Создатель теории этногенеза Лев Гумилёв утверждал, что на развитие народов и характеры людей оказывает влияние вид местности, в которой эти народы живут. Горцы по характеру отличаются от жителей равнин, а морские народы — от них обоих. К сожалению, этот замечательный мыслитель не читал фантастику и не мог изучить, какой станет цивилизация, столетиями развивающаяся в принципиально новых для человечества условиях: в искусственно сконструированном пространстве, полностью переделанном под нужды и прихоти людей. Но мы-то с вами легко можем провести такое исследование. Итак, сегодняшнее место действия — мегаполис, вгрызшийся на многие сотни метров вглубь почвы, достающий до облаков вершинами небоскрёбов и простирающийся во все стороны, насколько хватает не только глаз, но и прицела мощной оптической винтовки...
ДО. В ГЛУБОКОЙ ДРЕВНОСТИ
Слово «мегаполис» появилось, мягко говоря, не вчера. Собственно, оно и звучит как-то подозрительно по-древнегречески. И действительно, Мегаполисом (точнее - Мегалополисом) ещё в 371 году до нашей эры назвали титаническое по тогдашним меркам поселение, возникшее при слиянии трёх с половиной десятков пелопонесских городков и деревень в один мощный город.
Впрочем, и до появления этого слова подобные чудеса существовали в самых разных уголках Земли. Взять хоть малоазийский Чатал-Хююк, который ещё 8000 лет назад (это не опечатка!) укрывал в своих стенах добрых десять тысяч человек. Для сравнения - общее количество людей на всей Земле в ту эпоху оценивается всего-навсего в семь миллионов.
Представьте: глинобитный «улей» из тесно слепленных разноэтажных конструкций, обвитых лестницами. По крышам пролегает то, что мы сейчас назвали бы улицами. Между таких «жилых кварталов» находятся довольно большие пустыри-пастбища, а также площади для развлечений и собраний и удивительные даже по нынешним временам кварталы-помойки, обнесённые стенами, а после заполнения наглухо заливающиеся глиной и превращающиеся в основания для новых построек. Город вообще разноуровневый, потому что новые «дома» строятся прямо поверх хорошо утрамбованных развалин старых. Кладбищ нет: останки с соответствующими обрядами хоронят прямо под полом дома — то ли для того, чтобы могучие предки и дальше охраняли жилище, то ли, наоборот, для того, чтобы покрепче запечатать их в могилах. Всё это окружено мощными стенами, практически непреодолимыми для любого врага (да, в истории Земли был период, когда оборонительное оружие развивалось быстрее наступательного). И весь огромный внешний мир воспринимается менее важным, чем сотня гектар внутри городских стен. Сложно даже представить, насколько психология горожанина Чатал-Хюкжа, особенно в третьем-четвёртом поколении, отличалась от психологии его современника из охотничьего или земледельческого племени. Согласитесь, удивительно много общего с современными мегаполисами!
Не меньше впечатляет и стотысячная критская столица Кносс - при общем населении острова (на начало II тысячелетия до нашей эры) в миллион человек. Да и других подобных колоссов в земной истории немало. Так что к переходу в новую среду человек был готов уже очень и очень давно.
ДО. РОЖДЁННЫЙ ВЫСОКИМ ХОЛМОМ И ТОРГОВЫМ ПУТЁМ
И всё же древние мегаполисы во многом отличались от современных. В те далёкие времена человек не был властен над тем, где появится город и каким он станет. Пётр, волюнтаристски ткнувший пальцем в малопригодную точку на карте, был в этом смысле новатором. До него города в основном возникали там, где было предначертано логикой развития цивилизации.
Чтобы где-то возник и начал развиваться большой город, местность должна была обладать двумя главными свойствами. Во-первых, быть удобной для обороны, а во-вторых, иметь в непосредственной близости торговую артерию - будь то река, караванная тропа, морская бухта, римская дорога или что угодно ещё. Только тогда два основных человеческих побудительных мотива (безопасность и нажива) приводили к тому, что люди приезжали и селились, а также плодились и размножались. Ну и, конечно, вносил свою лепту тот факт, что люди гораздо хуже умели преобразовывать природу, так что ситуации, когда большая часть площади той или иной страны была не освоена, встречались сплошь и рядом. Вот и ютились люди на относительно небольшой, зато хорошо приспособленной для жизни территории.
Сейчас всё не так. Даже если не вспоминать азимовский Трантор или «звёздновойновский» Корускант, которые занимают планету целиком, приходится признать, что ныне город может возникнуть абсолютно в любой точке. Посудите сами. Защитные свойства местности уже неважны: современные средства ведения войны не подразумевают использования для обороны особенностей рельефа. Способность людей адаптироваться под любой ландшафт, наоборот, выросла: мир довольно неплохо заселён от экватора до полюсов. Транспортные пути тоже прокладываются во всяком нужном месте (иногда силами пары миллионов рабов — тут с древних времён мало что изменилось), так что значение рек и других естественных магистралей очень сильно снизилось. И, кстати, теперь для образования мегалополиса уже не нужно дожидаться слияния нескольких населённых пунктов: сейчас многомиллионные «людские ульи» запросто вырастают, что называется, из одного корня.
А значит, и потребности, которые удовлетворяет город, тоже заметно изменились.
Безопасностью в нём уже не пахнет: шансов пострадать в деревне от залётных грабителей куда меньше, чем нарваться на гоп-стоп в тёмной подворотне, да и в случае глобального конфликта боеголовку направят скорее на столицу-миллионник, чем на какой-нибудь «посёлок городского типа».
А вот с наживой всё в порядке: в городе по-прежнему гораздо легче заработать, чем вне его. Это неудивительно. Чем больше людей собралось в одной точке, тем проще организовать для них инфраструктуру (тепло, свет, воду, еду), так что для каждого конкретного человека она обойдётся дешевле - в пересчёте хоть на деньги, хоть на человекочасы. Но следствие этого - не просто обогащение жителей. Нажива тут не главное.
Деньги делают деньги. Чем крупнее поселение, тем быстрее оно растёт. В городе, жители которого сыты и обогреты, возникает спрос на множество услуг, на которые не хватает ни времени, ни сил у тех, кто самостоятельно добывает себе пропитание и кров.
У горожан возникает гипертрофированная потребность в статусе - а значит, спрос на огромное количество ненужных для выживания вещей и, соответственно, на их производство. Появляется запрос на избыточный комфорт - редкая деревня может похвастаться солярием и массажным салоном, а в городах их по десятку на тысячу человек. Ну и, конечно, возникает запрос на информацию и развлечения, настолько всеобъемлющий и мощный, что стирается даже грань между этими двумя понятиями; потребление информации становится таким же способом проведения досуга, как и праздничные гуляния. И это, пожалуй, главное свойство современного горожанина: именно насыщенность информационной среды, мощь потока событий, в которых он хоть и не участвует, но знает, что они происходят совсем рядом, позволяет жителю города чувствовать себя значимым, важным, практически определяющим судьбы мира.
СЕЙЧАС. ПЕРЕХОД КОЛИЧЕСТВА В КАЧЕСТВО
Итак, огромные для своей эпохи города появились ещё в древности. Сейчас на планете два десятка городов, чьё население перевалило за десять миллионов. И всё же мы с восхищением читаем про города будущего. И в цикле «Анклавы» Вадима Панова, и в трилогии «Война кукол» Людмилы и Александра Белаш, и в «Бегущем по лезвию» Ридли Скотта, и ещё в десятках и сотнях книг и фильмов колоссальные мегаполисы становятся не просто местом действия, но едва ли не одним из главных действующих лиц. Почему же так происходит, чем авторам не угодила, например, совершенно реальная Москва? Ведь город, занимающий одну семитысячную территории страны и при этом собравший десятую часть её населения, — более чем выразительная декорация. И метро в нём есть, и небоскрёбы, хоть и не дубайские, но тоже нестыдные... Неужели дело только в количестве? И автору, захотевшему создать антиутопию, нужен непременно «Дом в тысячу этажей» (так называется роман Яна Вайсса), а имеющихся в каком-нибудь Бурдж-Халифе ста шестидесяти этажей недостаточно?
Чем описанные фантастами города будущего принципиально отличаются от огромных городов современности?
Ответ на этот вопрос есть. Причём, чтобы найти его, достаточно оглядеться вокруг.
Давайте посмотрим, как развиваются города.
Сперва стоит вспомнить, что современный большой город — это прежде всего сложнейшая инженерная система. Одно только перечисление компонентов повергает неспециалиста в трепет; электрические сети, как бытовые, так и производственные, теплотрассы, системы водоснабжения и водоотводные системы, включая ливневую канализацию, вентиляция, освещение, газоснабжение, связь, транспортные схемы, учёт людского трафика, как суточный, так и сезонный, поставки и хранение провизии, причём всё это с оглядкой на конкретные природные условия, начиная от устойчивости тектонической плиты и заканчивая годовыми осадками и розой ветров.
Такая сложная структура обладает колоссальной внутренней инерцией. Чем дальше, тем сложнее людям управлять подобной махиной, вовремя её разворачивать, останавливать или разгонять. С какого-то момента эта система (как и положено любой сложноорганизованной системе) перехватывает управление у своих создателей, и городские власти могут только реагировать на предъявляемую городом ситуацию.
Пользуясь специальной терминологией, в какой-то момент культурный ландшафт (то есть изменённый человеком для своих нужд и поддерживаемый им в таком состоянии) сменяется на антропогенный - то есть способный самостоятельно развиваться уже без дальнейшего вмешательства человека... Так мэрии множества российских городов оказываются вынуждены менять приоритеты развития - скажем, закладывать всё новые транспортные развязки и автостоянки, потому что остановить рост числа автомобилей они уже не в силах: слишком много факторов привело к этому результату. Или вспомним Детройт. После кризиса шестидесятых разрушение и деградацию города не удалось остановить даже колоссальными денежными вливаниями: за полвека Детройт сожрал 12 миллиардов долларов, причём без какого-то видимого результата. Процесс удалось разве что несколько замедлить, но не остановить и тем паче не повернуть вспять.
Итак, первый момент — система перехватывает управление у своих создателей. Люди становятся не владельцами города, а его обслуживающим элементом. Симбионтами-санитарами, кормящимися на теле великана, подобно птичкам тари или рыбам-прилипалам.
Но это ещё не всё.
Любая часть земной поверхности обладает определённым набором свойств. Климат порождает ландшафт, тот определяет состав флоры и фауны, а после того, как формирование биоценоза заканчивается, влияние всех частей этой структуры становится взаимным, и уже флора и фауна начинают частично определять климат... Эта гармоничная система существует на всех уровнях: от типов микроорганизмов до типов геологических пород, от классов облаков до классов водных бассейнов.
Взаимное влияние приводит к тому, что живые существа, адаптировавшиеся к жизни в одной местности, теряют способность жить в другой. Так культуры, дающие богатейший урожай, скажем, в сухом воздухе степи, оказываются бесплодными во влажной атмосфере субтропиков, а моллюски, привыкшие к воде с конкретным минеральным составом, гибнут при переселении в другой водоём. Примеров множество. Самый грубый и наглядный из них — глубоководные рыбы, отлично приспособившиеся к колоссальному давлению внизу, но взрывающиеся при попытке поднять их на поверхность.
Так вот: приходится признать, что по всем признакам город - полноценная природная среда, новый, созданный человеком биогеоценоз.
В городе свой климат: из-за скученного производства, обилия техники и прочего - в общем, из-за искусственного притока тепловой (и не только) энергии, - температура тут всегда выше, чем в округе, так что даже некоторые перелётные птицы забывают инстинкты и остаются в городе на зимовку. Другие виды животных (и это не только крысы и тараканы) избрали город основным ареалом обитания, а третьи (и не только олени и волки) вообще здесь не встречаются. Насыщенность микрорганизмами (в том числе болезнетворными) здесь выше, чем где-либо, ведь по объёму высокоразвитой биомассы города находятся вне конкуренции. Растения, не приспособленные к существованию в бедной кислородом атмосфере, чахнут, а уменьшение числа деревьев и кустарников приводит к вырождению почв. Вода обрабатывается (смягчается, дистиллируется, хлорируется и так далее), то есть основная масса воды (а это - среда для жизни миллиардов мелких животных) в городе совсем не такая, как в остальной природе. О рельефе и говорить нечего: он полностью искусственный, а значит, по определению не имеет аналогов...
Ну и, конечно, всё это оказывает влияние на вид живых существ, наиболее распространённый в этом типе ландшафта. То есть на человека.
Человек, будучи одним из самых адаптивных животных на планете, тем не менее тоже попадает в зависимость от внешней среды. И не столько биологически (хотя у жителей равнин при попадании в высокогорные районы частенько начинается кислородное голодание, а жаркий и влажный африканский климат в своё время сгубил немало европейских путешественников), сколько психологически и поведенчески. У человека, выросшего в городе (особенно сейчас, в информационную эпоху) и отлично приспособленного к жизни в нём, почти нет навыков, нужных для выживания в дикой природе - то есть практически в любом другом месте. Мы знаем, как переходить дорогу (а в наших условиях это жизненно важное знание), но не можем различить съедобные и ядовитые грибы. Мы умеем гуглить любую нужную информацию, но не знаем, как ориентироваться в лесу. Мы спокойно ведём себя в многотысячной толпе, но будем чувствовать дискомфорт, надолго оказавшись в небольшой замкнутой группе. И так далее.
Всё это существует уже сейчас. Остался лишь один маленький шажок — и возникнет мегаполис будущего: новый вид природной среды, не управляемый человеком, со своими уникальными свойствами, новыми, неизученными, опасными, увлекательными...
Один из персонажей замечательного фильма «Трасса 60» сетовал, что человечество утеряло фронтир. Нет больше границы, за которой ждёт неизведанное, места, где есть шанс выйти за пределы возможного. Мы потеряли интерес к космосу, сделали из виртуальности парк развлечений, так и не придумали, зачем нужны океанские глубины, забуксовали в разработке искусственного интеллекта...
Что ж, возможно, скоро человечество обретёт фронтир там, где не чаяло: в собственном детище, ставшем сильнее своего создателя. В искусственно созданной среде, которая оказалась новой, непознанной, порождающей закономерности, связи и зависимости, не только не задуманные людьми, но и непонятные ими.
Посмотрим.
ПОСЛЕ. ВНИЗ
Рисоль, Сэнтрал-Сити, Трантор, Коркусант, Анклав Москва, Сан-Франсокио, Готэм... Когда мы представляем себе мегаполис будущего, мы, как правило, не сразу задумываемся о его животном мире или инженерном обеспечении. Зато мы сразу понимаем: этот город огромен. Миллионы (этой десятки миллионов) человек не могут ютиться на малой территории, так что город распростёрся на многие километры во все стороны, пожрав все природные объекты вокруг. Холмы срыты, овраги засыпаны, реки забраны в трубы или превращены в декоративные элементы - набережные, мостики и прочее.
Однако город не может бесконтрольно развиваться вширь: районы не должны терять связь. И сколько бы лучшие умы планеты ни трудились над разработкой пневмометро и гипертрамвая, пока в парке городского транспорта не появились нуль-т кабины (кстати, когда они появятся, город как тип поселения сразу отомрёт за ненадобностью), возможности города расти будут находиться в прямой зависимости от средней скорости городского транспорта.
Но это возможности. А потребносга-то никто не отменял! Так что город начнёт расти вглубь и ввысь. Под землю уйдут вся инженерия, производство, бессветофорные шоссе, на минус пятых и минус десятых этажах бизнес-кварталов появятся колоссальные торгово-развлекательные центры, со стометровыми атриумами, десятизальными кинотеатрами, парками аттракционов, парикмахерскими, аптеками, массажными салонами и, конечно, километрами торговых коридоров, где продают всё: еду, технику, диски и книги, одежду, мебель...
Со временем к стандартному комплекту добавятся дешёвые гостиницы с номерами-капсулами и багажными ячейками: для обслуживающего персонала, приехавших на собеседование регионалов и прочих мелких, но необходимых для функционирования системы людишек. Разумеется, эта услуга тут же станет востребована и просто среди командировочных, гастарбайтеров и городской бедноты, так что в скором времени сформируются целые группы людей, годами не покидающих такие торговые центры, благо, как уже было сказано выше, там хватает и товаров, способных полностью покрыть человеческие потребности, и развлечений, и услуг, а неквалифицированной работы вокруг всегда в достатке: от принеси-подай до заполнения бесконечных электронных прайс-листов.
Весь «лишний» массив пород, поскольку его транспортировка за пределы города окажется дорогой и бессмысленной, будет внимательно изучен на предмет использования. Горнообрабатывающие производства будут заложены там же, в «фундаменте» города, так что наверх отправится уже готовая продукция: от металлов, выплавленных из добытых руд, до распиленных и отшлифованных гранитных плит, которые пойдут как на внутреннюю и внешнюю облицовку помпезных зданий, так и на мощение площадей. Ну и заодно на миниатюрные могильные плиты для колоссальных городских колумбариев.
Такая «искусственная эрозия» почвы одновременно с увеличением давления на неё (количество небоскрёбов наверху тоже будет непрерывно расти) начнёт приводить к провалам улиц и разрушению зданий, и городским властям довольно быстро придётся решать эту проблему. Самым дешёвым и надёжным методом окажется создание единого подпочвенного каркаса. Это значит, что весь комплекс (инженерные коммуникации, углублённые фундаменты наиболее больших и тяжёлых зданий, спроектированные с запасом прочности опалубки сабвеев, укреплённые корпуса подземных торговых комплексов и прочие «андерграундные» элементы) будет перевит во всех направлениях дополнительными сваями, балками и рёбрами жёсткости и равномерно насыщен установками заморозки грунта, так что всё пространство под городом станет, по сути, единым мощным фундаментом.
Разумеется, сразу остро встанет вопрос безопасности: для охраны подземного города от террористов будет создан особый отдел полиции с повышенным финансированием, а инженеров подземных коммуникаций будут отбирать строже, чем космонавтов на очередную лунную базу. Долгие десятилетия пройдут, прежде чем порядок и контроль в подземной части хотя бы сравнятся с порядком наверху, ведь там система отлаживалась поколениями. Так что работы у «подземных копов» будет навалом: пространства под городом станут землёй обетованной для бомжей (прежде всего из-за более высокой, чем на поверхности, температуры), нелегалов всех мастей, незаконных предпринимателей (причём не только торговцев наркотой и оружием, но и владельцев пошивочных цехов с сотней рабов-китайцев вместо одной автоматической производственной линии) и многих, многих других. В попытке хоть как-то выправить ситуацию «подземным копам» будут делегированы широчайшие полномочия. Правда, стопроцентной гарантии это не даст: всё предусмотреть невозможно, и теракты время от времени всё же будут происходить. Но к тому времени проект «единого подземного пространства» выйдет на самоокупаемость и начнёт приносить прибыль, так что жертв «гномов» (так подземных террористов окрестит жёлтая пресса) спишут в «запланированный ущерб».
В дальнейшем строительство безопасного фундамента завершится, и производства остановятся из-за нехватки сырья. Но экономика не знает слова «стоп», и разработки продолжатся уже сами по себе. Преградой станет разве что поверхность Конрада с её сейсмической непредсказуемостью. Но это случится в слишком отдалённом будущем, чтобы мы смогли дать квалифицированный прогноз.
ПОСЛЕ. ВВЕРХ
Потянется город и ввысь: далеко не все готовы отказаться от пространства за стенами квартиры. Правда, по большому счёту их жизнь едва ли окажется комфортнее жизни «подземников». Вряд ли «Ближе к звёздам!», «Стань небожителем» и прочие рекламные слоганы заполонят улицы, отмечая начало бума сверхвысотного жилого строительства. Ведь первоочередная задача развивающегося города - поселить очередной миллион человек на доступном расстоянии от мест работы, а строить очередные районы-анклавы уже бессмысленно - слишком долго добираться в центральные районы. Зато из километровой башни-иглы, равной по населению иному городу-спутнику, достаточно всего лишь спуститься вниз. Полчаса в лифте и столько же на монорельсе -это гораздо лучше, чем четыре-пять часов в автомобильных пробках или в очереди на перегруженную подземку.
Однако одно дело - поездка на работу, и совсем другое — необходимость проводить в лифте по полчаса каждый раз, когда нужно выйти за хлебом. Чтобы снизить недовольство, проектировщики начнут через каждые десять-двадцать этажей закладывать «развлекательные» ярусы, по сути мало отличающиеся от описанных выше подземных торговых центров. Правда, цены там будут весьма кусачие (проблему подъёма товаров наверх никто не отменял), но на то здесь и элитное жильё! По сути, жильцы получат возможность вообще не покидать здание: воплотится мечта советских архитекторов двадцатых годов прошлого века, пытавшихся спроектировать «дом-город».
А чтобы окончательно устранить необходимость спускаться вниз, власти разрешат пользоваться в городской черте личным воздушным транспортом.
Горожанам мегаполиса поневоле придётся избавиться сразу от двух популярных фобий: боязни замкнутых пространств и боязни высоты. Потому что жить в маленьких помещениях на огромной высоте станет довольно обычным делом.
Постепенный износ коммуникаций и сложности, связанные с ремонтом на километровой высоте, приведут к тому, что часть зданий окажется легче забросить, чем восстановить. Конечно, поначалу никто не станет обносить небоскрёб забором с надписью «закрыто», просто владельцы не будут вкладывать деньги в ремонт, а вместо этого снизят плату за квадратный метр. Селиться «под облаками» начнут уже не белые воротнички, а простые работяги, куда менее требовательные к уровню жизни. Постепенно появятся парадоксальные «высотки-трущобы», а со временем - и целые их кварталы. Исключение составят разве что бизнес-зоны: там небоскрёбы будут содержаться в образцовом порядке. Это справедливо, ведь коммерческая стоимость аренды в разы выше, чем жилая.
Но общая тенденция сохранится. Ремонт (даже мелкий) небоскрёба окажется по плечу далеко не каждому домовладельцу, так что рано или поздно на километровой высоте возникнут и настоящие трущобы. А заброшенный небоскрёб -это совсем не то же самое, что обычный дом. Даже сейчас вполне заметно, что у сложных объектов есть уровень нерентабельности, при котором даже на снос нужно больше денег, чем на то, чтобы просто поддерживать здание в законсервированном состоянии и ждать, пока оно развалится само.
Представьте. Стоят лифты - дом отключён от энергосети. Через один разрушены лестничные пролёты, а те, что ещё целы, могут провалиться прямо под ногами скайдиггера. Так что целые секции дома размером в десятки этажей отрезаны от остальных. У основания здания, на крыше и на уровне каждых восьмидесяти этажей стоят генераторы, глушащие двигатели флаеров. Эго на случай «незаконного вторжения по воздуху на техническую территорию города». Но хороший скайдгатер может быстро разобраться, какой генератор сбоит (питание-то у них независимое, а не от общей сети), и провести авиетку так, что комар носа не подточит. Зачем? А например, чтобы как следует посталкерить в этих сотнях тысяч квадратных метров бывшего жилья. Да и сам дом — хороший источник дохода. Одних кабелей можно набрать на немалые бабки.
А которые не за наживой — те за адреналином. Альпинисты, планеристы, прыгуны... Каких только способов не придумано для быстрого спуска по вертикальной стене! Гибнут, конечно, как без этого. Но ничего не поделать. Такова здесь природная среда, и люди не в силах ни контролировать её, ни изменять.
ПОСЛЕ. УРОВНИ
В тот момент, когда на улицах (вскоре после этого станет принято говорить «в улицах») появится личный воздушный транспорт, город станет действительно трёхмерным: в плотном потоке водителям придётся перестраиваться не только из ряда в ряд, но и с уровня на уровень. Впрочем, о транспорте мы поговорим чуть позже.
Появление в городском пространстве третьего измерения постепенно вызовет деление города на уровни с разным статусом. Чем больше небоскрёбов появится, тем меньше света будет попадать вниз, на те улицы, которые проходят непосредственно по поверхности земли. И «нижние» уровни будут компенсировать это дополнительным комфортом (искусственное «дневное» освещение», кондиционирование воздуха, крытые «природные парки»). По сути, поверхность земли станет такой же искусственной средой, как и подземные уровни. Здесь в полной мере проявится инерция города-колосса: зона до 20-30-го этажа окажется никому не нужной, но все еще заселённой и жилой. Термин «городское дно» обретёт буквальное значение. На дне города останутся те, кто жил здесь прежде и не нашёл способа вырваться «повыше».
Конечно, так будет не везде: безусловно, сохранятся исторические районы, застроенные трогательными старинными 17- и 20-этажными домиками. Сохранятся старинные парки — облицованные гранитом огромные площади, где на специально оборудованных пятачках растут самые настоящие деревья, пусть и немного. Или набережные, идущие вдоль самой настоящей открытой воды, которая, конечно, появляется из трубы и исчезает в трубе, но все же километр-другой течёт по открытому пространству. Останутся и открытые, чистые, благоустроенные «зоны безопасности» вокруг самых значимых зданий. Но везде, где обычная офисная и жилая застройка будет тянуться к небу, «городское дно» станет непрерывной головной болью стражей порядка. И, конечно, имиджмейкеров действующего мэра.
Городские власти будут прилагать все старания, чтобы превратить этот уровень в один сплошной технопарк, поместить туда депо, ангары, заводы и склады, обслуживающие как верхнюю, так и нижнюю части города. И постепенно их старания увенчаются успехом, так что, по сути, поверхность земли окажется поднята ещё на полсотни метров.
В нижних ярусах будут запрятаны и практически все транспортные артерии города: в условиях, когда каждое крупное здание имеет подземную парковку, непосредственно связанную с трассой, это станет логичным решением. А вот улицы как место для гуляния исчезнут: не расставлять же скамейки и урны на крышах ангаров? Тем более что рядовые общественные зоны никуда не денутся—просто их перенесут на широкие открытые площадки в паре сотен метров над землёй, не нуждающиеся в дополнительном освещении и вентиляции, защищённые от холода и ветра специальными установками.
В целом же именно выход вверх даст городу необходимое развитие: помимо собственно зданий, он получит весь объём пространства между ними - причём использовать это пространство можно далеко не только для распределения транспортных потоков.
ПОСЛЕ. ТРАНСПОРТ
Не будем рассматривать личный транспорт: слишком уж много его вариантов может накопиться со временем — вплоть до реактивных капсул для гонок по подземным рекам. Тем более что власти, защищаясь от транспортного коллапса, будут всеми силами усложнять жизнь частным автовладельцам. Остановимся на общественном городском транспорте - то есть том, который является плотью от плоти организма города. Как и сам город, этот транспорт существует в трёх средах: под землёй, на земле и в воздухе.
Уже многие десятилетия метро поневоле исполняет роль главного городского транспорта. Вероятнее всего, это положение дел сохранится и дальше, разве что сеть будет всё сильнее усложняться да ветки и составы начнут различаться по функциям.
Если в начале своего развития «подземка» связывала удалённые районы и потому представляла собой практически прямые ветки, пересекающиеся друг с другом по одному разу, то постепенно появились линии и других типов: кольца и полукольца, нужные для пересадок между основными ветками, короткие линии подвоза — аппендиксы, ответвляющиеся в районы-анклавы, малые кольца с односторонним движением, разгружающие тот или иной наиболее плотный узел...
Со временем неизбежно появятся скоростные ветки метро, проходящие через весь город, с минимумом станций, но на скорости не 80, а 180 км/ч. Разумеется, они будут связаны с основной сетью, так что жители окраин смогут сперва доехать до центрального пересадочного узла или противоположной окраины, а потом, пересев на «обычную» ветку, вернуться на несколько станций назад и оказаться у цели. Появится множество хордовых линий, проходящих нс через центр, а по касательной к нему. Схема центральной части тоже усложнится: количество веток будет постоянно расти (причём в основном за счёт дублирования старых линий, не справляющихся с потоком пассажиров), и всем им по-прежнему нужно будет обеспечивать связь друг с другом. Так что пересадочные узлы в центральной части города (точнее, в неминуемо образовавшихся нескольких центрах) будут состоять из семи, десяти и даже двенадцати станций. Усложнится система движения поездов: с ростом числа линий-развилок и линий подвоза составы начнут ходить через одни и те же станции разными маршрутами.
Уже сейчас метро порождает собственную мифологию и собственные субкультуры. А когда его масштабы многократно вырастут, легендариум метро тоже обретёт колоссальный масштаб. Истории о Чёрном машинисте и поезде-призраке уже не будут казаться совсем уж детскими сказками: кто его знает, что там творится в этих многокилометровых тоннелях северных линий, куда жители городского юга или востока не заезжают годами...
В экономически сложные периоды будут появляться станции и целые ветки, лишённые каких-либо архитектурных изысков, как уже происходит в метрополитенах некоторых крупных городов. Другие (особенно центральные) по-прежнему смогут претендовать на звание «подземных дворцов». Частные инвесторы добавят новый вид станций — брендированные под стиль конкретной корпорации. В народе их частенько будут именовать не по официальному названию, а по бренду: «Встречаемся на „Кока-коле" в центре зала». Всё больше станций будет интегрироваться внутрь тех или иных комплексов: торговых, деловых, развлекательных. Появятся станции с диарамами великих событий, станции-музеи, станции-супермаркеты. Но в целом вряд ли что-то принципиально изменится: метрополитен останется собой, будут расти только масштабы.
И, конечно, метро вряд ли станет «транспортом бедноты» - во всяком случае, пока в городе не воцарится воздушный транспорт, в метро вольно или невольно будет перемещаться большая часть населения.
Но в большом городе - особенно с развитым высотным строительством - пришествия пассажирских флаеров не избежать. Ведь глупо связывать уровни зданий, находящиеся на одной высоте - и в своей плоскости совсем рядом друг с другом, - через низ. Обязательно появятся способы перемещаться между ними напрямую. И вряд ли это будут стационарные мосты - хотя и им наверняка найдётся место, если жители города будущего не окажутся совсем уж чужды красоте.
Многоместные (аэробусы) и маломестные (аэротакси) флаеры заполнят всё пространство между иглами башен. Сложнейшие условия будут поначалу приводить к большому количеству аварий - а авария в воздухе неизбежно чревата разрушениями на земле. Но постепенно появятся проработанные правила воздушного движения, частой сетью повиснут буйки-регулировщики, а силовые поля, включаясь и выключаясь по сигналу светофора (точнее, заменяющего его передатчика), исключат возможность вылета «на встречку». Будет полностью учтён и освоен опыт авиадиспетчеров, каждый водитель будет знать свой «коридор высоты». Повсеместно появятся аварийные площадки, куда водитель сломавшейся машины сможет дотянуть «на честном слове и на одном крыле». Маршрутный транспорт, в принципе, будет ходить на автопилоте; обязательное присутствие в кабине человека останется данью традиции и подстраховкой на случай форс-мажора.
В самых крупных городах, где полёт от одной окраины до другой с максимально возможной в городе скоростью всё равно будет занимать по три-четыре часа, неизбежно появятся стратосферные экспрессы — баллистические капсулы, пересекающие то же расстояние за считаные минуты.
Крупные компании начнут выбрасывать на рынок множество моделей специализированных флаеров, что называется, на все случаи жизни. К окнам жилых модулей будут подлетать авиамороженщики, квартирные переезды будут осуществлять авиафургоны, а в самых широких воздушных коридорах повиснут огромные дирижабли, выполняющие функции причала (и станции пересадки), заправки, минимаркета и ретранслятора. А заодно удовлетворяющие потребность воспитанных голливудскими фильмами придирчивых зрителей обязательно видеть дирижабли над лесом небоскрёбов.
Что касается уличного транспорта, то, скорее всего, потребность города в нём будет исчезающе мала. На земле останется большая часть частных машин, а общественный транспорт будет представлен разве что короткими экскурсионными маршрутами — зато максимально экзотическими (надо же привлекать туристов!). Именно в этой нише получат шанс сохраниться монорельсы, фуникулёры, канатные дороги и велорикши.
ПОСЛЕ. УПРАВЛЕНИЕ ТОЛПОЙ
Сколь бы сложной ни была техногенная среда, самым непредсказуемым и опасным её компонентом остаются люди. Тем более что в глобальном мегаполисе неизбежно всё большее расслоение на бедные и богатые районы. Если в большинстве крупных городов подобные процессы происходят уже сейчас, то в будущем, когда разница в уровне жизни увеличится, желание благополучных граждан отгородиться от дискомфортного соседства усилится, а технические возможности для этого вырастут, сегрегация станет естественной частью городской жизни. Не исключено и введение аусвайсов, дающих право находиться в определённых районах (а остальные лишь проезжать транзитом). Но соседство остаётся близким, сияющие небоскрёбы элиты хорошо видны с городского дна, а вещающие на весь город СМИ слишком откровенно показывают живущих в роскоши нуворишей (ведь именно их жизнь даёт больше всего информационных поводов). Так что напряжение неизбежно — как и усиление силового контроля. Городская полиция станет мощной глобальной организацией, пронизывающей все слои общества. Миф о том, что без полиции порядок сразу рухнет, будет выгоден всем: и самим копам, и городским властям, получившим управляемый и мощный инструмент, и богачам, которым нужно чувствовать себя в безопасности, и даже социалистам-подпольщикам, повышающим таким образом чувство собственной важности. Впрочем, возможно, это даже не совсем миф. Такое огромное человеческое поселение с таким разнообразным (по культуре, образу жизни, достатку и другим параметрам) населением всегда находится в шаге от анархии, если не чувствует над собой сильную руку. Для города в целом это полезно. Но для каждого отдельного человека это значит, что защиты от полиции нет: неприкосновенность частной жизни - это что-то из идиллического прошлого, как барышни в матросских костюмчиках и парное молоко из-под коровы. То есть самые умные читали об этом в книжках, а большинство даже не слышало.
Две крайности встретились: ставить общественное выше личного необходимо для выживания либо очень маленькой группы, либо очень большого конгломерата.
Гасить возможное напряжение получается с помощью средств массовой информации. Вряд ли в будущем ещё останутся управленцы, которые будут недооценивать этот мощнейший инструмент. Но сперва нужно будет решить проблему перенасыщения информацией. Не раз описывался прецедент, когда человек, оказавшийся в условиях информационного изобилия, теряет доверие к любым сведениям. Слишком противоположны мнения экспертов, слишком много противоречивых данных для того, чтобы делать выводы самому... Конечно, допустить такого нельзя поэтому количество работающих СМИ будет конечным, а в пересчёте на общее число горожан их будет попросту очень мало. Чтобы обычный человек не тратил нервы, запоминая множество ведущих, будет создано несколько медиаперсон с разными образами, чтобы суммарно они вызывали доверие у девяноста процентов населения. В эфире будет непрерывно разыгрываться своеобразная комедия дель арте: с Арлекином для люмпен-пролетариата, Баландзоне для пенсионеров, Пьеро для интеллигенции, Панталоне для бизнес-элиты и Коломбиной для домохозяек. Нет нужды говорить, что транслировать они должны будут одно и то же, разве что с поправкой на язык своей целевой аудитории. Подпольные телеканалы и радиостанции останутся, но как участники той же комедии, нужные для создания отдушины и иллюзии надежды, а на деле полностью контролируемые властями. Свободная информационная зона вроде современного интернета тоже будет существовать, но её окончательно дискредитируют, профессионально заполнив белым шумом и лишив какой-либо авторитетности.
Вообще, контроль над информационным пространством - одно из важнейших условий существования большого человеческого поселения. Так что есть все основания считать, что уж этой-то проблеме власти мегаполиса будущего уделят самое пристальное внимание.
И всё же сбои системы неизбежны. Причиной может стать чисто техническая проблема - например, отсутствие продовольствия в каком-либо районе из-за проблем с транспортом. Или массовые жертвы из-за крупной воздушной аварии или обрушения заброшенной высотки. Возможны столкновения полиции и криминала (победить мафию не удавалось ещё ни в одном крупном городе, максимум - срастить её с властными структурами). Причин может быть множество, но результат неизменен: крупные волнения с выходом толп на улицы, вандализм, грабежи, блокирование транспорта... Разумеется, в любые беспорядки тут же вмешивается множество самых разных людей, умеющих и любящих половить рыбку в мутной воде, так что ситуация раскачивается всё сильнее и с каждым часом становится всё более неуправляемой.
При хорошем раскладе будет достаточно локализовать толпу, лишив её возможности маневрировать, и вывести на улицы газогенераторы. При плохом дело может дойти и до революции со сменой власти, так что с какого-то момента правящая верхушка перестанет считаться с потерями, особенно - с потерями среди повстанцев. Ведь информационное пространство под контролем и уже через несколько недель весь город будет точно знать, что аккуратно сброшенный на взбунтовавшийся квартал дирижабль со взрывчаткой - это сбитый повстанцами мирный пассажирский аэробус, а погибшие при взрыве несколько тысяч горожан, которым не повезло жить рядом с местом действия, — это невинные жертвы подлых сепаратистов.
Выгоревший квартал так и останется памятником безнадёжному бунту: дешевле обнести его оградой, чем разбирать и обеззараживать «фонящие» развалины. Кстати, при менее печальном развитии событий появление на карте города «чумных зон» тоже возможно. Власти обладают оружием, которому повстанцам нечего противопоставить: они могут просто изолировать любую часть города и оставить недовольных разбираться друг с другом - умирать с голоду, дичать, идти в безнадёжные атаки на блокпосты и в конце концов вымирать, оставляя выцветшие граффити на стенах в назидание добропорядочным пассажирам экспрессов, проходящих опасные зоны без остановки...
ПОСЛЕ. ЭТОМУ ГОРОДУ НУЖЕН НОВЫЙ ГЕРОЙ
Разумеется, большинство горожан никогда не задумаются, насколько же колоссален и сложен их город Людям в массе своей вообще свойственно принимать окружающий мир как должное. И всё же подспудно эти туши домов, эти миллионные толпы, эта десятки километров трасс неизбежно будут формировать у человека ощущение собственной ничтожности, уверенность в том, что невозможно хоть как-то повлиять на окружающий мир, как-то противодействовать неблагоприятным обстоятельствам. Ну а способ борьбы с этой безнадёжностью известен давно. Надо просто причислить себя к той или иной группе, ведь гуртом и батьку бить легче. Районный патриотизм будет зашкаливать, заводские профсоюзы обзаведутся собственной символикой, спортивные клубы станут самыми многолюдными общественными организациями. О субкультурах и говорить нечего: пассионарная молодёжь распределится на ролевиков, граффитистов, приверженцев музыкальных течений, геймеров-виртуалыциков, паркурщиков-экстремалов, диггеров и скайдиггеров... И всё же эта опереточные товарищества не смогут стать настоящей защитой для маленького человека. То есть усмирить плохих соседей или защитить от уличной банды магазинчик они, пожалуй, смогут. Но не более того.
Без надежда жить нельзя. А какая надежда может быть у человека, которого выбросила на улицу корпорация? Что он может? Побить кадровика, подписавшего увольнение? И что это изменит? Что делать отцу, дочь которого умерла в наркопритоне? Разобраться с конкретным пушером? А проку? Как быть простом>' честному копу, живущему в неблагополучном районе, с проплаченными чиновниками и процветающим мелким ворьём? Чем закрыться от рушащегося на голову небоскрёба высотой в полкилометра? Как спастись, падая в пассажирском аэробусе на перекрытия заброшенного ангара?
Обычный человек бессилен. Нужен новый герой. Супергерой.
Супергероев придумали вскоре после первой мировой войны, когда стало понятно, что роль отдельной личности посреди залитых ипритом окопов или под обстрелом дальних батарей стремится к нулю. И с тех пор их востребованность только росла. Но если сперва это были сплошь сверхсущества, то постепенно в их ряды проникали и простые люди. Именно в этом и заключается надежда: остановить поезд может не только уникальный мутант, но и обычный умный и целеустремлённый человек, которому есть что ответить на вопрос «Кто ты без своего костюма?».
Даже в прошлом такие герои были известны: и Железный человек, и Бэтмен — это селф-мейд-супергерои. Они стали хранителями человечества, но добились этого не стечением обстоятельств, а собственной волей. Можно возразить, что они не считали денег, но ведь свой первый костюм Тони Старк создал не в оснащённых по последнему слову техники цехах и лабораториях «Старк индастриз», а фактически на свалке запчастей.
Так что сколько бы мы ни рассуждали о никчёмности человеческой жизни в огромном городе, появление супергероев - не фантастических, а самых что ни на есть настоящих, - выглядит вполне правдоподобным. Чем крупнее город, тем больше в нём возможностей сохранять инкогнито, а чем более развита техногенная среда, тем более крутым оснащением можно обзавестись. Супергерою придётся стать настоящим порождением города: он должен будет лучше архитекторов знать схемы воздуховодов и электросетей, лучше коммунальщиков изучить все проулки и подворотни, лучше скайдигтеров перемещаться по крышам, лучше стритрейсеров гонять по трассам и лучше копов уметь договариваться с представителем любого социального класса. Успех напрямую зависит от того, насколько город станет для такого героя родным домом.
Ну а в помощь герою сгодится любая техника, которой он сможет воспользоваться. Даже сейчас вокруг нас есть огромное количество узкопрофессиональной специализированной техники, о которой никто не знает за пределами своей ниши. А между тем использовать её для собственных нужд ничего не мешает любому человеку.
А в предельной ситуации такую технику можно ещё и перестроить под себя: скажем, как Хиро Хамада из недавнего анимационного фильма Disney «Город героев», перепрограммировать надувного медицинского робота в неуязвимую боевую машину...
Конечно, реальный супергерой не станет знаменитым, из него не получится медиаперсона, он скорее будет ближе к «одиноким мстителям» из полицейских боевиков конца XX века. Но факт останется фактом: умный, волевой, целеустремлённый человек сможет противостоять системе неизмеримо эффективнее, чем рядовой горожанин или даже неорганизованная толпа.
А дальше в дело вступят слухи. Как мы уже говорили, людям очень хочется верить в то, что у них есть защита. Поэтому, едва хоть одно «выступление» такого супергероя станет достоверно известным, к его достижениям начнут относить всё - от результатов работы МЧС до счастливых случайностей. Любое внезапное торжество справедливости будет записываться на его счёт.
Мы живём в очень циничном обществе, и нам тяжело представить и человека, всерьёз решившего бороться за справедливость (недаром фильм «Пипец» позиционируется как комедия), и простых горожан, так же всерьёз рассчитывающих на помощь героя. (Помните мультфильм «Смешарики. Начало»? «Люсьен, на помощь! Где же Люсьен!»)
Сейчас мы даже не в состоянии представить, что должно случиться, чтобы подобное стало возможным. Это допущение выглядит гораздо более фантастическим, чем любые километровые небоскрёбы, пассажирские аэробусы и стратосферные экспрессы.
Но ведь человечеству куда сильнее нужны именно вера в справедливость, надежда и уверенность в своих силах, а вовсе не очередной вид топлива или новый способ массового вещания. Так что будем надеяться (ведь на это мы ещё способны), что нечто подобное всё же произойдёт.
ВСЕГДА. ЭПИЛОГ
О мегаполисе можно рассказывать ещё долго. О том, что образование и здоровье в нём, скорее всего, станут не заботой правительства, а личной проблемой каждого. О моде, чутко отзывающейся на закономерности развития техногенной среда. О том, что на личном уровне горожанин в третьем-четвёртом поколении начинает воспринимать окружающее пространство как естественное, и с этого момента люди, которые и так потеряли способность управлять городом, перестают понимать, что это вообще возможно. И о том, что с этого момента всё более мощной начнёт становиться мифологизация города и именно в ней будет заложено семя его будущей гибели...
Но лучше не пытаться объять необъятное, а просто полюбоваться с высоты двухсот восьмидесяти этажей на панораму огней, выключить окна-экраны и лечь спать, заказав себе добрый умиротворяющий сон о временах, когда улицы проходили прямо по земле, участки настоящих диких лесов заходили внутрь городской черты, а население большей части городов не превышало нескольких сотен тысяч человек...
(с) Павел Гремлев