Феноменом последних лет стал резкий рост массовых протестных выступлений в разных странах мира. На смену череде «оранжевых революций» пришли «революции 2.0», отличительная черта которых — ключевая роль Интернета и социальных сетей. «Арабская весна», «Occupy Wall Street», «Болотная площадь», лондонские погромы, Турция, Бразилия, Украина… — всюду мы видим на улицах молодежь и средний класс, требующий перемен. Одна из точек зрения на эти события — рост самосознания и желание молодых и активных участвовать в выборе пути развития своих стран и «демократический протест» против тирании и коррумпированных элит. При внимательном анализе политического, социального и культурного бэкграунда этих событий мы, тем не менее, видим иную картину.
Авторы этой книги, известные аналитики Изборского клуба, доказывают, что эти события не происходят «сами по себе», они происходят с активнейшим участием внешнего субъекта.
Отрывок из книги:
Дискуссионные вопросы истории и роли CFR
В советском обществоведении периода «разрядки» (dütente) общественно-экономическая формация стран Запада характеризовалась как государственно-монополистический капитализм. Исследователи того периода, хотя и опирались на ограниченный круг источников, оценивали роль «фабрик мысли» в принятии решений глобального масштаба исходя из представлений об экономических интересах, не упуская в виду при этом участие корпораций во внешнеполитической экспансии и их взаимодействие со спецслужбами. Так, Р.С. Овинников в монографии «Уоллстрит и внешняя политика» (1980) выделял из всех интеллектуальных структур Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations, CFR), именуя его не иначе как «оперативным центром» государственно-корпоративного конгломерата.
При этом автор обращал внимание на три особенности этого учреждения: а) наличие как индивидуального (временного и постоянного, с возрастным цензом), так и корпоративного членства, б) множество случаев перехода членов CFR на высшие (особенно правительственные) должности, в) принадлежность к CFR ректоров (президентов) крупнейших высших школ. Таким образом, фактически термин «оперативный центр» распространялся не только на экономическую, но и на политическую и гуманитарную сферу. Если суммировать это описание, расставляя приоритеты без ограничений марксистского подхода, то CFR в политике США одновременно представляет собой: а) орган координации научно-аналитической деятельности, обслуживающий внешнюю и внутреннюю политику, б) орган координации внешних интересов корпораций, в) высший кадровый институт, или средство вертикальной мобильности. Интегральная функция такого учреждения сопоставима с ЦК КПСС с его аппаратом, т. е. равнозначна «руководящей и направляющей силе общества». В то же время наличие органа с подобной функцией противоречит как духу Конституции США, так и имиджу государства на международной арене, что вынуждает истеблишмент к умолчаниям и лакировке истории.
Wikipedia относит CFR к разряду public policy think tanks (общественно-политических интеллектуальных центров) — то есть фактически сводит его предназначение к выработке межпартийного консенсуса. Единственное объяснение такой узкой квалификации — позиционный камуфляж самого CFR наряду с цензурными ограничениями энциклопедистов (в независимости которых позволяет усомниться хотя бы состав попечителей и директоров Wikimedia Foundation).
Само учреждение не приуменьшает своей исторической роли, но затушевывает сомнительные эпизоды своей истории. Council on Foreign Relations, согласно его официальному биографу Питеру Гроссе, был учрежден в связи с поражением Германии в Первой мировой войне. В его «кратком курсе», размещенном на портале CFR, умалчивается о другом поводе для создания стратегического института — революции в России. Упоминая о путешествии соучредителя CFR, помощника президента Вильсона по внешнеполитическим вопросам Эдварда Мэндела Хауса в Европу, биограф обходит вопрос о причастности этого американского чиновника к Февральской революции, что неудивительно: признание этой причастности привлекло бы внимание к параполитическому бэкграунду исторических трагедий. Не объясняется и особый интерес к крушению германской монархии, отношения которой с США в начале ХХ века характеризовались репликой кайзера Вильгельма в беседе с министром финансов России В. Коковцовым (1912 г.): «Необходимо устроить Европейский нефтяной трест в противовес американской “Стандарт Ойл”, объединяющий в одну общую организацию страны-производительницы нефти — Poccию, Австрию (Галицию), Румынию, — и дать такое развитие производству, которое устранило бы зависимость Европы от Америки».
«Краткий курс» П. Гроссе озаглавлен «Продолжение Исследования» — символический парафраз назначения The Inquiry («Исследование»), стратегической группы, которая была предшественницей как CFR, так и Королевского института международных отношений (Royal Institute of International Affairs, RIIA) в Лондоне. Автором идеи этой группы был Эдвард Мэндел Хаус (Гюйс), председателем — 28-летний советник президента по печати и информации, один из его спичрайтеров Уолтер Липпман. Существенно, что университетское сообщество было представлено специалистами лишь трех высших школ — Гарварда (А.К. Кулидж), Йеля (Дж. Т. Шотуэлл) и Колумбийского университета (Ч.Симур).
Профессор Джорджтаунского университета Кэрол Квигли позже писал в монографии «Трагедия и надежда», что CFR является «дочерней структурой британской организации». Квигли имел в виду не RIIA, а ранее возникший британский закрытый клуб Round Table («Круглый стол») (Сесил Родс, Лайонел Ротшильд, Реджинальд Эшер, Альфред Милнер и его ученики, в том числе заместитель министра иностранных дел Лайонел Кертис, который в 1920 году выступил основателем RIIA).
Группа Inquiry, 24 участника которой, в частности Э.М. Хаус, Пол (Пауль Мориц) Варбург, Герберт Гувер, Кристиан Гертер, Джон Фостер Даллес, Гамильтон Фиш Армстронг и Арчибальд Кулидж, встретились с британской делегацией во главе с Лайонелом Кертисом на полях Парижской мирной конференции в отеле Majestique, где останавливались британцы, рассматривается официальным биографом как «подлинный» родоначальник CFR, а группа крупных банкиров и юристов во главе с экс-госсекретарем США Элиху Рутом — лишь как «примкнувшие» конкуренты. Между тем название CFR, еще в качестве неформального частного клуба, принадлежало именно группе Рута, в то время как группа Inquiry по аналогии с британским RIIA проектировали «Американский институт международных отношений».
Согласия между собой две группы достигли лишь спустя два года. Почему именно группа Inquiry — подлинный родоначальник CFR? Из «краткого курса» П. Гроссе не следует внятного объяснения. Официальный историк камуфлирует целый ряд обстоятельств:
— присутствие в группе Inquiry двух лиц, имевших непосредственное отношение к созданию Федеральной резервной системы (Хаус и Варбург, в качестве совладельца Kuhn&Loeb),
— участие тех же лиц в демонтаже не только Германской, но и Российской империи,
— мотивы создания Лиги наций, в том числе в контексте сопротивления английскому владычеству в Азии под влиянием событий в России,
— параллельные усилия Рокфеллеров по созданию еще одной наднациональной структуры — Института тихоокеанских отношений (IPR), с участием левых британских философов (существовал с 1925 по 1960 г., предшественник Asia Society).
— разногласия в высшем американском истеблишменте, касающиеся участия США в глобалистских проектах вместе с Лондоном, в особенности в проекте Лиги наций, который был расценен большинством Конгресса как уступка части суверенитета, противоречащая американской конституции.
Элиху Рут, госсекретарь при президенте Теодоре Рузвельте, был первым руководителем учрежденного в 1910 году Фонда Карнеги за международный мир. Сталелитейный магнат, шотландец по происхождению Эндрю Карнеги отнюдь не симпатизировал британской монархии, его книга The Triumphant Democracy была последовательным прогрессистским (в понимании индустриального периода) доказательством архаичности британской модели. Более того, он публично высказывался против британского империализма, само это слово для него имело негативную коннотацию.
Напротив, The Inquiry, характеризовавшаяся журналом Time как «группа выскочек», была ориентирована на теснейшее партнерство с Великобританией и столь же последовательное развитие глобалистских представлений Вильсона.
Королевский институт международных отношений (RIIA) открылся уже в 1920 году и сразу же получил в распоряжение роскошный Chatham House; его возглавил заместитель министра иностранных дел лорд Роберт Сесил, вместе с Милнером участвовавший в парижских переговорах декабря 1917 года, а исполнительным секретарем стал Лайонел Кертис. Лорд Сесил, снискавший славу «архитектора Лиги наций», был эсперантистом и считал, что синтетический язык должен стать языком международных институтов.
Американцы смогли разрешить внутренний спор лишь в 1922 году. Компромисс завершился в пользу рокфеллеровской Standard Oil: первым президентом CFR стал Джон Уильям Дэвис, бывший посол США в Великобритании, юрист, в том же 1922 году вошедший в совет попечителей Rockefeller Foundation.
В «кратком курсе» П. Гроссе утверждается, что CFR не интересовался Советской Россией вплоть до 1923 года, но и тогда эта тема была для него новой и неизведанной. Это уже не умолчание, а подтасовка: подробная аналитическая статья о Советской России Арчибальда Кулиджа была опубликована в Foreign Affairs — журнале CFR — в первом же номере, в сентябре 1922 года, и рассматривала конкретные сценарии «благоприятных сдвигов», из которых самым благоприятным считался раскол партии большевиков.
Далее в тексте проскальзывает намек на роль Ф.Д. Рузвельта в предоставлении CFR первого офиса в Нью-Йорке в период его губернаторства — после чего «сквозь зубы» упоминается, что затем Рузвельт попытался использовать локальные филиалы учреждения для своей кампании, но ему «был дан отпор». Опускается бэкграунд как краткого сближения, так и долгой последующей вражды.
О мотивах сближения писал, в частности, Адриан Сальбучи (2003): «Среди основателей CFR — президент Американского географического общества Исайя Боуман, который вместе с командой англо-североамериканцев занимался разработкой новой карты Европы. Эта карта, подкрепленная Версальским договором, спровоцировала множество волнений в последующие десятилетия. Именно два экономиста CFR, Оуэн Д. Янг и Чарльз Дэйвз в двадцатые годы разработали планы “рефинансирования” долга, навязанного Германии Версальским договором. Именно члены CFR, как высокопоставленные руководители ФРС, спровоцировали фальсификации и уменьшение денежной массы, которые помогли развязать финансовый кризис 1929 года. А дальше уже из кризиса всегда выходят победителями те, кто обладает большим количеством денег»…
Таким образом, консенсус CFR с Рузвельтом был антигерманским, в то время как расхождение приходится на разгар кризиса, когда финансовые круги, стоявшие за CFR, противостояли рузвельтовскому «новому курсу». Тогда Джон Уильям Дэвис, будучи также личным юридическим советником Дж. П. Моргана, принял участие в заговоре банкиров против Рузвельта, известном как Business Plot.
Старательнее всего автор «краткого курса» обходит период между 1933 и 1939 годом, когда англо-американские деловые круги активно содействуют экономическому успеху гитлеровской Германии (братья Варбурги, Монтегю Норман, Эверел Гарриман, Прескотт Буш и др.) Зато подчеркивается, что именно CFR, в лице Гамильтона Армстронга и Аллена Даллеса, настоял на том, что США «не могут быть нейтральными» во Второй мировой войне — якобы в связи с вступлением немецких войск в Польшу, а не в связи с успешными опытами немецких физиков по расщеплению атома (о которых Нильс Бор сообщил в актовом зале Университета имени Джорджа Вашингтона). Тема Манхэттенского проекта полностью выведена за скобки. Целеуказующая статья Джорджа Кеннана «Об истоках советского поведения» (1947), подписанная «Х» и впервые содержащая термин «сдерживание», выдается за выражение частного мнения. Зато приводится обширная цитата из дружественного к СССР документа Джорджа Франклина (1946), с указанием на близость составителя документа к Дэвиду Рокфеллеру.
Еще одна деликатная тема, которую обходит автор «краткого курса» истории CFR, — это обстоятельства прихода к власти Линдона Джонсона после ликвидации Джона Кеннеди, который, по свидетельству его биографа Артура Шлесинджера, был «далек от сердца американского истеблишмента, то есть CFR вместе с фондами Рокфеллера, Форда и Карнеги, журналом Foreign Affairs и газетой New York Times».
В тексте П. Гроссе не отрицается, что в 1968 и 1970 годах в CFR произошло «два решающих поворота» — сначала в связи с войной во Вьетнаме, которую именно CFR признал проигранной, а затем в связи с Уотергейтским скандалом, приведшим к импичменту президента Р. Никсона. Последняя тема не раскрывается, однако автор считает нужным указать, что за всю историю CFR из него было исключены лишь два пожизненных члена — Элджер Хисс (обвиненный в шпионаже в пользу СССР) и Ричард Никсон.
История противоборства между Никсоном и CFR излагается в интереснейшей работе Уилла Баньяна «Никсон, Киссинджер и новый мировой порядок» (2007). В конце 1960-х Никсон не только поставил себе целью во внутреннем элитном раскладе в США «дать шанс юго-западу, западу и югу бросить вызов восточной либеральной элите» в «контроле над ключевыми национальными институтами», но и рассматривал систему мировых отношений как баланс власти пяти крупнейших держав, считая, что «альтернативой баланса может быть только дисбаланс». Возражения со стороны Рокфеллеров изложил тогда гарвардский профессор Стэнли Хоффман: «Сколь бы ни была совершенна модель баланса держав, пять держав — это не ответ. Даже биполярная модель устаревает, поскольку сегодня на политику государств влияют транснациональные силы — от корпораций до групп ученых. Идея баланса держав неадекватна этой реальности, потому что целью должна быть единая глобальная система». Ему вторил Збигнев Бжезинский: «Необходим переход от традиционной международной политики к новому глобальному политическому процессу, в котором старые национальные государства утрачивают свое центральное значение». Еще один оппонент, Ричард Фальк, утверждал, что «концепция баланса пяти держав недооценивает экологические ограничения и риски, возникающие в связи с сохраняющимися тенденциями бесконтрольного экономического роста в децентрализованном миропорядке».
У. Баньян называет еще два повода для Уотергейтского дела. Один из них — сугубо идеологический: Нельсон Рокфеллер возмутился письмом Никсона к католическому кардиналу Нью-Йорка в поддержку его позиции против абортов. Второй — на поверхности кадровый: Никсон составил «черный список» лиц, лишаемых допуска к специальной информации, где числилось имя Макджорджа Банди — друга семьи Рокфеллеров, на тот момент президента Ford Foundation.
Макджордж Банди был одним из соучредителей Римского клуба, «родившегося» в Белладжио, итальянском поместье Рокфеллеров, а идеологическим продуктом этого неформального транснационального института была аксиома о «пределах роста» — о чем и напоминал Фальк. Таким образом, конфликт, вынесший на политическую сцену Джимми Картера, «самого рокфеллеровского из американских президентов», касался фундаментальных вопросов идеологии, равно как и системы геополитических приоритетов, прямо проистекающих из картины мира. Напомним, именно в период президентства Картера а) создается Трехсторонняя комиссия, т. е. воплощается замысел, заложенный еще в проекте рокфеллеровского Института тихоокеанских отношений (IPR), б) в правительстве США получает исключительный статус Агентство по охране окружающей среды (EPA), в) внедрение EPA все более жестких стандартов становится ключевым стимулом аутсорсинга индустрии из США.
Опуская «деликатные эпизоды» элитного противоборства, Питер Гроссе воздает должное заслугам CFR в развитии американо-китайской дипломатии — от «провидческого» доклада профессора Доука Барнетта (1960) и разработок Збигнева Бжезинского и главы Asia Society Роберта Блюма (1964) до «прорывного» визита Киссинджера (1971), считая нужным подчеркнуть, что первым на китайскую землю из самолета вышел не Киссинджер, а тогдашний президент CFR Уинстон Лорд. Антисоветский мотив американо-китайского флирта и роль размолвки Хрущева с Мао, открывшей для него возможность, остается «за кадром».
Таким образом, CFR в корректировке своего имиджа стремится:
а) камуфлировать связь англо-американской дипломатии 1916–1919 годов с распадом Российской империи,
б) приуменьшить свою роль как в гонке ядерных вооружений, так и в стратегии сдерживания (создание НАТО, сдерживающий аспект плана Маршалла),
в) позиционировать стратегии, связанные с именами Д. Рокфеллера и З. Бжезинского, как «инициативы мира и прогресса».
CFR и геополитическое проектирование 1980-х годов
Еще более туманно в тексте П. Гроссе упоминание о «Проекте 1980-х», которым руководил Ричард Ульман, историк и автор многотомной «Истории англо-российских отношений», автор термина «нетрадиционная безопасность». Его значение в «кратком курсе» приуменьшается — признается лишь, что «Проект 1980-х» позволил CFR лучше подготовиться к краху «железного занавеса», чем остальному интеллектуальному сообществу США. Между тем, по оценке Р. Овинникова, «Проект 1980-х» был задуман как «библия для всего западного сообщества». Советский автор прямо связывал его запуск (1973 год) с решающим сдвигом, происшедшим в структуре CFR, — с финансовым, а затем и с кадровым господством семьи Рокфеллеров. Другое дело, что идеологический подтекст этого сдвига автор не рассматривал (да и не был вправе рассматривать: участие СССР в Римском клубе было принято на уровне высшего истеблишмента).
Имя Ричарда Ульмана мы находим в составе консультативного совета American Ditchley Foundation. Как упоминалось выше, это дочерняя структура британского фонда, специально созданного для стратегической консолидации британского и американского истеблишментов. В контексте CFR и его связей с другими институтами уместно назвать ряд имен из состава руководящих структур материнского фонда и его филиала.
В совет управляющих Ditchley Foundation, учрежденного в 1958 году в поместье «табачного короля» Дэвида Уиллиса близ Оксфорда, в разное время входили такие «киты» лондонского истеблишмента, как губернатор Гонконга Крис Паттен (ныне канцлер Оксфорда), вице-президент Еврокомиссии лорд Бриттен, лорд Рис, президент Лондонской фондовой биржи Джон Кемп-Уэлч, премьеры Джон Мейджор и Дэвид Кэмерон, министры иностранных дел Дуглас Херд, Малькольм Рифкинд, Джек Стро, Дэвид Милибэнд. Сейчас совет управляющих, который возглавляет экс-генсек НАТО Джордж Робертсон, чуть менее представителен, однако там присутствуют, например, баронесса Невилл-Джонс, лорд Хеннесси, глава Объединенного разведывательного комитета Эндрю Моттрэм и его предшественник, а ранее — последний британский посол в СССР сэр Родрик Брейтвейт. Руководство американского филиала (подчиненной структуры) было доверено экс-заместителю госсекретаря Стробу Тэлботту, а в состав совета директоров филиала входят два других чиновника, занимавших ту же должность, — Николас Бернс и Томас Пикеринг.
Вместе государственными и военными деятелями в составе Ditchley — президент фонда Карнеги (Carnegie Endowment for International Peace) Джессика Тухман-Мэтьюз и главы самых «престижных» правозащитных организаций — британского Liberty и американского Human Rights Watch. И здесь же — ведущие стратеги «мягкой власти» — Дж. С. Най, президент Британской академии сэр Адам Робертс и профессор оксфордского Колледжа св. Антония Тимоти Гартон Эш.
«Библия», разрабатывавшаяся в рамках «проекта 1980х», как минимум была а) британо-американским сотворчеством, б) проектом реализации «мягкой власти». Можно предположить, что мировоззренческая сторона этих разработок соприкасалась с одновременно выходившими на поверхность пантеистическими инициативами (Universal Pantheist Society, State of the World Forum, Парламент мировых религий и др.). Косвенно на это указывает участие Ульмана в еще двух структурах — Ploughshares Fund и World Peace Foundation.
Название Ploughshares, происходящее от библейского «орало» («перекуем мечи на орала»), призвано было отразить его основное предназначение — агитацию за разоружение в глобальном масштабе. Идеологический базис этой декларируемой борьбы за мир, а также его географические приоритеты, вполне очевидны из состава его руководства, где присутствуют автор термина «новая исламская реформация» и сочинитель «инновационной биографии Иисуса Христа» Реза Аслан, «друг Тибета» Дуглас Карлстон, соучредитель Центра американского прогресса (САР) экс-сенатор Том Дэшл… Любопытно присутствие в этой компании «культурных трансформаторов» министра обороны США Чака Хейгла — «мягкого республиканца», оправдавшего бомбардировку Сирии во имя победы «умеренных сил».
World Peace Foundation — старейший в США управляющий благотворительный фонд, с 1910 года отстаивавший идеи мира на платформе прогрессивизма. В 1993 году его деятельность была возобновлена выпускником Оксфорда Робертом Ротбергом в составе Гарвардской школы управления им. Кеннеди, уже на постиндустриалистских мировоззренческих позициях (показательно партнерство с Mo Ibrahim Foundation в исламском мире). В 2011 году фонд перешел под эгиду Флетчеровской школы Tufts University.
Сожаление о неких привходящих обстоятельствах, не позволивших реализовать «проект 1980-х» в «полной и окончательной» версии, может, таким образом, объясняться:
а) стратегическими разногласиями в истеблишменте США (включая военный истеблишмент, заседающий в Богемском клубе) по отношению к темпам демонтажа СССР и географии передела советского пространства, как в евроатлантическом, так и в евразийском форматах проектирования,
б) ценностными разногласиями в евроатлантическом истеблишменте в силу остаточного влияния авраамических религий и цивилизационных аффинитетов — в том числе и на уровне правящей республиканской команды Дж. Бушастаршего.
На идеологические трения между Рокфеллерами и «техасцами» указывал еще Р. Овинников. В свою очередь, У. Баньян обращал внимание на принципиальные разногласия между группой Г. Киссинджера и рокфеллеровскими кругами еще в конце 1960-х, при основании Национального комитета по американо-китайским отношениям; в динамике они становятся боле заметны (см. ниже).
в) конкретными историческими обстоятельствами, зависящими, как и исход войн, в том числе от случайных факторов, в том числе провалом проекта «перестройки» в Китае (1988),
г) последующим обострением не только мировоззренческих, но и кланово-лоббистских противоречий в США,
д) усугублением англо-американских разногласий в период мирового финансового кризиса.
За спиной Джорджа Буша
В 2002 году Джордж Буш-младший использует предлог «событий 11 сентября» для замены ключевых кадров. Глава Офиса политического планирования Госдепа Ричард Хаас, выступивший весной 2002 года с программной речью о необходимой трансформации Ближнего Востока, продвигается на пост президента CFR, сменив члена правления Ploughshares Fund Лесли Гелба.
Ричард Хаас пытается «настроить» CFR скорее как инструмент американского имперского влияния, в духе мышления неоконсервативной команды. Его речь становится сигналом не для мягкого вовлечения, а для насильственного навязывания демократии на Ближнем Востоке — игры с «открытым забралом».
В ответ на инициативу Буша о создании специальной государственной корпорации Millennium Challenge («Вызов тысячелетия») и о разработке Стратегии национальной безопасности США возникла встречная «общественная» инициатива. Ближайшие коллеги Дэвида Рокфеллера Фред Бергстен, Эдвард Скотт и Нэнси Бердселл учреждают новый мозговой трест — Центр глобального развития (Center for Global Development, CGD), который принимается за ревизию системы международной помощи.
В то время как Буш, следуя по пятам своего отца-«крестоносца» из техасской нефтяной элиты, вовлекает во внешнюю политику католиков и протестантов-фундаменталистов, рокфеллеровская среда следует иным идеологическим приоритетам. В результате реформы USAID, инициированной CGD, из приоритетов иностранной помощи исчезают экономические программы — кроме связанных с интернетизацией и «экологизацией».
В докладе Комиссии CGD по слабым государствам и национальной безопасности США (Commission on Weak States and US National Security), куда входили, в частности, сотрудник Стэнфорда Майкл Макфол и дипломаты Томас Пикеринг и Стюарт Айзенштат, ставится задача «поддержать институты (слабых государств) более точным таргетированием (адресностью) содействия демократии», «обращая прицельное внимание на связь между добывающей промышленностью и коррупцией в этих странах», а кроме того, обеспечить мониторинг «ключевых слабых государств» и доставку его аналитического результата в правильные руки (into the right hands).
Сделав свое дело, ряд авторов доклада включаются в политические структуры Демпартии, настраивая их на те же приоритеты (интернетизация — экологизация — антикоррупция). Между тем Майкл Макфол вместе с Джеймсом Вулси направляются на идеологическую работу, напротив, в самую гущу правых.
Концептуальным поводом для их сплочения вокруг антииндустриальных идей становится на этот раз «связь нефти с финансированием терроризма». Чтобы «разорвать эту связь», необходимо «избавить не только Америку, но и всю цивилизацию от «пагубной» нефтяной зависимости», ибо развивающаяся экономика Китая потребляет все больше нефти, что поддерживает спрос и подстегивает рост цен. Так говорит профессор Галь Люфт из Johns Hopkins University, сопредседатель общественной коалиции Set America Free. В нее вливается воинственный неоконсервативный стратег Фрэнк Гаффни, экс-командующий Тихоокеанским флотом США Джеймс Лайонс и целая когорта лоббистов неоконсервативного сплочения с Израилем из Hudson Institute, Middle East Forum и нового Фонда ближневосточной правды. Параллельно создается исследовательский Институт анализа глобальной безопасности (IAGS), где соседствуют профессора из Британской военной академии, Военно-морской академии США и израильского Междисциплинарного центра в Герцлии, генерал ВВС США Чак Уолд, «сотрудник Heritage Foundation и эксперт ЦРУ по бывшему СССР Ариэль Коэн, автор секретных докладов по российской нефти и ее связи с ВПК для ЦРУ Нил Адамс» (так обозначено на портале IAGS), Джеймс Вулси и группа ближайших коллег Майкла Макфола из Стэнфорда, специализирующихся на «энергетике и устойчивом развитии». Возглавляет институт экс-советник Р.Рейгана по национальной безопасности Роберт Макфарлейн. Этот ветеран политики имеет личный интерес в «обеспечении независимости США от нефти»: он ныне возглавляет компанию Global Energy Investors LLC, спонсирующие крупные проекты в сфере альтернативной энергетики. В рамках IAGS учрежден Центр технологии и редкоземельных металлов (TREM Center), занимающийся «консультированием корпораций в области социальной ответственности и устойчивости» в Китае и ЮАР (по совпадению — именно там, где локализуются залежи редкоземельных металлов).
Любопытно, что в этих структурах одновременно встречаются имя Кеннета Поллака из Brookings, занятого в проекте партнерства с «Братьями-мусульманами», и Дэниела Пайпса — напротив, ярого оппонента подобного партнерства и разоблачителя «агентуры Братьев» в США. Вполне уместно предположить, что возникшие здесь контакты впоследствии сыграли роль в подготовке свержения и экспроприации египетских «Братьев-мусульман» после их попытки пересмотра долгосрочных египетско-израильских соглашений. Но это будет нескоро, а пока в британском Кембридже Джеймс Вулси и Майкл Макфол участвуют в учреждении Джексоновского общества (Henry Jackson Society) — в честь американского сенатора Генри Джексона, который был демократом и одновременно (подобно неоконсерваторам) преданнейшим другом Израиля и защитником прав советских «отказников». «Декларацию принципов» общества подписывают экс-командующий силами НАТО в Атлантике Джек Шихан, заместитель помощник генсека НАТО по международным делам Джейми Ши, экс-директор МИ-6 Ричард Дирлав, профессор международной безопасности RIIA Пол Корниш, лорд Пауэлл Бэйсуотерский и солидная группа британских депутатов-консерваторов, включая Денниса Макшейна (позже — автора идеи британского «списка Магнитского»), политический директор Conservative Friends of Israel Роберт Хальфон. В попечители принимают «американских ястребов» Роберта Кагана и Ричарда Перла, экс-президента Литвы Витаутаса Ландсбергиса, а исполнительным директором становится Алан Мендоса — член правлений Disraelian Union и Conservative Friends of Israel.
В британской газете Guardian инициатива вызвала ироническую реакцию: «старые консерваторы никогда не умирают». Замечание было неточным. С возникновением Henry Jackson Society связывают т. н. Юстоновский манифест, сочиненный экс-троцкистом, соиздателем журнала Democratiya Аланом Джонсоном (поддерживает «социал-демократический антитоталитаризм Вацлава Гавела, Адама Михника и Бернара Кушнера»).
Между тем создатели альтернативного консервативного альянса (британский Atlantic Bridge с участием министра обороны Лайама Фокса и американский ALEC) были впоследствии уличены в «экоскепсисе», а сам Фокс — в растратах средств на командировки, что стоило ему должности.
За два года кампании в Ираке команда неоконсерваторов, собранная Бушем, растрачивает популярность — не только из-за избыточной агрессивности в ходе войны, но и в результате мощной критической кампании в СМИ и на киноэкране. Этому способствуют выборы 2004 года, когда в команду Керри вливаются Лесли Гелб и Томас Пикеринг.
В 2006 году в очередной целеуказующей статье Ричард Хаас пишет: «Я не настаиваю на том, чтобы Microsoft, Amnesty International или Goldman Sachs были представлены в ООН, но представители подобных структур должны участвовать в принятии решений при возникновении региональных и глобальных вызовов… Государства должны быть готовы к тому, чтобы поделиться с международными структурами частью суверенитета. Некоторые правительства готовы уступить элементы суверенитета, чтобы отреагировать на угрозу глобального потепления. Сейчас необходимо принятие нового документа, заменяющего Киотский протокол, включая США…» На фоне критики Буша его выдвиженец «прогибается» перед рокфеллеровской линией, но все же апеллирует к относительно старым структурам в качестве дополнения к Трехсторонней комиссии, МВФ и др., а не к новейшим Google и Facebook.
В 2006 году еще курсирует слух о договоренности между семействами Бушей и Клинтонов о возвращении последних к власти. Однако игру ломает «третья чикагская сила» Обамы, о поддержке которой в числе самых первых сигнализируют а) Open Society Institute Джорджа Сороса и его «общественный инструмент» MoveOn; б) группа Дэшла — Эдвардса — Подесты, близкая к Ploughshares, в) широкие калифорнийские круги.
За год до избрания Обамы один из его покровителей Роберт Рубин, экс-глава Федерального казначейства, сменяет Питера Дж. Питерсона, главу Института мировой экономики, в должности председателя совета директоров CFR, а вторым сопредседателем (должность впервые «дробится») становится Клара Хиллс — ранее Торговый представитель США, а на момент избрания — член совета директоров Международной кризисной группы (ICG), самой влиятельной НПО в сфере «миротворчества» в его постиндустриальной версии. Барак Обама был обязан знакомством с Робертом Рубином своему однокурснику и соредактору Harvard Law Review Майклу Фроману, который до поступления в Гарвардскую школу права защитил докторскую диссертацию в Оксфорде. Фонд Р. Рубина и С. Фридмана Insight Ventures становится одним из посевных благодетелей Twitter в канун «арабской весны».
В 2007 году CFR открывает европейское представительство, одним из сопредседателей которого становятся экс-глава минобороны Германии, ветеран «революции 1968 года» Йошка Фишер. К этому времени пересмотрена как доктрина USAID, так и концепция публичной дипломатии: «мягкое влияние» прямо увязывается со «стратегическими коммуникациями». Соучредитель Facebook Крис Хьюз отличается в «настройке» интернет-машины предвыборной кампании Обамы.
Мощным ресурсом кампании становится ближневосточная диаспора — особенно иранская, сконцентрированная в Калифорнии и широко представленная в менеджменте ITсектора. Нушин Хашеми, основательница фонда PARSA, входит в совет директоров нового ИЦ — управляющего фонда New America Foundation, основанного Уолтером Расселом Мидом (учеником Дж. С. Ная). Профессор Вали Наср, член CFR и помощник Ричарда Холбрука, издает книги о «запросе на свободу» в исламских странах и о роли среднего класса в «отстранении духовенства от экономики». В преобразованном Национальном ирано-американском совете (NIAC), центральной общественной структуре «иранской разрядки», консультативный совет возглавляет Томас Пикеринг. За полгода до избрания Барак Обама совершает тур по Ближнему Востоку вместе с сенатором Чаком Хейглом — членом общества Rippon Society, объединяющего республиканцев «рокфеллеровской масти».
Интеграция команды Хиллари Клинтон обеспечивает преемственность катарского фланга «дерадикализации ислама». Бывшие коллеги Ричарда Хааса из Brookings бесконфликтно вливаются в команду Обамы. Неоконсерваторы пускают в ход последний довод, пугая братьев по разуму в Израиле вторым именем Обамы — «Хусейн». Но Обаму поддерживает Антидиффамационная лига — публичная структура «Бнай Брит», где еще до Оксфорда воспитывался Майкл Фроман.
Это братство уже так вписалось в глобальную повестку дня, что одобрило гомосексуальные браки и даже, устами главы АДЛ Эйба Фоксмана, признало геноцид армян. Драйвер новой фазы постиндустриализма — IT-сектор; на фоне начинающегося кризиса рушатся банки, а интернет-монополии, напротив, выходят в дамки. Обама — их «король», тем более что Голливуд уже сказал свое слово.
Таким образом, рокфеллеровское большинство в CFR в 2000-е годы:
а) внедряет антииндустриальную повестку дня одновременно в Демократическую и Республиканскую партии, вовлекая военно-разведывательные кадры Великобритании, США и Израиля, под предлогом «избавления США» от ближневосточной нефти, «антикоррупционного контроля» над российскими корпорациями, а также идеологического «сдерживания» Китая посредством навязывания ему «современной» энергетики вместо традиционной;
б) для этой же цели создает новые ИЦ, переосмысливающие содержание внешней политики, и связывает на уровне ИЦ новое поколение стран-мишеней с IT-сектором;
в) использует организационные и пропагандистские провалы консерваторов для подготовки реванша Демпартии.
 | К. Черемных, М. Восканян, А. Кобяков. Анонимная война. От аналитиков Изборского клуба |