Чем большому народу страшна глобализация? Да ничем. Но для малого народа-племени это путь к растворению и вырождению. А ведь у каждого своя правда, своя жизнь, свой смысл жизни.
Ительмены - коренные обитатели Камчатки. Большинство (около 2300 человек) проживает в труднодоступном Тигильском районе. Само слово «ительмен» означает «сущий», «живущий здесь». Антропологами включаются в арктическую малую расу северных монголоидов, по ряду признаков близкую к тихоокеанским монголоидам, из-за чего некоторые ительмены считают себя потомками полинезийских мореплавателей.
— Наш народ утратил все: одежду, веру, культуру. Даже внешность бледнолицые у меня отняли. Выгляжу я как один из вас, но от крови никуда не денешься. По ужимкам, повадкам я ительмен, хотя наполовину русский. Веселый, изобретательный, ловкий, нежадный — все это у меня от ительменов. Живу просто. А мог бы в каждом углу по мешку с деньгами поставить.
Я верю, что ительмены пришли сюда с островов. Даже в древние времена люди путешествовали через океаны. Можно плыть сколько угодно. Закончилась вода — поймал треску, съел глаза, утолил жажду и двигаешься дальше.
Корякам достаточно куска сырого мяса, чтобы целый день бегать за стадом, а нам, ительменам, нужны яства. Коряки довольствуются малым, нам же нужен целый мир.
Ительмены — очень любвеобильное племя. Раньше мы жили в огромных жилищах, человек по 100-150. Когда рыба уходила, занимались только любовью. Но пришло христианство, и все поменялось. Променяли любовь на молитвы, а мухоморы — на водку.
Мухомор большой и добрый. Как медведь. Главное, с уважением к нему относиться, и он тебе не навредит. Одна шляпка — и всю ночь работаешь со свежей головой. От трех грибов — легкое веселье. От десяти — галлюцинации. Улетаешь в центр Вселенной, изучать ее устройство. Все чувства обостряются. Ты слышишь, как за пять километров капает вода. Не ощущаешь ни боли, ни комариных укусов. Секса под мухоморами, правда, тоже нет. Но работу делаешь любую.
Как передать потомкам знания, когда на родном языке говорить запрещали? Но самое страшное, что укрупняли села. Сгоняли в резервации, зачастую на плохие места. Ительмены жили среди лебедей и черемухи, а их переселяли в обдуваемую ветрами холодную тундру. Старики не вынесли, сразу ушли к верхним людям. Но кто-то сохранил себя, как мои дед и бабушка. Ушли из поселка, отстроили летнюю и зимнюю хижины. Готовили кислую рыбу: брали головки лосося, перекладывали икрой — и без соли в бочонок на неделю. Потом икру выбрасывали, а головки ели.
Сейчас из Коврана всю рыбу вычерпали. Русские рыбопромышленники, сами аборигены — все насели на маленькую речку. И нет лосося. И нет этого народа веселого.
Скоро мир станет серым и неинтересным. Молодежь язык не знает, жить по традициям не хочет. Пугаются комаров, медведей. Я стараюсь объяснять, в чем суть, но только единицы слушают. Кое-кто даже пить бросает, но мухоморы все равно не едят. А это же свое, родное. Сказочное. Для меня богатство Камчатки — это не рыба или золото, а лишь культура наших народов. Остальное — так, желудочные дела.
Когда я бросил пить, то почувствовал, что мне надо заполнить жизнь чем-то красивым, придать ей смысл. Занялся детскими лагерями. Русские, корякские, ительменские дети — какая разница! Байдары с ними делаю, песни пою...
Я не могу по-другому. Я из рода шаманов. Кто-то же должен быть продолжателем традиций. Но будущего у нас нет. Русский народ сохранит и язык, и культуру, потому что он велик. А малые народы исчезнут.
У нас, на Камчатке, безумие красок и природы. Нерпы, киты, рыбы, медведи, орлы... Изобилие. А потому коряки, чукчи, ительмены — сказочные народы с невероятными песнями и танцами. Но пройдет поколение, и все пропадет.
Чтобы сохраниться, надо создавать резервации, где нет места белому человеку с его киосками и магазинчиками. Совет старейшин решает водку запретить — и все. Кто-то пойдет так жить, большинство откажется.
Нынешних молодых ительменов не вытащишь из-за компьютера, а я не могу даже SMS'ку послать.
Все это пустое.