Наделавший когда-то много шума медицинский триллер (автор сама в прошлом врач) о шокирующей действительности России начала 1990-х и ужасах мира подпольной трансплантологии в Америке наконец-то выходит и на русском языке в издательстве «Азбука-аттикус». Отрывок из книги.
Для своих лет он был коротышкой, заметно уступал ростом остальным ребятам, попрошайничавшим в подземных переходах возле метро «Арбатская». Но уже в одиннадцать он делал то же, что и они. Курить начал четырьмя годами ранее, подворовывать - тремя. А пару лет назад он впервые дал мужику - из тех, что пользуют мальчиков. Этот род занятий Якову не нравился, но дядя Миша велел ему не ломаться и не капризничать. Иначе на что они будут покупать хлеб и сигареты? Среди подопечных дяди Миши Яков был не только самым низкорослым. Он был еще и блондином, а дяди-Мишиным клиентам очень нравились светловолосые малолетки.
Они даже не замечали, что у Якова нет левой руки. Просто не обращали внимания на сморщенную культю. Клиентов очаровывали его маленький рост, светлые волосы и решительный взгляд синих глаз.
Яков мечтал поскорее распрощаться с этим ремеслом и, подобно мальчишкам постарше, зарабатывать «облегчением» карманов. Каждое утро, просыпаясь в квартире дяди Миши, и каждый вечер, прежде чем уснуть, он хватался своей единственной рукой за изголовье кровати и тянулся, тянулся в надежде вырасти хотя бы на несколько миллиметров. Дядя Миша советовал ему бросить это бесполезное занятие. Яков был из породы низкорослых, и тут уж ничего не изменишь.
Женщина, которая семь лет назад оставила его наедине с громадной Москвой, тоже была низенькой. Яков едва помнил эту женщину и ничего не помнил из своей прежней домосковской жизни. Он знал лишь то, что рассказывал ему дядя Миша, но рассказам этим верил наполовину. В своем нежном возрасте Яков отличался не только маленьким ростом, но и достаточной житейской мудростью.
Вот и сейчас с присущим ему скептицизмом мальчишка поглядывал на мужчину и женщину, которые вместе с дядей Мишей сидели за обеденным столом и говорили о делах.
Эта парочка приехала на большой черной машине с тонированными стеклами. Мужчину звали Грегором. Он был в костюме с галстуком. На ногах - ботинки из натуральной кожи. Светловолосую женщину звали Надией. Ее одежда состояла из шерстяной юбки и дорогого шерстяного жакета.
В руках она держала крепкого вида чемоданчик-дипломат.
Надия была нерусская. Это поняли все обитатели квартиры.
Наверное, американка. Или англичанка. По-русски она говорила хорошо, но с акцентом.
Пока мужчины за рюмкой водки обсуждали дела, женщина разглядывала тесную квартирку дяди Миши. Старые армейские койки, стоящие у стены, груды грязного постельного белья и четырех мальчишек, сбившихся в кучку. Все они молча и настороженно прислушивались к разговору взрослых. Надия поочередно обвела взглядом всех четверых. Глаза у нее были красивые, светло-серого цвета. Первым ее взгляда удостоился самый старший - пятнадцатилетний Петр. Затем настал черед тринадцатилетнего Степана и десятилетнего Алексея.
Наконец она посмотрела на Якова. Яков привык, что взрослые пристально разглядывают его, и потому спокойно смотрел на иностранку. К чему он не привык - так это к мимолетности внимания. Обычно приходившие сюда почти не смотрели на других мальчишек. Но сейчас внимание Надии было приковано к долговязому прыщавому Петру.
- Михаил Исаевич, вы приняли правильное решение, - сказала она дяде Мише. - Здесь у этих ребят нет будущего. А мы даем им такой редкий шанс! Она улыбнулась мальчишкам. Олух Степан тоже ей улыбнулся, будто влюбленный идиот.
- Они ж по-английски не брешут, - ответил дядя Миша. - Только отдельные слова знают.
- Дети быстро овладевают чужим языком. Им это дается без усилий.
- Все равно им понадобится какое-то время. И на язык, и к чужой еде привыкнуть.
- Наше агентство хорошо знакомо с особенностями переходного периода. Мы имеем опыт работы с русскими детьми. С такими же сиротами, как эти. Некоторое время они пробудут в специальной школе и приспособятся к новой жизни.
- А если не смогут?
- Иногда бывает и такое, - помолчав, ответила Надия. - Возникают трудности эмоционального характера.
Она снова обвела взглядом четверых подопечных дяди Миши.
- Кто-то из них вас особо беспокоит? - спросила Надия.
Яков прекрасно понимал, что речь о нем. Это он редко смеялся и никогда не плакал. Дядя Миша прозвал его «каменным малышом». Яков сам не знал, почему из него не выливаются слезы. Остальные мальчишки, стоило им пораниться или получить тумаков, распускали нюни. Яков в таких случаях просто выключал разум. Его разум становился похож на экран телевизора, когда поздно вечером прекращались передачи. Ни картинок, ни звуков, только успокаивающий белый шум.
- Они все хорошие ребята. Просто отличные ребята, - сказал дядя Миша.
Яков посмотрел на трех других парней. У Петьки был нависающий лоб и плечи, вывернутые вперед, как у гориллы. У Степки между маленькими сморщенными ушами помещался мозг размером с грецкий орех. Алешка до сих пор сосал палец.
«А я? - подумал Яков, глядя на свой жалкий обрубок. - У меня всего одна рука. Чего это мы у дяди Миши такие отличные?»
Однако тот продолжал нахваливать своих питомцев. Иностранка согласно кивала. Да, прекрасные ребята. Здоровые ребята.
- У них даже зубы хорошие! - подчеркнул дядя Миша. - Гнилых совсем нет. Вы на моего Петьку посмотрите. Какой рослый.
- А вот этот заморыш какой-то, - сказал Грегор, указывая на Якова. - Что случилось у него с рукой?
- Родился таким.
- Из-за радиации?
- Ему это ничуть не мешает, - не отвечая на вопрос, сказал дядя Миша. - Он и одной управляется.
- Это не станет проблемой. - Надия поднялась. - А теперь мы должны ехать. Пора.
- Уже?
- У нас плотный график.
- Но... одежонку собрать...
- Наше агентство снабдит их одеждой. Получше, чем та, что на них сейчас.
- Неужели ехать нужно так срочно? Вы нам и проститься не дадите?
В глазах женщины мелькнуло раздражение.
- Прощайтесь, только недолго. Мы не хотим выбиться из графика.
Дядя Миша оглядел своих мальчишек, связанных с ним отнюдь не кровными узами и даже не любовью. Их свела взаимозависимость. Общность потребностей. Дядя Миша обнял каждого из четверых. Якова он обнимал чуть дольше и чуть крепче. От дяди Миши привычно пахло луком и сигаретами.
Хорошие запахи. Однако Якову захотелось поскорее высвободиться. Он не любил, когда его трогают. Кто бы то ни был.
- Помни своего дядю Мишу, - шептал ему хозяин тесной квартирки. - Когда разбогатеешь в Америке, не забывай того, кто о тебе заботился.
- Я не хочу в Америку, - сказал Яков.
- Так это ж лучше и для тебя, и для других сорванцов.
- Они пусть едут, а я хочу остаться здесь. Дядя Миша, я хочу остаться с тобой.
- Надо ехать.
- Почему?
- Потому что я так решил. - Дядя Миша схватил Якова за плечи и хорошенько встряхнул. - Я так решил.
Яков взглянул на ребят. Те радостно скалились. «Они счастливы, - подумал он. - Чего ж я не радуюсь?»
- Я отведу детей в машину, - сказала Надия, беря Якова за руку. - А вы с Грегором подпишите документы.
- Дядя Миша! - окликнул Яков.
Но Михаил Исаевич стоял к нему спиной и смотрел в окно.
Надия вывела мальчишек на лестничную площадку, и они стремглав понеслись с четвертого этажа на улицу, вкладывая в спуск всю свою неукротимую энергию. Их стоптанные ботинки
гулко стучали по ступенькам. Хорошо, что на лестнице было пусто.
Уже на первом Алешка вдруг застыл.
- Я Шу-Шу забыл! - крикнул он и метнулся к лестнице.
- Вернись! - потребовала Надия. - Не смей подниматься наверх!
- Я ее там не оставлю!
- Я кому сказала, вернись! - прикрикнула на него Надия. Но Алексей уже бежал вверх. Надия уже приготовилась броситься ему вдогонку, когда Петр сказал:
- Алешка без Шу-Шу все равно не поедет.
- Что еще за чертова Шу-Шу? - сердито спросила иностранка.
- Плюшевая собачонка. Алешка ее везде с собой таскает.
Женщина встала возле лестничного пролета и задрала голову. Алексей был уже на четвертом этаже. В глазах Надии мелькнуло нечто, чего Яков не понял. Настороженность, что ли? Казалось, Надия не знала, бежать вслед за Алешкой или плюнуть на него. Когда на четвертом этаже хлопнула дверь и вниз чуть ли не кубарем скатился этот малолетний дурень, радостно сжимая в руках старую засаленную мягкую игрушку, женщина чуть в обморок не упала от облегчения.
- Вот она! - радостно бормотал мальчишка, обнимая свое грязное сокровище.
- Теперь идемте! - приказала Надия, открывая дверь.
Все четверо втиснулись на заднее сиденье машины. Яков оказался почти что на коленях у Петра.
- Обязательно свою костлявую задницу на меня класть? - проворчал Петр. - Подвинься.
- Куда? Тебе на морду?
Петр пихнул его локтем. Яков в долгу не остался.
- А ну прекратите! - прикрикнула с переднего сиденья Надия. - Ведите себя прилично.
- Нам тут тесно, - пожаловался Петр.
- Ничего, устроитесь. И сидите тихо!
Надия все время смотрела на дом. На окна дяди-Мишиной квартиры.
- Почему не едем? — спросил нетерпеливый Алешка.
- Грегор подписывает документы.
- И долго еще?
- Недолго, - ответила Надия, откидываясь на спинку сиденья и глядя перед собой.
«Уф, пронесло», - подумал Грегор, когда за обрадованным Алешкой вторично закрылась дверь.
Появись этот маленький придурок чуть позже, тут бы такое замутилось. Надия дура, что ли? Не могла удержать пацана? Грегор с самого начала был против ее участия, однако Рейбен настоял. Сказал, что женщины вызывают доверие.
Топот Алешкиных ног становился все тише. Потом хлопнула дверь парадной. Тогда Грегор повернулся к сутенеру.
Дядя Миша стоял у окна и смотрел на улицу, на черную машину, в которой сидели его питомцы. Растопыренная ладонь с жирными пальцами елозила по стеклу. Дядя Миша все еще прощался с мальчишками. В его глазах стояли слезы.
Однако первые слова дяди Миши были не о мальчишках, а о деньгах.
- В дипломате?
- Да, - ответил Грегор.
- Вся сумма?
- Двадцать тысяч американских долларов. По пять тысяч долларов за каждого ребенка. Вы же согласились на эту цену.
- Да, - вздохнул дядя Миша, проводя рукой по своему морщинистому лицу.
Морщины были не столько признаком возраста, сколько результатом сильного пристрастия Михаила Исаевича к водке и сигаретам.
- Они попадут в хорошие семьи?
- Надия позаботится об этом. Вы же знаете, она любит детей. Потому и выбрала такую работу.
- Может, она и мне подберет хорошую американскую семейку? - Он выдавил жалкую улыбку.
Грегору пришлось взять его за плечи и отвернуть от окна.
- Не тяните время. Вот деньги. Если хотите, пересчитайте.
Дядя Миша щелкнул замком, открыл крышку. Внутри лежали аккуратные пачки американских долларов. Двадцать тысяч. Сумма, которой ему с лихвой хватит, чтобы утопить в водке собственную печень.
«Дешево же в наши дни стоит человеческая душа», - подумал Грегор.
На улицах новой России можно было купить что угодно. Ящик израильских апельсинов, американский телевизор, женские ласки. Возможности повсюду - умей лишь копнуть и воспользоваться. Сметливые и талантливые пользовались.
Дядя Миша смотрел на деньги, на свои деньги, но во взгляде не было ликования. Наоборот. Пачки купюр вызывали у него неприязнь, если не отвращение. Он защелкнул крышку дипломата и стоял, склонив голову и упираясь руками в прочный черный пластик.
Грегор встал у дяди Миши за спиной, достал автоматический пистолет с глушителем и дважды выстрелил сутенеру в голову.
Дальнюю стену забрызгало кровью и серым веществом.
Дядя Миша ничком повалился на пол, увлекая за собой столик. Черный чемоданчик тоже упал, глухо стукнувшись о покрытый ковром пол.
Грегор торопливо схватил дипломат, пока тот не залило кровью. Ошметками дяди-Мишиных мозгов забрызгало боковую стенку. Грегор дернул дверь туалета, оторвал кусок туалетной бумаги и тщательно вытер пластик. Бумагу скомкал и спустил в унитаз. Затем вернулся в комнату, где лежал дядя Миша. Лужица крови успела превратиться в лужу и пропитать вторую ковровую дорожку.
Грегор еще раз оглядел комнату. Работа сделана, улик нет.
Его подмывало забрать с собой недопитую бутылку водки, но он удержался. Мелкота пристанет с вопросами. Ведь водку выставил их дядя Миша. Грегору не хватало терпения отвечать на вопросы мальчишек. Разговоры с ними - забота Надии.
Он защелкнул входную дверь и спустился вниз.
Надия с ребятней ждали его в машине. Грегор открыл дверцу и нырнул на водительское сиденье. Надия посмотрела на него. В ее глазах ясно читался вопрос.
- Все бумаги подписаны? - уточнила она.
- Да. Все без исключения.
Надия откинулась на спинку сиденья. Она вздохнула громко и с явным облегчением. Грегор завел мотор. «Не годится эта баба для таких дел», - подумал он.
Что бы там Рейбен ни болтал, но Надия только мешала.
На заднем сиденье шумно возились. Грегор взглянул в зеркало. Мальчишки вовсю толкались и пихались. Все, кроме самого маленького. Яков смотрел прямо перед собой. Их глаза встретились, и у Грегора возникло неприятное чувство. Ему показалось, что на него смотрят глаза взрослого человека, неизвестно как оказавшиеся на детском лице.
Потом Яков повернулся и ударил соседа в плечо. Возня стала еще шумнее. В воздухе замелькали мальчишечьи руки.
- Ведите себя прилично! - прикрикнула Надия. - Нам далеко ехать. В Ригу.
Мальчишки угомонились. Ненадолго на заднем сиденье стало тихо. Потом в зеркале заднего обзора Грегор увидел, как паренек со взрослыми глазами локтем двинул соседу под ребра.
Грегор улыбнулся и подумал, что беспокоиться нет никаких причин. Дети как дети.