Как прожить в семье нелегальных золотоискателей в Монголии, научиться добывать золото, отгонять мух навозом и чуть не жениться на семилетней девочке.
Стоит в Монголии сказать «ниндзя», как все сразу понимают, о ком идет речь. Так здесь называют нелегальных золотоискателей, колесящих по степи на старых мотоциклах и промывающих золото, по старинке, в зеленых пластиковых тазах, которые они носят за спиной. Собственно, благодаря этим тазам, напоминающим о панцырях черепашек-ниндзя, монгольские золотоискатели и получили свое имя. Я загорелся идеей познакомиться с ними, нашел в Улан-Баторе водителя, который знал, как их найти, и отправился на поиски.
ПУТЬ НИНДЗЯ
Мой водитель почти не говорит по-английски, а русского языка он не знает вовсе. Уже целый день мы движемся по грунтовой трассе сквозь бесконечную степь на запад от Улан-Батора. По большей части молчим.
Монголию представляешь себе как бескрайние степные просторы, где один зеленый холм сменяет другой, и так согни километров подряд, и нигде ни души. Степь создает обманчивое впечатление безлюдности и первобытности. Но тут всегда неподалеку кто-то есть. То на горизонте всплывет одинокая юрта со спутниковой тарелкой и солнечной батареей, то ниоткуда навстречу выскочит машина. Причем, будь то «Лексус» или «Нива», из машины одинаково торчат детские ноги в грязных розовых носках, крашеные палки, головы собак и задницы коз.
После распада СССР сельское хозяйство Монголии, сильно зависевшее от советских дотаций, стало приходить в упадок. Несколько холодных зим подряд и массовый падеж скота довершили развал аграрного сектора и высвободили сотни тысяч рабочих рук. Люди стали искать новые заработки. Многие занялись добычей золота или угля, некоторые решили чередовать: летом - золото, зимой - уголь. В итоге сейчас в Монголии порядка шестисот тысяч человек занимается нелегальным копанием. Учитывая, что больше миллиона живет в Улан-Баторе, в стране с населением в два миллиона восемьсот тысяч человек копает больше трети степных жителей.
- Вот здесь были ниндзя, - говорит мне водитель, указывая вдаль, где еле различимы какие-то постройки и грузовики. - Сейчас уже завод по добыче золота.
Мы проезжаем мимо. Наш путь ведет глубже в степь - туда, где ниндзя представлены в своем естественном ареале. К вечеру мы добираемся до стоянок ниндзя. Водителю лень объезжать холмы, поэтому наш внедорожник сначала медленно тащится вверх, а потом молниеносно срывается вниз - в заставленную мотоциклами, изрытую копателями долину.
В ситуации, когда для разговора нет ни одного общего языка, договориться с ниндзя об общежитии непросто. Мое мычание и беспомощная жестикуляция, очевидно, только раздражают их. Говорить со мной не хотят в принципе. Посылают одни, посылают другие, пока водитель не довозит до самых дальних юрт, где мне наконец везет. В моей жизни появляется Гончик. Он же Кончик, он же Пончик. Все три варианта правильные и неправильные одновременно - имя главы семьи золотоискателей начинается с какого-то непроизносимого, похожего одновременно на «г», «к» и «п» звука.
На стоянке ниндзя голову мне кружит невыразимая вонь: козы, копоть, пот.
Здесь я буду жить.
МОЯ СЕМЬЯ
Гончик с семьей только что переехал в эту долину. Даже юрты еще не закончили ставить. Тут же со своими семьями обустраивают быт два младших брата Гончика - Пачто и Давано. Хотя, возможно, Давано не брат, а просто близкий друг. Понять точно, кто он, мне не удалось, да это и не так важно. У каждого брата по юрте, а у Гончика - две. Пачто и Давано раньше копали раздельно в других местах. Теперь решено объединиться в некое подобие родовой артели. С этого дня они живут и работают вместе.
Несмотря на большую компанию, все естество мое вскоре растворяется в тягучем одиночестве. Прежде всего одиночество давит тишиной: мы с семьей Гончика говорим на разных языках. Никакого, кроме монгольского, они не знают. Я же, как можно догадаться, не особо силен в «монгол хэл». А он настолько далек от русского, английского или, скажем, французского, что даже произнесенное на нем слово «мама» вам не покажется знакомым. Остается только, как в университетские годы, играть в крокодила. При этом никогда не угадаешь, какие вопросы и ответы дадутся легко, а какие вызовут трудности. Сказать: «Давай увидимся завтра на холме в пол-одиннадцатого утра» - довольно просто. А вот спросить: «Сколько вам лет?» - неожиданно сложно, тут даже карандаш с бумагой не очень помогают. Но худо-бедно мы общаемся.
Мой Гончик - бедняк и немного лентяй. У него нет «лендкрузера», а только солнечная батарея, мобильный телефон, который все равно не ловит в этих местах, и два мотоцикла -«Иж-Юпитер» и «Мустанг-5», самые ходовые модели в Монголии. Артель Гончика копает лопатами, просеивает землю прямо на месте и здесь же промывает золото.
Руда в этой долине залегает на поверхности, поэтому ниндзя не надо рыть очень глубокие колодцы. Хватает пяти-шести хметров в глубину.
Некоторые ниндзя богатеют и покупают небольшие грузовики или экскаваторы. Благодаря такой технике они могут грузить мешки с песком в машину, а просеивать и промывать грунт уже в другом месте - там, где есть вода. Бедные промывают золото водой из бутылок и канистр. Способ не самый эффективный.
Но и бедные, и богатые ниндзя лишь звено в золотой цепи великой степи. Между копателями и добывающими компаниями существует своего рода негласный договор. Не способные даже объединенным фронтом разработать месторождение в промышленных масштабах, для компаний ниндзя - бесплатная геологоразведка. Компании получают лицензии на разведку, но, следуя за ниндзя, занимаются только добычей на найденных нелегалами местах. При этом они крышуют ниндзя - договариваются с властью о том, чтобы те их не гоняли. На то, что компании их используют, ниндзя совершенно не жалуются. Гораздо больше их заботят мухи.
КОНСКОЕ ДЕРЬМО СРЕДНЕЙ СУХОСТИ
Утро в семье Гончика начинается не очень рано - другие семьи уже вовсю копают. Гончик же первым делом проводит разведку.
Он часто спит в одежде, поэтому, проснувшись, скатывается с кровати, усаживается в дверной проем и достает окуляр бинокля. Ради экономии они с братом Пачто купили один бинокль на двоих, разделили его и каждый обмотал свой окуляр куском засаленной футболки: Гончик - красной, Пачто - зеленой.
В бинокль Гончик подолгу наблюдает за другими копателями - здесь все за всеми наблюдают. И, если кто-то найдет хорошее месторождение, сразу рядом окажутся «верные друзья». Пока Гончик изучает соседей, я умываюсь. Для этого мать семейства Толдма выдает мне стакан чистой воды. Тут быстро приучаешься виртуозно обходиться даже скудными ресурсами и вполне управляешься половиной стакана.
После утренней разведки Гончика вся семья садится посреди юрты за подобие стола. Но прежде чем мы приступим к завтраку, надо справиться с мухами.
Много мух - это когда их так много, что они пытаются сесть на открытые глаза. Сейчас именно много мух.
Гончик посылает старшего сына Джамчо за средством от напасти. Через минуту тот возвращается с горкой конского навоза в ладонях, кладет его посреди стола и поджигает. Гончик старательно раздувает огонь. Джамчо на радостях сразу отламывает кусок привезенного мной шоколада, который после этого теряет для меня свою привлекательность.
Если вдруг вам когда-нибудь понадобится отпугивать мух дымом дерьма, то вот рецепт. Нужно найти навоз в той стадии, когда он уже достаточно сухой, чтобы гореть, но еще чуть влажный, чтобы дымить. Собственно и все. Мух действительно становится меньше. И вы вполне можете поесть, сидя посреди этой хоть дерьмовой, но дымовой завесы.
Другая беда в том, что я просто не могу прикоснуться к угощению. Еда в семье Гончика - это, например, позавчерашние макароны с молоком, разогретые с добавлением кипятка и набора «три в одном» - зеленый чай, молоко, соль. Помимо куч дерьма и крайней неаппетитности блюд пикантность ситуации придает тот факт, что в Монголии ситуация с гепатитом, как в России с насморком, - инфицированы почти все. Даже гепатит В тут у семидесяти семи процентов населения. На гепатит А никто даже внимания не обращает. В общех, я уговариваю Гончика отвезти меня в магазин.
ПИТЬЕВАЯ ВОДА
По кочкам мы скачем на старом «Иже». Навстречу едут китайские грузовики, но Гончик не сбавляет скорости, и нас накрывает облаком пыли. Гончик счастлив, потому что на нас все глазеют. Несколько грузовиков даже останавливаются, чтобы лучше меня разглядеть.
По случаю этой поездки мой ниндзя даже нарядился - надел дэли, национальное платье, похожее на халат. Мне же, чтобы соответствовать, осталось только надеть белую рубашку, что вызвало бурю восторга у детей. Чтобы похвастаться, Гончик завозит меня по очереди аж в четыре юрты-магазина, при том что в округе их всего четыре. В магазинах, конечно, продается одно и то же, и есть толком все равно нечего: сникерс, спрайт и черноморская килька. Пальцем показал, что хочешь, на калькуляторе ответили, сколько стоит. «Спасибо, до свидания» - «Баярла, баярга».
Помимо сникерсов я купил в магазине воду. Эта покупка, а особенно факт того, что эту воду я пью, становится поводом для веселья всей семьи. Они смеются надо мной до изнеможения, чуть ли не по полу катаются. Это кажется наигранным, как в немом кино, но на деле - полная искренность. Я подыгрываю и предлагаю налить и им. Они буквально сгибаются от смеха, а дети и вовсе выбегают из юрты. Как можно пить не вкусный и сладкий спрайт, а простую воду, семья Гончика понять не в силах.
Ниндзя вообще очень непосредственны. Каждый вечер я меняю фотопластины в кассетах своей камеры. В юрте даже ночью от звезд и луны слишком светло для фотопленки, поэтому кассеты приходится менять внутри спальника. И вот каждый вечер, когда все успокоятся и выключат свет, я по полчаса шуршу в спальнике в области живота. Выглядит все, мягко говоря, двусмысленно. Потом наутро я пытаюсь все объяснить: показываю камеру, пленки, что-то мычу. Реакции ноль. Выхожу на улицу, а там жена Гончика справляет нужду. Я отворачиваюсь, делаю вид, что ничего не замечаю, но она запросто начинает разговор.
В тот же день, когда мимо нас с Пачто проходит его семилетняя дочь Хантма, он говорит мне «э-э-э!» и показывает на нее. «Крокодильским» языком Пачто доносит до меня послание: дорогой гость из России должен взять Хантму в жены и увезти ее в Москву. У ее сестры-близняшки уже есть жених, а у нее еще нет, так что и ей, и мне повезло. Я делаю вид, что это шутка.
В общем, нравы у ниндзя свободные. Так что до моих ночных манипуляций им нет никакого дела.
НИНДЗЯ ДМИТРИЙ И НИНДЗЯ ШАХМАТИСТ
Дни идут, и в какой-то момент мне начинает казаться, что я бездельник. Все копают, а я только фотографирую и пишу. Я решаю присоединиться к Гончику и его компании. Ни он, ни Пачто не против - они с удовольствием дают мне лопату со словами «Дмитрий - нинджа».
Не знаю уж, какой из меня ниндзя, но от монотонной физической работы я только больше рефлексирую на почве бессмысленности такого способа добычи. И рефлексия эта утомляет сильнее любой работы. Но мы копаем, копаем и находим, с моей точки зрения, какие-то крохи руды - спичечная головка золотой пыли в день. Это сколько же надо копать, чтобы добыть золота хотя бы на одно кольцо! И как убоги девяносто девять процентов колец, которые из этого золота делают. Какая бессмысленная трата ресурсов. Заходишь на какой-нибудь ювелирный рынок в Дубае и думаешь, уж лучше бы золотые слитки продавали, чем всю эту дребедень.
Я как-то пропустил этот момент, но вдруг кусочки золота, которые намывает наша артель, становятся чуть больше. Мы едем в магазин. Потом еще раз. Там Гончик что-то показывает, производит натуральный обмен. Посредством крокодила узнать, что происходит, у меня не получается. Все становится ясно на следующее утро. На подмогу спешат «друзья». Приезжает экскаватор и начинает разрывать все вокруг наших скромных нор. Потом еще один, а к вечеру уже самосвалы цепью тянутся в долину. Их хозяева ко мне совсем не так дружелюбны, как Гончик. Когда я пытаюсь их фотографировать, они сначала кидают в мою сторону камешки, а потом и вовсе сталкивают в неглубокую яму. Ну и пошли они, думаю я. У меня есть Гончик, он лучше всех.
Но, правда, не все из новоприбывших настроены враждебно. Среди них обнаруживается любитель шахмат. Он узнал, что у Гончика живет белый человек, и пришел знакомиться - с шахматной доской и в белой шляпе. Мы садимся играть, все вокруг кричат, как сумасшедшие. Конечно, ниндзя-шахматист быстренько меня обыгрывает. Махнув рукой, он лишь говорит «э-э-эх» и, расстроенный, укатывает в ночь на своем «Иже». Должно быть, на поиски достойного противника.
БАЯРЛА, БАЯРТА
Раньше, когда-то давно, мне казалось, что в такой простой, как у ниндзя, жизни и есть счастье. Все просто, ясно, брутально и как-то по-настоящему. Вдобавок физический труд отвлекает от ненужных мыслей. На деле все, конечно, не так. Во всей этой натуральности нет никакой истины, правды и ясности. То есть, конечно, есть, но ровно настолько же, насколько она есть и во всем остальном. Зато здесь поистине начинаешь восхищаться тем, что человек научился аккуратно есть, вкусно готовить, сдерживать агрессию и регулярно мыться.
Когда я только начал жить с семьей, дети, и особенно девочки, ко мне не приближались и со смехом выбегали из юрты, когда я заходил. Со временем они осмелели и совершенно перестали меня стесняться. Наши вечера становились по-настоящему домашними. И, как оказалось, меня решили принять в семью.
Девочка смотрит на меня как взрослая, краснеет, но взгляда не отводит. Я делаю вид, что этого не замечаю. Мы ужинаем всей артелью, когда Пачто начинает руками показывать, что сегодня я ночую в другой юрте. Из его движений руками и имени Хантма становится понятно следующее: «Дорогой мой человек и наш многоуважаемый гость, сегодня мы для тебя освободили отдельную юрту. Мама Хантмы будет за дверью твоей юрты стоять, если вдруг что. Короче, вот девочка Хантма, и давай-ка, дорогой, иди с ней в юрту, потому что будущая жена должна стать настоящей женой. Вперед!» Хорошо, что я никогда не поддерживал разговоры на эту тему и даже не пытался улыбаться в ответ из вежливости. Я объясняю, что это невозможно ни при каких обстоятельствах и никуда я не пойду.
Вечер был испорчен для всех. С лиц стерлись улыбки, и юрта погрузилась в тягостную тишину.
Наутро стало ясно, что моей жизни среди ниндзя пришел конец. Копать вместе уже не получалось, юрта тоже лишилась уюта.
Еще день и ночь я провел в скитаниях по степи. Вновь накатило прежнее одиночество, и на этот раз из него был один выход - бежать.
Я пришел со своим фотоаппаратом в чужую, казалось, слишком наивную, а на самом деле очень серьезную жизнь. Чужой либо должен становиться своим по-настоящему, либо даже пытаться не стоит.
(с) Дмитрий Костюков