Когда заходит речь о баронах, у многих сразу возникает образ Мюнхаузена. Для некоторых — это не просто самый знаменитый барон, но и вообще единственный. Других не помнят. А про этого знают будто бы все: маленький старичок-бодрячок, один из первых авиаторов (еще до самолетов), немецкий аристократ из мюнхенской глубинки, служивший при российском дворе на Неве, геройски воевавший на Украине, поживший у турок (то как пленник, то как гость), коротающий остаток века на родине — за рассказами про полеты на Луну да сырные острова с молочными реками. Даже имя называют вполне конкретного человека, родившегося в развеселом месяце мае. Чаще всего какое-либо из трех: Карл Фридрих Иероним. Однако все намного хитрее.
Первые книги с именем легендарного барона выходят в Англии в 1785 году на английском языке. Издания быстро раскупаются, растаскиваются на цитаты, появляются все новые — дополняемые иными рассказами да вариантами заголовка. Самый полный вариант названия: «Гулливер возрожденный, содержащий необыкновенные путешествия, кампании, вояжи и приключения в России, Каспийском море, Исландии, Турции, Египте, Гибралтаре, через Средиземноморье в Атлантический океан и через центр вулкана Этна в Южное море, с добавлением приключений и вояжей на Луне и Собачьей звезде, принимая во внимание многие необычные подробности о выдуманных животных на тех планетах, которые здесь названы людской разновидностью, от барона Мюнхаузена». Акцентируются цитаты из трех знаковых лондонских сатириков-юмористов: Д. Свифт, X. Филдинг, В. Хогарт. В сюжете присутствуют названные своими именами реальные английские адмиралы, браконьеры, королевы, лорды-садовники, поэты-драматурги, прочие британские подробности. И напрочь отсутствуют немецкие (кроме указания на германское происхождение героя (он же автор)). Художники и сейчас обыгрывают сходство очертаний Британии на карте с профилем веселого барона.
Через год, в 1786-м, выходит немецкое издание (после пяти лондонских) с массой новых рассказов, пропажей английских деталей да предисловием: «Германия и на этот раз оказалась несправедлива к собственным заслугам? Быть может, англичане лучше понимают, что такое юмор, как он ценен и как много чести делает тому, кто им владеет?.. Мы оказались вынужденными ввезти собственную продукцию из-за рубежа». Притом местом издания указывается Лондон. И неспроста. Это приводит к краху судебную тяжбу, которую затевает против предполагаемых авторов реальный носитель фамилии героя, утверждая что «Лихтенберг и Бюргер опозорили его перед всем светом». У литературного английского персонажа было три основных немца-прототипа. Британский профессор-дипломат, российский паж-кирасир, американский наемник-драгун. Мюнхаузиада даже в каноническом виде — сложный жанр, определяется трояко: как повесть, как роман, как цикл новелл от имени барона. Составлена из приключений обобщенного героя (имени поначалу нет, только фамилия). Черты Херонима Карла Фридриха Фрайхерра ауф Боденвердера накладывались на образ Карла Людвиха Августа Хейно Олдендорфа да более знакомого англичанам Херлаха Адолфа Фрайхерра (последнее слово из трех — не имя, а местный аналог общеевропейскому «барону»).
Услышав про свое происхождение из Мюнхена, наш герой наверняка обидится. Баварцы (мюнхенцы) и саксы (саксонцы) считают себя разными народами с разным языком, исторически объединенными германской федерацией, есть некоторая натянутость в отношениях с военными конфликтами. Род героя представлен кондотьерами да монахами («мюнх» поместному), знаменитыми ботаниками да жестокими крестоносцами, премьер-министрами да светскими щеголями. Троица лучших представителей по версии словаря Брокгауза — Ефрона (1890): «Мюнхгаузен — древний нижнесаксонский род... приобрели известность: 1) Карл-Фридрих-Иероним М. (1720-1797), писатель; состоял одно время в русской службе; прославился краснобайством и преувеличениями, доходя до художественности в лганье... 2) Карл-Людвиг-Август-Гейно фон М. (1759-1836) — писатель... в Америке... 3) Александр барон фон М. (1813-1886) — ганноверский государственный деятель... по подозрению в соучастии в заговоре... временно заточен был в кенигсбергской крепости». Как видите, помянуто уже два барона-писателя. За восемь веков менялось написание фамилии (80 вариантов). По-русски их десятка три: Минихгаузин, Мунникхаусон, Мюнгаузен, Мюнхов, т.д. Баронство род получил лишь в XVIII веке. Считающийся самым главным прототипом литературного барона боденвердерский помещик Хероним нигде не называется бароном в прижизненных документах (как своих, так и официальных). Задним числом ему присвоен титул «барон-враль». Иные представители рода добивались права на титул лишь после специальных прошений-подношений-комиссий.
Мюнхаузен-персонаж у немцев приживается, обретая вторую родину вне Британии. Хотя не совсем «вне». Ханноверское княжество является британской колонией. Местные князьки издавна поставляют англичанам королей, эти немецкие земли живут по английской конституции на зависть всей раздробленной стране с гнетом многочисленных правителей. В 1734-м в Геттингене открыт влиятельнейший университет. Его основателем, куратором, попечителем 40 лет (до самой смерти в 1770 году) является Х.А. Мюнхаузен. Ханноверский министр в Лондоне, прусский премьер-министр, дядя (по другим источникам — кузен) боденвердерского «барона-враля». Университет до сей поры украшают портреты да памятник основателю, чьими стараниями тут быстро образуется подлинно культурный центр с постоянным финансированием, обновлением оборудования, призванием лучших профессоров. Среди преподавателей возникает эксцентричный неформальный, но влиятельный Клуб геттингенских литераторов (на манер лондонских вольнодумных): Г.А. Бюргер (Х.А. Биргер), Й.Х. Дитерих (И.К. Дидрих), А.Г. Кестнер (А.Г. Каштнер), Г.Х. Лихтенберг (Д.К. Люхтенберг), Р.Э. Распэ (Р. Распе), Й.Г.А. Форстер (И.Д. Ферстер), Х.Г. Хайне (К.Г. Гейне), проч. Все они ощущают себя джентльменами, активными англоманами (часто даже пишут по-английски), усиленно пропагандируют британских писателей (художников, актеров, философов), большинство клуба часть жизни проводят в поездках по Англии, Ирландии, Скотландии, выпуская увиденное-подуманное книгами да журналами. Немцами быть не желают. «Сердце мое кровоточит, когда я думаю, что Англия еще существует, а я не могу в ней находиться, — пишет лидер клуба Лихтенберг. И добавляет: — Я побывал в Англии, чтоб научиться писать по-немецки». Члены клуба изобретают воздушный шар (независимо от французов Монгольфье) да электроприборы, выпускают арт-журналы да ученые монографии, пускают в народ эпиграммы да афоризмы, вершат паломничество на могилу культового англичанина-юмориста Л. Стерна да в лондонские журналы карикатур, ездят с кругосветными экспедициями англичанина Д. Кука да геологическими партиями британских купцов, составляют коллекции монет да античных черепков, делают революцию с французами да немцами, вершат дерзкие побеги от полиции да кредиторов, изредка эмигрируют (в любимую Англию, разумеется). Есть мемуарные рассказы без подтверждения о визитах этих остроумцев в поместье боденвердерского Мюнхаузена (еще не барона).
Клубу, по обычаю всех подобных, нужен был некий общий герой, от лица которого вместе сочиняют комический эпос (российский аналог — круг авторов К. Пруткова). Посмертно на основании весьма косвенных данных авторство общей книги мюн-хаузиад наобум приписали сначала одному, затем двум авторам этого клуба. Имя сановного основателя университета (и действительного барона) вполне годилось для шуток в дружеском кругу. Лихтенберг утверждает: «Свобода мыслить и писать безнаказанно во имя истины — это преимущество места, где правит Георг и которое благословил Мюнхаузен. Здесь можно утверждать во всеуслышание: глупец есть глупец, безразлично, влачит ли он цепи или ему поклоняются». От имени нового персонажа пересказывались старинные немецкие анекдоты-шванки да классические английские сказки («Джек и бобовый стебель»), философские повести да приключенческие книжные новинки французов да англичан. У первой отдельной книжки про барона (1785) было три предварительных анонимных «пробы пера». Вхожий в геттингенский клуб граф Р.Ф. Линар (бывший чрезвычайный посланник при русском дворе на Неве) в 1761-м опубликовал в Ханновере книгу «Чудак», где среди прочих — три истории из будущего мюнхаузенского канона (имя героя не упоминается). В берлинском альманахе «Путеводитель для весельчаков» (1781) появились 16 анекдотов, в 1783-м — еще два. Там есть наметки многих классических затем сюжетов, есть Россия, Турция и Луна, есть гусарство да сравнение с британскими хогартовскими карикатурами, впервые — указание на будущего барона: «В Х-ре живет г-н фон М-г-з-н». Хотя герой по-прежнему мало похож на немецкого бюргера, больше — на английского чудака. Не походил и на считающегося ныне своим прямым прототипом Херонима Карла Фридриха — малокультурного силача, кирасирского ротмистра, неудачливого вояку, чьи многочисленные подвиги при битвах-походах (поминаемые даже в околонаучной исторической литературе) наделе ограничиваются встречей во главе пограничного караула очередной немецкой принцессы (в будущем — императрица Екатерина Вторая) да удачной женитьбой на латышской баронессе Якобине фон Дуттен (вовсе несхожей с обаятельной мегерой в исполнении актрисы И. Чуриковой).
Гораздо более занимательны приключения Карла Людвиха Августа Хейно Олдендорфа фон Мюнхаузена. Словарь Брокгауза — Ефрона о нем: «Писатель, побывал волонтером в Америке, где в войне за освобождение рота, предводимая им и писателем Зейме, выдвинулась храбростью своею. Позже служил в гессен-кассельской армии. В литературе известен драмою «Симпатии доктора Силина» (1791), собранием стихов, написанных в сотрудничестве с Зейме (1797), сборником сочинений смешанного содержания (1801)».
Совершенно забытый ныне соавтор (возможно — и автор) мюнхаузиад, популярный некогда среди русских демократов крестьянский сын Йоханн Хотфрид Зейме (Иван Федорович Сейм) в жизни разыграл приключенческий роман (как и многие члены Клуба геттингенских литераторов). После чтения английских деистов Зейме проникся скептицизмом, бросил богословский факультет Лейпцигского университета, побег — пешком во Францию, лишь с томиком латинских поэтов в багаже. Схвачен в 1782-м по пути гессенскими вербовщиками, продан англичанам для отправки в Америку, где с республиканцами воевала армия немецких наемников — 30 тысяч солдат от германских князей. По возвращении из Америки дезертировал, схвачен прусскими вербовщиками, долго служил в их армии, неудачно бежал (второй да третий раз). Военный суд присудил забить его насмерть шпицрутенами, с трудом Зейме избежал смертной казни, выйдя под залог друзей-офицеров. В 1791-м окончил-таки университет (магистр-юрист, философ-филолог), не читал лекций, хотя имел право, жил частными уроками. Через год прибыл в Россию по приглашению своего ученика, был офицером русской службы (Двинск, Псков), секретарем да гувернером русского генерал-губернатора (отец экс-ученика) в Варшаве, провел семь месяцев в плену у повстанцев-поляков Т. Костюшко (позднее им сочувственно описанных как герои-борцы), после смерти царицы Екатерины в отставке уехал в Лейпциг, в 1789-м — первая публикация в немецком журнале: «Письмо другу из Америки 1782». Затем статьи, памфлеты, элегии, стихи о природе, эссе в альманахах, одновременно работал корректором и репетитором. Стихоновелла «Дикарь» о превосходящем плантатора индейце, бунтарские поэзо-послания «К немецкому народу», публицистика о России, книги о русских царях (где рассуждает также о русской литературе, истории, языке), посмертно изданные «Апокрифы» (афоризмы на латыни), политические памфлеты под видом комментариев к Плутарху. Прославили автора три книги «сентиментальных путешествий», в основном пешком: «Моя жизнь», «Прогулки в Сиракузы в 1802» (через Австрию, Италию, Чехию, Францию), «Мое лето 1805» (через Москву, Петроград, Данию, Прибалтику, Финляндию, Швецию). Античная трагедия Зейме в стихах «Милтиад» не ставилась, как стихи, успеха не имела, но интересна выбором героя — афинского полководца, которого предали и несправедливо осудили неблагодарные сограждане. Идеи просвещения и романтиков, простота, юмор, ирония, сарказм, сатира, контрасты — все это унаследовано им у английской школы юмористов, также, как и антипедантичный, антинаучный, антицерковный, анархический взгляд на мир и людей.
Неудивительно после этого его отношение к легендарному барону (точнее, одной из его масок). В книге «Моя жизнь» Зейме пишет: «Я познакомился с Мюнхаузеном, или скорее он познакомился со мной, быстро... Моя трагикомическая элегия, посвященная солдатской жизни, как и сам сюжет, была в достаточной мере смешной и печальной... «Нам нужно ближе познакомиться», — после прочтения сказал Мюнхаузен... и предложил мне кусок жареной дичи, потому что был он отличный охотник, офицер, человек здорового, солидного ума, но необразованный, дворянин, у которого голова была забита устарелыми представлениями о рыцарстве.., но обладал моральными достоинствами и тонким житейским талантом».
Этот Мюнхаузен печатал стихи и мемуары, Зейме посвящал ему стихи, как другу, — всю жизнь, после возвращения из путешествия (1802) посещал барона в имении, где слушал его произведения. В Америке друзья, по одной версии, храбро воевали с республиканцами, по другой — хотели бежать через джунгли в Бостон и перейти на американскую службу, но из-за окончания войны не успели повоевать, по третьей — успели.
Уже в начале американской экспедиции на реке Везер барон калечит пальцы при активном участии в неудачном мятеже наемников. В 1809-м наш барон за участие в антифранцузском немецком восстании (под атаманством барона В.К.Ф. Дернберга) арестован, но добился оправдания. Он переписывался с различными писателями да учеными своего времени (а может, и с В. Шекспиром, как киношный герой О. Янковского), оставил четырех детей. Милтидат из пьесы Зейме — это трагический вариант Мюнхаузена глазами романтиков. Стихотворные послания Зейме барону полны неприятия окружающего мира, погрязшего в довольстве, подозрительно относящегося к фантазиям, подвигам, романтическим порывам. В еще большей мере это проявилось в эссе-путешествиях и афоризмах-апокрифах. Читая их, можно заподозрить в авторстве не много раз битого после неудачных побегов крестьянского сына, а знаменитого барона-фантазера, неугомонного анархиста, философа, авантюриста, каким его изобразила троица Г. Горин — М. Захаров — О. Янковский (в советском фильме и тема англо-американской войны акцентирована). Сходство усиливается русскими (а также польскими и итальянскими) мотивами, которых не было в жизни К.Л.А. Мюнхаузена, но в изобилии нашлось в жизни К.Ф.Х. Мюнхаузена, и особенно в рассказах их общего книжного двойника.
В Чехии его зовут барон Прашил, во Франции — барон де Крак, в Америке он сливается с Дэви Крокеттом. В России барон тоже поначалу появляется инкогнито или под псевдонимом (Вральман, Пустомелев) — три варианта. Самый известный: «Не любо — не слушай, а лгать не мешай, или Чудная и любопытная история жизни Пустомелева, помещика Хвастуновской округи, села Вралихи, лежащего при реке Лживке». Впервые по-русски герой называется бароном Мюнхаузеном в лондонском (разумеется!) издании русских эмигрантов-нигилистов (Герцен и Ко, 1860). Эту книжку с антиправительственными пассажами подпольно ввозили в Россию (где лишь в 1864 году имя героя возникло на обложке). Бесчисленные анонимы на всех языках, переводчики да пересказчики, дополнители да интерпретаторы, хулители да поклонники разносят мюнхаузиаду по миру.
Германские реалии впервые возникли в трехтомном цикле продолжений, выпущенных Х.Т.Л. Шнорром (Г. Шнором) в 17941800-х. Затем время от времени волну презрительного отношения благоразумных граждан на вновь обретенной родине сменяют попытки приватизировать барона в идеологической патриотической игре. Прямой потомок — Борис Карл фон Мюнхаузен становится главой официозных писателей Третьего рейха, его стихи скандируют отряды гитлерюгенда (крушение рейха приводит к самоубийству автора). Мюнхаузен провозглашается воплощением всемогущего арийца-сверхчеловека, пронзая время насквозь в любом направлении, бьет современных врагов на всех фронтах, вершит закулисно политику России — и в пропагандистских книжках времен т.н. Первой мировой войны, и в супердорогом фильме-боевике т.н. Второй мировой. Притом местные (и не только) анархисты провозглашают барона своим духовным отцом, борцом с консервативным обществом, а то и государством вообще (киевско-питерский ФЭКС да берлинский клуб Дада, В. Мейерхольд да П. Шеербарт, др. и пр.).
Россия становится третьей родиной барона во всех смыслах. В том числе и по известности, и по степени развития мифологии образа. Роль Мюнхаузена здесь играли отличные актеры: 3. Високовский, Г. Вицин, Е. Евстигнеев, В. Зельдин, С. Мартинсон, Р. Плятт, А. Пожаров, Ю. Саранцев, С. Цейц, др. Во многих городах активничают клубы продолжателей (самый деятельный — ОДЕКАЛ (Обаронливание ДЕловых КАЛькуляторов)), переиздаются старые варианты текстов, сочиняются новые, выходят кино- да анимационные фильмы, кукольные да актерские инсценировки, мюзиклы да оперы, авангардистские перформансы да детские утренники, настольные игры с фишками да компьютерные с мышками, игрушки-куклы да настоящие силомеры, открытки да значки, фантики да пазлы, пластинки да кассеты, бутылки да марки, чашки да часы, ставятся памятники (второй в мире (работа трех авторов) появился на Украине в 1970-м), открываются стилизованные бары-кафе-рестораны имени Мюнхаузена, поют одноименные группы.
Канонический портрет героя как хитроватого старичка с острой бородкой рождается не в Германии. Парижанин Г. Доре, работая одновременно над иллюстрациями к книгам приключений Мюнхаузена да Дона Кихота, придал им визуальное сходство, заметив душевное родство. Очень похожие картинки изображают пробуждение обоих героев-фантазеров в ночных колпаках. Есть также версия портретной пародии на Наполеона Третьего. Почти во всех посвященных барону фильмах разных стран да эпох (англо-американском Т. Гиллиама (1988), французском Ж. Имажа (1979), чешском К. Земана (1961), советском И. Иванова-Вано (1937), советском А. Карановича (1967), советском А. Курочкина (1972), американском В. Ланга (1933), французского Ж. Мельеса (1911), белорусском В. Петкевича (2006), чешском М. Фрича (1940), немецком X. Хельда (1943), советском сериале (1973) троицы Н. Лернер — И. Пшеничная — А. Солин, во мн. др.) героя показывают где угодно, кроме Германии. Ну, не немец, не немец! Барон выворачивает все привычные представления наизнанку, как это свойственно склонной к абсурдизму английской традиции. Так же, как некогда вывернул шкуру живого волка, напавшего на него, Мюнхаузен выворачивает и весь мир, чтоб посмотреть его другую сторону. Но в отличие от приходящих от изнанки мира в ужас философов бравый гусар (кирасир (драгун (три варианта))) лишь приятно удивляется всеобщей сложности-неоднозначности-занятности. Улыбается при этом да нам советует: «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!».
(с) Сергей Сигерсон