Ружья с микрочипами. Пистолеты, напечатанные на 3D-принтере. Чем являются новые технологии в случае с оружием – спасением или самым опасным врагом?
Ранним июньским вечером Коди Уилсон, 27-летний бородач в штанах цвета хаки и розовой рубахе, входит в офис полигона для стрельб в пригороде техасского городка Либерти-Хилл и дружески приветствует клерка, высокого загорелого человека в бейсболке. Над тем висит знак: нарисованный пистолет и предупреждение, что в случае ограбления полиция вмешиваться не будет. Табличка рядом гласит: «Охраняется три ночи в неделю – догадайтесь когда». Есть тут и еще одна табличка с цитатой, которую часто – и ошибочно – приписывают Аврааму Линкольну (на самом деле это сказал священник Уильям Беткер в 1916 году): «Нельзя сделать сильным слабого, делая слабым сильного». Утверждение, с которым Уилсон вряд ли бы согласился.
Клерк спрашивает, как дела. «Отлично», – отвечает Уилсон. Его последний продукт – Ghost Gunner, устройство стоимостью 1500 долларов, которое дает возможность любому человеку, обладающему базовыми техническими навыками, создать на 3D-принтере любое количество автоматического оружия. Пока Коди продал 300 экземпляров, есть заказ еще на 700. «Кстати, я подаю в суд на Обаму», – говорит он.
«Это тот самый человек, который заварил дело с 3D-печатью оружия», – поясняет клерк еще одному клиенту, указывая на Коди. Клиент кивает: а, тот самый Уилсон, радикальный либертарианец, криптоанархист и один из самых опасных людей мира по версии журнала Wired! Два года назад, когда Уилсон выложил в Cеть цифровые чертежи «Либератора», первого в мире оружия, напечатанного на 3D-принтере, Госдепартамент США пригрозил ему обвинением в экспорте оружия. В мае Уилсон подал судебный иск, утверждая, что, будучи цифровым кодом, чертежи защищены Первой поправкой к Конституции. «Наконец-то я засужу федералов, а то они заигрались», – говорит он, широко улыбаясь.
Тир закрыт, но Уилсон приехал сюда из Остина, зная, что для него сделают исключение. Он готов заплатить, но клерк предлагает пострелять за счет заведения. Уилсон вынимает пластиковый мешок и принимается собирать спусковой механизм. Основой служит кусок алюминия ценой в 60 долларов, который называется нижней ствольной коробкой. Любое оружие состоит из множества деталей, но единственная часть, на которую федеральные власти ставят серийный номер (то есть собственно оружие в понимании закона), – это рама, на которую крепятся остальные части. Любой оружейник-любитель может приобрести практически готовую (и незарегистрированную) ствольную коробку, а затем просверлить в нужных местах отверстия и, таким образом, создать оружие, которое невозможно отследить. Последнее творение Уилсона Ghost Gunner и есть устройство, сверлящее дыры в коробке с помощью компьютерной программы: теперь это по силам человеку, обладающему минимальным набором умений. Достаточно сверяться с парой инструкций, сообщающих, когда нужно изменить положение коробки, затянуть или ослабить болт или сменить сверло. На все про все примерно пара часов.
Сегодня Уилсон привез с собой кольт AR-15, рассчитывая заменить самодельной ствольной коробкой заводскую часть этого дорогого фабричного оружия. Однако его ждет неприятный сюрприз: производитель позаботился о том, чтобы это было невозможно, с помощью специального винта. «Этот винт – хорошая шутка, – говорит Уилсон, – он удерживает приклад, чтобы тот не разнашивался от частой стрельбы. Но получается, что в данном случае кто-то принял решение за меня!» Уилсон раздосадован: «Выходит, в случае с кольтом ты платишь за то, чтобы не иметь возможности делать со своим оружием все, что тебе хочется», – возмущается он.
* * *
Офис некоммерческой организации Уилсона Defense Distributed расположен в бизнес-парке Остина. Интерьер больше напоминает гарантийную мастерскую Apple, чем оружейный магазин. Здесь работает восемь человек на полной ставке и два совместителя, большинство – хипстеры-вегетарианцы лет 25-30.
Сам Уилсон вырос в Арканзасе, где у его отца, баптистского священника, была юридическая практика. В доме имелись ружье и пистолет, но Уилсон никогда не считал себя большим поклонником огнестрельного оружия. В Арканзасе, говорит он, в определенном возрасте все молодые люди начинают носить камуфляж и обвешиваться пушками, но ему это никогда не нравилось. Зато уже в юном возрасте Коди начал нащупывать свой провокативный способ ведения бизнеса: он продавал конфеты, конкурируя с официальными школьным компаниями по сбору средств, и прикарманивал вырученные деньги, а также торговал ответами на экзаменационные вопросы.
В 2011 году он основал юридическую практику в Техасском университете, потому что это «казалось единственным достойным путем к деньгам и власти». В первом семестре он начал инициативу за отстранение от власти сенатора Марка Прайора, голосовавшего за запрет гражданского автоматического оружия. Но в итоге Коди решил строить свою карьеру в другом направлении, так как его политические воззрения «всегда были антигосударственными». Проведя лето в компании приятеля-анархиста, он сделался одержим идеей цифрового создания оружия. Уилсона занимал вопрос: что было бы эквивалентом WikiLeaks в случае с оружием? Результатом этих размышлений стал «Либератор».
Чертежи «Либератора» представляли собой, по сути, компьютерный код. В мае 2013 года, спустя четыре дня после того, как Уилсон опубликовал его в Сети, он получил письмо от Госдепартамента с предупреждением, что он, вероятно, нарушает Акт о регуляции международного распространения оружия (ITAR), рискуя тюремным сроком и миллионным штрафом. Ему предлагалось отозвать чертежи из Сети на то время, пока Госдепартамент решит, следует ли ему приобрести лицензию на распространение кода. Уилсон подчинился (к тому времени, впрочем, файлы были уже скачаны не менее 100 000 раз; они до сих пор легко доступны в Сети).
В мае 2015 года Уилсон и Фонд Второй поправки подали судебный иск против Джона Керри и других официальных лиц Госдепартамента, в котором требовали не только возмещения убытков, но и признания незаконным действий Госдепартамента по цензурированию файлов, распространенных Defense Distributed. Если иск будет удовлетворен, Уилсон сможет опубликовать целую пачку чертежей нового оружия, разработанного его компанией за последние два года.
Иск Коди базируется на прецеденте 1990 года: тогда министерство юстиции расследовало деятельность криптографов, распространявших в Сети мощные средства шифровки, которые министерство сочло военным оборудованием. В итоге суд признал, что цифровой код – неважно, содержит ли он сведения о том, как защитить коммуникации или же сделать оружие, – является высказыванием, свобода которого защищена Первой поправкой. И следовательно, любые его «предупредительные ограничения» неконституционны. Юристы называют иск Уилсона сенсацией и неразрешенным аргументом цифровой эры: ведь технологии, подобные 3D-печати, все сильнее размывают границу между вещью и инструкцией по ее изготовлению, а Интернет служит средством мгновенного распространения информации по всему миру.
Свою политическую философию Уилсон в шутку называет «прото-фашистским анархо-республиканством», а своей целью считает «противодействие тоталитарному стремлению государства контролировать технологии». Он намерен распространять цифровую контрабанду – будь то системы автоматического проектирования или система оплаты наркотиков через программы вроде Dark Wallet, – так, что законы, направленные на борьбу с ней, станут неэффективными. Это сделает всю легальную систему практически бессмысленной.
Когда Уилсону пришла в голову идея Ghost Gunner, он решил, что сможет выжать из этой идеи не меньше двух миллионов долларов. С учетом нынешней тысячи заказов, каждый из которых приносит ему 1500 долларов, он, судя по всему, скоро достигнет цели. Коди описывает Ghost Gunner как образец ловкой и циничной капиталистической инициативы, паразитирующей на чувстве незащищенности клиентов: им, скорее всего, никогда не понадобится его товар, но они будут чувствовать себя увереннее, зная, что могут им воспользоваться.
* * *
На каждую точку зрения, поддерживающую новые технологии, приходится диаметрально противоположная. Если творение Уилсона вкладывает власть над жизнью и смертью в бессчетное число рук, умное оружие дает такую власть существенно меньшему числу людей.
Историю развития идеи умного оружия можно проследить от 1886 года, когда Д. Б. Вессон, один из основателей компании Smith & Wesson, узнал, что ребенок, игравший с одним из продуктов его компании, получил ранение. Вессон предложил модель с защитой от детей: револьвер с металлическим рычагом, который необходимо отвести, чтобы выстрелить. До 1940 года, в котором от этой технологии отказались, компания продала не менее полумиллиона экземпляров.
Сегодня, когда примерно 30 тысяч американцев ежегодно погибает от огнестрельных ранений, многие высказываются в пользу умного оружия – технологии, которая позволяет стрелять из пистолета только его законному владельцу и может предотвратить случайные выстрелы. Однако эта идея встречает ожесточенное сопротивление. Еще в 1976 году оружейное лобби заставило Конгресс исключить оружие из Положения о безопасности потребительских продуктов: в результате оно не подпадает под требования, распространяющиеся, например, на лекарства (последние должны продаваться в защищенных от детей упаковках). В 2000 году Билл Клинтон попытался ускорить появление умного оружия, выделив грант в 300 000 долларов компаниям Smith & Wesson и F.N. Manufacturing Inc. Однако другие участники рынка немедленно объявили им бойкот, который «вселил страх в сердца производителей оружия и дал им понять, что любого, кто осмелится выпускать безопасное оружие, ждут серьезные неприятности», как рассказал Стивен Терет, основатель и директор Центра по исследованию политики в области вооружений в университете Джона Хопкинса. Сегодня разработки умного оружия ведутся в основном в Западной Европе.
Терет приводит исследование, доказывающее, что технология умного оружия могла бы предотвратить 37% случайных смертей, связанных с огнестрельными ранениями. Кроме того, она существенно повлияла бы на статистику преступлений, совершаемых с применением огнестрельного оружия, так как примерно в 250 тысячах из 300 тысяч случаев фигурирует оружие, украденное из частных домов. В какое количество смертей выливается эта цифра? «Это законный вопрос, на который нет ответа, – говорит Терет. – Слишком мало данных, и причиной является политика». США могли бы собирать эти данные так же, как собирают данные по жертвам автокатастроф, однако Национальная стрелковая ассоциация (NRA) использовала все свое влияние на Конгресс с тем, чтобы раз за разом урезать финансирование соответствующих исследований.
У сторонников умного оружия еще есть надежда повлиять на лобби производителей оружия путем судебных процессов. Именно по такой схеме в свое время производителей автомобилей вынудили оснащать машины подушками безопасности. «Однако Национальная стрелковая ассоциация пытается добиться от Конгресса иммунитета от судебных разбирательств, – разводит руками Терет. – В 2005 году президент Буш подписал акт о защите законной продажи оружия, дав, таким образом, производителям оружия широкий иммунитет от судебных исков. Никто не сомневался, что за этим стоит NRA. В результате производители оружия не могут быть привлечены к суду в случае урона, нанесенного их товаром здоровью людей, за исключением ряда жестко определенных обстоятельств. Ни у одного другого производителя нет подобного иммунитета от судебного преследования».
Девятнадцать лет назад Терет помогал готовить проект закона штата Нью-Джерси, в котором прописано требование: все пистолеты и ружья, проданные в штате, должны быть оснащены технологией умного оружия в течение трех лет с момента, когда подобная технология появится на американском рынке. И она появилась – ведущим проектом был iP1, пистолет 22-го калибра немецкой фирмы Armatix. Он поставляется вместе с наручным браслетом, который активируется пятизначным PIN-кодом; пистолет может выстрелить, только если находится не дальше чем в 25 см от запястья хозяина. Но едва компания попыталась начать продавать пистолет в Калифорнии, затея провалилась: в адрес оружейного магазина и одного из депутатов нижней палаты стали поступать многочисленные угрозы, магазин начали бойкотировать в соцсетях, и сделка была отозвана.
* * *
После массового убийства в начальной школе «Сэнди-Хук» президент Обама издал указ о необходимости ускоренных разработок умного оружия. Рон Конвей, предприниматель Кремниевой долины, стартовый инвестор Google и Facebook, предложил миллион в награду тому, кто разработает то, что он назвал «IPhone для оружия». Началась глобальная гонка разработчиков.
Располагающаяся в Ирландии компания TriggerSmart объединила усилия с исследователями научно-технического исследовательского института Джорджии для разработки прототипа оружия, которое может стрелять, только если у владельца есть кольцо или браслет, оборудованный RFID-идентификатором. TriggerSmart предлагает дистанционно отключать оружие в аэропортах, школах и других публичных местах. Калифорнийская компания Yardarm создала пистолет, который владелец может дистанционно отключать и отслеживать по Сети. Технология способна даже оповещать хозяина, если оружие попадет к неизвестному человеку.
Критики утверждают, что технологии умного оружия способны отключиться тогда, когда оружие нужнее всего. «Мне кажется, во многом оружие любят именно за то, что оно «не умное», – отвечает на это аналитик оружейной индустрии Андреа Джеймс. – Люди считают, что оружие дает свободу. Ты нажимаешь на курок, и, если в стволе есть пуля, она вылетает. Если мы вмонтируем в пистолет RFID-идентификатор, окажется, что, вылетает пуля или нет, контролирует не твой палец, а нечто иное. А если такие вещи можно контролировать на микроуровне – значит, и на макроуровне тоже».
«Против умного оружия возражают только луддиты, которые боятся всего нового, – говорит Терет. – Разумеется, нельзя утверждать, что подобное оружие будет на сто процентов надежным. Но оно точно будет надежнее, чем нынешнее. Вообще само по себе поразительно, что оружие до сих пор делается так же, как сотню лет назад!»
Пистолет iP1 Armatix в конце концов нашел свое место на прилавках оружейного магазина в Небраске. Это запустило обратный отсчет трехлетнего срока, обозначенного в законе Нью-Джерси, в течение которого все оружие должно быть оснащено подобной технологией. Однако прокурор штата выпустил доклад, согласно которому iP1 не соответствует прописанному в законе определению умного оружия. Терет называет аргументы прокурора скользкими и утверждает, что доклад нарушает намерения законодателей.
* * *
Уилсон со своей стороны рассматривает законодательную войну вокруг умного оружия как политическую хитрость. «Людям навязывают определенное видение будущего, – говорит он. – Вам не говорят прямо, что хотят отобрать у вас оружие, только смотрят искоса, жуют губами и используют рыночную риторику. Нет, скажите мне прямо, что вы хотите!»
Я пытаюсь добиться от Коди ответа на другой вопрос: осознает ли он, что его технология неизбежно даст оружие в руки любому? Насколько далеко, по его мнению, стоит заходить в этих вопросах? Если, к примеру, новое химическое оборудование позволит любому желающему создать вирус, способный убить миллионы человек, следует ли запретить это оборудование? Уилсон отвечает издалека. «С момента терактов 9/11 Министерство юстиции сделало закрытой всю химическую индустрию, – говорит он. – Сейчас уже нельзя просто пойти и купить реагенты – о тебе сообщат куда надо. Кругом сплошные агенты судебной системы! А интересы свободы прежде всего».
Он уверен, что ничто не может остановить приход века анархии: «Появится компьютерное биохакерство, произойдут жуткие вещи, – говорит он. – Людям придется иметь дело со всем, что готовит будущее. Дети будут экспериментировать с последовательностями генов, и это будет страшно. Мне очень жаль, но мы именно к этому идем».