Языком управляет самая подвижная группа мышц человеческого тела — неудивительно, что эти 50 граммов протоплазмы вытворяют столько всего! Ученые, правда, считают, что дело тут не только в языке. Чтобы мы могли говорить нужны не только 16 мышц языка, но и еще добрая сотня, активирующая губы, небо и зев, голосовые связки, нижнюю челюсть, шею, грудь и диафрагму. В зависимости от того, насколько слаженно работает вся эта струнно-духовая команда, мы производим самые разные звуки: раскатистые, воркующие, интимные, невнятные — и так вплоть до победного клича. Есть, впрочем, и кое-что, чего мы делать в принципе не можем (во всяком случае без вреда для здоровья) — это дышать и глотать одновременно. А вот животные легко справляются с аналогичной задачей без всякого труда, потому что у них нет надставной трубы — речевого резонатора, состоящего из полости глотки, рта и носа. Резонатор такой конструкции появился в процессе эволюции для того, чтобы мы могли издавать связные звуки, которые в итоге становятся речью.
Речь единична для каждого носителя языка. Она меняется от человека к человеку, являясь таким же признаком индивидуальности, как цвет волос или глаз, рост и фигура. А вот язык в целом универсален для всех его носителей — это наш общий знаменатель, которого нет у животных. Общение животных — не диалог, а лишь множество монологов, так что братья наши меньшие лишены умения договариваться. И хотя у них тоже есть свои суперспособности, это уже совсем другая история.
Мели, Емеля
Когда мы хотим что-либо сказать (именно сказать, а не брякнуть просто так), в нашем мозге моментально активизируется сенсорный речевой центр — область Вернике. Эта зона расположена в заднем отделе височной извилины доминантного (чаще левого) полушария мозга — и обнаружил ее в 1873 году немецкий психоневропатолог Карл Вернике. Он сразу сообразил, что главная задача этой зоны — восприятие звуковой составляющей вербальных сигналов. Спустя некоторое время были определены и другие полезные функции области Вернике: например, распознавание речи на фоне любого аудиального фона и сохранение речевых шаблонов, а заодно и тысяч других звуковых образцов, включая иностранные акценты, вальяжные ноты в говоре босса или голос любимой певицы.
Так вот: когда мы собираемся что-то сказать, импульс из области Вернике передается в моторный центр Брока — центр управления языком и речевым аппаратом, встроенный в нижнюю часть лобных извилин. А до того, как попасть на язык, наши мысли успевают побывать еще и в ассоциативных зонах коры головного мозга. Там, в зависимости от ситуации, каждая мысль получает упаковку — из юмора или, наоборот, официоза. После этого дело остается за малым: проверить, хорошо ли налажена связь между частями всей речевой конструкции в целом. Так что, если вам хочется ввернуть в разговоре заумное словцо, лезть за ним в карман не стоит. Попытайтесь вместо этого поднапрячь эту самую извилину в области Вернике — там, кроме всего прочего, находится и поле запоминания слов. Кстати, хорошо известное всем состояние, когда нужное слово буквально вертится на кончике языка, а снять его оттуда никак не получается (филологи называют это феноменом "прескевю"), зависит, вероятно, от расстройства именно в этой области. И как же справиться с этой неприятностью? Никто толком не знает. Один из исследователей явления, Беннет Шварц, даже признался: "В моей книге рассказывается о том, что современные когнитивные психологи знают о феномене "на кончике языка", но знают они крайне мало, поэтому книга такая тонкая".
Звуки му
Надо сказать, прескевю — сущая ерунда по сравнению с выходом из строя главных центров речевого круга. Так, при нарушении работы области Вернике у человека наступает сенсорная афазия, то есть он перестает воспринимать чужую речь и теряет контроль над своей собственной, пускаясь в бессвязные рассуждения о кружевных насосах и журчании исторических перпендикуляров. А когда отказывает центр Брока, язык начинает в прямом смысле заплетаться, а его обладатель — издавать скорбное мычание и больше ничего. А ведь в речевых центрах преобразуются не только звуки, но и зрительные раздражители, в том числе и важные для вербального процесса: например, здесь находится зона восприятия письма. Она не просто контролирует наши каракули, но и архивирует образцы чужого почерка, буквы родного алфавита, английского, а заодно восточные иероглифы (а если очень надо, то и клинопись царства Урарту) и многое, многое другое. Так что разбалансировка центра, как вы уже наверняка догадались, будет стоит человеку способности писать и воспринимать письменную речь — то есть читать. А пока доминантное полушарие трудится для того, чтобы мы могли обсуждать девушек, погоду и футбол, от души графоманствовать и петь в душе, другое полушарие (обычно — правое) тоже не простаивает. С его помощью мы различаем смысловую и тональную окраску речи и визуализируем самые разные образы — от картины осады крепости до скопления обнаженных красоток на ее стенах — и все это во время слушания или чтения.
От первого лица
Даже когда мы молчим, в сознании безостановочно разворачиваются жаркие дискуссии. Их источником служит мышление, и начинается этот процесс уже в раннем детстве: в процессе постижения мира, которое обычно проходит в игровой форме, дети часто проговаривают вслух то, чем они заняты. И если малыш лопочет, что ему нужно принести воды из лужи и вымыть машину, это даже мило — настолько же, насколько странно слышать подобный монолог от взрослого мужчины. Хотя вот психологи считают, что ничего страшного в этой привычке нет. В начале жизни скрытая вербализация помогает нам настроить процесс мышления на нужную волну, а по мере взросления диалог с самим собой постепенно превращается во внутренний. Однако в некоторых случаях комментировать вслух свои действия полезно не только детям, но и взрослым — так, при вынужденной зубрежке мозг запоминает вдвое больше информации, если записывает ее на зрительную и слуховую матрицы параллельно. И раз уж мы заговорили о потенциале мозга, стоит, наверное, упомянуть, что в день человек способен генерировать около 70 тысяч мыслей, вербализируя лишь пятую часть из них, ведь в норме поток внутреннего красноречия не предназначен для посторонних ушей.
Разговор по душам
Вести внутренний монолог нормально, но если в него встревает посторонний голос, идущий изнутри или извне, легкое беспокойство будет вполне уместным. Да-да, именно легкое: если подобное случилось впервые, а вы при этом трезвы, не температурите и ясно осознаете, что прислушиваться к подобным разговорам чересчур экстравагантно даже для человека широких взглядов, ничего страшного, скорее всего, не происходит. Вот и приехавшие санитары не будут вязать вас узлом, а устало пояснят, что воображаемый голос или даже опус ре минор в исполнении хора грегорианских монахов, грянувший в 3 часа ночи, являются распространенными реакциями мозга на перенапряжение, хронический недосып — и, в общем, на все, что может вызвать физическое и нервное истощение организма. Однако если вы... ну ладно, допустим, не вы, а кто-то другой ведет регулярные беседы с умывальником, джемпером или холодильником и даже находит их высказывания весьма забавными, пора включать сирену.
Как правило, повторяющиеся галлюцинации вербального характера сигнализируют о том, что в левом полушарии, где обустроен главный офис речевого центра, разразился кризис. Причины его могут быть самыми разными, начиная от органических поражений мозга (травма, инсульт, опухоль) и заканчивая функциональными сбоями из-за расстройства психики.
Как бы там ни было, результат такого сбоя проявляется почти всегда одинаково: человеку мерещатся странные голоса, обрывки слов или, наоборот, четкие фразы, исполненные мрачного смысла (часто неуловимого для окружающих). Обычно это не что иное, как эхо собственных мыслей больного, и мысли эти чаще всего негативные. И пусть не каждый, кто поддался подобным иллюзиям, мечтает убить президента Мадагаскара, такие типы тоже встречаются, и медики доподлинно знают, что ими (пациентами — хотя, конечно, всякое бывает) руководят императивные слуховые галлюцинации, приказывающие, например, неприметному клерку поработить планету или уничтожить все живое.
Проснись и пой
Конечно, ученых волнуют не только бредящие наяву мега-ломаньяки: в конце концов комплексом Наполеона сегодня мало кого удивишь. Зато граждане, которых тянет поговорить в ночное время суток, — все еще экзотика для психологов, хотя эпизоды сомнилоквии или сного-ворения наблюдаются у 5% взрослого населения (причем мужчин такая беда накрывает чаще, чем женщин). Этими пятью процентами очень интересуются и сомнологи, ведь разговоры с широко закрытыми глазами почти наверняка указывают на парасомнию — нарушение сна. Чаще всего разговорчики в строю начинаются во время REM-фазы, стадии быстрого сна, когда мы еще только готовимся отключиться от действительности, но мозг по какой-то причине не успевает нокаутировать центр речи. Однако напрягаться не стоит: риск сболтнуть государственную тайну при сомнилоквии ничтожно мал, потому что длится эта неприятность максимум секунд 10-15. К тому же в полурабочем состоянии речевые центры вряд ли успеют сформировать четкую вразумительную сентенцию. Говорят, на незнании этого факта в свое время сыграла Фаина Раневская — актриса сумела увильнуть от настойчивого предложения стать осведомителем спецслужб, клятвенно заверив агента КГБ в том, что она говорит во сне. А для того, чтобы подтвердить легенду, несколько ночей подряд разыгрывала целые спектакли, пугая соседей по коммуналке грозными монологами о заграничных шпионах вперемежку с богатырским храпом.
Язык без костей
И о гендерных различиях. С точки зрения анатомии язык у женщин несколько короче мужского, что совершенно не мешает барышням и дамам раз за разом подтверждать общеизвестный факт: главное — не размер органа, а виртуозное умение им пользоваться. Правда, ученые, анализирующие коммуникативные особенности представителей обоих полов, сегодня открыто признают: поработать языком одинаково любят и женщины, и мужчины. Но все же разница есть: во-первых, мужчина наговаривает в день от 10 до 15 тысяч слов, а женщина — примерно на тысячу больше, во-вторых, у женщин речевые центры изначально развиты лучше, чем у мужчин. Это проявляется еще в раннем детстве, когда девочки начинают говорить на месяцы, а то и годы раньше своих сверстников. В-третьих, у женской болтливости есть и объективные физиологические причины: мозолистое тело, связывающее полушария в женской голове, немного толще аналогичного органа в мужском мозгу, так что трудиться этому телу легко и в радость. Вот почему девочки могут одновременно сплетничать, красить ногти на ногах, жевать печенье, проверять сообщения на Фейсбуке, да еще и наблюдать за тем, насколько внимательно их слушают (или делают вид, что слушают) их любимые мужчины.
Меньше текста
Ученые из Мэриленда уверены, что присущая многим барышням многословность объясняется еще и генетическими причинами: в женском мозге больше белка, кодируемого геном FOXP2, а именно этот ген отвечает за формирование речевых навыков у человека. Возможно, в том, что девочки начинают говорить раньше мальчиков, виноват тоже он. Но поскольку эволюция всегда распределяет все блага абсолютно справедливо, с возрастом ситуация выравнивается: речь взрослого мужчины в среднем отличается от речи женщины гораздо большей емкостью и информативностью, за что следует благодарить скоординированную работу мозговых центров логики и пространственного мышления, которые у настоящих мужчин работают мощно, стабильно и бесперебойно.
Хьюстон, как слышно?
В защиту прекрасной половины человечества можно сказать лишь одно: стереотипы о том, что мужчины не способны слушать женщин, — вовсе никакие не стереотипы, а самая настоящая правда. Но мы, безусловно, можем все объяснить! А если ваша девушка не верит тому, что пишут в мужских журналах, пусть читает New Scientist, где тоже написано, что ученые университета Индианы, замерив у мужчин и женщин электрическую активность коры больших полушарий при прослушивании чужой речи в записи, подтвердили: люди разных полов на самом деле воспринимают услышанное по-разному. Так что если девушка будет снова есть вам мозг из-за равнодушия к ее проблемам, попробуйте объяснить ей, что в лимбической области, отвечающей за эмоции, у самцов хомо сапиенса гораздо меньше рецепторов, чем у самок. Именно поэтому мужчины отлично усваивают информацию в сухом остатке, но совершенно выпадают из эфира, если текст подается в эмоциональной форме. На нашу общую беду, женщины в основном только так и разговаривают: их речь полна страсти, надрыва и придыханий, вдобавок гласные звуки они немного растягивают, что окончательно лишает женскую речь смысла (для мужчин, разумеется — сами они друг друга отлично понимают). И ничего с этим не поделаешь: наш мозг, вне зависимости от нашего пола, гораздо лучше воспринимает грубые голоса, чем пронзительные, что давно доказали исследователи из университета Шеффилда. А поскольку женщины в большинстве своем воркуют как раз на высоких нотах, это создает определенные проблемы для человеческого уха, которое легко пеленгует низкие звуковые частоты, но плохо ловит дамский "ультразвук". По этой причине в рекламе чаще используют мужской закадровый голос, а большинство водителей, если верить опросам, предпочитают чтобы их GPS-навигаторы разговаривали как можно более мужественно. Однако все вышесказанное верно постольку, поскольку касается маркетинга или ПДД, а в вопросах флирта и секса все остается по-старому: басистая мадам, раздающая четкие приказы, вряд ли найдет успех у мужчин с традиционными пристрастиями. А все почему? Потому что эволюционно сложилось так, что в момент овуляции женский голос начинает звучать максимально высоко, а мужчины, как показал ряд независимых экспериментов, бессознательно это улавливают, потому что многие миллионы лет пронзительные ноты в голосе самки означали: она готова к любовным играм. Ну а сами женщины, сообщает американский нейропсихолог Луан Бризендин, звучание своего голоса просто обожают, получая от процесса говорения самое что ни на есть физическое наслаждение. Хотя мы знаем многих представителей сильного пола — например, на отечественном ТВ, — которые тоже оргазмируют в собственных речевых потоках. Да еще и деньги на этом зарабатывают.
Держи за зубами
Пустые и лживые разговоры — языковой спам — не просто засоряют эфир: они могут влиять даже на продолжительность жизни. Скажем, медицинских работников едва ли не с первого курса учат, что неосторожное слово может запросто убить пациента. Эффект ятрогении — отрицательного вербального воздействия на состояние пациента — известен медикам давно. Этим приемом многие тысячи лет пользовались шаманы, делавшие заговор на смерть, а сегодня его взяли на вооружение псевдоцелители: они пугают впечатлительных клиентов разнообразным геморроем чакр, а потом предлагают исцеление — за солидный, разумеется, гонорар. Впрочем, психологи уверены, что риск заработать ятроген-ную психопатию обратно пропорционален уровню образования, удовлетворенности жизнью и здорового пофигизма — а ведь это, если подумать, и есть те факторы, которые отличают человека разумного от бессловесных тварей. И этим все сказано.