Налоги придуманы не просто так и их нужно платить — большинство людей на земле признают это. Но мало кто понимает, как именно налоги устроены. Тем более — народ. Русские сказители не смогли бы описать современную им, крайне сложную и запутанную, систему налогообложения. Однако же в огромном корпусе русских народных сказок можно найти отрывочные описания, намеки, оговорки, — сложив их вместе, мы получим довольно полное представление о сказочном налогообложении. Налогов множество — и подушные, и подоходные, и с продаж, и с покупок, и экспортные пошлины, и импортные, и акцизы, и церковные десятины, и просто совсем уж необъяснимые поборы. При этом ставки часто произвольны, а собирают налоги все кому не лень. Совершенно очевидно, что уплатить все подати просто невозможно. Однако живут же как-то сказочные персонажи, ухитряются хозяйствовать и не пойти по миру. Как им это удается?
Эта книга — ироничная попытка пойти туда, неведомо куда, и описать то, неведомо что, — налоговый кодекс волшебного сказочного мира, многие черты которого сохранились и до наших дней.
Почему книга «Русские налоговые сказки» достойна прочтения:
- Знакомые с детства, но поданные автором в необычной, а порой и крайне неожиданной трактовке, русские народные сказки многое объясняют в природе российского бизнеса, политики и общественной жизни.
- Со сказочных времен система налогообложения не слишком-то изменилась: интересно провести аналогии с сегодняшней ситуацией.
- Прекрасный слог и тонкое чувство юмора Валерия Панюшкина не оставят читателя равнодушным.
Отрывок из книги:
Зачем платить налоги?
Ежели верить русской народной сказке «Шемякин суд», то главная причина платить налоги — это отчаянный идиотизм бедных слоев населения. Бедный человек в русской сказке не просто дурак, он агрессивный, идеологический, патентованный и демонстративный дурак. Дурак, который своим идиотизмом бравирует и всех вокруг своим идиотизмом шантажирует. И сказка рассказывается от имени дурака. Сказитель и слушатель идентифицируют себя с бедным дураком, а не с богатым умником. Валять дурака — это их стратегия выживания, их способ заставлять богатых платить налоги.
Начинается сказка безобидно: бедный и глупый брат приходит к богатому и умному брату одолжить ненадолго лошадь, чтобы съездить в лес за дровами. Казалось бы, нехитрое дело. Младший брат просит старшего помочь по-родственному и лошадь немедленно получает.
Однако же сама просьба сформулирована идиотским образом: младший брат берет у старшего лошадь, но не берет хомута. Не проходит и часа, как младший брат спохватывается и является к старшему просить теперь еще и хомут. Очень можно понять, что старший брат рассержен. Неужели нельзя было попросить всё одновременно? Зачем тратить столь драгоценное в крестьянском хозяйстве время на то, чтобы просить взаймы сначала лошадь, потом хомут, потом уздечку. Желая проучить младшего брата и приучить его к какой-то дисциплине и рациональности, старший хомута не дает — дескать, ищи хомут где хочешь.
Тут-то и начинается торжество демонстративной глупости. Вместо того, чтобы попросить хомут у другого какого-нибудь соседа, младший глупый брат привязывает дровни к хвосту братниной лошади. И разумеется, лошадь, тщась вытянуть доверху нагруженные дровни, отрывает себе хвост.
Старший брат требует компенсации. Но спорить с Дураком бессмысленно. Дурак настаивает на том, что не тот виноват в травме хвоста, кто привязывал хвост к дровням, а тот, кто не давал хомута. Спор заходит в тупик, и братья отправляются в город на разбирательство к судье Шемяке, известному своей мудростью и склонностью к мздоимству.
По дороге братья останавливаются на ночлег у некоего крестьянина. Тот очень рад принимать у себя богатого и умного, а бедному и глупому не рад, так что не зовет Дурака даже и ужинать, а сразу отправляет спать. И зря. Забираясь на полати, Дурак падает, разумеется, да так неудачно, что попадает в самую детскую люльку и раздавливает насмерть спящего в люльке младенца. Теперь и хозяин постоялой избы отправляется вместе с братьями в город, чтобы подать на Дурака в суд.
По дороге старший брат и отец погибшего младенца журят Дурака, да так сильно журят, что тот решает покончить с собой и прыгает с моста. Под мостом, разумеется, в этот самый момент некий человек везет престарелого отца в баню. Дурак падает в сани и убивает своим весом старика в санях, как давеча убил младенца в люльке. Безутешный сын, стало быть, тоже едет в город подавать на Дурака в суд.
И вот все четверо стоят перед судьей Шемякой. Дурак держит в руках заранее припасенный булыжник, чтобы убить Шемяку, если тот приговорит его к каторжным работам. Шемяка же думает, что Дурак держит в руке кошелек с деньгами, намекая тем самым на богатую мзду в случае оправдательного приговора.
Судья постановляет следующее. Старшему брату отдать лошадь Дураку вплоть до окончательного выздоровления хвоста. Держателю постоялой избы отдать Дураку жену на срок, пока не родится у женщины новый младенец. Человеку, потерявшему отца, самому попытаться прыгнуть с моста на Дурака, который должен стоять внизу и ждать прыжка.
После такого приговора каждый из трех истцов прикладывает все усилия, чтобы с Дураком помириться. Старший брат отдает ему лошадь насовсем. Крестьянин уговаривает взять вместо жены корову с теленком. Безутешный сын предлагает Дураку денег, лишь бы не прыгать с моста.
А судья Шемяка отправляется к Дураку за мздой. Тут то и выясняется, что в руке у Дурака был вовсе не кошелек, а булыжник. И мудрый Шемяка радуется. Он думает: «Какое счастье, что я вынес все три решения в пользу Дурака. Избежал смерти. Это главное. А деньги как-нибудь уж заработаем. Лишь бы Дурак не дурил: сидел бы дома, не отрывал бы лошадям хвосты, не раздавливал бы младенцев и не падал бы с мостов на головы честных людей».
Мертвая мать
Жуткая сказка про мертвую мать — о расследованиях и проверках. Налоговые проверки и расследования стали обыденностью в наше время, а корни их идут из самых древних времен, когда герои пытались докопаться до истины, зачастую во вред себе и окружающим. Из сказки этой очевидно, что безвестные наши сказители, в отличие от нас теперешних, вовсе не считали установление истины благом. В большинстве случаев предпочитали истины не знать. Сохранение тайны считали хорошим делом, а раскрытие тайны — злом. И в корпусе русских сказок найдутся тысячи примеров, когда проверки и расследование приводят персонажа к трагической гибели, а отказ от проверок — к благоденствию.
Не надо было Ивану-царевичу узнавать, как именно жена его превращается из лягушки в женщину. Не знал бы, так и жил бы счастливо, не пришлось бы тащиться за тридевять земель, совершать подвиги и убивать бессмертного Кощея. Не надо было злой мачехе узнавать, как именно Крошечка-Хаврошечка ухитряется каждую ночь выполнять невыполнимые мачехины задания. Не узнай мачеха о магических свойствах Хаврошечкиной коровы, так бы и продолжала всю жизнь безнаказанно эксплуатировать падчерицу, сама не погибла бы и дочек бы своих не погубила.
Глядя на теперешние наши разоблачения в прессе, сказочный мудрец дивился бы: зачем? Зачем дело Ходорковского, расследования Браудера, проверки швейцарских счетов граждан Германии? Зачем, если от расследований всем становится только хуже? Зачем, если мутные схемы работают более или менее и всех оставляют более или менее в прибыли, а многим людям позволяют работать и кормить свою семью? Зачем раскапывать правду, если неправду можно терпеть?
Мы теперешние полагаем установление истины безусловной ценностью. Персонажи русских сказок относятся к истине настороженно. А кто докапывается до правды по случаю, по глупости или из праздного любопытства — того ждет ужасная судьба.
Вернемся же к сказке про мертвую мать. Жили-были муж и жена. Хорошо жили. Но вот однажды женщина родила ребенка и умерла родами. Вдовец был безутешен, оплакивал погибшую жену, но еще больше беспокоился о том, как же ему теперь выкормить и выходить младенца.
Как выяснилось, беспокоиться было не о чем. У нанятой вдовцом няньки хлопот не было, ей даже не приходилось пичкать малыша хлебным мякишем или коровьим молоком. Ребенок есть никогда не просил, если и плакал, то только днем, а по ночам спал спокойно. И при этом хорошо прибавлял в весе, заметно рос — одним словом, некоторым чудесным образом был здоров, счастлив и весел.
Семья, конечно, догадывалась, что здоровье и сытость малыша объясняется тем, что мертвая его мать встает из гроба и младенца кормит. Вставать мертвецам из гробов — это для русской сказки в порядке вещей. Мертвецы встают по ночам, а с первым криком петуха, если не успели спрятаться в могилу, падают замертво и лежат неподвижно до наступления ночи.
Правда, обычно мертвецы встают из гроба со злыми намерениями. Обычно эти (как бы мы теперь сказали) зомби — деревенские колдуны. Им после смерти почему-то требуется огромное количество еды. Они встают, чтобы есть: сначала портят людям застолья и праздники, сжирая все, включая ложки и скатерть. Потом начинают жрать скот. А когда и скот съеден, обращаются к людоедству.
Восстающий по ночам мертвец — это кошмар для деревни, беда. Обычно, чтобы отвести эту беду, бывает нужно провести проверку и расследование, узнать из которой именно могилы встает зомби, а потом всем миром при свете дня, когда мертвец беспомощен, могилу его разрыть, бросить гроб мертвеца в яму под старой грушей, либо забить в грудь мертвецу осиновый кол, либо сжечь мертвеца на огромном костре из осиновых дров. Обычно так.
Но в нашем случае восстающий из могилы мертвец никому не причиняет зла. Наоборот, кормит ребенка, которого кормить некому.
В этом случае по логике русской сказки проверку и расследование проводить не нужно. Не нужно выяснять, действительно ли мертвая мать встает из могилы. Не нужно любопытствовать, что случится, если застать эту мертвую женщину за кормлением младенца. Не нужно выяснять, божьей ли силою это делается или дьявольской. Ребенок сыт? Растет и развивается нормально? Ну так и не лезьте выяснять, что, как да почему. Ибо вот что будет.
Однажды к ночи зятья и братья собираются в доме вдовца. Когда темнеет, они ложатся на пол и лежат тихо. Под большой горшок они ставят зажженную свечу, чтобы в нужный момент можно было горшок снять и мгновенно осветить комнату.
И вот после полуночи они слышат в темноте как будто бы легкие шаги. Они слышат как будто бы шуршание пеленок и поскрипывание колыбели. Они слышат, что ребенок как будто бы сосет грудь и глотает молоко. Тут-то один из зятьев и поднимает горшок. Комната освещается, и все видят мертвую мать, которая кормит младенца грудью.
Впрочем, наслаждаться знанием правды вдовец, его зятья и братья могут не больше мгновения. Мертвая женщина молча встает и выходит из комнаты. Мужчины, видевшие это, обращаются в камни. А младенца соседи на следующее утро находят в люльке мертвым.
 | Валерий Панюшкин. Русские налоговые сказки |