1926 год, «Эпоха джаза». Нью-Йорк. Город мечтателей, проживающих каждый день словно последний.
В качестве наказания за взбалмошное поведение юную Эви О’Нил отправляют из скучного провинциального городка Огайо в роскошный Нью-Йорк. Но для Эви это спасение. Она грезит мечтами о покорении «столицы мира». Единственной помехой этому может стать ее эксцентричный дядюшка Уилл, под опекой которого она находится. Его странное увлечение оккультизмом не добавляет ему обаяния – особенно когда в городе находят тело зверски убитой девушки с загадочным символом на груди. Раскрыть преступление в одиночку полиции не по силам. Тут Эви понимает, что самый страшный секрет, который она хранила все эти годы, может помочь найти маньяка. Если тот не доберется до нее первым…
Отрывок из книги:
Нью-Йоркская публичная библиотека, храм книг, сверкает на пересечении Пятой авеню и 42-й улицы редкостной красотой, которую мало что может затмить. Точно в одиннадцать часов утра Эви стояла на массивных мраморных ступенях, абсолютно уверенная в том, что ее поиски увенчаются успехом в течение какого-нибудь получаса. Ей непременно удастся отыскать ниточку, ведущую к раскрытию дела Манхэттенского маньяка. Она пыталась разузнать что-то у детектива Маллоя, но он не сообщил ничего полезного, кроме того, что Гоббса повесили летом 1876 года.
– Да, сэр, это моя крошка, нет, сэр, совсем не понарошку… – залихватски напевала она, минуя гигантского каменного льва, охраняющего вход. Затем расхрабрилась и дала ему «пять», коснувшись холодной лапы. – Хороший котик!
Преодолев три пролета извилистой лестницы, она оказалась в просторной комнате, заставленной книжными шкафами и полками. Библиотекарь, на табличке которого значилось «мистер Джей Мартин», отвлекся от чтения «Обители Радости» Эдит Уортон.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Очеделенно! – радостно выпалила Эви. – Мне нужно получить сведения об одном преступнике для доктора Уильяма Фицджеральда из музея Американского Фольклора, Суеверий и Оккультизма. Вы, наверное, слышали о нас?
Мистер Мартин, нахмурив брови, призадумался.
– Нет, не могу утверждать подобного.
– О. – Эви немного сдулась. – Ну что ж. Может быть, вы знаете что-то о человеке по имени Джон Гоббс, которого казнили за убийство в 1876 году? И не могли бы вы быть так любезны и добыть все как можно быстрее? У Альтмана чудесная распродажа, и я хочу попасть на нее до часа пик.
– Я – библиотекарь, а не оракул, – сказал мистер Мартин. Он вручил ей листок и карандаш. – Не могли бы вы написать имя, пожалуйста?
Эви накорябала «Джон Гоббс, убийца, 1876» и вручила ее библиотекарю. Мистер Мартин на мгновение скрылся из виду, затем вернулся с двумя объемистыми стопками газет, переплетенными в одну обложку на деревянном стержне, и водрузил их на стол перед Эви. Здесь было работы больше, чем на неделю. Она не попадет ни на какую распродажу сегодня. И вообще никогда.
– Все это по моему делу? – с ужасом спросила она.
– Нет, вовсе нет, – ответил мистер Мартин.
– Слава Богу.
– Я сейчас принесу остальные, не волнуйтесь.
– Остальные?
– Ну да. Еще четырнадцать томов.
* * *
В половину шестого Эви вползла в музей. Она вошла в библиотеку, миновала стол, за которым сидели Уилл, Джерихо и Сэм, устало бросила шаль прямо на пол и, тяжело вздохнув, повалилась на диван. Шляпку она так и не сняла.
– Я чуть жива.
– А я думал, что ты в библиотеку ходила, – невозмутимо парировал Уилл. Он даже не поднял взгляда от книги.
– А с чего бы еще мне быть такой вымотанной? – Эви гневно покосилась на него. – Если желаете узнать что-нибудь из истории Нью-Йорка в 1876 году, поднимите руку. Нет рук? Просто удивительно. – Эви взбила подушку в уголке софы и уткнулась в нее лицом. – Оказывается, существует кошмарное изобретение под названием «Десятичная система Дьюи», согласно которой ты должен просматривать все книги и газеты по своей теме. Страницу за страницей, за страницей…
Дядя Уилл нахмурился:
– Разве вы в школе этого не проходили?
– Нет. Зато я могу петь «Боевой гимн Республики», пока разливаю мартини.
– Мне уже страшно за будущее.
– Вот сейчас бы мартини не помешал, – зевнув, Эви потянулась. – Я полагала, что исследование – это более гламурное занятие. Что я скажу секретное слово библиотекарю, тот выдаст мне ту самую книгу, в которой все уже написано, и шепнет нужные номера страниц. Похоже на подпольный бар, только с книгами.
– Что-то я не вижу ни одной книги, – сухо заметил Уилл.
– У меня все записано здесь. – Она ткнула пальцем в голову. – И вот тут, – похлопала ладонью по сумочке.
– Ты что, стащила книжку из библиотеки? – Голос Уилла напряженно зазвенел.
– Тебе никто не говорил, что твое второе имя должно быть Фома Неверующий? Я делала выписки. – Эви достала из сумочки блокнот.
Уилл протянул к нему руку:
– Я могу прочесть?
Эви прижала блокнот к груди:
– Ну уж нет. Я потратила часы своей драгоценной юности, которые теперь не вернуть, и даже не попала к Альтману на распродажу. Так что все сведения только из моих рук. – Эви прилегла на диван, закинув ноги на подлокотник, и принялась перелистывать страницы, пока не нашла нужные записи. – Страшный Джон, урожденный Джон Гоббс, вырос в Бруклине, Нью-Йорк, в приюте Новой Звезды, в который попал в возрасте девяти лет. Неблагополучный подросток, сбегал дважды, на третий раз, когда ему исполнилось пятнадцать, преуспел. Впервые фигурирует в полицейской сводке в возрасте двадцати девяти. Некая леди обвинила его в том, что он опоил ее и хотел воспользоваться ее беспомощностью – плохой мальчик! – Эви подвигала бровями, и Сэм прыснул. – Однако леди оказалась проституткой, и дело отозвали. Бедный зайчик. – Эви перелистнула страницу. – Он устроился работать в литейный цех, откуда пришлось уволиться, поскольку его поймали на воровстве – из железа фирмы он изготавливал для себя какие-то жуткие инструменты. Снова в сводках Гоббс фигурирует в 1865 году как дилер – его задержали за продажу наркотиков солдатам. В 1871 году он работал бальзамировщиком – настоящим, а не продавцом спиртного. Неплохо зарабатывал, продавая мертвые тела в медицинские школы. С каких-то пор объявляет себя спиритуалистом и присоединяется к сеансам в доме Ноулсов, богатой усадьбе на Гудзоне. Ида Ноулс – владелица дома – разорилась и была вынуждена продать его некоей Мэри Уайт. – Эви провела пальцем по строкам, подыскивая нужную информацию. – Компаньонке Страшного Джона, богатой вдове и медиуму, которая очень сблизилась с мисс Ноулс после смерти ее родителей. Эта Ида оказалась настоящей простушкой, которая ни черта не вкуривала…
– Прошу прощения? – удивился Уилл.
– Она была очень наивной и доверчивой, – объяснил Сэм.
– Потому что тут же кинулась тратить все свое наследство на сеансы с Джоном и Мэри. Как водится, языки чесали…
– Что? – недоумевал Уилл.
– По слухам, – перевел Сэм.
– Этот Джон Гоббс постоянно таскал при себе дурь, и их спиритические сеансы скорее нужно было называть наркотическими. Там невозможно было встретить ни одного человека в трезвом состоянии сознания. То, что они употребляли, способно было свалить с ног любого алкоголика отсюда до Канзаса.
Уилл поднял руку:
– Можно взглянуть?
– Да, пожалуйста. – Эви передала ему свои записи и несколько газетных статей. Уилл с ужасом на них посмотрел:
– Как ты смогла вынести их из библиотеки?
Эви пожала плечами:
– Завтра я принесу их назад и скажу, что мне очень неудобно – что я перепутала их со своим номером «Дэйли Ньюс».
– А мама знает о твоем преступном образе мышления?
– Именно поэтому она отправила меня к тебе.
Сэм ухмыльнулся:
– Молодец, царица Савская!
– Ишхабибль. – Эви откинулась на подушки, закрыв глаза. – Наверное, я так устала, что даже до кино завтра не дойду.
Уилл, прохаживаясь по комнате, читал вслух:
– …Мисс Уайт, весьма яркая вдова, со спутником, мистером Джоном Гоббсом. Ида осталась жить в восточном крыле, они с Мэри очень сблизились. Однако мисс Ноулс не была в восторге от мистера Гоббса. В письмах к кузену она писала о нем.
«Прошлой ночью мистер Гоббс и Мэри устраивали в гостиной очередной спиритический сеанс, который перевалил за приличное время. Мне предложили поприсутствовать. Мистер Гоббс разливал сладкое вино, от которого я почувствовала себя очень странно. Меня посетили странные видения, и я не знала, где сон, а где – явь. Я извинилась и поднялась к себе, все ночь меня мучили страшные сны.
Ту странную загадочную книгу, которую мне не позволяют читать, Гоббс хранит в запертом шкафу. “Это книга моей братии, дорогой отец подарил мне ее перед самой кончиной и тем, как я попал в приют”, – объяснил он с улыбкой».
– Книга моей Братии! – воскликнула Эви. – Провалиться нам на этом месте!
– «Но я не верю ни слову, что он говорит, – продолжил Уилл. – Он может солгать так же легко, как некоторые – смеются. Он лжет, чтобы добиться симпатии к себе или чтобы запугать. Как-то раз он сообщил мне, что может вызвать Дьявола, если пожелает. В доме стоит вонь разложения, будто сами стены начали гнить, и я слышу ужасные звуки. Люди уходят и приходят в любое время дня и ночи. Большая часть прислуги нас покинула. Боюсь, что в доме происходит что-то страшное, дорогой кузен. Прошу тебя, отправь кого-нибудь из администрации для расследования. Я слишком больна, чтобы разобраться в этом».
Уилл замолчал, просматривая украденные Эви газетные вырезки.
– И чем кончилось дело с этим типом Гоббсом? – спросил Сэм.
– Ида Ноулс вскоре исчезла, – продолжила Эви, словно смакуя жуткую страшилку. – В особняк с обыском пришла полиция. Гоббс поведал им очередную небылицу о том, как Ида сбежала с каким-то повесой, а они с Мэри Уайт хранили это в тайне, чтобы пощадить репутацию мисс Ноулс, все потому, – и тут Эви по-театральному прижала руку ко лбу, – что они любили ее, как родную сестру.
– Чушь собачья, – пробормотал Сэм.
– В точку, братишка. Полицейские тоже ни слову не поверили. Они принялись обыскивать дом и нашли десять трупов. Гоббс утверждал, что это его образцы для медицинских школ. Но они и этому не поверили.
– Так вот почему в песне такие слова, – заметил Джерихо.
– Вскроет горло, кости заберет и за пару камней толкнет, – пропела Эви. – И в довершение всего…
– Они продолжили поиски, – прочитал Уилл, – и обнаружили обезображенное тело женщины. На одежде была брошь, которая принадлежала Иде Ноулс.
Эви разочарованно опустила руки.
– Дядя, ты похитил мою концовку!
Уилл не обратил на нее внимания.
– Хотя они с Мэри Уайт утверждали, что Гоббс ни при чем, его признали виновным на основании писем и броши с немаленьким отягчающим обстоятельством в десять трупов и приговорили к повешению.
– Интересно, а его тело в медицинскую школу не продали? – пошутил Сэм.
Уилл раскрыл серебряный портсигар и принялся искать зажигалку сначала в собственных карманах, потом на захламленном столе.
– Его похоронили на общественном кладбище. Никто не хотел организовывать его похороны, и не нашлось наследников, желающих забрать тело.
– Как думаешь, есть ли какая-нибудь связь с нашим убийцей? Может быть, он слышал эту историю? Хочет его скопировать или превзойти? – спросила Эви.
Сэм протянул руку к книжной полке, снял с нее серебряную зажигалку с инициалами Уилла и протянул ее хозяину. Блеснул огонек, и Уилл задумчиво выпустил струйку дыма.
– Я все-таки думаю, что твоя гипотеза притянута за уши, Эви. Конечно, тут налицо некоторые совпадения.
Эви принялась загибать пальцы.
– Комета. Книга Братии. Песня…
– Откуда ты вообще узнала про эту песню? – удивился Джерихо.
Эви опасливо оглянулась на Уилла, и тот ответил ей выразительным взглядом.
– Просто женская интуиция, – отмахнулась она.
– Гоббс сказал, книга моей братии, это не одно и то же, что Книга Братии, – поправил ее Уилл. – Семантика абсолютно разная.
– Gesundheit, – сказала Эви. – Тогда я подолью вам масла в огонь. – Она подалась вперед, привлекая их внимание, хотя Уилл и так сидел как на иголках. – В газетах писали о таинственных пропажах людей и нераскрытых преступлениях, совершенных летом 1875 года. Были обнаружены тела со странными метками.
– Пятьдесят лет назад, – подчеркнул Уилл. – И мы не знаем, что это были за метки. При всем желании я не вижу, что объединяет их с нашим случаем.
Эви тяжело вздохнула.
– Я тоже, честно говоря. Но это все равно интересно.
Она побарабанила пальцами по столу: какая-то важная деталь ускользала прямо между пальцев, рассеиваясь, как дым.
– А что случилось с его кралей, Мэри Уайт? – спросил Сэм.
– После того как Гоббса повесили, она вышла за шоумена по имени Герберт Блодгетт в 1879 году. Они переехали из дома Ноулсов. Есть сообщение о том, что она пострадала, упав с лошади, но на этом сведения заканчиваются.
– Наверное, она уже умерла, – заметил Сэм.
Вдруг раздался громкий стук у парадного входа. Эви бросилась к двери, за которой выстроилась целая очередь посетителей. Первый из них держал номер «Дэйли Ньюс» со статьей Вудхауза.
– Мы решили узнать, как все обстоит на самом деле.
* * *
Спустя несколько дней после публикации Вудхауза, за которой последовала вторая и третья, в музей пришло больше народу, чем за последние несколько лет. Уилла приглашали вести лекции повсюду, от частных клубов до высокосветских официальных ланчей, и хотя он старался придерживаться научного ключа, все наперебой хотели знать подробности убийств. В наиболее продвинутых кругах Нью-Йорка, где бояться маньяков казалось предосудительным, организовали так называемые Убийственные Клубы. Там поили коктейлями с холодящими кровь названиями вроде «Пентаграммный Яд», «Лоск вуду» или «Нектар киллера» – смесь виски, шампанского, апельсинового сока и пюре из вишен, – на следующее утро вы гарантированно были бы убиты минимум похмельем. Убийства послужили лишним поводом устроить гулянку и напиться – хорошим бизнесом. Народ будто объяла лихорадка. А Эви твердо решила как следует на этом заработать.
Когда Эви вела экскурсии, простой льняной колпак становился шляпой ведьмы из Салема, которую обвиняли в танцах с самим дьяволом. Вода, которую Эви заблаговременно набрала утром и поставила на столе вместе с парой зажженных свечей, становилась «святой водой, оберегающей комнату от вторжения духов». Сделав небольшой алтарь, она положила фрагмент кости китайского колдуна рядом с фотографией призрака из западного Массачусетса и рассказывала доверчивым гостям, что это кость той самой девочки, что изображена на фото, и она все еще расхаживает по музею. В этот момент Сэм дул в рожок, незаметно двигал занавески, и молоденькие щеголихи вместе со своими спутниками ахали и хихикали, возбужденные таким близким контактом с потусторонним миром.
В один из подобных дней Уилл вернулся с лекции раньше времени и обнаружил, что музей заполнен посетителями. Когда он попытался пройти в выставочный зал, его возмущенно остановил какой-то молодой человек:
– Дождись очереди, Дедушка Время.
Заглянув через головы двух молоденьких флэпперов, Уилл увидел разглагольствующую Эви.
– Конечно, вы должны вести себя очень осторожно в окружении подобных объектов. Они обладают мощной энергетикой. Вы ведь не хотите, чтобы духи последовали за вами после того, как вы уйдете из музея.
– А они на это способны? – опасливо спросила женщина в первом ряду. Она выглядела очень встревоженной.
– О да! – ответила Эви. – Именно поэтому мы продаем амулеты в нашем сувенирном магазине. Это копии древних талисманов, которые отпугивают злые силы. – Эви показала им небольшой серебряный диск. – Я постоянно ношу несколько при себе. Безопасность не бывает излишней, особенно когда в городе свирепствует маньяк, одержимый дьяволом.
– Эви! – резко окликнул ее Уилл из коридора. – Я могу поговорить с тобой наедине?
Эви улыбнулась:
– Конечно, доктор Фицджеральд. Это профессор Фицджеральд, куратор музея и самый компетентный академик города во всем, что касается всех загадочных явлений, которые происходят по ночам. Как вам наверняка известно, доктор Фицджеральд помогает полиции в расследовании загадочных преступлений, напугавших весь Нью-Йорк. Как, впрочем, и я.
Все, как один, повернулись в сторону дяди Уилла, трепеща от восторга.
– Профессор, пожалуйста, расскажите нам об этих преступлениях! – воскликнула молодая девушка в первом ряду. – Правда, что убийца пьет кровь жертв и носит их одежду? Правда, что таким образом он выражает свой протест против принятия сухого закона?
Уилл гневно посмотрел на Эви, которая сделала вид, что озабоченно вытирает со стены невидимое пятно грязи.
– Эви, ко мне в кабинет. Немедленно.
– Конечно, дядя… доктор Фицджеральд. Леди и джентльмены, я вернусь через пару минут. Прошу вас, будьте осторожны. Я не хочу, чтобы вы беспокоили духов. Если кто-то пожелает обезопасить себя от влияния злых сил с помощью талисманов, обращайтесь в сувенирный магазин к мистеру Сэму Лойду.
– Евангелина! Сейчас же!
Эви прикрыла за собой дверь кабинета. Из-за нее был слышен гул разговоров восхищенных посетителей.
– Слушаю тебя, дядя.
– Ты что, ради всего святого, творишь?! – возмутился Уилл. Он прикурил сигарету, одновременно зачерпнул орехов из вазочки и теперь колебался, что же положить в рот первым.
– Веду экскурсию.
– Я вижу. Что за лабуду ты рассказываешь этим людям?
– Я создаю атмосферу! Дядя, наконец-то у нас появились посетители! Готовые платить, что немаловажно. У нас может пойти настоящий бизнес.
– Бизнес меня не интересует. Я – академик.
– Это не страшно, дядя. Научная степень этому не повредит.
– С каких пор у нас появился сувенирный магазин?
– С прошлой ночи. Не пугайся – я не продаю там ничего ценного. Я воспользовалась твоим чеканочным штампом, а еще взяла сургуч и оловянную фольгу. И вуаля – у нас есть талисманы.
– Это непорядочно!
– Это бизнес, – невозмутимо ответила Эви. Уилл хотел возразить, но она остановила его умоляющим жестом. – Дядя, когда компания «Лаки Страйк» продает тебе сигареты, разве они говорят «вот у нас табачный продукт в картонной коробке»? Конечно же, нет! Они говорят «“Лаки Страйк” – то, что вам нужно» и демонстрируют фотографии красивых людей в красивых местах, которые курят с таким видом, будто… занимаются любовью!
Уилл, закашлявшись, выпустил облако дыма.
– Прошу прощения?
– Они делают так, чтобы ты захотел их курить. Чтобы ты в них нуждался. Подобным образом поступают все, так что лучше попасть в поток, или тебя оставят на обочине. Вот что я пытаюсь делать с нашим музеем.
– Нашим музеем? – Уилл положил орехи в вазочку и еще раз затянулся. Потом ткнул сигаретой в сторону Эви. – Больше никаких талисманов. И придерживайся фактов. Я понятно объяснил?
– Как пожелаешь, – уступила Эви. Затем открыла двери и вышла к посетителям. – Прошу сюда. Мы пройдем в столовую, где, возможно, проходили спиритические сеансы и, вероятно, вызывали духов. – Она выразительно посмотрела на Уилла. – И хотя мы не можем утверждать точно, ходят слухи о том, что сам Авраам Линкольн сидел за этим столом и общался с потусторонним миром.
Уилл рывком затушил сигарету и тут же зажег другую.
 | Либба Брэй. Пророки |
Электронная книга: Либба Брэй. Пророки