Что же это за страна? Что же это за такая непонятная страна, в которой граждане дружно рыдают на улицах, оплакивая умершего правителя, а 30-летний вождь грозит миру атомной бомбой? Собираясь в Пхеньян, готовишься к голоду и нищете, а видишь вполне себе жизнерадостных граждан, луна-парк и даже торговый центр.
Когда вскоре после нашего прилета товарищ Ким вытаскивает из сумки северокорейский «планшетник» и выходит с него в северокорейский «интернет», я понимаю, что нас ждет много сюрпризов.
Ну да, это вам не айпад. Это серая угловатая коробочка местного производства. Но наши надзиратели-сопровождающие — товарищи Ким и О — демонстрируют на них видеозаписи своих детей. А еще говорят, что Северная Корея полностью изолирована от внешнего мира!
И это только начало. Товарищи Ким и О, раз за разом опровергают стереотипы. Они непрерывно курят, пьют пиво на обед и водку на ужин и обожают караоке. «Мы, северные корейцы, — как итальянцы, — заявляет на чистейшем немецком товарищ О. — Любим красивую жизнь».
Вот она, «дольче вита» по-северокорейски. Что ни поход в ресторан, то обжорство. Тут тебе и говядина с плодами гинкго и кедровыми орешками, и холодный суп с лапшой, и маринованная икра, и даже макароны с соусом, ингредиенты для которого доставлены из Европы.
Из Европы. В Северной Корее?!
Какое путешествие можно считать удачным? Может, такое, которое оставляет у тебя больше вопросов, чем ответов? Вызывает бурю эмоций? Не позволяет делать однозначных выводов? Во всех этих отношениях КНДР — идеальное направление.
Сюрпризы начинаются уже на стойке регистрации в пекинском аэропорту — рейс переполнен. Потому что одна из многочисленных странностей Северной Кореи — это легкость, с которой можно получить въездную визу. Достаточно забронировать групповой тур. И все.
В результате самолет в Пхеньян заполнен пенсионерами со всего мира: из Швейцарии, Италии и... даже из США, заклятого врага КНДР. В 2012 году количество иностранных туристов в Северной Корее выросло втрое: с полутора до пяти тысяч в год. Цифры, конечно, мизерные. Но не предвещает ли троекратный рост грядущий туристический бум? Звучит, конечно, анекдотично. Особенно с учетом экстравагантной внешней политики страны. Ведь еще весной этого года руководство КНДР, наплевав на все резолюции ООН, провело третье подземное ядерное испытание. А потом закрыло совместную с Южной Кореей экономическую зону Кэсон. И даже угрожало США превентивным ядерным ударом! Взбудораженные эксперты предрекали Корейскому полуострову неминуемую войну. Но потом буря улеглась так же внезапно, как и началась.
Товарищи Ким и О показывают нам свою страну совсем с другой стороны — жизнерадостной. И парадоксальной.
Первый пункт программы — парк на горе Моран, оазис над бетонными коробками Пхеньяна. Сегодня большой государственный праздник, День основания Трудовой партии Кореи. Семьи трудящихся, расположившись на покрывалах, жарят шашлыки из баранины и кальмаров, закусывают традиционной корейской маринованной капустой кимчи и картофельным салатом с майонезом. Пиво и водка льются рекой.
Вообще-то гражданам КНДР контакты с иностранцами запрещены. Но здесь этот запрет почему-то не действует. Нас приглашают присоединиться, наливают водку, суют в руки детей. И щелкают новенькими цифровыми фотоаппаратами. Некоторые даже кормят иностранных гостей своими палочками — высшее проявление корейского гостеприимства.
А потом тянут танцевать. Из динамиков несутся неувядающие хиты: «Друзья, мы встретимся на фронте» и «Под знаменем партии». Танцуют все: и дети, и старики в партийной униформе, и подростки в футболках с бессмысленными надписями на ломаном английском (Love will hate you apart). Сотни танцующих кружатся, поют, хлопают в ладоши.
Под конец нас подзывает к себе жестами компания студентов. Разлив остатки водки по жестяным кружкам, они поднимают тост «за здоровье нашего любимого и заботливого руководителя, маршала Ким Чен Ына».
30-летний маршал унаследовал все высшие посты в государстве в декабре 2011 года после смерти своего отца Ким Чен Ира. Осторожные экономические реформы и весеннее обострение отношений с Западом его рук дело.
Один из студентов недавно защитил диплом по экономике. Чем он планирует заняться? «Буду бороться за будущее нашей родины», — отвечает он.
А какое оно, это будущее?
«Мы пережили трудные времена, — переводит товарищ Ким. — Но теперь наша цель — стать самой сильной и богатой страной в мире».
И когда же это произойдет? «В ближайшем будущем». А слышал ли он, что в таком случае КНДР надо обогнать 150 стран? Студент в шоке. Похоже, он впервые узнал об этом. Но потом гордо произносит: «Ну и что?!»
Северная Корея мечтает о светлом будущем. В очередной раз. Молодой маршал Ким Чен Ын приказал повысить уровень жизни. Наконец-то. Как и везде, уровень жизни измеряется в калориях и киловаттах.
Последние десять лет по вечерам Пхеньян погружался во мрак — городу не хватало электричества. Так и сейчас: после полуночи столица растворяется во тьме. В три часа ночи не видно ни огонька, не слышно ни звука. Словно кто-то дернул рубильник и «отключил» трехмиллионный мегаполис.
Но в этой кромешной тьме по вечерам начинают сиять первые островки света. Работают рестораны. Мигают светофоры. Перед ними выстраиваются автомобильные пробки, первые в истории страны. В них можно увидеть даже «мерседесы» и БМВ, ввезенные в страну небольшими партиями. Светятся вывески немногочисленных магазинов.
Наша программа — путешествие от одного островка света к другому. Следующая остановка — луна-парк «Кэсон Фан-Фейр», открытый до полуночи. Покачиваясь от выпитого на Дне основания Трудовой партии Кореи, трудящиеся бредут на запах попкорна.
У входа посетителей собирают в группы — развлекаться положено в коллективе. Аттракционы называются строго, как в армии: «Аэродинамическая гондола» или «Рельсовая центрифуга». Но подвыпивших граждан это не останавливает. Визжа от страха или от восторга, они рассекают ночное небо. И впервые в жизни катаются на автодроме. Что, впрочем, немного странновато — ведь какой-нибудь подросток за рулем может запросто врезаться в партийного функционера.
Но ярче всего сияет в пхеньянской тьме торговый центр «Кванбок», где к светлому будущему можно прикоснуться руками. Тут тебе и плазменные панели, и компьютеры, и мороженое, и кроссовки «Адидас», и фритюрницы, и парфюмерия, и конфеты, и готовые супы, и лимонады.
Граждане КНДР возбужденно обсуждают новинки. Похоже, что это самое оживленное место во всей стране. Как ощущают себя простые корейцы в новом торговом центре? Товарищ Ким не понимает вопроса. «Тут не до ощущений! — неожиданно откровенничает он. — Все спешат купить побольше».
Вдруг завтра прикроют?
Пустынное шоссе ведет на север из Пхеньяна. По дороге попадаются лишь воловьи упряжки и пешеходы. К победе коммунизма, которую предвещают вездесущие плакаты, трудящиеся плетутся на своих двоих.
На полях золотится созревший рис, шуршат на ветру сухие стебли кукурузы. Бригады колхозников маршируют с лопатами и мотыгами на плечах. Кругом сплошной ручной труд. Комбайнов не видно, рис скашивают и вяжут в снопы люди. Кукурузные початки тоже срезают вручную.
КНДР — бедная страна. Но повального голода в стране не предвидится. Это признают и международные гуманитарные организации: ситуация с продовольственным обеспечением населения улучшается. Благо последние годы выдались урожайными. Плюс эффект от реформ, давших «труженикам села» больше возможностей для частной инициативы. И теперь крестьянки торгуют хурмой у дорог.
Мы просим остановиться у обочины, но товарищи Ким и О против. То ли не хотят, то ли это запрещено. Вообще-то ребята они общительные и дружелюбные. Вот только работа у них непростая: журналисты хотят увидеть как можно больше, а у них указание показывать как можно меньше. Их портфели набиты справками и разрешениями для этой поездки. Потому что для посещения любого объекта нужен пропуск с множеством печатей. Для иностранных гостей товарищи Ким и О — то же, что корейское государство для своего народа. Они заботятся, предостерегают, контролируют. Фотограф кричит: «Остановитесь!» — они отвечают: «Нет». Прогуляться по рынку? Не положено. Зайти в школу? Ни за что. Мы пытаемся приблизиться к простым людям — наши сопровождающие пресекают любые попытки.
Точка назначения — Музей дружбы народов на горе Мёхянсан. Для трудящихся поездка сюда — это встреча с «большим миром». На нее наряжаются как на праздник: в национальные одежды или костюмы с галстуком.
«Вам посчастливилось приехать сюда в знаменательный день», — торжественно объявляет женщина-экскурсовод. Ее лицо напудрено до бела, а платье, декорированное золотой фольгой, расходится раструбом от шеи до пят. Сегодня особый день — ровно 15 лет назад всенародно любимого вождя товарища Ким Чен Ира избрали генеральным секретарем Трудовой партии Кореи. В честь этого юбилея иностранному гостю разрешается собственноручно открыть четырехтонную дверь в музей.
Фотографу везет меньше. С трудом добытое разрешение на съемку в музее в последний момент аннулировали. Почему? «Мы и сами не знаем», — пожимает плечами товарищ О.
Коридоры с мраморным полом ведут в полутемные залы. В Музее дружбы народов выставлены подарки, преподнесенные любимым вождям КНДР иностранными гостями. На алюминиевой карте мира горят лампочки с названиями столиц 184 стран, которые внесли свою лепту в эту копилку. И мигает счетчик подарков: 111 093 штуки.
Среди экспонатов — плюшевая панда в пионерской форме (от ГДР), чудовищно уродливая ваза с портретом Ленина (СССР), чучело улыбающегося крокодила, который держит в передних лапах поднос с бокалами (Никарагуа).
Но самой большой ошибкой гостя музея была бы, конечно, насмешка над этим всемирным кладбищем китча.
Зачем вообще выставлять подарки, полученные дедом и отцом 30-летнего маршала Ким Чен Ына?
«Чтобы показать, как сильно другие народы любят наших дорогих вождей Ким Ир Сена и Ким Чен Ира», — отчеканивает напудренная экскурсоводша.
Но ведь подарки руководителю другого государства — это всего лишь часть дипломатического протокола? Экскурсоводша готова ко всему. «Это в других странах формальность. А подарки вождям корейского народа — выражение искренней любви», — говорит она. Побродив по залам музея, начинаешь понимать, зачем он нужен жителям страны, прячущейся от остального мира за «железным занавесом». Чтобы убедить самих себя в том, что беззаветная «любовь к вождю» — это не странная причуда.
Обязательная программа для гостей из-за границы продолжается: товарищи Ким и О тащат нас дальше, к памятникам и музеям революции. Со стен взирают лики вождей с розовыми щеками и лучезарными улыбками, которые здесь официально именуются «солнечными». Национальная мыльная опера КНДР повествует о бедном и порабощенном народе, который спасли мудрые вожди. Ни слова о марксистских теориях, одни лишь эмоции, боль, радость и гордость — простые человеческие чувства лучше всего укрепляют верность режиму. «Кореец — это тот, кто умеет сострадать», — объясняет товарищ Ким. Эта сентиментальная идеология действует изощреннее всех остальных. Потому что она в принципе не допускает рациональных аргументов.
Верят ли в нее сами корейцы? А во что им еще верить? Вот уже 60 лет в стране существует только одна идеология. Она везде — в газетах, телепередачах, книгах, песнях, фильмах. Одна бывшая гражданка ГДР, давно живущая в Пхеньяне, говорит: «По сравнению с ними мы в Восточной Германии были абсолютно свободны». Похоже, в КНДР все в дефиците. Даже индивидуальность.
Но где уж нам понять целую страну, если с толку сбивают элементарные вещи? Например, в ресторане наш водитель вдруг расплачивается... долларами. Так валюту все-таки принимают? Товарищи Ким и О, глядя в упор на банкноты, невозмутимо отвечают: «Нет». Можно ли обменять местную валюту вон на черном рынке? «Черного рынка нет», — говорят переводчики. А через несколько дней в супермаркете нам совершенно открыто обменивают валюту по коммерческому курсу, который раз в 50 выше официального. Надзиратели лишь пожимают плечами.
Бред какой-то. Но через пять дней в Северной Корее начинаешь все реже задавать вопросы. Какой смысл спрашивать, если заранее знаешь ответ.
В КНДР все хорошо. Здесь нет ни коррупции, ни лагерей, ни беженцев. Ничего такого, о чем пишут в западных газетах. Да, страна страдает от экономической отсталости. Но виноваты в этом, разумеется, внешние враги — японские и американские империалисты.
«Ненавижу американцев», — заявляет темпераментный товарищ Ким. А он знаком хоть с одним из них? «Нет».
Вторая вылазка из Пхеньяна. На этот раз в гористую местность Кымган к северу от демилитаризованной зоны на границе с Южной Кореей. Суровые скалы таятся здесь под живописным покровом широколиственных лесов с пятнами красной и рыжей листвы. Днем гора словно полыхает, а по утрам тлеет, как горсть углей, в предрассветной дымке. Сказочный пейзаж.
Неслучайно именно здесь КНДР и Южная Корея пытались отрепетировать воссоединение. Центром проекта был дом семейных встреч — «дворец слез», в котором родственники с севера и юга, разлученные войной, продолжавшейся с 1950 по 1953 год, могли наконец заключить друг друга в объятия. Рядом с ним южные корейцы выстроили целый городок с высококлассным отелем, магазином беспошлинной торговли и даже цирком. Но в ходе недавнего кризиса КНДР остановила эксперимент по сближению. И теперь это город-призрак.
Над заброшенным инфопунктом плещется на ветру тент. Но товарищей Кима и О это запустение не смущает. «Северные и южные корейцы лишь совместно использовали эту территорию, — объясняют они. — Настоящих контактов между ними не было». Но их вера в грядущее воссоединение Кореи несокрушима. «Просто нужно время», — говорят они. Для чего? Чтобы нагнать южного соседа?
Между тем в Пхеньяне нас ждет сюрприз: визит в обычную семью, живущую в новом, увешанном гирляндами 47-этажном жилом комплексе. Встречающие взволнованы и празднично одеты. Хозяйка дома, тридцатилетняя Джу Хян Ок, живет на четвертом этаже в новой трехкомнатной квартире площадью 90 квадратных метров с мужем, сыном, которому два с половиной года, матерью и младшей сестрой. Со стен гостиной взирают Ким Ир Сен и Ким Чен Ир. На столе экзотические лакомства: печенье, чипсы, лимонад.
Семья утверждает, что довольна жизнью. Но почему бы молодой корейской семье, живущей в новом доме в центре столицы, и не быть довольной? До этого они впятером ютились в 25-метровой комнате. А теперь у них есть и ванная, и холодильник, и стиральная машина.
Ни за свет, ни за воду платить не нужно. «У нас ведь социализм», — объясняют они с чувством превосходства. Где еще в мире рабочий класс пользуется такими благами? Конечно, можно было бы рассказать им о том, на каких машинах ездят рабочие в Европе. Но зачем портить вечер?
Им до сих пор обидно, что за границей смеялись над тем, как на похоронах Ким Чен Ира толпы людей рыдали на улицах. «Это не театр. Это искренне», — говорят они и показывают на портреты вождей. «Всем, что у нас есть, мы обязаны им и только им». В глазах у них слезы.
На прощанье маленький сын Джу поет из своей кроватки. Незатейливая мелодия, добрые детские слова. «Мы защитим дорогого вождя ценой своей жизни».
Когда этот текст был готов к печати, пришла новость: бывшая любовница Ким Чен Ына, певица Хонг Сон Вол, была публично расстреляна 20 августа. За полторы недели до этого Ким Чен Ын посетил концерт ансамбля «Унхасу», в составе которого выступала певица. Вскоре после этого Хонг Сон Вол с друзьями арестовали по обвинению в распространении порнографии. Кроме этого, ее друзья якобы хранили у себя Библию — преступление, которое в Северной Корее карается смертной казнью.
Арестованных расстреляли на глазах у родственников, которых сразу после казни отправили в трудовые лагеря.
(с) Кристоф Куклик