Писатель Эдуард Тополь - о том, чем отличаются московские принцессы от африканских.
...Дело было в 1977 году; после трёх провальных фильмов и полной нищеты я вдруг сказочно разбогател - фильмы «Юнга Северного флота» и «Несовершеннолетние» собрали по 45-50 миллионов зрителей, и на гонорар за сценарии я купил себе «Жигули»! Жилья у меня не было из-за отсутствия московской прописки, квартировал то у сестры на Алтуфьевском шоссе, то в доме творчества «Болшево», а машину купил - вот такой я был пижон. Но дело не в этом.
У сестры была дочка Ася - пятилетняя кукла и вундеркинд с абсолютным музыкальным слухом, из-за чего её сразу приняли и в «Гнесинку», и в «Мерзляковку» - школу при Консерватории для одарённых детей. А в связи с наличием авто в мои обязанности входило возить туда Асю на занятия два раза в неделю. Я этим, признаюсь, злоупотреблял, но самым специфическим для тех времён способом. Объясняю.
Сегодня самые красивые девушки ездят по Москве в «Мерседесах» и «Лэнд-Крузерс». А в те блаженные времена они ходили по городу пешком в кримплено-вых юбках и драповых пальто. А самыми шикарными машинами были «Жигули» шестой модели и ГАЗ-24 «Волга», личных «Мерседесов» на всю Москву было только два - у Володи Высоцкого и пенсионера Хрущёва. Но Володя ездил по городу с Мариной, а Никита Сергеевич с охраной, таким образом, все красивые девушки оставались на долю других автомобилистов.
Но я, конечно, не мог приставать к ним с вульгарным, как у Козлевича, предложением «Эх, прокачу!». Я в то время дружил с несколькими асами познания женской красоты, и у каждого из них был свой метод. Один, ныне известный шоумен, ежедневно отправлялся в ГУМ, где по утрам «выбрасывали» то чешские колготки, то польскую косметику, из-за чего со всей страны в длинные очереди за этим дефицитом слетались юные дамы, выдающиеся своими бюстами, бёдрами и талиями. Мой приятель становился в такую очередь и, как человек остроумный, уже с третьей шутки брал под локоть самую красивую - юмор, как известно, раскалывает любую женскую броню.
У второго, Ашота, был другой подход. В то время чуть ли не единственным местом в Москве, где можно было вкусить чашечку чёрного кофе со слоёной французской булочкой, было маленькое кафе напротив гостиницы «Минск» на улице Горького, и там всегда было битком молодёжи. Однажды я зашёл туда, но даже не успел отстоять очередь к кассе, как рядом со мной оказался Ашот в длинном кожаном плаще и, несмотря на лето, в белом шарфе и лайковых перчатках. «Нэ падхади к моему столику!» - сказал он сквозь зубы. «Почему?» - изумился я. «Я тут француз». Я посмотрел в сторону его столика, там сидела пышная юная блондинка...
Ну а у меня был свой манёвр.
Забрав после занятий Асю из «Мерзляковки», я на своём зелёном красавце «Жигули» шестой модели выезжал на Новый Арбат и медленно, как на «Роллс-Ройсе», катил вдоль тротуара, вполоборота спрашивая у ребёнка:
- Ну, что, Ася, давай искать настоящую принцессу? Ася тут же включалась в игру:
- Давай!
Мы обгоняли одну красотку, шагавшую по тротуару, - нет, не принцесса. Вторую - тоже не принцесса. И, наконец, - ага! Вот она! Я останавливал машину, выходил на тротуар и говорил:
- Девушка, извините. У меня в машине пятилетняя скрипачка-вундеркинд. Она просила узнать: вы настоящая принцесса?
Девушка изумлённо улыбалась и заглядывала в «Жигули». Там, на заднем сиденье сидела Дюймовочка со скрипкой-четвертинкой, и пока они разглядывали друг друга, я шептал:
- Пожалуйста, скажите ей, что вы настоящая...
- Да, я настоящая, - опрометчиво повторяла выбранная нами красавица. - А как тебя зовут, девочка? «Есть!» - мысленно торжествовал я и тут же открывал дверцу машины.
Девушка, конечно, колебалась, но я говорил невинно:
- Ася, ты хотела познакомиться с настоящей принцессой?
- Хотела... - скромно шептала Ася.
- Так пригласи её в машину, ты же хозяйка!
- Са... садитесь... - тихо говорила Ася и сдвигалась на сиденье.
Девушка, ясное дело, не могла ей отказать, ныряла внутрь. Тут я мягко трогал машину и вступал очень важной репликой:
- Ася, есть хочешь?
- Хочу...
- А что ты хочешь?
- Саслык...
Я поворачивался к девушке:
- Скажите, а настоящие принцессы кушают шашлык?
- Ну, я не знаю... - затруднялась гостья.
- Значит, так, - говорил я решительно. - Единственное место в Москве, где готовят настоящий шашлык для настоящих принцесс, - ресторан Дома кино. Поэтому мы едем прямо туда! - И включал третью скорость.
Здесь необходимо пояснение. В 1977 году в Москве было и вправду всего три места, где можно было съесть настоящий шашлык - рестораны Дома кино, Дома актёра и Дома журналистов. И вся Москва знала, что это закрытые элитные клубы, куда пускают только по членским билетам и где обедают и ужинают Иннокентий Смоктуновский, Олег Стриженов и Татьяна Самойлова. А пока наша гостья потрясённо молчала, думая, выскочить ей из машины или не выскочить, мы уже были у Дома кино, я говорил:
«Ася, возьми тётю за ручку, а то она стесняется - а вдруг там сам Лановой или Тихонов!»
Ну дальше, вы понимаете, - после шашлыков в обществе кинозвёзд мы с «настоящей принцессой» отвозили Асю к маме на Алтуфьевское шоссе и катили в «Болшево», в дом творчества, где по вечерам в подвале, в маленьком кинозале Утёсову, Кончаловскому, Богословскому, Райзману и другим кинодеятелям показывали зарубежные фильмы. Таким образом я в то время произвёл в настоящие принцессы энное количество московских красавиц. Но однажды...
Было самое начало апреля, снежная метель вперемешку с весенним солнцем. И всё было, как обычно: отчалив от «Мерзляковки», наш «Жигулёнок» мягко таранил снежную замять, «дворники» елозили по лобовому стеклу, а мы с Асей высматривали очередную «настоящую принцессу». Эта не подходит, и эта не годится, а эта - о-о, да! Высокая, тонкая, в импортной дублёнке, без шапки, блестящие тёмные волосы распущены по белому меховому воротнику, а стройные ноги в кожаных ботфортах на во-от таких каблуках! Правда, со спины лица не видно, но я даже не стал обгонять её, а тут же выскочил из машины:
- Девушка! Извините, у меня в машине пятилетняя скрипачка-вундеркинд. Она хочет узнать: вы настоящая принцесса?
- Yes, - удивилась она. - How you know?
Я понял, что влип. Во-первых, мой английский и сейчас не на высоте, а тогда и вообще был ниже плинтуса. А во-вторых, она была явно иностранкой -не чёрная, правда, но и не белая, а этакая мулатка с огромными, как у лани, глазами, прямой несоветской статью и высокой открытой шеей, которую хотелось немедленно укутать шарфом. Но отступать было некуда - Ася смотрела мне в спину. И я, порывшись в памяти, сказал:
- Мы видеть йю без шарфа энд шапки. Мы не хотеть йю заболеть. Мы вонт приглашать йю в наш кар.
При этом я размахивал руками, как глухонемой, и слово «мы» всё время сопровождал жестами в Асину сторону - мол, это ребёнок заботится, чтоб вы не простудились.
- Oh, thank you! - сказала красотка и пригнулась к окну машины. - Such a beautiful girl! What’s her name?
Я поспешно открыл дверь машины:
- Плиз! Садитесь!
К моему изумлению, она, не колеблясь, села к Асе и, увидев футляр её скрипки-четвертушки, сказала:
- Вау! Йа не-мношка гаварит па русски. Ты тоше принцесс! Ты играть violin?
Ася растерянно переводила глаза с неё на меня - она никогда не имела дела со взрослыми, не умеющими нормально говорить по-русски. Я подумал: сейчас заплачет. Но тут ситуацию спасли блестящие ботфорты нашей новой знакомой, Ася стала разглядывать их с чисто женским интересом и даже потянулась ручкой потрогать.
- Yes, - ободрила её иностранка. - You can touch it!
Как твой имя?
- Её имя Ася. А твой имя? - спросил я.
- Мой имя Сарита. Ай эм принцесс оф Свазиленд.
Я никогда не слышал о таком государстве, Ася тоже. Но мы и виду не показали - то была великая эпоха нашей бескорыстной дружбы со всеми свободолюбивыми народами мира, мы стояли в очередях за колготками и трусами и снабжали оружием всю Африку, половину Азии и Южную Америку. Поэтому я тронул машину, сказав:
- Мы ехать ресторан для принцесс. Гуд ресторан, -и включил вторую скорость.
И в ту же секунду весь Арбат вздрогнул от оглушающего рёва сирены, а я оглянулся. Оказывается, сзади, буквально в полуметре от моего бампера, над нами нависала чёрная ГАЗ-14 «Чайка» с дипломатическим номером и каким-то несоветским флажком, а с его переднего сиденья двое мужиков - водитель и ещё один шкаф - властно махали мне руками, приказывая прижаться к бордюру.
Я прижался, шкаф вышел из «Чайки», подошёл к моему окну:
- Ваши документы!
- It’s okey, - с заднего сиденья сказала ему принцесса Сарита, но он не обратил на это внимания - его английский был, наверное, не лучше моего.
- Документы! - требовательно приказал он мне.
Я не стал спорить, я был опытным «совком».
Открыв «бардачок», я достал свёрнутую трубочкой «Почётную грамоту МВД СССР», подписанную самим министром МВД Н. А. Щёлоковым, которую нам с режиссёром Роговым вручили за «Несовершеннолетних», первый фильм о подростковой преступности в СССР. Тогда приказом Щёлокова вся советская милиция была обязана посмотреть этот фильм, и с этими охранными грамотами мы с Роговым могли ездить как хотели, даже по тротуарам.
Прочитав грамоту, шкаф сменил тон:
- Куда вы её везёте?
- It’s okey, - снова сказала ему Сарита.
- Мы едем обедать в Дом кино, - сообщил я. - Это рядом.
- Ладно. Только не отрывайся... - сказал шкаф.
А теперь представьте такую картину: сквозь апрельскую метель по практически пустому Садовому кольцу катит зелёный «Жигулёнок», а за ним впритык движется грозная чёрная «Чайка», как крейсер за лодчонкой сомалийских пиратов, похитивших заложника. На площади Маяковского мы поворачиваем и торжественным эскортом по Брестской поднимаемся до Васильевской. Ася берёт принцессу за одну руку, я за вторую, и так, по-семейному, мы входим в Дом кино. Строгий вахтёр, проверявший членские билеты Союза кинематографистов, опознав Асю, улыбается до ушей: «О, наша принцесса пришла!» - но Сарита принимает это на свой счёт и польщённо кланяется ему: «Thank you, сэр!» После чего мы лифтом поднимаемся на четвёртый этаж, сдаём свои дублёнки в гардероб и входим в ресторан - в то время туда было нестыдно прийти даже с настоящей принцессой. «О, здравствуй, принцесса!» - говорит Асе пышногрудая директор ресторана Лариса Ивановна, которую в фильме «Мимино» Георгий Данелия прославил на весь мир одной единственной фразой «Ларису Ивановну хочу!» Сарита ревниво смотрит на Асю, но скромно молчит. Почти все столики заняты созвездиями советского кино, но Лариса Ивановна находит нам свободный и приносит Асе деревянную скамеечку - накладку на кресло под попу, чтобы Асе было удобно сидеть за взрослым столом. Тут в двери ресторана появляются потные шкаф и водитель «Чайки», находят нас глазами, успокаиваются, показывают Ларисе Ивановне свои «корочки» и садятся у входа за её столик. Я делаю заказ и говорю официантке: «Скажите Юре, что у меня сегодня две настоящие принцессы - одна наша, а вторая из Африки! Шашлык должен быть королевский!» Через пятнадцать минут худой, как жердь, шеф-повар Юра в белом переднике и высоком белом колпаке лично выкатывает из кухни мангал с дымящимися шашлыками и через весь зал катит к нашему столику. Сарита докладывает нам, что учится в «Гнесинке» на певицу, шкаф и водитель «Чайки» пьют чай из стаканов в серебряных подстаканниках и глазеют на Ирину Печерникову и Ларису Удовиченко, светская беседа двух моих музыкальных принцесс и шашлыки оказываются действительно королевскими, счёт тоже. Мучительно думая, что мне теперь делать с этой африканской принцессой и можно ли ехать с ней в подмосковное Болшево, я расплачиваюсь, мы выходим из зала, одеваемся в гардеробе, и я, подавая Сари-те дублёнку, обнимаю её со спины, а она как бы мельком отбрасывает голову назад и щекой касается моей щеки, но тут... Шкаф и водитель «Чайки» умелой стенкой втискиваются между нами и шепчут мне на ухо: «Даже не думай, понял?!» После чего берут её под руки, что-то говорят, показывая на часы, про «Гнесинку» и, не дожидаясь лифта, уводят вниз по лестнице. Ася, у которой «плохие дяди» отняли настоящую принцессу, плачет навзрыд всю дорогу до Алтуфьевского шоссе, сестра устраивает мне разнос за расстроенного ребёнка, и я в одиночестве уезжаю в Болшево.
С тех пор я перестал искать принцесс на московских улицах, а через год, уехав из СССР, объездил полмира. Но до Свазиленда так и не доехал, не знаю почему. Зато каждый апрель, когда в Москве такая погода, как сегодня, думаю: а не махнуть ли в Африку, в Лобамбу, королевскую столицу Свазиленда? Ну и что, что Макаревич отстриг Сарите её роскошные длинные волосы? А вдруг за это время она стала королевой, и меня там ждёт королевский приём?
(с) Эдуард Тополь