Уход из жизни Габриэля Гарсии Маркеса 17 апреля этого года можно назвать «Историей одной смерти, о которой знали заранее» (другой перевод — «Хроника объявленной смерти»), как называется одно из его произведений. Ему было 86 лет, он перенёс два (!) онкологических заболевания, его начал настигать синдром Альцгеймера... И всё-таки немного жаль, что великий волшебник не дотянул до ста лет. Его век был наполнен чем угодно, только не одиночеством.
В деревне Макондо - дожди
«Первый в роду будет привязан к дереву, а последнего съедят муравьи». Вы прочитали краткое содержание главного романа Маркеса «Сто лет одиночества», невзначай оброненное на одной из последних страниц романа. Это предсказание будет спрятано в пергаментах загадочного цыгана Мелькиадеса, который приходил в Макондо ниоткуда и уходил в никуда, принося жителям деревни новости и необычные предметы - например, тот самый лёд, который вспомнит перед расстрелом полковник Аурелиано Буэндиа. Некоторые исследователи считают, что эта фигура «бога из машины» (точнее, волшебника — в Мелькиадесе есть что-то от Гэндальфа) символизирует самого автора, который не смог удержаться от искушения поселиться в своём самом главном романе, как в доме. Кстати, изначально «Сто лет одиночества» так и должны были называться - «Дом».
На самом деле Габриэль Гарсиа Маркес особенно и не прячется среди зеркального лабиринта своих персонажей. Его там так и зовут — Габриэль Маркес (что характерно, его имя и фамилия ни разу не ставятся в романе рядом - это было бы слишком прозрачно). Он потомок одного из основателей Макондо - Геринельдо Маркеса. Габриэль становится коммивояжёром, продающим медицинские энциклопедии, и вовремя уезжает из родной деревни, чем и спасается от эсхатологического урагана, стирающего Макондо с лица земли. «Ибо тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды».
У истории рода Буэндиа есть начало и конец, первый в роду и последний. Но внутри истории - дурная бесконечность, повторения, зеркальные отражения. Читая «Сто лет одиночества», нужно рисовать генеалогическое древо рода. Но только самому, иначе ничего не запомнишь и не отличишь друг от друга членов семьи, все мужчины в которой носят только два имени - Хосе Аркадио и Луреанано, причём обладатели первого имени занимаются созиданием и воплощением безумных мечтаний, а второго - разрушением и войнами. Они постоянно реинкарнируются друг в друге, создавая впечатление, будто бы никто не умирает на самом деле. И передают из поколения в поколения родовое проклятие. Нет, не одиночество, оно — следствие. Причина - неспособность любить.
«Сто лет одиночества» прекрасны тем, что их можно читать сотней разных способов. Можно увидеть в нём привычную для европейского читателя семейную сагу и тогда роман становится в один ряд с такими масштабными и страшными историями о вырождении древних родов, как «Будденброки» Томаса Манна или «Господа Головлёвы» Михаила Салтыкова-Щедрина. Но стоит только нарисовать то самое генеалогическое древо и увидеть, что поколений семейства Буэндиа в романе семь, - и реалистическая картина мира сразу размывается, как акварель, открывая символическую бездну. И понятно, почему вознеслась в небо Ремедиос Прекрасная, - да именно потому, что была слишком прекрасна для этого семейства. И фантастический дождь, ливший в Макондо на протяжении нескольких лет и заставлявший жителей деревни забывать имена и названия вещей, рифмуется со Всемирным потопом.
Но и это не самый верный угол зрения, под которым можно рассматривать главный текст Маркеса. Самый правильный - тот угол, который предлагает сам роман. И это - важнейший подарок Маркеса человечеству: новый способ читать и видеть. Не только литературу, но и реальность в целом. Чудесную реальность.
Бабушкины сказки
Было время, когда Маркес хотел стать юристом, но бросил юридическую школу ради карьеры журналиста и писателя. А писателем он захотел стать, познакомившись с произведениями Франца Кафки. Стоило Габриэлю прочесть первую фразу рассказа «Превращение» - «Проснувшись утром, Грегор Замза обнаружил, что превратился в огромное насекомое», — как он подумал: «Именно так рассказывает истории моя бабушка!» А значит, в писательском ремесле нет ничего сложного. Так решил Маркес и оказался не столь уж неправ.
Он родился в городке Аракатака на севере Колумбии, расположенном на берегу одноимённой реки, недалеко от моря. Его отец, Габриэль Гарсиа, был телеграфистом, позже переквалифицировавшимся в фармацевта. Родители маленького Габо уехали в большой город на заработки, а мальчик остался с бабушкой и дедушкой. Именно бабушка Транкилина, матриарх семейства (и прототип Урсулы Буэндиа из «Ста лет одиночества»), и заразила Маркеса тем особым взглядом на мир, в котором чудо - это не что-то исключительное, а просто часть реального мира. Это вполне житейское дело, что мёртвые продолжают существовать среди живых, ангелы иногда спускаются с небес, а если согрешить с родственником, то родится ребенок со свиным хвостиком. Ну а в старом доме, в котором обитало семейство Маркесов, непременно должны водиться призраки. Потому что куда им ещё идти-то.
Такая реальность - не изобретение отдельно взятой бабушки Транкилины. Простые жители Латинской Америки существуют в ней очень давно — это вопрос выживания. Речь идёт о континенте с трудно поддающейся покорению природой, со сложной историей, с мешаниной культур - индейской, испанской и португальской, французской, африканской. Это мир, в котором всё гипертрофированно, всё «стишком». Возможно, первопоселенцам из Европы было настолько сложно принять эту реальность такой, какой она есть, что они просто переехали в мир вымышленный и с тех пор так и существуют на грани сна и яви. Чем сложнее становилась социальная и политическая ситуация в странах, которые мучительно и кроваво превращались из колоний в независимые государства и из монархий в диктатуры, тем сильнее было желание чудес. Такое сильное, что эти чудеса и в самом деле начинали происходить.
Помните, как в Мексике празднуют День всех святых, с сахарными черепами и пиршествами на кладбищах? Это не столько символический ритуал победы жизни над смертью, сколько констатация факта: мёртвые не ушли ни в какой иной мир, они остаются с нами навсегда.
Главная черта латиноамериканской магии - её тесная связь с плотной, плотской, насыщенной и густой реальностью. Поэтому Ремедиос Прекрасная возносится в небо не просто так, а на простынях, которые сушились на верёвках возле дома. Простыни - одновременно и ироническая деталь, и тот самый штришок из очередной бабушкиной сказки, который должен доказать, что «всё это было на самом деле». Вознесение святых на небо во плоти — предмет тёмный и исследованию не подлежит. А простыни - реальны, их потрогать можно. То есть было можно, пока они не улетели.
В этом - суть «магического реализма» (вот мы наконец-то и добрались до этого термина): нет никаких иных пространств и параллельных миров. Всё, о чём мы даже не смели мечтать, есть в одной-единственной реальности. В том числе, если нужно, Бог и дьявол. И чудеса, разумеется. Нужно просто их увидеть.
Lo real maravilloso — «чудесная реальность» - так назвал кубинский писатель Алехо Карпентьер тот особый взгляд на мир, который, по его мнению, присущ только латиноамериканским художникам и никому более. «Я верю в магию реальной жизни», - чеканно сформулировал сам Маркес. И добавил: чудо — это непосредственная реальность Латинской Америки. Разве что немного сгущённая. И тут он гениально попал в контрапункт с Францем Кафкой и той реальностью, с которой имел дело нервный пражский еврей. Если сгустить до предела европейскую имперскую реальность получится абсурд, сон, из которого никак не можешь проснуться. Наш такую же операцию проделать с латиноамериканской реальностью - получится магия, сон, в котором хочется остаться жить.
Методом Кафки Маркес эффектно воспользовался в романе «Осень патриарха» (1975). Его герой - диктатор неназываемой латиноамериканской страны (да мало ли их там было, тех диктаторов? Со многими из них, кстати, коммунист Маркес умудрялся дружить - с Фиделем Кастро, например). Но он наделён нечеловеческими способностями - много раз умирая, он всякий раз умудрялся воскресать и окончательно умер только в возрасте двухсот лет, более сотни из которых находился у власти. Вряд ли он человек - скорее сверхъестественное существо, воплощение самой идеи безграничной власти, которая, как известно, развращает безгранично. С другой стороны, от многих реальных латиноамериканских диктаторов героя отличает только долгая жизнь - с их обожествлением и демонизированием прекрасно справлялись сами подданные.
Герой своего романа
Говорят, мать Маркеса, читая «Сто лет одиночества», легко узнавала в его персонажах знакомых людей из Аракатаки, а также членов семьи. Сам писатель тоже время от времени говорил, что он ничего не выдумывал. Одного из второплановых героев романа Маурисио Бабилонью постоянно сопровождают жёлтые бабочки - Маркес рассказывал, что однажды в их дом в Аракатаке приходил электромонтёр, вокруг которого порхали бабочки, только белые.
Превращая близких и случайных знакомых в персонажей своей личной мифологии (причём, похоже, для этого ему даже не приходилось особо напрягаться), Маркес активно превращал в миф п собственную жизнь. До сих пор толком не известно даже, в каком году он родился - в 1927-м или 1928-м. Похоже, что для него самого это было неважно. Зато доподлинно известен день его рождения - 6 марта, под знаком Рыб. Габо верил в астрологию и нашёл своё счастье с женщиной, рождённой под знаком Скорпиона. И, конечно, превратил и эту историю в роман.
Флорентино Ариса женился на своей возлюбленной Фермине Даса спустя пятьдесят три года, семь месяцев и одиннадцать дней после того, как впервые поклялся ей в вечной любви. «Долгая помолвка» героев романа «Любовь во время холеры» (более известный перевод - «Любовь во время чумы») - это гиперболизированная история любви самого Маркеса и его жены Мерседес Барча. Роман и посвящён ей: «Посвящается, конечно же, Мерседес. Эти селенья уже обрели свою коронованную богиню». Они прожили вместе пятьдесят пять лет — в горе и радости, в болезни и здравии, в чести и бесчестии, пока смерть не разлучила их. У них родилось двое сыновей: Гонсало сейчас работает графическим дизайнером, а Родриго - оператор и кинорежиссёр, лауреат Каннского кинофестиваля.
А началось всё со встречи на танцплощадке колумбийского города Сукре, когда Мерседес (Мече) было всего тринадцать лет (мистифицированная версия этой истории снижает её возраст до девяти). На предложение пылкого юноши стать его женой Мече серьёзно ответила: «Я согласна, но только позвольте мне сначала закончить школу». Позже в разных романах Маркеса то и дело встречается мотив любви зрелого мужчины к маленькой девочке - и это не сюжет «Лолиты», это вполне логичная в рамках магического реализма история о том, как невеста по какой-то нелепой прихоти судьбы опоздала родиться, и теперь суженый вынужден её ждать, бережно храня свою любовь.
Говорят, что в последние годы жизни писатель то и дело впадал в беспамятство, не узнавая даже самых близких. Всех, кроме Мерседес. Правда, иногда он видел её всё той же девочкой, в которую когда-то влюбился. Потому что времени для него уже не существовало, оно превратилось в миф, «вечное возвращение». Маркес отправился в плавание по реке своей памяти, в которой реальные события уже давно было не отличить от вымышленных. Он построил себе дом и поселился в нём. Наверное, каждый писатель мечтает об этом.
Тем временем дом продолжает строиться. Вдова и наследники Маркеса планируют опубликовать его последний роман, у которого есть только рабочее название - «Мы встретимся в августе». Это история замужней женщины, которая встречает свою любовь в одной из поездок на остров, где похоронена её мать. Известно, что у романа есть два варианта концовки - писатель не успел определиться. Но, пожалуй, так даже интереснее: для автора, который не любил давать прямых ответов на вопросы, будет лучше, если определятся читатели.
(с) Александра Королева