Частного детектива Маргариту Синявскую просит о помощи женщина, чья дочь Надя несколько лет назад вышла замуж за богатого молодого человека – гражданина Турции. По словам матери, сначала Надя была очень счастлива со своим мужем, но через некоторое время она перестала звонить, и вот уже несколько лет женщина не получает от нее вестей. Рита решает поехать в жаркую Турцию, чтобы попробовать отыскать там Надины следы...
Отрывок из книги:
2000 год, Измир
Полицейский инспектор Махмут Хильми чувствовал себя неуютно, допрашивая такого уважаемого человека, как Мехмед-Али Сезер. Тем более — по делу об убийстве! Он сильно потел, несмотря на то что кондиционеры в особняке работали на полную мощность. Тело уже унесли, и у подножия лестницы оставалось только большое, размазанное кровавое пятно. Наверху лестницы стены тоже были забрызганы кровью.
Мехмед-Али Сезер, один из самых богатых людей в стране, известный благотворитель и владелец множества отелей, сети супермаркетов «Муджизе» и коммерческих банков, разбросанных по всей Турции, сидел сейчас напротив инспектора. Хильми оторвался от протокола и посмотрел на Сезера. Тот казался спокойным, и это никак не укладывалось у инспектора в голове. Внешне Мехмед-Али Сезер выглядел чрезвычайно благородно. Ему никто не давал больше пятидесяти, и, несмотря на возраст, в его гладких черных волосах не было и намека на седину. Махмут Хильми знал этого человека с самого детства. Именно Сезер помог мальчику из бедной многодетной семьи выбиться в люди — как и многим другим детям! А теперь он, инспектор Хильми, обязан выполнять свой долг, хотя это ему совершенно не нравится.
— Итак, эфенди, — невнятно пробормотал инспектор, протягивая Мехмеду-Али протокол. — Прочтите, пожалуйста, и распишитесь, если все правильно.
— Я тебе доверяю, сынок, — покачал головой Сезер, не притронувшись к бумагам. — К тому же у меня нет под рукой очков, так что...
— Хорошо, — вздохнул полицейский. — Тогда я прочитаю протокол вслух, а вы скажете, если что-то не так.
Сезер кивнул, и инспектор Хильми принялся зачитывать то, что записал с его слов.
— «Я, Мехмед-Али Сезер, вернувшись домой примерно в половине шестого вечера, застал ссору между моим сыном Барышем Сезером и внуком. Мой сын жестоко избивал внука, стоя на верхних ступенях лестницы. Невестка бросилась ко мне, умоляя прекратить избиение. Я не знал, из-за чего возникла ссора, но понимал, что должен остановить Барыша, пока он не нанес мальчику серьезных увечий. Я взбежал по лестнице и попытался оттащить сына от внука, но безуспешно. Тогда я схватил бейсбольную биту, валявшуюся там же, и замахнулся, намереваясь ударить сына по плечу. Но Барыш неожиданно развернулся, и удар пришелся в висок. Он пошатнулся и покатился вниз по лестнице. Во время падения Барыш несколько раз сильно ударился головой о ступеньки. Я бросился к нему, чтобы оказать помощь, но практически сразу понял, что он мертв. Тогда я вызвал полицию». Все ли верно, Мехмед-Али эфенди?
— Абсолютно, — согласно кивнул Сезер. — Где мне расписаться, Махмут, сынок?
Пот градом катился по спине инспектора, и он чувствовал, как рубашка неприятно липнет к телу. Что-то не вязалось в показаниях Сезера, но пока Хильми не мог понять, что именно.
За спиной Мехмеда-Али тенью маячила его невестка Фикрие-ханым. Она выглядела потрясенной и испуганной, но не плакала, а сидела на стуле, слегка покачиваясь. Фикрие-ханым, маленькая, не слишком привлекательная женщина, но тихая и домовитая, больше жизни любила своих детей, — семнадцатилетнего сына и десятилетнюю дочь Зюбейде. Также она боготворила своего красавца-мужа, который со временем собирался возглавить торгово-финансовую империю отца. Сегодня она стала вдовой, но пока, возможно, еще не осознавала этого.
Тяжелая дубовая дверь в прихожей распахнулась, и в дом словно ураган влетела высокая крупная женщина в коричневом деловом костюме. Ее густые черные волосы были собраны в пучок на затылке. С первой же минуты бросалось в глаза ее удивительное сходство с Мехмедом-Али. Инспектор знал, что это — Садыка Сезер, сестра-близнец и правая рука владельца сети «Муджизс».
— Что здесь происходит? — спросила она, хотя выражение ее лица говорило о том, что она уже все знает. Как только прозвучал вопрос, Фикрие-ханым внезапно зашлась в таком страшном вое, что все присутствующие в зале вздрогнули. Только не Садыка Сезер! Она сделала несколько шагов к невестке и сказала ледяным тоном:
— Замолчи немедленно, Фикрие!
В ее голосе ощущалось столько уверенности и властности, что женщина немедленно успокоилась. Она только смотрела на Садыку умоляющим взглядом, словно ища поддержки и утешения. Та мягко обняла вдову и, ласково поглаживая по спине, обратилась к инспектору:
— Ты видишь, Махмут, что сейчас не самое удобное время допрашивать мою невестку. Давай перенесем беседу на завтра, а я постараюсь к этому времени привести ее в порядок.
— Хорошо, Садыка-ханым, — согласился Хильми. Он мог бы и проигнорировать ее просьбу, но не видел для этого причин. Все вполне очевидно: несчастный случай при свидетеле — Фикрие-ханым. Конечно, надо бы еще взглянуть на отчет эксперта, но это, скорее всего, мало что изменит. Инспектор Хильми искренне сожалел, что такой человек, как Мехмед-Али Сезер, попал в столь неприятную историю. Он знал, что между отцом и сыном постоянно возникали трения на почве общего бизнеса, но вне его это не мешало их отношениям. Семья Сезер пользовалась славой дружной и благополучной. Хильми не мог даже представить, что должен был чувствовать Сезер-старший, став невольным виновником гибели собственного сына. Хорошо бы допросить и его внука, но мальчишка вряд ли сможет что-то добавить к показаниям деда. Ладно, все это вполне можно сделать и завтра, решил инспектор и, взяв со стола подписанный протокол, попрощался с хозяевами.
Идя по посыпанной гравием дорожке к воротам и вдыхая тонкий аромат благоухающих розовых кустов в саду, разбитом вокруг поместья Сезер, Махмут Хильми внезапно спиной почувствовал чей-то взгляд. Он резко обернулся и увидел, что на втором этаже отодвинута занавеска. Инспектор не смог бы с уверенностью сказать, кто стоял у окна, потому что этот человек явно не хотел, чтобы Хильми его заметил. Пожав плечами, инспектор снова развернулся к воротам.
— Закрой окно, сынок, — приказал Мехмед-Али, входя в комнату внука. — Нам нужно подумать над тем, что ты будешь завтра говорить инспектору!
2013 год, июль
С башни минарета донесся заунывный голос муэдзина. За окном темнело. Южная ночь наступает чрезвычайно быстро. Едва только небо слегка помрачнеет, и вот уже чернота окутывает город. Только это не та чернота, в которой ничего не разглядеть, как в северных широтах. Южная летняя ночь полна огней! В безоблачном небе сияет полная луна, окруженная драгоценными камнями — звездами, воздух наполнен запахами цветов, оживающих после дневной жары, а птицы, также почувствовавшие прохладу, томно заливаются на ветвях деревьев.
Когда-то и она была во власти этой красоты — звездных ночей, быстрых ярко-красных закатов, несмолкающих цикад и пьянящего запаха цветущих азалий. Теперь она ненавидела эти запахи и звуки.
В двери повернулся ключ: принесли ужин. Служанку она видела впервые — неудивительно! Муж время от времени менял слуг, чтобы они не успели войти с ней в более близкий контакт и помочь выбраться из запертых апартаментов. Большинство были курдами, и сохранить место в богатом доме было для них наивысшей ценностью. Служанка выглядела совсем молоденькой — наверное, лет четырнадцати. Она старалась смотреть в пол, хотя это не могло скрыть ее любопытства. Вкатив поднос с едой и несмело улыбнувшись, девушка стрельнула глазами в сторону пленницы и испарилась. Не забыв запереть дверь с внешней стороны.
На сервировочном столике стоял кофейник, от которого поднимался густой пар, а еще графин с водой и чашка с густыми сливками. Рядом располагались две глубокие розетки с розовым и инжирным вареньем и вазочка с рахат-лукумом. Под металлической крышкой оказался аппетитный омлет с ветчиной. Как обычно, она не нашла ножа и вилки среди приборов — служанка принесла только ложки. Благоверный обо всем позаботился. Она не могла воспользоваться приборами как оружием или как инструментами. Впрочем, в ее положении... Она погладила себя по округлившемуся животу. Предположим, удалось бы каким-то образом открыть деревянные ставни на окнах — что дальше? На восьмом месяце беременности вряд ли получится безопасно спуститься по простыням с четвертого этажа особняка! Но даже если бы у нес и вышло, то куда идти?
Единственными окнами, которые остались незаколоченными, были те, что выходили во внутренний двор. Туда никогда никто не заходил, кроме слуг и домочадцев, поэтому нечего и думать о том, чтобы сбросить записку с просьбой о помощи какому-нибудь случайному посетителю. Гости заходят через главный вход. Если кто-то из них справляется о хозяйке, то неизменно получает один и тот же ответ: она отдыхает в Кушадасах, у родственников. Это никого не удивляет, ведь у семьи и вправду в Кушадасах проживает родня.
Могло создаться впечатление, что за будущей матерью сына хозяина ухаживают с любовью и заботой. Ей отвели две прекрасные комнаты на верхнем этаже. В обеих стояли большие телевизоры с плоскими экранами, чтобы пленница могла хоть чем-то себя занять. Так что ей ничего другого не оставалось, кроме как с утра до вечера смотреть кабельное телевидение и с ужасом думать о том, что случится после того, как ребенок родится. Как назло, она обладает отменным здоровьем — никакого токсикоза или хотя бы другого малейшего недомогания не наблюдалось. В противном случае можно было бы попытаться настоять на поездке в больницу... Скорее всего, ей вообще не придется рожать в роддоме. Муж предупредил, что среди слуг сеть прекрасная старушка, которая много лет работала повивальной бабкой. Так что побег из больницы исключается, и роды пройдут в особняке! За ее рационом питания тщательно следят, белье меняют каждый день, а также убирают комнаты, пылесосят и вытирают пыль. Кондиционер работает в оптимальном режиме, чтобы она и ее ребенок не испытывали дискомфорта. Мужу нужен этот ребенок. О том, что же случится с ней самой после родов, пленница старалась не думать.
2014 год, июнь. Санкт-Петербург
— Ну, и что вы думаете? — спросил капитан Фисуненко, когда эксперт, закончив с осмотром места происшествия, подошла к нему. Здоровенная бабища гордо носила имя Прасковья Павловна Капральская, но за глаза ее все называли другим именем, производным от фамилии — Капрал. Капрал отличалась тем, что, несмотря на необъятные габариты, носила только трикотажные платья и обожала драгоценности. Муж ее, капитан торгового флота, постоянно привозил Капралу золотые цацки, и все сразу узнавали, когда он вернулся из рейса: в тот день на ней обязательно появлялась какая-нибудь дорогая безделушка. Но, помимо забавной стороны, у Прасковьи Павловны имелась и другая, профессиональная, и вот тут уж никому не пришло бы в голову смеяться. Капрал считалась одной из лучших спецов в своей области, и именно к ней обращались, когда иные эксперты не могли справиться с задачей. Капитану просто повезло, что Капрал здесь!
— Девять выстрелов с очень близкого расстояния, один в область паха, остальные в разные места, — спокойно ответила на вопрос эксперт, снимая перчатки. Фисуненко невольно обратил внимание на ее ногти — коротко подстриженные, красивой формы, покрытые ярко-алым лаком, резко контрастирующие с толстыми, короткими пальцами. Этот цвет притягивал взор, и капитан едва сумел оторвать взгляд от рук Капрала, проговорив:
— Про выстрелы я и так в курсе, скажите мне то, чего я не знаю!
— Пока ничего конкретного, — покачала головой Капрал. — Кроме того, что ни одно ранение не являлось летальным. Смерть наступила, скорее всего, от потери крови. Остальное выяснится при вскрытии. Когда эксперт отошла, к Фисуненко тут же подскочил младший лейтенант Петр Гаврилов, который слышал весь разговор, стоя в сторонке.
— Что думаете, босс? — спросил он.
— Пойдем осмотрим повторно автомобиль, — вздохнул капитан, вытаскивая из кармана пачку «Примы». Младший лейтенант услужливо поднес к сигарете шефа зажигалку. Сам он курил «Парламент» и не представлял, как шеф мог смолить такую гадость!
Машинка и вправду заслуживала того, чтобы взглянуть на нее еще разок. Это был кремовый «Ягуар». Хромированные части, начищенные до блеска, говорили о том, как тщательно покойный хозяин заботился о «железном коне». Таких автомобилей в последнее время в Питере развелось немало, хотя за границей лишь очень состоятельные люди могут позволить себе подобную роскошь. В основном это представители шоу-бизнеса, для которых эпатаж является стилем жизни. В целом же заграничные богачи предпочитают машины поскромнее, не так бросающиеся в глаза. Но Россия всегда жила на широкую ногу, и в ней, как говорится, встречают по одежке. В этом случае — по автомобилю. Хотя владелец роскошного «Ягуара», судя по внешности, вовсе не принадлежал к коренным жителям России.
Когда капитан со своей группой приехали на вызов, их взорам открылась следующая картина. Новенький «Ягуар» стоял на обочине Выборгского шоссе, а в нем, практически вывалившись наружу с переднего сиденья, находился мертвый человек. Его тело изрешетили выстрелами — неизвестный убийца выпустил в него всю обойму. Сейчас, глядя на залитый кровью салон машины, Фисуненко вспомнил слова эксперта о том, что водитель скончался от потери крови. Кроме выстрела в пах, были еще две пули, которые пришлись в правое плечо, одна — в шею, еще две — в область груди и две — в оба колена.
— Как в тире, — пробормотал капитан, обходя «Ягуар».
— Что? — переспросил Гаврилов.
— Убийца стрелял, как в тире, — ответил Фисуненко, взъерошив светлые волосы на затылке. — Он ходил вокруг машины и стрелял спереди, справа и слева. Жертва не могла сбежать, ведь первый выстрел, возможно, пришелся в промежность...
— Боль, наверное, адская! — нервно сглотнул младший лейтенант.
— И крови — море, — кивнул капитан. — Убивали долго, а потом оставили умирать. Кстати, документы нашли какие-нибудь? — спросил он у Гаврилова.
— Ничего! Ни паспорта, ни водительских прав. Зря, при такой-то машине! Любой гибэдэдэшник мог остановить.
— Но, как видно, не остановил, — усмехнулся Фисуненко. Он вытащил мобильник и набрал номер.
— Машуня, радость моя, это Женя, — ласково сказал он в трубку. — Пробей-ка для меня одну тачку. Заметная такая, кремового цвета, практически новая. «Ягуар» с номерами...
Он вопросительно повернулся к Гаврилову, который продиктовал ему номера машины. Капитан дал отбой, а через несколько минут раздался звонок.
— Спасибо тебе, фея моя, — выслушав девушку и все записав в блокнот, сказал капитан. — С меня конфеты. Ты, кажется, «Рафаэлло» любишь?
Засунув трубку в карман, Фисуненко повернулся к младшему лейтенанту.
— «Ягуар» зарегистрирован на некого Тимура Муртузаевича Гаджиева, жителя Санкт-Петербурга. Надо бы нам сгонять по этому адресочку. Район шикарный, на Васильевском Острове.
— Простой «русский» человек, — вздохнул Гаврилов.
