«Где наши не пропадали!» — подумали три студентки академии волшебных наук, отправляясь в Питер на летнюю практику в компании контуженого ангела. Да и ладно бы сами, как бы другие между делом пропадать не начали. К тому же не люди, а призраки. Но поиски дело весьма увлекательное, да и девчонки далеко не промах.
Отрывок из книги:
Перелет был ужасным. Наверное, самым ужасным за всю мою жизнь. Впрочем, пока он был первым, и я очень надеялась, что и последним. И с «определительной практики», как называла нашу высылку ректорша нашей Академии волшебных (и не только) наук Анфиса Петровна, я полечу уже на собственной метле или крыльях, если наконец определюсь, куда меня тянет и чем именно я собираюсь заниматься.
Собственно, именно из-за этой самой неопределенности меня, Марину Хмельницкую, и отправили на эту самую практику. Чтоб походила по подзабытому за три года учебы в академии миру людей, вспомнила, чем простые смертные живут и отчего печалятся, и направила свои пусть и весьма средние способности на благо людей или во вред. А если честно говорить, то и с самыми средними способностями был напряг. И не ведьма, и не фея, и вообще не пойми кто. Разве что сглазить меня было трудно, да и лешие меня отчего-то уважали. На этом, собственно, все и заканчивалось. Соорудить простенькое проклятие я еще могла, но вот до адресата доходило оно крайне редко. И в крайне ослабленном варианте. Силы, которая могла бы хоть как-то охарактеризовать меня как один из видов нечисти, за три года обучения в академии во мне так никто и не разглядел.
— Может, она у нас фея блаженная? — вздыхала ректорша, видя, что ни одно проклятие на меня не действует. Ну как не действует. Вроде как прилепляется и тут же исчезает. — Или оберег на ней какой сильный стоит? Редкое сочетание практической непригодности и внутренней защищенности. И что мне с ней делать?
И придумала отправить меня в люди, чтобы попыталась пробудить силы и заодно выявить, кто же я на самом деле.
Помня свое не очень положительное поведение и прочие спецэффекты характера, я полагала, что из меня получится все-таки ведьма. Ради справедливости надо сказать, что не только я была бельмом в глазу у ректорши, которая за время моей учебы не смогла ни выгнать меня за профнепригодность, ни рассмотреть во мне специфические способности. Со мной вместе «практиковаться» были направлены также Анютка Соболь и Оленька Ясногорская. Анютка вообще не понимала, как она оказалась в академии (не иначе дядя леший постарался, что, собственно, и соответствовало истине), и летела с целью выйти замуж, чего и не думала скрывать. И ей даже было без разницы за кого, в роду Соболей женщины были небрезгливые. Пусть и больной на голову, лишь бы муж. Анюта и сама на нормальность не особо претендовала. Способности у нее как раз были, проклинать Анюта умела хорошо, только тоже непонятно как. То есть проклятие было сильное, но, доходя до проклинаемого, просто растворялось. Посыл мощный, а результат нулевой. В общем, что-то схожее у нее со мной было. И студентку Соболь явные неуспехи в учебе тоже как-то не особо волновали. Учиться она не хотела в принципе.
Оленька же у нас была красивой блондиночкой из тех, которые рассчитывали на свою красоту и обаяние, но никак не на магические способности. При маме сильной ведьме и папе лучшем выпускнике своего года (да, папа уже лет восемь как куда-то исчез без объяснения причин) она была тем самым позором семьи, про который на ведьминских посиделках лучше молчать. Учеба интересовала ее в еще меньшей степени, чем Анютку. В жизни столько всего интересного, чего стоило увидеть и попробовать. А сидеть в болоте с кикиморами и солить мухоморы ей решительно не хотелось. Вот и сейчас она обложилась кипами рекламной туристической макулатуры и твердо решила посетить все доступные, а недоступные тем более, достопримечательности. В ее багаже прочно обосновались буклеты с надписями «Прогулки по Петергофу», «Осень в Павловске», и отдельно три кипы были посвящены Эрмитажу. Да, летели мы в культурную столицу, в славный город Санкт-Петербург...
Только это и согревало мою до обморока боящуюся летать тушку. В Питере я не была никогда, но много слышала. Туда частенько летали развлекаться ведьмы с пятого курса. Волшебницы и прочие феи этот город отчего-то не любили, гордо воротили нос и предпочитали городам, кои в их представлении виделись пристанищем зла и дурных желаний, зеленые леса и просторы полей. На мой взгляд, феи не особо расторопные существа, поэтому ведьмы и успевают уводить у них клиентов. А уж прикинуться доброй волшебницей любая нечистая сила умеет с младых ногтей. Врожденное это. Отсюда и такая нелюбовь к городам у нашей светлой силы. Просто не выдерживают конкуренции наши девочки в белых или розовых платьицах. Гораздо проще танцевать на лугу, пить росу с цветов и осчастливливать своим появлением заблудившихся романтиков. Одно жалко: благословенное время цветения лугов и зеленой прохлады леса в нашей стране длится совсем недолго, как и счастье добрых волшебниц. Некоторые держатся в летнем угаре три месяца, самые стойкие четыре, а все остальное время они предпочитают проводить в стенах родной академии и прилегающих к ней районах. Чтобы, если уж совсем стало грустно в мерзкое межсезонье или жуткую зиму, было где погреться и пожаловаться на тяжкую жизнь маленькой феи. Кстати, последняя из выпускниц светлого отделения нашего учебного заведения была весом под центнер, объедалась без меры сладким и еле влезала в розовые платьица какого-то последнего размера. Впрочем, все остальное было при ней: ярко выраженное желание творить добро и нести людям счастье (был бы только климат теплый и зелени побольше), нежные светящиеся крылышки, которые каким-то чудом все же поднимали деву в воздух, и тяжелейшая депрессия в зимний период. Так что за разгром в городах были ответственны исключительно ведьмы и прочая нечисть с темного отделения. Ну а кто ж, кроме нас...
Я поймала себя на том, что, похоже, определилась со специализацией и меня уже можно оставить в покое. Осталось донести эту мысль до нашего руководителя практики, и можно поворачивать самолет обратно? Хотя нет, столько людей летит в Питер, не возвращаться же им в сибирские леса из-за того, что на земле стало одной определившейся ведьмой больше. Надо же и совесть иметь, в конце концов. Да и Арсений Гавриилович сидит себе спокойно, даже задремал, бедолага. И вообще, мы почти прилетели, и город меня давно манил. То, что рассказывали старшекурсницы, вызывало легкую зависть и желание тоже как можно скорее здесь оторваться. В общем, я посмотрела на нашего белокурого руководителя, который сидел передо мной в кресле, и решила, что час полета еще выдержу. Он же терпит...
Да, наш руководитель, под опекой которого мы должны были определяться в жизни, был личностью выдающейся. Хотя бы потому, что никто в академии не знал, кто он. Даже Анфиса Петровна. Просто однажды утром в одном из коридоров учебной части дежурные нашли двухметрового белокурого дядьку, который бесцельно бродил и с неподдельным интересом рассматривал не совсем цензурные надписи около кабинета, где обычно проводились занятия по отрабатыванию проклятий. Якобы анонимные надписи оставляли и те, кого прокляли, и те, у кого проклятие не получалось совсем или все шло так криво, что потом сложно было найти, куда ж его отнесло и какие последствия это возымело. Естественно, авторов знали все, как-никак сила настолько же индивидуальна, как и папиллярные узоры. Но студентов это все равно не останавливало, преподаватели смотрели на это сквозь пальцы, и новые ругательства появлялись на стенах с завидной регулярностью, чтобы к выходным исчезнуть и дать чистое полотно для новых записей. Но тогда была пятница, и весь ругательный фольклор за неделю был во всей красе, кое-где даже с графическими пояснениями, чтоб уж было совсем понятно всем, кто и что о ком думает.
И именно эти записи внимательно изучал инородный объект в академии. Дежурные заморачиваться не стали и вызвали охрану, типа мы тут ни при чем, это ваша работа. Охрана, два матерых лешака, тоже была не в настроении и послала на разборки с вновь прибывшим домовых. А домовые просто послали всех. Так что пока ректорша узнала о появлении на вверенной ей территории неопознанного посетителя, поглазеть на этого самого посетителя успели все, включая и леших, и домовых. Последние, кстати, прикинулись статуями не очень умелой работы криворуких скульпторов, но при попытке завхоза транспортировать это убожество в дальнюю кладовку так оскалились, что Андромед Иванович привычно махнул рукой, пробурчал что-то про диких некромантов и тихо ушел. Двухметровым альбиносом, неспешно вышагивающим по коридору, завхоз не заинтересовался совсем. За годы работы в академии он и не такое видел.
Когда неизвестный посетитель оказался в кабинете Анфисы Петровны, желающих подслушать их разговор собралось ничуть не меньше половины академии, включая преподавателей и обслуживающий персонал. У кого-то прослушка удалась чуть лучше, у кого-то чуть хуже, но суть разговора знали все. Вернее, никто ничего толком.
Мужчина сообщил главе учебного заведения, что он появился, его зовут Арсений Гавриилович и он тут останется. Все. На все вопросы, как осторожно наводящие, так и откровенно прямые, он отмалчивался и загадочно улыбался. Ректорша испепеляла его взглядом, пыталась просканировать его сознание всеми известными ей способами (а уж она это умела делать!) и даже сломала три ногтя своего свежего и действительно потрясающе красивого маникюра, но результатов никаких не добилась. И отчего-то поняла, что Арсений Гавриилович раз появился, то уже действительно никуда отсюда не денется. И наша и без того разномастная компания обзавелась новым питомцем.
Да, именно питомцем. Хотя все и подозревали, а большая часть просто была в этом уверена, что Арсений Гавриилович из ангелов — кстати, по фамилии он представился именно как Святой, — наделе он оказался совершенно оторванным от реальности. Его изумляло все: подача воды в душе, еда в столовой и даже средства гигиены. Едва не выпитый им гель для душа служил лучшим показателем его странности. Ну и что, что гель пах лесными ягодами, это далеко не повод лезть в женскую душевую и жрать что ни попадя. Про прочие казусы можно было писать многотомник. От такого новенького народ сначала прифигел, но быстро пришел в себя и даже проникся состраданием к бедолаге. Всем было приятно думать, что Арсений Гавриилович ангел, только где-то не там упал, сильно приложился головой и потерял память. Ну с кем не бывает. Вот Лешка, колдун будущий, и на трезвую память такое творит, что это чудо белобрысое просто святой. Ах да, все так и решили. И ни отсутствие крыльев у Арсения Гаврииловича, который через две недели стал уже Арсюшей, ни то, что, несмотря на свой рост и яркие голубые глаза, альбинос на мордашку был откровенно страшным, не убили веру студентов в то, что они опекают жителя небес. Это люди представляют себе ангелов пухлощекими младенцами с крылышками и милыми улыбками, но магическому миру хорошо известно, как обманчива внешность. Например, Васька Арефьев с пятого курса прыщавый и горбатый, к тому же косит на оба глаза. Но лучшего травника и целителя в академии не было последние лет двадцать. Так что маленькие глазки и острый нос Арсюши никого не смущали. А хилая мускулатура и некая блаженность только подчеркивали, что он явно упал с небес.
Через какое-то время Арсюша уже неплохо освоился в академии, прилично играл в карты и даже мог в одиночку прогуляться по ближайшему городку Мелкие Опята. Отчего городок носил такое название, не мог сказать никто. Опята если и произрастали в здешних лесах, так только лет триста назад. И возможно, именно тогда они и измельчали. На сегодняшний день в окрестностях не только приличных грибов, но даже завалящей поганки не найти. Не тот магический фон, наверное. Но Арсюша тут уже ориентировался и даже мог сгонять за приличным коньяком, хотя сам предпочитал исключительно молоко. Но раз Ванька-травник просит, чего ж не угодить хорошему человеку.
И только Анфиса Петровна пребывала в полном раздрае. Ни избавиться от этого чуда, ни пристроить к нормальному делу она его так и не смогла. Арсений Гавриилович продолжал праздно разгуливать по академии и осваиваться в новой жизни. Учиться он не желал, учить кого-то и чему-то допустить Арсюшу не было и мысли. Да и чему, если он по мироощущению младенец? Пусть быстро все осваивающий, но совершенно не приспособленный к самостоятельной жизни. А тут все же академия, учебное заведение. Да и раздражал он Анфису Петровну жутко.
И тогда ее осенила гениальная идея: направить этого Святого вместе с тремя не очень адекватными студентками в Питер. Девочки пусть гуляют, присматривают свое место в жизни, а этот стукнутый (ректорша тоже не сомневалась, что ей подкинули бракованного ангела) или вспомнит все и улетит обратно на небеса, или просто где-нибудь сгинет. Вот как раз на последнее Анфиса Петровна и рассчитывала. Но в документах твердой рукой опытной ведьмы вывела: «Святой Арсений Гавриилович — руководитель практики третьего курса Академии волшебных наук» и отправила всех нас в пятичасовой перелет. И даже обняла Арсюшу на прощанье. Мы таких почестей не удосужились. Видимо, она понимала, что от нас она не избавится и мы вернемся назад в любом случае.
Но Анфиса Петровна не была бы той самой ведьмой, которая несколько лет подряд возглавляла самые пафосные шабаши, если бы и нам на дорожку не подкинула гадость. Вроде как нам Арсюши было мало, вот вам еще и ребенок... Да, девчонка лет десяти с угрюмым выражением лица и двумя косичками.
— Это Катюша, — отчего-то медовым голосом представила ее нам Анфиса Петровна, — моя племянница. Учится в школе для особо одаренных детей на Колыме. Но сейчас каникулы, и ее надо бы проводить домой, к маме. Вы все равно летите в Питер, заодно и девочку проводите. Катюша адрес помнит.
— Хотелось бы знать, за что это сокровище на Колыму отослали, — пробурчала вполголоса Анютка, не решившаяся открыто высказать ректорше все, что она думает по этому поводу.
— За то, что мама ведьма, — тут же охотно просветила ее Катюша, ничуть не смущаясь тетки. — И три сестры у нее ведьмы, и брат наполовину леший, а бабка у меня так та еще кикимора. А я буду феей!
И ребенок с готовностью продемонстрировал крылья, которые болтались у нее за спиной. Симпатичные такие, из проволоки, обтянутые какой-то розовой тряпочкой.
— Но они пока не хотят летать, — грустно пожаловалась девочка. — Просто висят. Но я все равно полечу!
— Ага, в семье не без урода, — вырвалось у меня.
— И не говори, — вздохнула ректорша. — В семье вроде таких не было отродясь... Думали, хоть Колыма исправит. Ан нет, все еще хочет крылья. Хотя чем метла хуже? В общем, — вернулась к своему приказному тону Анфиса Петровна, — доставить ребенка матери в целости и сохранности. Хмельницкая, ты за нее головой отвечаешь!
— А почему я? — Возник во мне вполне естественный протест.
— Ты мне первая на бельмо попалась! — отрезала та, считая вопрос закрытым.
— Тогда пусть девчонки отвечают вот за его косяки! — указала я на Арсюшу, который все это время меланхолично копался в своей дорожной сумке, явно недоумевая, зачем добрые молодцы с четвертого курса упаковали ему две гантели. Зачем-зачем... Из чистых и добрых побуждений, чтобы наш ангел недобитый на досуге мышцы тренировал, а то такой тонкий да хиленький, что смотреть жалко.
— Согласна, — не стала возражать глава академии. — Только помните, что он формально ваш руководитель практики. Так что вы все обязаны докладывать ему. Ну или хотя бы что-то, — пошла она на попятный, увидев наши возмущенные взгляды. — Хотя бы первые три дня. Пишите уж записочки, что ли. И ему в папку складывайте. Папку желательно привезти потом в академию. — Анфиса Петровна сделала акцент на слове «папка», не сильно надеясь увидеть ее содержимое. — В общем, в добрый путь!
Добрый путь представлял собой пять часов полета... Впрочем, лететь боялась только я одна. Катька удобно устроилась возле иллюминатора, с завистью смотрела на зависшие под нами облака и явно оценивала перспективу порезвиться на этой высоте уже на собственных крыльях. Девчонки, сидящие от нас через проход, скучали, пытаясь проклясть непонятно откуда появившуюся муху. Проклятие сработало, как и положено у недоучек, криво. Муха взбрыкнула и врезалась бортпроводнику в лоб. И ладно бы просто шибанулась и успокоилась, но проклятие изменило сознание насекомого и оно возомнило себя комаром. То есть попыталось присосаться к человеческой плоти, громко и натужно при этом жужжа. Несчастный стюард ойкнул, взмахнул руками и рухнул в проходе, припечатавшись лицом прямо в Оленькины босоножки. Муха, которая так и не подумала отцепиться от его лба, рухнула вместе с ним, ударилась о симпатичного мельхиорового паучка, что украшал босоножки, и откинула лапки.
— Убийца, — коротко резюмировала Анютка, обращаясь к стюарду.
— Уйди, противный, — наморщила носик Оленька и брезгливо отодвинула ногу.
Парень смущенно что-то пробормотал и на четвереньках кинулся в хвост самолета, чем вызвал кратковременную панику среди таких же впечатлительных пассажиров, как я. Хотя, если разобраться, он был тут совершенно ни при чем. Это все вон те две ведьмы в будущем и мегеры в настоящем. Ну и муха, которую сглазили...
В общем, когда наш самолет благополучно приземлился в аэропорту Пулково, я была твердо уверена, что полеты — это все же не мое. Ни на метле, ни на крыльях. Видимо, рожденный ползать... Да, а может, я классическая змеюка? Мне бабушка об этом еще лет десять назад говорила. Правда, тогда я была самой обычной девчонкой и даже не подозревала, что по мне плачет Академия волшебных наук... Но, как говорится, сущность не скроешь, все равно выползет. Значит, хорошо, что я не потревожила Арсюшу в полете своими догадками, что я ведьма. Сейчас я в этом сильно сомневалась.
Встречающих в зале прилета было совсем немного. В двух шагах от меня топталась худощавая девушка с табличкой, на которой не очень умело было выведено два иероглифа, хмурый дядька без опознавательных знаков и бабушка с двумя детьми. Больше встречающих в зале ожидания аэропорта северной столицы Пулково в час ночи не было. С девушкой понятно, наверняка она поджидает очередную экскурсию из Японии или Китая, я принципиально не разбираюсь в иероглифах, поэтому тут мне трудно определиться. Дядька тоже поджидает кого-то не очень родного, так как свою табличку он демонстративно спрятал за спину, возможно, надеясь, что этот кто-то не прилетел или вообще не заметит его и можно будет наконец-то свалить спать. И лишь бабушка лучилась добродушием и счастьем, как и ее подопечные. С этими все ясно, родители этих сорванцов прилетают из отпуска или командировки, и старшее поколение ждет не дождется, чтобы спихнуть чересчур активных отпрысков родителям. Вон мальчишка уже присматривается к сотруднику аэропорта, явно надеясь что-то замутить.
— Дяденька, а можно, я там покатаюсь? — не подвел ребенок, указывая на ленту транспортера, на которую хоть и без особой спешки, но весьма небрежно выгружали багаж нашего авиарейса. — Ну дяденька?..
— Мальчик, это не игрушка, — состроил серьезное лицо молоденький работник аэропорта и солидно сложил руки за спиной.
— Ну дяденька-а-а!!! — даже не подумал отстать мелкий разбойник.
Бабушка мальчишки все это время продолжала все так же внимательно смотреть в зону прилета и все так же счастливо улыбаться. Да, похоже, у нее это просто нервная гримаса...
Я огляделась вокруг и тут же поняла, что не вижу Ольги. Только что тут стояла — и уже нету. Не то чтобы я за ней следила и сильно расстроилась ее отсутствием, но нам вместе предстояло провести три месяца, и держаться следовало рядом. А то мало ли что, вдруг студентов из Сибири в Питере не очень любят.
— А где Оля? — поинтересовалась я у Анютки, которая с интересом присматривалась к мужчине с табличкой. Брать быка за рога она, видимо, решила с первых минут прилета.
— Не знаю. Как ты думаешь, он женат?
И тут же последовал ответ в виде большой грузной женщины, которая вышла за нами и направилась прямо к мужчине. Тот заметно скис, но табличку все же поднял. «Жду любимую жену!» было введено на ней не очень аккуратно, да и, скорее всего, даже не им самим. Интерес у Аньки мигом угас.
— Вы чего тут стоите? — поинтересовалась Катька, пытаясь осторожно расправить свои крылья, которые при выходе из самолета успели помяться.
— У нас потерялась Оля, — терпеливо разъяснила я ребенку, испытывая нарастающее беспокойство.
— Лучше бы он потерялся, — пробурчала Катюша, указывая на Святого.
Я посмотрела в указанном ею направлении и остолбенела. Мальчишка, которому хотелось прокатиться на ленте транспортера, реально на ней катался, а Арсений Гавриилович стоял рядом и что-то вдумчиво конспектировал. Сотрудников аэропорта рядом не наблюдалось, хотя до этого человека два-три из них находились в зоне видимости. Бабуля сорванца стояла все там же и так же по-дурацки улыбалась.
— Ему просто интересно, — отмахнулась Анютка, не уточняя, кому именно и что интересно.
Вставать и оттаскивать руководителя от невиданной игрушки было лень. А соображать, как он нейтрализовал бдительность персонала, нам вообще не хотелось. К тому же ребенку на ленте ничто не угрожало.
— Отдай, это не твое! — раздалось слева, и мы втроем кинулись на знакомый вопль.
В небольшом закутке сражались Оля и внушительного размера мужчина. Объектом драки была сумка синего цвета, небольшая, по виду обыкновенная ручная кладь. В такую сумку Ольга складывала свою косметику и отказалась с ней расставаться даже в самолете. Так, получается, этот мужик позарился на самое святое, на женскую косметичку? Солидарность вспыхнула в нас одновременно, и мы рванули на помощь к подруге.
— Так тебе! — пыхтела Анютка, делая мастерский подкат мужику под коленки.
— Ой-ё-ё! — взвыл тот и ушел влево, где наткнулся на мои пусть и хрупкие ручки, но украшенные внушительным кастетом.
Питер город большой, шумный, мало ли что, вот я и подстраховалась. И, как оказалось, совершенно не зря.
— Бей его! — верещала Катюха, бегая вокруг нашей кучи и пытаясь ткнуть агрессору (а что агрессором был именно мужик, мы не сомневались) пальцами в глаза.
Почуяв, что к ней пришли на помощь, Оля с удвоенным пылом принялась дубасить вора, иногда попадая то мне в пах, то Анютке в печень. Но в создавшейся ситуации это было не так уж и важно.
— Охрана! — заорал басом мужик, чувствуя, что против злобных фурий он проигрывает по всем статьям.
Однако охрана была нейтрализована любознательным Арсением Гаврииловичем, а он сам даже не подумал оторваться от нового для него объекта, так что спасения мужчине ждать было неоткуда.
— Сумку отдай! — победно провозгласила Оля, усаживаясь на шею побежденному. — Она не твоя!
— Да подавись ты! — зло ответил тот. — Слезь только. И баб своих забери!
— За баб ответишь! — возмутилась Катька, скидывая со спины крылья и вставая в боевую стойку. Ребенок явно жаждал продолжения драки.
Мужчина выкарабкался из-под нашей кучи и зло посмотрел на Ольгу. Отряхнувшись, он пробурчал весьма скудное ругательство и захромал к выходу. А с виду так ничего, симпатичный. Но на деле ни ругаться красиво, ни справиться с хрупкими женщинами не может. Ну и что, что нас было три с половиной штуки? Когда это могло остановить настоящих мужчин? Нет, обмельчали представители сильного пола. Одна распальцовка и осталась, никаких действий.
Всеми этими мыслями я поделилась с девчонками, у которых нашла самую горячую поддержку. И как-то сразу мы вспомнили про своего мужчину. Не дай бог, Арсюша потеряется впервые же часы прилета! Нет, такого наша совесть позволить себе не могла. Пусть и бракованный, но ангел. К тому же наш. И мы за него отвечаем!
Но Арсений Гавриилович пока теряться не думал. Он стоял все у той же ленты транспортера и устроенной нами заварушки не заметил вообще. Мальчишка уже благополучно исчез. То ли бабушка очнулась и увела, то ли просто наигрался.
— Какое интересное приспособление! — воскликнул он, едва мы подошли к нему. — Я разобрался в схеме его работы, но мне все равно нравится! Да, Оля, я присмотрел за твоей сумочкой, как ты и просила. Вот она.
И он подтолкнул к Ольге сумку, абсолютно идентичную той, которую мы только что отбили у мужика. Глядя на наши вытянувшиеся физиономии, Арсюша заметно занервничал.
— Я опять сделал что-то не так? — с беспокойством поинтересовался он.
— Нет, Арсений Гавриилович, все нормально, — первой отмерла Анютка. — Оля...
— Я отбивала свою косметичку! — возмутилась та. — Ее у меня нагло украли! Ну или я подумала, что украли... — сбавила она обороты, рассматривая два совершенно одинаковых баула.
— Здорово! — подпрыгнула Катька. — Мы обокрали мужика! — В голосе ребенка звучало такое ликование, что закрадывались сомнения, действительно ли феей хочет она стать.
— Да нет, — протянула я. — Это не просто кража, это уже на разбой тянет. На организованный. С мордобоем...
— Подумаешь, не смог отбиться от трех девушек! — фыркнула Ольга. — Катьку я вообще в расчет не беру, она маленькая.
— Я два раза тыкнула ему в нос! — завопила племянница ректорши, явно возмущенная такой несправедливостью. — И попала!
— А давайте линять отсюда, — предложила я. — Мне как-то не хочется узнать, позвал ли тот очаровашка на помощь полицию или нет. Сглазить их у нас все равно толком не получится, а вот начинать практику с отделения полиции...
— Я пропустил очаровашку? — вдруг встрепенулся наш руководитель, чем заставил замолчать нас всех.
— Дядя Арсений, ты голубой? — отмерла первой Катька. Знакомство с недоангелом у нее было пусть и недолгим, но впечатлений ребенок набраться успел.
— Я вообще равнодушен к половой жизни. — Он печально вздохнул. — Так получилось. Но Марина упомянула очаровашку, а я от нее такое слышу впервые.
— Потому что все мужики козлы! — припечатала Катька. — Так мама говорит, а она хоть и ведьма, но дочери врать не будет!
Арсений Гавриилович растерянно пожал плечами, но вступать в полемику не стал. С этой стороной жизни он был еще незнаком.
— Уходим уже! — вернула всех к действительности Анютка. — Оля, ты ташишь все это барахло. Да, и сумочку не забудь. — Она ехидно хихикнула и указала на добытый трофей.
Оля фыркнула, но сумку мужика закинула на плечо в первую очередь. То, что чужое имущество можно просто вернуть владельцу, никому из нас не пришло в голову. Мы за эту сумку честно дрались, и она теперь наша!
