подвести Кох-Наг. Не мог подвести себя. Дима решительно повернулся спиной к солнечным прорехам и двинулся прочь, в полутьму джунглей. Он не вернется, пока не возьмет себя в руки. Пока не разработает план, который позволит ему выкинуть с острова всех, одного за другим.

Далеко Дима уйти не успел. Несколько шагов — и он остановился, как вкопанный, ощущая ледяную пустоту там, где только что был его желудок. Из зеленого сумрака, из переплетения ветвей на него глядели белесые лица призраков.

Сейчас они не кривлялись, как ночью, — застыли скорбными масками и неотрывно смотрели на Диму, будто говорили: да, теперь твоя очередь. Он не мог дышать. Не мог шевелиться. Он слышал мертвый шелест их голосов.

Дима болезненно ухмыльнулся и аккуратно снял с куста рваный белый пакет с полустершимся логотипом самой крупной в Азии сети супермаркетов. Педантично сложил драный пластик в прямоугольник и зачем-то засунул в карман. Запустил пятерню в волосы, озираясь по сторонам все с той же безумной ухмылкой.

Он был единственным злым духом на Кох-Наге.

Карина Шаинян. Игра. Книга 1. Змеиный островКарина Шаинян. Игра. Книга 1. Змеиный остров