В ходе операции Центра Аномальных Явлений по захвату груза пропавших артефактов гибнет почти вся группа, состоявшая из опытных сталкеров. Под подозрение попадает единственный выживший – Борланд. За расследование берется детектив Виктор Корнеев, которому следует выяснить, что произошло на объекте, и почему Борланд решил уничтожить свою команду. Однако бывший напарник Борланда, Марк, верит, что его друга подставили. Он объединяется с Виктором для выяснения обстоятельств, тем более что опасный груз уже на свободе. У них всего одна улика, и к тому же крайне необычная – фальшивая нота в мелодии, которая звучала во время операции. Виктору и Марку предстоит решить сложную задачу, чтобы не допустить более масштабной трагедии.
Отрывок из книги:
Дочитав отчет, Мирослав Сергеевич Каменский с гневом бросил бумаги на стол, рассыпав аккуратную пачку из текстовых распечаток и фотографий на множество листков. Несколько из них спикировали на пол.
– Прошу прощения, – прогундосил шеф. – Это что за чертовщина?
– Как видите, мой отчет, – ответил Виктор, сидя спокойно.
– Это не отчет. Это крайнее, недопустимо эмоциональное изложение о ходе операции.
– То, что вы называете «операцией», заслуживает и более крепких эмоций, – возразил Виктор. – А может, даже действий. Мне и без того пришлось задействовать весь свой творческий потенциал, чтобы найти смысл во всем, что произошло в особняке. Позвольте мне задать вопрос. Где вы откопали этого Крота?
– Спокойно, Витя, спокойно, – предупредил Мирослав. Но детектива было не остановить.
– Мирослав Сергеевич, меня чуть не убили, – процедил он. – Я требую объяснений. Все это дело, от начала и до конца, напоминало не то что цирк, а, скорее, забастовку клоунов. Не буду льстить, но есть факт, что вы человек весьма сообразительный, да и зла своей конторе вроде бы не желаете. Тем не менее простая операция по проникновению и обезвреживанию, в которых я уже участвовал несколько раз, сегодня превратилась в бойню. Шестнадцать мертвых с нашей стороны, не считая музыканта из моей группы. Двадцать два – со стороны врага. Итого вчера умерли почти сорок человек. И все потому, что кто-то решил действовать не профессионально, не слаженно, идиотским способом разделил отряд на две части, смешал винегрет из «расщепителей», «снеговиков», клавишных панелей и бомб нервно-паралитического действия. Вопросов слишком много, ответов никаких. Так не пойдет. Как, вашу мать, вы вообще предлагаете это писать в отчете? Если, шеф, вы называете это все чертовщиной, то могу вас поздравить: вы потрясающе проницательны. Повторюсь: мне нужны ответы. И мне кажется, что вы знаете, кто эти ответы может дать.
Шеф хранил молчание. Даже сейчас, под таким шквалом обвинений, ему удавалось сохранять невозмутимый вид.
– И каково ваше собственное мнение? – поинтересовался он.
После такой откровенной провокации Виктору уже стало наплевать на все рамки приличий. Откинувшись на спинку стула, он положил ноги на стол шефа и закурил. Жест не был театральным: Виктор чувствовал себя в такой позе вполне комфортно, а комфорт ему сейчас был очень нужен.
– Что я думаю? – спросил Виктор, выпуская дым. – Я думаю, что у вас заготовлено несколько вариантов по поводу того, как залегендировать всю эту ахинею. Вы просто предлагаете мне озвучить версию, к которой я в данный момент психологически предрасположен. После чего скажете, что я попал в точку, похвалите, какой я умный мальчик, и, может быть, даже выпишете премию и несколько дней отпуска, которые я бы, по вашему мнению, провел в пьяном угаре. А сами тем временем засекретите дело еще больше. Может, проведете пару демонстративных разбирательств. Подкинете прессе материал о взрыве химической лаборатории какой-нибудь корейской фирмы, что производила эргономичные стельки в Подмосковье. Пара человек из наших потеряют рабочие места, еще кто-нибудь, может, сядет. Кого-то мы никогда не увидим. И на этом дело кончится. А истины я так и не узнаю. Ни я, ни остальные бойцы ОРАКУЛа.
– Вот видите, у нас установилось полное взаимопонимание, – сказал Мирослав. – Считайте, что ваш отчет принят. Что касается отпуска, то тут уже на ваше усмотрение. Если хотите, я вам его дам. И премия, кстати, будет. Будет гораздо больше, чем вы ожидаете. И уходить в запой я бы вам не советовал. Если вы хотите все-таки во всем разобраться, то я предлагаю вам не уходить в отпуск, а продолжать расследование.
– Неужели? – удивился Виктор. – У вас тоже есть вопросы? А я думал, что только у меня. И у тех, кто вчера выжил.
– Вопросы всегда есть. Например, мне очень интересно, где может находиться хозяин дома сейчас. За ответ на этот вопрос, Виктор, я бы заплатил очень много. Так же как и за возвращение пропавших артефактов либо их гарантированное обезвреживание.
Виктор убрал ноги со стола. Однако чтобы он затушил сигарету, Мирославу предстояло сказать больше.
– То есть вы утверждаете, что все, случившееся вчера, не было одной грандиозной подставой?
– Виктор, – Мирослав снял очки и посмотрел на него уставшим взглядом. – Я не идеал и не ангел. Хотя казаться пешкой в чужой игре тоже не хочу. Смерти, которые вчера случились, не должны были произойти. В этом я клянусь вам всем, что у меня есть святого.
– Занятно, если вспомнить, что для вас священной всегда была только человеческая жизнь.
– Именно. Я это говорил, говорю и буду говорить. Да, в нашей работе есть риск. Но никаких подстав с моей стороны не было. Я своих людей не подставляю. Даже будь я столь циничным, как все те люди, которых вы встречали до меня, вместе взятые, то даже в этом случае, как вы верно заметили, я не желаю вреда своей конторе. Лица ребят с посмертных фотографий будут мне сниться до конца дней, которых мне осталось немного. Но, чтобы вы знали, корить себя за случившееся я тоже не буду. Моего прокола здесь нет. Вчера вам сообщили все сведения, которые были вам нужны. Я мог вам вывалить подробнейшую предысторию хозяина дома, но это бы все равно не помогло. Я не имею ни малейшего представления о том, каким образом он нашел секрет этих артефактов. Ну не планировались они использоваться как оружие! Никто, повторяю, никто в ЦАЯ не продал бы их кому бы то ни было. Тем не менее это ошибка, которую я признаю. Мы не знали об убийственных свойствах артефакта, понимаешь?!
Голос Мирослава уже не мягко убаюкивал, а гремел. Видимо, когда-то он знавал и агрессивные методы управления.
– И это – то зло, которое время от времени приходится терпеть, когда занимаешься изучением технологий и их торговлей, – добавил он. – В мире сплошь и рядом людям достается золотая птица в клетке, которую перепродают, думая, что она не умеет петь. А те ее режут и порою находят внутри золотые яйца.
Виктор его не перебивал, позволяя выговориться. Мирослав немного успокоился.
– У нас внутренний кризис, – сказал шеф. – Виктор, я прошу вас помочь с тем, чтобы он не перерос во внешний. Было бы натурально нечестно ожидать от вас чего-то после всего, что случилось. Но я вижу, что вы сами заинтересованы в ответах. Помогите мне разобраться. Помогите найти хозяина и пропавший груз. И если получится – верните Борланда в нормальное состояние.
– Рад, что вы о нем вспомнили, – сухо сказал Виктор. – Может, он что-то знает.
– Может.
– Что конкретно я буду должен делать?
– Все, что посчитаете нужным.
– А что будет в моем распоряжении?
Мирослав открыл ящик стола, вытащил большой белый конверт, протянул его Виктору.
– Откройте, посмотрите, – сказал он. – Это все ваше.
Виктор открыл конверт. Там были две пачки денег, несколько карт доступа и какие-то бумаги.
– Здесь все, что может вам помочь, – сказал Мирослав. – Мое постановление не мешать вам. Карты доступа во все отделы здания. Право резервировать любую помощь, запрет на обыск, возможность получить артефакты определенного уровня. И немного наличных, чтобы смазывать колеса.
– Половина всего этого мне не понадобится, – сказал Виктор.
– Даже не стану спрашивать, которая половина.
– Для внутренних расследований у вас есть свои люди, так ведь?
– Найдутся. Но вы все равно докладывайте мне о любых промежуточных результатах, если захотите.
– Хорошо, – сказал Виктор и запнулся, читая приказ. – Ваше постановление о содействии выписано на мое имя. Вы заранее его подготовили. Вы что, еще до моего прихода знали о нашем разговоре и о том, что я соглашусь?
– Конечно, – ответил Каменский. – Но вы учтите, – он похлопал по столу, – у меня здесь много ящиков. И в каждом гипотетически может лежать отдельный конверт со своим сценарием развития событий. А вы своими действиями определяете, который из ящиков я открою. И далеко не в каждом спрятана надежда.
Виктор сгреб содержимое конверта в белый пакет и поднялся.
– У вас ведь не во всех ящиках конверты, так ведь? – спросил он. – В некоторых есть и что-нибудь потяжелее. На случай, если гость не может определиться со своими действиями.
– Всякое случается. Хотя обычно люди, которым нечего сказать, ко мне в кабинет не попадают.
– А если такие все же попадут?
– Тогда дипломатия прекращается, и мне становятся не нужны ни этот стол, ни кабинет, ни регалии. Остальное додумайте сами, Виктор.
– Я понял, – сказал детектив, чувствуя себя так, будто ему в спину упирался ствол пистолета. – Удачи. Будет что – я сообщу.
При выходе из кабинета Виктор включил телефон. На экране высветился непринятый вызов с неизвестного номера. Детектив перезвонил.
– Это я, – послышался голос Марка. – Я в Москве.
* * *
Станция метро «Курская».
Виктор стоял, прислонившись к колонне, ковыряясь зубочисткой в зубах. Это действие было единственным, которым он пытался успокаивать расшатанные нервы. Здесь он немного приходил в себя. Обстановка метро ему нравилась, темная энергетика этого места подпитывала его. Детектив наслаждался окружающим шумом, множеством лиц, мелькающими окнами метровагонов, объявлениями диспетчера. Вся эта суета, казалось, наполняла его жизнью, напоминала о том, что где-то есть мир, полный других забот.
– Приветствую, – послышался знакомый голос. Виктор спрятал зубочистку в карман.
Марк немного изменился за последние шесть месяцев. Он где-то умудрился неплохо загореть и в целом выглядел более спокойно, чем раньше.
– Как жизнь? – спросил Виктор.
– Потихоньку.
– Ты был в Москве? Или приехал после письма?
– Не в Москве, но достаточно близко, чтобы в случае чего приехать.
– Понятно, – кивнул детектив. – А ты один?
– В каком смысле?
– Да во всех смыслах.
– Нет, не один.
– Но Полины здесь нет, так ведь?
– Ты проверяешь мое состояние? – спросил Марк. – Не переживай, оно в порядке. И Полина тоже. Спасибо, что спросил.
– Странно, но я не слышу в твоем голосе обычных панических нот. Вы что, расстались?
– Нет, конечно. Просто решили какое-то время побыть поодиночке. Повторяю: между нами ничего не изменилось. Вообще ничего.
– Ну, я скорее поверю, что Москву вся Зона охватит, чем вы с ней разойдетесь, – сказал сыщик. – Вас теперь никакая сила не разорвет. Чувствую, это она велела тебе посидеть в сторонке. Просто для того, чтобы твоя привязанность к ней не пришла в фанатичный бред.
– Есть такое, – признался Марк. – Сначала было тяжело, но затем я научился хотя бы один день в две недели ее не видеть. Понял, что, если стану этому противиться, она начнет меня избегать, и все может рухнуть.
– Ты все равно не вздумай ее бросить. Когда тебе в последний раз не приходилось никого защищать? Ты погоди, вот появятся дети, так вообще про сон забудешь.
– Детей хотим, но не сейчас. Может, чуть позже.
После этих слов Виктор понял, что пора переменить тему.
– Ты зачем сюда приехал? – спросил он. – Все же было хорошо. Жил бы себе да жил.
– Я себе этот вопрос задавал часа два после того, как получил твое письмо, – ответил Марк. – Приехал, и это главное. Просто счел нужным. Пытаюсь привыкнуть, что, хотя с Зоной покончено, все же ее отголоски – данность, которую я избегать не должен. Понимаешь?
– Понимаю, что наплел себе какой-то чепухи. Надеюсь, ты не станешь работать в ЦАЯ.
– Спасибо, я еще не совсем с катушек слетел, – вымолвил Марк. – Просто скажу сразу, чтобы ты понял. Я не хочу никуда возвращаться и не буду. Я нагружаю на себя лишь те проблемы, которые могу в любой момент сбросить с хребта и исчезнуть. Но вместе с тем я не хочу делать вид, будто Зоны в нашем мире нет. Ты мне написал некоторые мысли – у меня появились соображения по этому поводу. И я решил, что будет правильнее изложить их тебе лично.
– Угу, – хмыкнул Виктор. – Я примерно понял. Ты почувствовал, что если не приедешь, то будешь всего бояться.
– Никогда не отрицал, что чего-то боюсь.
– То есть ты приехал не из-за Борланда.
– Зачем мне приезжать из-за него? – спокойно спросил Марк. – У нас с ним в Зоне была куча приключений, да и в Киеве тоже. Он хороший человек и верный друг, но я не становлюсь ему от этого обязан. Не больше, чем он мне. Терпеть не могу, когда отношения между людьми строятся на чувстве долга.
– Ты просто не был долго женат, – сказал Виктор. – Ладно, не буду тебя больше испытывать. Поговорим о деле. Ты сказал, что у тебя есть идеи насчет вчерашнего конфликта.
– Да. Сначала я бы хотел подробнее узнать по поводу мелодии. Что конкретно было не так?
– Говорю же, нота фальшивая.
– Можно мне послушать?
– Да. Конечно.
Виктор воткнул наушники в телефон, отдал их Марку, нажал на пуск. Марк прослушал композицию несколько раз, зажимая уши руками, чтобы отгородиться от шума метро. Он не отрываясь глядел в пол.
– Достаточно, – сказал Марк через какое-то время.
– Ну? Что можешь сказать?
– Что я могу сказать? – Марк потер подбородок. – Может, мне медведь на ухо наступил, или я давно не практиковался… Но я не слышу тут никакой фальши.
– Точно? Совсем никакой?
– Ни малейшей. Там не то что фальши, даже диссонанса нет. Это финальный вариант?
– Нет, это тот вариант, который мне передали, – ответил Виктор. – И его система распознала как неверный. Так что это не просто мои домыслы. Затем я одну ноту изменил, и тогда все получилось. Это означает, что я был прав. Фальшь здесь точно есть.
– Я все же не могу понять, в каком месте.
– В самом конце. Послушай еще раз. Обрати внимание на ноту до-диез.
Марк прослушал еще дважды.
– И что? – спросил он.
– А то, что тут должна быть просто до, без диеза. И замок тоже был рассчитан на это. Для меня очевидно, что тут не должно быть повышения тона. Не понимаю, как ты можешь этого не услышать. Ты ведь лучший музыкант, чем я.
– Я, скорее, практик, – ответил Марк. – Но теоретик, видимо, из меня плохой. Повторяю: меня в этой музыке ничто не напрягает. Как ты догадался, что тут нужен не диез, а бекар?
– Потому что этот кусок представляет собой нисходящую гамму мелодического минора.
– И почему ты так решил?
– Черт побери, да потому, что я его так слышу! Вся мелодия написана в ми-миноре. К этому у тебя претензий нет?
– Допустим, нет, – сказал Марк, глядя на телефон и вспоминая ноты.
– До – это какая ступень?
– Если в тональности ми, то шестая.
– В мелодическом ми-миноре шестая ступень при нисходящей гамме будет пониженной. Собственно, как и седьмая, но седьмой ступени в рисунке нет. То есть даже если в оригинале у нас был до-диез, то при движении рисунка вниз мы снова получим обычную до. Человек, который писал шифр, это знал. Однако музыкант из группы «Мона» почему-то пропустил этот момент и набрал неверный код. Почему он это сделал? Что это значит?
– Почему ты считаешь, что это должно что-то значить? – спросил Марк. – Ну, ошибся человек. Я ведь тоже ошибся.
– Не путай теплое с мягким. Если бы ты услышал до-диез, ты бы набрал до? При условии, что все остальные ноты вместе с тональностью распознал без проблем.
– Нет, тут ошибиться сложно.
– Потому что никакой ошибки здесь не было, – настаивал Виктор. – Музыкант набрал до именно потому, что он так решил. Но зачем? Зачем надо было передавать код с ошибкой, причем столь незначительной?
– Понятия не имею, – сказал Марк. – Может, он не хотел, чтобы дверь открывали?
– Тогда ему было бы проще ничего не передавать.
– Сдаюсь, – признался Марк. – Не знаю, как это объяснить.
– Объяснение тут может быть, хотя оно не лучшее, – проговорил Виктор. – Я думаю, этим он заложил скрытое послание.
– Звучит слишком безумно.
– Почему же? Он знал, что второй музыкант сумеет понять ошибку, исправить ее и открыть дверь. Возможно, также знал, что не выживет. Что вторая группа увидит тут только мертвые тела. Но что-то передать ему надо было.
– И он решил мягко намекнуть нам на что-то, что может быть объяснено повышением ноты на полтона? Виктор, он мог просто ошибиться кнопкой.
– Не мог он ошибиться! – занервничал детектив. – Слушай, ты не видел, как устроен тот «сустейн». А я видел. Там сложная система колец, как на объективе. Там невозможно промахнуться делением. Если ты набрал неверную ноту, то не имеет значения, ошибся ли ты на половину тона или половину октавы. Я уверен, что кто-то из группы «Мона», когда принимал решение нацепить эту хреновину на автомат, уже знал, что будет передавать неверный сигнал. Причем столь символически неверный, что человек с несовершенным слухом не смог бы ничего понять. Даже ты ничего не почувствовал. Но я почувствовал, потому что по молодости очень усердно занимался этой теорией. Тут есть важный момент: о мелодическом миноре знают даже не все профессионалы.
– А тот твой блюзмен знал?
– Безусловно. Он даже в фургоне напевал со знанием этого правила. И я понял, что шестая ступень должна быть с понижением, превращая всю мелодию в натуральный минор. Для меня это было естественно. И замок, опять же, был рассчитан на мою версию нот. Тут вопрос в другом: почему из «Моны» начали передавать неверный сигнал?
– То есть ты упорно считаешь, что ноту заменили осознанно?
– Да, – твердо сказал Виктор.
– Но кто и зачем?
– Ответим на эти вопросы – поймем, что там произошло.
– Да уж, задал ты мне задачку, – проговорил Марк. – И я уже с первых минут доказал свою профнепригодность.
– Эта задачка стоила жизни Фармеру и всем остальным. И Борланд застрял между нашим миром и собственным – вот уж не знаю, что хуже. Но вытащить его как-то надо. Я не представляю как.
– Стоя тут, мы ничего не решим, – размышлял Марк. – Но я с тобой согласен. Если ты действительно мне рассказал все, что знаешь, то у нас лишь одна зацепка. Надо найти автора шифросигнала.
– Зачем? Как мы узнаем, кто кодировал этот замок? И что тебе скажет имя этого человека?
– Сейчас объясню. Помнишь о снятии купола над Зоной?
– Ты про тот инцидент почти трехлетней давности?
– Да. Вспомни, как он был снят.
– Через музыку, – сказал Виктор. Внезапно ему стало холодно и страшно. – Те артефакты, которые Крот называл «Альфа»… Ты хочешь сказать, что…
– Я сильно подозреваю, что они также обезвреживаются через музыку, – сказал Марк.
– Погоди-ка… – Виктор нахмурился. – Ты имеешь в виду, что груз пропавших артефактов, тех, которые якобы способны разнести половину Москвы… Что они вовсе не так просты? И что обычным «расщепителем» их не обнулить?
– Ничего не могу сказать насчет вашего «расщепителя». Не могу даже представить, как он может работать. Но я могу сказать точно: технологии Зоны – это не магия, они подчиняются определенным законам, не всегда логическим. Человеческого ума недостаточно, чтобы понять Зону. Зато вполне достаточно сердца. Сама суть, идеи и философия сталкерства держатся на душевном восприятии Зоны.
– Можно побольше конкретики?
– Можно. Основная задача – найти груз артефактов. Если эти штуковины действуют именно так, как ты описал – выводят из строя нервную систему, то я уверен, что они просто блокируют ее последовательностью частот. Соответственно, чтобы вылечить человека, пораженного таким воздействием, надо проиграть ему мелодию-панацею.
– Как-то это уже чересчур.
– Нет же, все очень просто. В том доме все было замешено на музыке. Артефакт создает звук, который стопорит нервы. Замок тоже открывается от звука. Не знаю, каким аудиофилом был хозяин, но здесь все и везде решает звук. Нам нужно найти последовательность звуковых частот, которые одновременно могли бы вернуть Борланда назад и обезвредить артефакты «Альфа», когда мы их найдем. Полагаю, не нужно напоминать, как первое может быть связано со вторым.
– Борланд может знать, куда вывезли груз, – предположил Виктор.
– Возможно. И все же это ниточка получше, чем фальшивая нота, которую ты как-то распознал. Чтобы найти отпирающую мелодию, нам нужно найти ее автора.
– Да, согласен. Где мы будем его искать?
– Тут нам понадобится действовать вдвоем.
– Я внимательно слушаю.
– Мне нужно попасть на ваш вчерашний объект.
– Нереально, – покачал головой Виктор. – Он должен быть под наблюдением.
– Нет, под наблюдением именно бункер. Я говорю про жилую часть, где нет никаких изощренных замков, а есть лишь деревянные двери и стеклянные окна.
– Что ты там забыл?
– Поищу все, что может броситься в глаза. Ты услышал фальшь в музыке, показавшейся мне нормальной. Быть может, я тоже обнаружу что-нибудь, что ты не сумел.
– Хорошо, – неуверенно сказал детектив. – А мне что делать?
– Возвращайся в ЦАЯ. Мне нужно, чтобы ты кое-что там сделал.
– Могу я узнать сейчас?
– Да, конечно. Исследуй трупы.
– Не хотелось бы дергать погибших ребят без причины. Что я должен искать?
– Я не про ваших ребят. Я про обитателей дома. Сдается мне, музыкант будет кем-то из них.
– А если сам же хозяин и писал музыку?
– Тогда наши дела совсем плохи, – сказал Марк. – Но я никогда не пытаюсь решать вопросы, исходя из того, что проиграю.
* * *
Виктор сел в вагон, и Марк подождал целых десять минут, чтобы убедиться, что детектив не вернется что-то спросить. Когда он понял, что этого не случится, то не спеша направился на другой конец станции. Там его ждал молодой парень с книгой в руках. Чтение поглотило его настолько, что приближения Марка он не заметил.
– Орех, – произнес Марк, и парень захлопнул книгу, не забыв оставить закладку.
– Быстро время летит, когда читаешь, – сказал он, бросив взгляд на часы. – Ну что, как все прошло?
– Он не изменился.
– А должен был?
– Все люди меняются со временем.
– Может, для него время еще не наступило.
– Может быть.
– Ну так что, ты будешь участвовать? Будешь ему помогать?
– Буду, – ответил Марк. – У меня есть пара мыслишек…
– Здесь надо не пару мыслишек, а всего одну, зато умную, – сказал Орех. – Например, «зачем оно мне надо». Возвращался бы в Киев, домой, к Полине.
– Она не пропадет. У нее оба кристалла.
– Просто поражает, что ты ее оставил одну.
– Она взрослый человек, сможет сама о себе позаботиться. Мне нет нужды ходить за ней по пятам. Если буду ее сильно опекать, будет только хуже. Понимаешь, тогда мы с ней просто перегорим.
– Так ты решил ввязаться в эту лабуду снова?
– Ты ведь тоже так решил.
– Э, нет, братишка. Я тут как бы сам по себе. Буду за тобой присматривать, чтобы ничего не случилось.
– Я делаю то же самое, – сказал Марк. – Я не собираюсь принимать дело Виктора близко к сердцу.
– Ну да, ну да. Настолько не собираешься, что бросил все и припер в Москву первым же самолетом.
– Тут еще один момент есть, – сказал Марк. – История с артефактами – это лишь повод. На самом деле мне тут другое интересно: кто и зачем столь прямо подставил Борланда. И не копают ли под нас с тобой тоже.
– А кто его подставлял? Он ведь жив.
– В этом и дело. То, что он выжил, наводит на мысль, что он и убил всех в своей группе.
– Чепуха, – бросил Орех. – Муть полная, выкинь из головы немедленно. Чтобы Борланд начал всех убивать? И Фармера тоже?
– Да, Фармер – это грустно, очень грустно. Аленка расстроится.
Они немного помолчали.
– Ну что тут поделать? – проговорил Орех. – Работа опасная, как и сама жизнь. Все помереть можем. Кто-то сегодня, кто-то завтра. А кто-то и вчера.
– Да, понимаю. Ладно, Орех, тут вот еще какое дело. Сдается мне, что если Борланду поставить мозги на место, то он поймет, что Зона – вещь паршивая в любом проявлении.
– То есть ты хочешь, чтобы он переосмыслил свое будущее?
– Примерно так, – ответил Марк. – Ты бы не стал на его месте, пройдя через все это?
– Сложно сказать. Меня судьба, можно сказать, и так щадила. Самая большая проблема, которая у меня была, – это пулевое ранение в Зоне. Господи, как же давно это было.
– Похоже, здорово тебя пуля потрепала, раз ты начал книги читать.
– Да уж, – согласился Орех. – Ну, что делать-то будем?
– Нам надо за город, к одному интересному дому. Он, правда, охраняется, но нужно будет что-то придумать.
– Что ты там хочешь найти?
– Пока сам не знаю. Что-нибудь. На месте увидим.
– Что-нибудь? Друг, это «что-нибудь» у тебя никогда не работало. У тебя есть конкретный план действий? С импровизацией у нас туго.
– И все же я так чувствую, – повторил Марк. – Пошли.
Они направились к эскалатору и вскоре покинули станцию.
Пять минут до машины они шли молча. Марк был целиком погружен в мысли. Но не о расследовании.
Они с Виктором почти не говорили о том, что случилось с момента последней встречи. Здесь Марк почти ничего не утаивал. Рассказать о том, как жили они с Полиной, можно было за считаные мгновения. Ничего за эти полгода не случилось. Самая обыкновенная жизнь молодой пары. Впервые за все время Марк не чувствовал за собой слежки. Ему понадобились долгие недели на то, чтобы избавиться от серии привычек – например, заглядывать под кровать перед тем, как на нее лечь. Менять четыре раза в день код от охранных систем дверей. Или держать заряженный пистолет на столе, рядом с телефоном. Полину все это жутко нервировало, вплоть до слез и истерики. В конце концов она поставила перед ним выбор: или они расходятся, или он хотя бы постарается вести себя как нормальный человек. Марк этому не удивлялся. Он понимал, что становился невыносим. Его неординарное прошлое не превращало его в выдающегося человека и не наделяло чертами идеала. Мысль о том, что Полина может с ним порвать, сначала отравляла ему существование, но позже он стал даже ждать этого вопроса – просто для того, чтобы ответить «нет» и снять напряжение. Так оно и получилось. Полина поставила его перед фактом, и он с радостью выбрал ее. Однако в их отношениях Марку не хватало большей доли здравого смысла или даже холодного расчета. Все по-прежнему строилось на эмоциях, и он им доверял куда меньше.
Марк вспоминал о былых временах, когда он, девятнадцатилетний юноша, сжимал ладони Полины на лавочке у подъезда, глядя на прелестное смеющееся лицо. Вспоминал, пытаясь вызвать яркий образ и спроецировать его на современных Полину и себя. Но это было очень тяжело, словно его прошлая жизнь до Зоны была всего лишь красочным сном. Может, действительно вся сила, которая в нем есть, не более чем обратная сторона самого обычного бессилия? Может, ему действительно лучше держать не руки девушки, а генератор аномалий и холодный композит оружия, чувствуя за спиной крепко сплоченную команду более умных и сильных людей, чем он сам? Неужели это ему сделать проще, чем снова пробудить радость в глазах любимого человека? Ведь тысячи людей вокруг него, здесь и сейчас, все это умеют.
– Не грузись, – сказал Орех, заметив его состояние. – Все нормально. Вам для сохранения отношений требуется личное пространство. Все получится.
– Возможно, но у меня нет чувства, что я устал. Напротив, мне кажется, что я отдыхал очень долго. Будто набирался сил для чего-то, чего так и не сделал.
– Если что, вспомни: у Борланда и Литеры тоже ничего не получилось.
– У нас с Полиной все в порядке! – крикнул Марк, остановившись у машины. – И при чем тут Борланд и Литера? Почему у них что-то должно получиться? Просто потому, что они разного пола? У них нет ничего общего, чтобы что-то создать! Он убил ее отца, и не важно почему! Такое сложно забыть.
– А знаешь что? – сказал Орех, садясь за руль. – У тебя банальная ревность.
– С чего вдруг?
– С того, что ты знаешь, что у Борланда не было бы таких мозгокопаний, которые ты позволяешь себе. Он как раз умел понимать, что у него в жизни важно, а что нет. Он больше всего ценил именно простые вещи: вкусно поесть, сладко поспать и быть уверенным в том, что завтра проснешься. Это и есть максимум желаний в жизни здравомыслящего человека. Самая лучшая мечта, которую можно иметь. А вовсе не отдать жизнь за кого-нибудь, кто тебя любит. Ты же всегда ставил перед собой нереально эпические цели. Тебе постоянно кажется, что тайное общество иллюминатов хочет тебе навредить, надо его раздолбать и каждому иллюминату вставить по люминофору. Повторять цикл до бесконечности. Брат, у меня такое чувство, что если тебе или Полине олень дорогу перебежит, то ты будешь мстить оленю до седьмого колена.
– Не бойся, теперь точно не брошусь, – сказал Марк угрюмо. – Я с тех пор успокоился.
– С тех – это с каких? – спросил Орех, выруливая на проспект. – Ты никогда не мог найти отдых в успокоении, предпочитая активные встряски. Не можешь ты просто так сидеть пару недель на отдыхе, восстанавливая силы, потому что у тебя сама механика восстановления другая. Тебе нужна головоломка. Может, потому ты и здесь.
– А ты почему здесь?
– Серьезно? – спросил Орех. – Я не могу тебе сказать. Ты меня на смех подымешь.
– Тогда тем более говори. Почему ты решил сопроводить меня в Москву в этот раз?
Орех долго мялся и в итоге ответил:
– В Москве шикарные книготорговые сети и большой выбор. Понимаешь, атмосфера. В Киеве такого нет.
– Да ты издеваешься.
– Совсем нет. По-моему, все нормально. Ты пришел сюда, чтобы самоутвердиться, поставив Борланду мозги на место, что как бы возвеличит тебя, зарядит позитивчиком до следующего семейного конфликта с подругой. Я же здесь для того, чтобы пошариться по местным книжным, закупиться на полгода вперед. Не думаю я, что моя причина хуже твоей. Официальный повод: мы помогаем Виктору в его расследовании. Вот и все. Если ты скажешь, что в этом нет логики, я тебя тресну книжкой по башке за очевидность. Потому что человеческие отношения никогда и нигде логике не подчинялись. Это вопрос сердца, чувак.
Орех замолчал. Марку сильно захотелось включить радио, но он решил, что это будет расценено как проигрыш в споре. Хотя в каком, к черту, споре? Вечно он себе отказывает в простейших вещах по надуманным мотивам.
– Да, ты прав, – сказал он. – Мне нужно всегда иметь личностное превосходство. Или хотя бы его иллюзию.
– В этом и состоит разница между тобой и Борландом. Не буду рождать дурацкие метафоры, скажу просто. Ты освобождаешься от проблем, вызванных любовью, через войну. А Борланд освобождается от проблем, вызванных войной, через любовь. Потому вы и противоположны. И потому у вас никогда не будет ни общих проблем, ни тем более их общих решений. Конечно, хорошо, что ты хочешь ему помочь, но если хочешь знать мое мнение, то тебе надо позвонить Виктору, извиниться и вернуться к Полине. Иначе дело закончится тем, что будут еще трупы. И среди них может оказаться и твой.
 | Сергей Недоруб. Новая Зона. Шестая ступень |