Куда после многих лет брака уходит пылкая любовь юности и можно ли ее вернуть? А главное, стоит ли ее возвращать? Узнаваемые типажи, знакомые ситуации, достоверные характеры... Автор романа английская писательница Оливия Лихтенштейн с улыбкой говорит об очень серьезных вещах, создавая живой портрет современной женщины - сильной, уверенной в себе, но по-прежнему мечтающей о том, чтобы рядом был мужчина, готовый носить ее на руках.
Читатель найдет в книге блестящее исследование человеческой природы, сделанное с добротой и искрометным юмором, а, кроме того - несколько эксклюзивных кулинарных рецептов.
Отрывок из книги:
Бекки, прожив какое-то время вдали от Ивана, решила, что они должны бороться за свой брак и дать друг другу второй шанс. Я по этому поводу испытывала смешанные чувства. С одной стороны, это позволило мне чувствовать себя в безопасности, поскольку мои отношения с Иваном оказались как бы под контролем, но, с другой стороны, почему-то вызвало страшную ревность. Возвращение Бекки в семейное гнездо поставило перед нами еще одну проблему — нам пришлось искать новое место для свиданий, и мы стали встречаться в гостиницах. Но в большинстве отелей действуют строгие правила регистрации, никак не отвечающие нуждам женатых любовников.
— Ну почему у нас нет отелей для любовников? — сокрушалась я. — Надо нам уехать жить в Японию, там-то их наверняка куча.
После пары явных неудач — фитилей от свечек на покрывалах, грязных простыней и яростных шумных стонов из соседнего номера — Иван все-таки нашел заведение в Бэйсуотере под уместным названием «Любовники», которое и стало нашим любовным гнездышком. Отель располагался в розовом здании в георгианском стиле, заправляли им тбилисские грузины, решившие открыть гостиницу неподалеку от своего дома.
Для наших встреч я закупала всякую вкуснятину в экзотических продуктовых лавках на Квинсвей: хумус, фалафель, орешки, оливки и хлеб — все это можно было есть руками или слизывать друг у друга с пальцев. Иногда мы проводили в отеле пару часов во время обеда; изредка нам удавалось выкроить целый день. Меня только смущало поведение Мгелики, регистратора гостиницы. Когда мы приходили в отель, он одарял меня беззубой улыбкой и чересчур энергично тряс руку Ивану, видимо показывая, насколько он уважает «настоящих мужиков», которые трахают чужих жен. Однажды, когда мы уже собирались уходить, он, гуляя по коридору, подошел к нашей двери и начал пялиться на скомканные простыни, видные через щелочку. Я заметила, как он по-волчьи скалится, окидывая меня оценивающим взглядом. Он так уставился на мою грудь, что я почувствовала себя дешевой шлюхой, снимающей комнаты на час. Иван велел мне не быть дурочкой — разве важно, что думает какой-то совершенно посторонний человек, если мы можем побыть вдвоем?
— Ты только помни четвертое правило, — посоветовала мне Рути, когда я рассказала ей о нашем отеле.
Я бросила на нее непонимающий взгляд.
— Никогда не плати по кредитке, — напомнила она. — Так тебя сразу вычислят. Многие вообще об этом не задумываются.
У моего романа было и еще одно неприятное последствие, почти такое же потенциально опасное, как и рассекреченная кредитка: я заполучила цистит. Лекарства, не требующие рецепта, мне не помогли, и в отчаянии я пошла на прием к медсестре в больнице Грега. Это было рискованно, но я просто не знала, что предпринять.
— Здравствуйте, Хлоя, вы к Грегу? — поинтересовалась Марджори, когда я попыталась незаметно проскользнуть в хирургическое отделение, и подняла телефонную трубку. Очевидно, именно сегодня ей приспичило осознать, что я Грегова жена.
— Нет-нет, не беспокойте его, он наверняка страшно занят, — пробормотала я. — Я просто хотела обсудить кое-что с медсестрой.
Марджори, держа в руках трубку, остановилась и так на меня посмотрела, что я сразу поняла, что она видит меня и мои мочеполовые пути насквозь. Затем она позвонила в приемную.
— Вы присядьте пока, скоро медсестра вас вызовет, — уведомила она.
Когда по громкоговорителю раздалось мое имя, мне захотелось зашикать, так громко оно разнеслось по всему зданию. На цыпочках я прошла по коридору, прижимаясь к стенам, чтобы, не дай бог, Грег меня не заметил.
— Вы не поверите, сколько сейчас сорокалетних приходят ко мне с циститом, — громогласно вещала медсестра. Наверняка ее голос явственно слышали и в соседней комнате — кабинете Грега. — Просто эпидемия какая-то. Это все женщины после разводов, наслаждаются и мстят, занимаясь сексом напропалую. У нас цистит называют «болезней молодоженов». Странно, что вы им заболели, вы ведь с Грегом уже столько лет женаты, — заметила она, бросив на меня любопытный взгляд. — Видимо, есть еще порох у нашего старого доктора. Везет вам! А вот мы с Генри уже, наверное, целый год сексом не занимались, — добавила она.
Я нервно рассмеялась и, схватив рецепт на антибиотики, бросилась прочь. Я боялась, что она расскажет о моем визите Грегу.
Нет ничего приятнее на свете, чем лежать в объятиях желанного мужчины. В ту пятницу небо было необычайно синим для декабря, а солнце, работающее по сокращенному зимнему графику, уже собиралось заходить и дарило нам последние лучи. Иван гладил меня по спине, а я, уткнувшись носом в его шею, вдыхала его запах. Его длинные ноги переплелись с моими, его теплая кожа касалась меня между ног, где мое тело до сих пор подрагивало от недавно пережитого удовольствия. Мы наслаждались последними драгоценными минутами, проведенными вместе. Скоро нам придется вставать, одеваться, возвращаться в реальную жизнь. Именно тогда слово на букву «Л» закрутилось у нас в головах, несмотря на жесткое правило номер пять из свода законов Рути: «Никогда не влюбляйся в любовника, если не собираешься ради него бросить мужа».
— Ia liubliu tebia, — прошептал Иван.
— Блю-блю-блю-бла-бла, — передразнила его я. — Что ты сказал?
Иван рассмеялся.
— Liubliu tebia. Я люблю тебя.
— И я тебя тоже блю-блю, — сказала я прежде, чем подумала.
В общем-то я ведь не совсем призналась ему в любви, оправдывала себя я; я просто произнесла какую-то чепуху на непонятном мне языке. Как ни странно, признавшись Ивану в любви, я поняла, что предаю Грега больше, чем когда занимаюсь сексом с другим. Видимо, допускать к своему телу мужчину с членом — это совершенно нормально, а вот сказать «Я люблю тебя» — грех, за который я отправлюсь в ад. (Хотя мне чем дальше, тем больше казалось, что такой исход изначально предрешен.) Я решила прекратить разговоры о любви и целовала Ивана, пока не пришло время нашего расставания.
Неужели я влюбляюсь? Эта мысль ужаснула меня. Теперь я поняла, почему правила Рути так жестко это запрещают. Но, помимо ужаса, я испытывала еще кое-что — невероятное счастье. Направляясь к машине, я поймала себя на том, что радостно напеваю какую-то песенку. Неужели я не имею права хоть ненадолго забыть о том, что я замужняя дама, и оживить в памяти те часы, что недавно провела с любовником? Моим любовником. Эти слова растаяли у меня во рту, словно наисладчайшая конфета, и я почувствовала себя самой неотразимой женщиной в мире, Матой Хари, искусной соблазнительницей. Хлоя Живаго, стройная и прекрасная, как никогда. Тра-ля-ля-ля-ля! Последнее «ля» застряло у меня в горле, когда я, как и любой еврей перед лицом счастья, поняла: это не надолго.
Когда я забиралась в машину, мои мысли прервал звонок мобильного. «Еще один танец, мама!» — пропел мне телефон. Лео заменил все мои звонки своими любимыми хип-хоп-исполнителями; к счастью, у этого песенка была довольно мелодичной и не такой агрессивной, как остальные. (Я даже немножко запаниковала, когда поняла, что оставила свой телефон без присмотра, притом так надолго, что Лео успел все это проделать.) Я подумала, что звонит Иван — обычно сразу после встречи мы переписывались или перезванивались, уже успев соскучиться.
— Привет, — сказала я голосом, полным теплых воспоминаний о нашей недавней встрече.
— Мне тут Пэ-Пэ только что звонила, — произнес Грег, и от звуков его голоса я вздрогнула. — Она вынуждает нас прийти к ней на ужин в следующий вторник в восемь вечера. Хочет познакомить со своим новым ухажером. Я пытался отмазаться, но вместо этого почему-то ляпнул, что мы с тобой придем. Рути с Ричардом тоже придут, и этот русский Иван со своей женой тоже. Кроме того, ты отвечаешь за закуски, а Рути приготовит главное блюдо, — выложил он мне все.
— А десерт? — промямлила я. Я была настолько шокирована, что не смогла придумать ничего лучше.
— Она хочет купить пирог в булочной, кажется. Да, его тоже должна забрать ты. Никто, кроме Пэ-Пэ, не способен пригласить гостей на ужин и заставить принести с собой всю еду.
— А нам обязательно идти? — запаниковала я.
— Я не смог ей отказать, — признался Грег. — К тому же ты постоянно жалуешься, что я никуда с тобой не хожу. Да и вообще, она ведь твоя подруга; я думал, ты захочешь пойти.
— Да нет, ничего страшного; конечно, мы пойдем, — ответила я.
М-да, какой чудесный расклад — мой муж и мой любовник за одним обеденным столом. Это было нечестно, но, раз уж Грег сказал ПП, что мы придем, я быстро написала Ивану сообщение, прося его отказаться от приглашения. Вскоре пришел ответ: «Слишком поздно. Бекки только что повесила трубку, сказав, что мы с удовольствием придем».
Я сидела в машине, ерзая от беспокойства; на ум приходили фразы вроде «Что посеешь, то и пожнешь» или «Месть — это блюдо, которое подают холодным». Последнее, учитывая меню будущего ужина, показалось мне особенно уместным, так что я даже расхохоталась — ведь за холодные блюда отвечаю как раз я.
— Придется тебе как-то выкручиваться, — сказала Рути, когда в панике я ей позвонила.
— Почему я так переживаю из-за того, что мне придется сидеть за одним столом с любовником и мужем? Я ведь только что вылезла из постели, где мы с ним чего только не вытворяли, и это меня как-то не беспокоило!
— Мне кажется, это все потому, что, если твой муж узнает о любовнике и поймет, что все остальные тоже знают, он будет унижен, как если бы ты издевалась над ним прямо на людях. Ну а если ты будешь держать рот на замке и сохранишь все в тайне, это, конечно, не перестанет быть непростительным проступком, но… все-таки станет чуть менее непростительным.
— Прямо минное поле какое-то, — вздохнула я. — И, что самое странное, мне почему-то хочется, чтобы они подружились.
— Хло, ты только будь осторожна. Ты ведь можешь выдать себя, даже не заметив. Все эти влюбленные взгляды, язык тела… Люди все сами поймут; иногда они понимают даже больше, чем ты сама.
— Ну, спасибо за поддержку, — криво усмехнувшись, поблагодарила я.
Не знаю уж, что на меня нашло, но внезапно вся эта идея с ужином перестала меня пугать и даже привела в восторг. Наверное, потенциальная опасность придала мне вкуса к жизни. Теперь я понимала, почему многие люди так сильно рискуют: почему члены парламента посещают всем известных проституток, почему знаменитости на глазах у посторонних нюхают кокаин. Чтобы получить удовольствие, нужен элемент опасности, превращающий жизнь в завораживающую игру, в русскую рулетку. А мне повезло — я могла играть в нее с самым настоящим русским.
В день ужина я просмотрела целую кучу кулинарных книг, решая, что же мне приготовить в качестве закуски. Так, гречневые блины с копченым лососем, сметаной и икрой. Идеально, решила я и отправилась в «Волгу» за ингредиентами. Володя сидел в своей обычной позе, откинувшись в кресле и закинув ноги на стол, и читал «Доктора Живаго». Во рту у него была зажата незажженная сигарета. Он поднял голову, услышав звук моих шагов.
— Где вы сейчас читаете? — поинтересовалась я.
— У меня часть, где Живаго и Лара начинают встречаться, а Тоня пока еще не поняла, что происходит, — ответил он.
— Я никогда до конца не понимала, как Живаго, влюбленный в Тоню с юности, мог изменять ей с Ларой?
— Ну, иногда можно любить и двоих сразу, — пожал плечами Володя, многозначительно на меня посмотрев.
«Да, а иногда и ужинать с обоими сразу», — подумала я. Чтобы избежать его пристального взгляда, я начала усиленно рыться в сумочке.
— Что, еще головоломок принесли? — спросил Володя.
— Вообще-то нет. Сегодня я хотела потратить у вас немного денег. Мне нужна гречневая мука и икра.
Володя продал мне баночку лососевой икры; он заверил меня, что ярко-оранжевые блестящие шарики намного вкуснее обычной черной икры, да и к тому же гораздо дешевле.
— Русская любовь, russkaia liubov', — вздохнул он. — Вам идет, — добавил он, глядя мне в лицо. — Но sem'a, семья — гораздо важнее. — Он взял меня за плечи и развернул к себе. — Будьте счастливы, наслаждайтесь, но, ради всего святого, никогда не забывайте про семью.
Похоже, абсолютно все вокруг считали себя обязанными предупредить меня или дать мне совет. Володя положил в маленький пакетик конфеты с белочками на обертке и передал его мне.
— Вот, возьмите эти конфеты, «Белочка». Их лучше всего есть с чаем или кофе, после еды. Думаю, ваш друг обрадуется вкусу родины, — улыбнулся он.
Склонившись позади меня, Володя запустил руку в маленькую плетеную корзинку и извлек оттуда еще какую-то конфету. Развернув фантик, он вложил ее мне в рот. Конфета оказалась вкусной — хрустящие орешки в шоколаде.
— А эти называются Gril'iazh, они очень популярны в России, — объяснил он.
— А как по-русски будет «вкусно»? — поинтересовалась я.
— Vkusno.
— Vkusno, — повторила я, решив сохранить это слово для встречи с Иваном, чтобы преподнести его словно подарок, приласкать его уши звуками родной речи.
Добравшись до дома, я была полна решимости сразу же приступить к блинам, но на кухне обнаружила ПП, валяющуюся на диванчике. На шее у нее красовался корсет.
— Что это с тобой? — спросила я.
— Шею потянула, когда трахалась с Джереми. Понимаешь, я была сверху и все боялась, как бы у меня лицо не обвисло, так что я выгнулась дугой и шею вытянула подальше, ну, чтобы все гладеньким было. Видимо, перестаралась.
— Может, пожилым дамам вроде нас можно трахаться только в позе миссионера? — предположила я, с трудом сдерживая смех.
— Ну, тебе-то не важно, как ты выглядишь, — ответила ПП. — В смысле, ты ведь только с Грегом сексом занимаешься, а его тебе уже давно ничем не удивить.
— Да-да, конечно, — кивнула я, немного обеспокоившись. — Но согласись, мне нужно все-таки стараться, чтобы его не подцепила какая-нибудь молоденькая красотка.
Черт, я чуть было себя не выдала; надо быть поосторожнее.
— А почему ты решила пригласить на ужин Ивана с Бекки? — спросила я нарочито безразличным тоном.
— Они — мои новые лучшие друзья, — заявила ПП. — Кроме того, я хочу, чтобы Иван проиллюстрировал мою новую книгу. Думаю, изображения трахающихся парочек отлично подойдут. Ну, мне пора, — вскочила ПП с таким видом, словно я ее удерживала. — Мне еще надо в Сайгон, маникюр сделать.
(Сайгоном ПП обозвала скопление маникюрных салонов, которыми управляли вьетнамцы. Стоук-Ньюингтон стал у нее Стамбулом из-за обилия турецких магазинов, Эктон — Токио, а Саут-холл — Нью-Дели.)
— У этих девчонок в Сайгоне удивительно маленькие задницы, — добавила она. — Я из-за них чувствую себя прямо жирдяйкой. Но зато там очень спокойно и тихо. Клиенты не понимают, о чем говорят мастера, и наоборот, так что вообще никто ни с кем не разговаривает — то, что мне нужно накануне ужина. — ПП послала мне воздушный поцелуй. — Ну все, до завтра!
— Жду с нетерпением, — пробормотала я, закрывая за ней дверь.
ПП жила в большом доме на два подъезда в районе Хэмпстед. Правда, Грег считал, что это все-таки еще Ист-Килберн. С недавних пор этот квартал облюбовали артисты, музыканты и прочая богема, которой Ноттинг-хилл-гейт или Праймроуз-хилл были не по карману. Когда мы уже собирались выходить, ПП позвонила и попросила зайти и купить что-нибудь на десерт, потому что у нее якобы слишком много дел. Войдя в ее девственно чистую кухню из искусственного камня (последний писк моды с недавних пор), мы так и не поняли, чем же она была так занята. Единственным признаком того, что ПП вообще ждала гостей, была пара мисочек, наполненных орехами и оливками. — Я в бешенстве, — объявила она. — Вот буквально пять минут назад мне позвонил Джереми и заявил, что не сможет приехать. Ему пришлось тащиться куда-то в Кардифф, там одного из его продюсеров арестовали за нападение, и теперь Джереми должен его вызволять. Честно говоря, я вообще весь этот вечер устроила только для того, чтобы вас всех с ним познакомить.
Я успокаивала ПП, наливая ей коктейль, когда пришли Иван с Бекки. Бекки оказалась миниатюрней и красивей, чем на фото, вот только губы у нее блестели каким-то влажным блеском, так что хотелось тут же всучить ей салфетку. При этом влажность эта не была сексуальной или многообещающей в плане длинных поцелуев. Но так как я ее целовать не собиралась, то легко закрыла глаза на этот небольшой недостаток и неожиданно для самой себя обнаружила, что она мне нравится.
— Мы с Иваном почти не разговариваем, — поделилась Бекки. — Мы заблудились по пути сюда, но он, конечно, ни разу не остановился, чтобы спросить у кого-нибудь дорогу.
— А, Грег такой же, — кивнула я. — Он предпочтет часами наматывать круги, чем унизиться и попросить у кого-нибудь помощи. Может, это из-за переизбытка тестостерона?
— Меня это ужасно раздражает, да и детей тоже, — призналась Бекки. — Когда они были помладше, то высовывались из машины, махали прохожим и кричали: «Мы заблудились, но наш папа не хочет останавливаться и спрашивать дорогу!»
— Ну и как, помогало?
— Нет, Иван от этого только сильнее жал на педаль газа, — улыбнулась Бекки.
Мы расхохотались — женщины, объединенные слабостями своих мужчин. Бекки оказалась очень забавной и дружелюбной. Я бы возмутилась, узнав, что ее муж смеет ей изменять, если бы он не изменял ей со мной. Жаль, что я не могла просто подойти и попросить ее одолжить Ивана мне, как делает ребенок, которому понравилась чужая игрушка. Можно я чуть-чуть поиграю с твоим мужем? Я его сразу верну, когда наиграюсь, честное слово! Ну же, Бекки, ну не будь такой жадиной! Так вот что такое свингерство, внезапно поняла я: это когда все меняются мужьями и женами, а наигравшись, возвращают их обратно.
ПП с таким усердием изображала из себя гостью, что нам с Рути пришлось взять руководство ужином на себя, иначе все бы так и остались голодными.
— Ну, что скажешь? — шепнула я Рути на ухо, когда мы готовили к подаче закуски. Рути, швыряя кое-как куски лосося на блины, слегка покачивалась. Она была в состоянии ППП (Пьян По Прибытии).
— Он просто чудо, — ответила она. — И жена у него тоже лапочка, — сухо добавила она.
Единственной обязанностью ПП как хозяйки было рассаживание гостей, и она усадила Ивана рядом со мной. От меня потребовалось все мое самообладание, чтобы не начать касаться под столом его коленок и лодыжек. Грег сидел рядом с Бекки, и, кажется, они прекрасно поладили.
Рути бросала на меня многозначительные взгляды. Когда я относила тарелки на кухню, она проследовала за мной.
— Правило номер шесть, — прошептала она. — Отрицай и ври.
Я непонимающе на нее посмотрела.
— Ну, если тебя не поймали непосредственно в процессе, отрицай все!
Я послушно кивнула.
— Кстати, учитывая то, как вы двое друг на друга смотрите, я не удивлюсь, если в конце вечера вы нам устроите секс-представление, — добавила она.
— Что, неужели так заметно?
— Для меня да. Но это один из моих талантов.
— Как думаешь, Грег или Бекки что-нибудь подозревают? — забеспокоилась я.
— Нет, — сказала она и после паузы добавила: — Пока нет.
Большую часть вечера ПП провела, болтая в соседней комнате по телефону с Джереми или беседуя с Ричардом о сексуальных забавах древних народов мира, выясняя что-нибудь полезное для своей новой книги. Все остальные гости были в общем-то предоставлены самим себе. После главного блюда (копченого палтуса с соусом из черных бобов и диким рисом) Рути завела разговор о браке. К уже выпитому алкоголю она добавила еще несколько бокалов вина и вынюханных подарков от своего колумбийского друга, во всяком случае, судя по тому, как часто она бегала в туалет. Ричард приглядывал за ней, пощипывая нижнюю губу пальцами — верный признак того, что он нервничает. Я понимала, что рано или поздно мне придется поговорить с ним и выдать тайну Рути. Я не могла просто сидеть и смотреть, как она скатывается в пропасть, а он не может ей помочь.
— Дело в том, — говорила Рути, — что супружеская жизнь вообще не должна длиться так долго, как у нас всех. Раньше вполне нормальным сроком брака считалось десять лет. Женщина за это время успевала родить и умереть от родов, а вы все, — она слабо махнула в сторону мужчин, — вы все умирали от дуэлей или чего-нибудь в таком духе.
— Я так понимаю, что должен вызвать Ивана на дуэль, — заметил Грег, открывая очередную бутылку вина.
Я поперхнулась рисом, который только что положила в рот.
— Кость от рыбы, — прохрипела я, как только прокашлялась.
— Почему меня? — спокойно спросил Иван.
— Ну а почему бы и нет? Уверен, нам есть из-за чего стреляться, — сказал Грег, и я затаила дыхание. — Вот, например, каких вы придерживаетесь взглядов относительно сельской жизни?
Я расслабилась и сделала большой глоток вина; опасность миновала.
Эта тема была одной из любимейших у Грега, он мог говорить о ней часами.
— Жить невероятно скучно, когда все со всеми постоянно соглашаются, — говорил он.
— Я люблю бывать в деревне, — ответил Иван.
— Нет-нет, я имею в виду, как вы относитесь к охоте на лис? — продолжил Грег.
«Ну, началось», — подумала я.
— На мой взгляд, это прекрасный образчик применения теории Дарвина, — сказал Иван, глядя прямо Грегу в глаза. — Те лисы, которых все-таки ловят, уже старые и больные.
И тут начался бесконечный спор. Грег считал, что убивать из-за развлечения отвратительно, а Иван лирично описывал прелести охоты.
Бекки заговорила, надеясь, что ее услышат:
— А вообще-то я тут единственная, кто родился и вырос в деревне.
Но мужчин не интересовали реальные люди с реальным опытом по лисьему вопросу, так что голоса становились все громче и громче, заглушая наши попытки вставить словечко. Каждый раз, когда мы с Бекки пытались что-либо сказать, Иван с Грегом нас прерывали. Мы взглянули с ней друг на друга и пожали плечами. Наши мужья были похожи друг на друга, притом гораздо больше, чем я думала. Хотя, надо сказать, наблюдая за поведением Ивана и Бекки, я никак не могла отделаться от мысли, что Грег ко мне относится лучше, чем он к ней. Когда Бекки открывала рот, Иван начинал нетерпеливо ерзать и смотрел мимо нее.
— Охота — важная часть экономики и социальной жизни сельского сообщества. Я говорю не об этих — как вы их называете — щеголях, а об обычных мужчинах и женщинах, чьи жизни уже многие века связаны с охотой на лис, — вещал Иван.
— Да все эти разговоры о том, что люди потеряют от этого работу, совершенно ни при чем, — возражал Грег. — Побочный эффект прогресса в том и состоит, что иногда людям приходится терять работу. Нужно делать то, что правильно, а охота на лис — это не правильно!
— Лисы — вредители. Кроме того, охота уничтожает всего три процента популяции, — парировал Иван.
— И что, может, нам теперь лицензии на отстрел людей выдавать? А что, всего несколько процентов от общей популяции! Смерть — это всегда смерть, — ответил Грег.
— Послушайте, — сказал Иван, показывая на сиамскую кошку ПП, лежащую около окна живой иллюстрацией стишка «Лежит кошка у окошка», — люди заводят кошек, и те помогают им бороться с мышами, разносчиками заразы.
— Кстати, — вмешалась я, — наша кошка так не делает. У нее вообще анорексия.
— Ох, да какая разница?! Лисы, шмисы! — громко воскликнула Рути и, ко всеобщему удивлению, разразилась громкими рыданиями. — Как все это нелепо, — всхлипывала она, еле стоя на дрожащих ногах.
Ричард в отчаянии бросил на меня беспомощный взгляд; он никогда не умел действовать в критических ситуациях, так что я быстро подхватила Рути и отвела ее в спальню ПП, где она прилегла на кровать.
— Прости, Хло, я немножко облажалась, — сказала Рути, перевернулась и отключилась.
По пути назад на лестнице меня подкарауливал Иван.
— Нас могут увидеть, — озабоченно прошептала я.
Но Иван притянул меня к себе, и, прижавшись к нему бедром, я почувствовала тепло его тела, напомнившее мне о минутах, проведенных вместе. Это было невыносимо приятно. Это уже даже не русская рулетка, это практически самоубийственный риск. Иван опустил руку к моим трусикам и начал меня ласкать, затем вытащил ее и, глядя прямо мне в глаза, облизал пальцы, которые только что были во мне. Я залилась краской от смущения и возбуждения. Если бы кто-нибудь увидел нас в тот момент, ни о каком правиле номер шесть и речи быть не могло. Собрав остатки воли в кулак, я оттолкнула Ивана и бросилась вниз по лестнице. В дверном проеме показалось любопытное лицо ПП.
— Я что-то пропустила? — заинтересованно спросила она.
— Я просто показала Ивану, где на втором этаже туалет, — равнодушно пожала плечами я.
— А Иван с Бекки довольно милые, — сказал Грег, когда мы ехали домой. — Иван, правда, очень самоуверенный тип, но зато довольно интересный. Надо будет как-нибудь выбраться с ним в бар, пропустить по рюмке.
Я постаралась скрыть свое смущение и начала усердно крутить ручку радио в поисках последнего прогноза погоды. Только этого мне не хватало — муж в компании с любовником в уютном баре. Может, даже обсудят, какова я в постели.
— Рути что-то не в лучшей форме, — попыталась перевести разговор я.
— Видимо, менопауза не за горами, — сказал Грег типичную идиотскую фразу, которыми мужчины сводят все женские эмоции к гормонам.
— Да ей всего сорок три! — возмутилась я.
— У многих женщин в вашем возрасте уже начинаются первые симптомы.
— Отлично. Буду их ждать, — сухо ответила я.
Иван так меня возбудил, что я даже подумывала было соблазнить Грега, когда он отправился спать. Правда, это было бы не очень честно по отношению к Грегу — заставлять его доделывать чужую работу. Я, конечно, понимала, что буду далеко не первой и не последней женщиной, которая думает в постели с мужем о другом мужчине, но все же… Пока я и моя совесть взвешивали за и против, Грег решил все за меня — из спальни раздался его громкий храп. Я всегда считала себя порядочным и честным человеком, но, похоже, с недавних пор во мне проснулась прирожденная злодейка. Интересно, достаточно ли пересечь границу между хорошим и плохим поведением всего на мизинец? Первый шаг в этом направлении еще не последний, он лишь начало пути, который неизбежно приведет к краху — и своему, и чужому. Я лежала и пыталась своими предательскими-пересекающими-всякие-границы ногами найти прохладное место на простыне, чтобы наконец успокоиться и заснуть.
— Прости меня! — стенала Рути по телефону на следующее утро. — Мне сегодня утром так стыдно было. Я завязываю, обещаю тебе. Я уже стерла телефон Карлоса из мобильника, из ежедневника и из компьютера.
— Это все, конечно, прекрасно, но как насчет стереть его из головы?
Рути отличалась фотографической памятью на номера телефонов. Она до сих пор помнила номер Бэнни Тарта, мальчика, с которым впервые поцеловалась. (Почему-то у всех первых возлюбленных идиотские имена вроде Аманды Блоу или Джимми Квика[20].)
— Обещаю засунуть голову в бочку с маслом, только бы он и оттуда испарился! — пообещала Рути голосом, полным раскаяния. — Я вчера так устала, что еще до ужина выпила три бокала вина. У меня на работе был такой ужасный день. Пришлось раздавать всем вокруг задания, все это заняло несколько часов, а Дэвид Гибсон настоял, чтобы все всё доделали до конца дня, несмотря на то что я ухожу. Бред какой-то. «Какова ваша цель? Хорошо делать мою работу!» Вот ведь сюрприз — а большинство-то стремится делать свою работу как можно хуже! Стадо идиотов. Слава богу, скоро меня там уже не будет. Ну а дома сидел Атлас и рыдал, потому что расстроился из-за того, что вдруг возомнил себя геем.
— Да это просто стадия у него такая, через это многие мальчики проходят в его возрасте, — попыталась я утешить Рути. — Да и вообще, даже если он и гей, это здорово. Будет подбирать тебе аксессуары к нарядам. Ты не потеряешь сына, а приобретешь дочь.
— Это точно! — рассмеялась Рути. — Я вообще-то против геев ничего не имею, но, когда он мне это сказал, я могла думать только о том, что никогда не увижу от него внуков или что он заболеет СПИДом или состарится в одиночестве и некому будет за ним ухаживать.
— Ох, милая, надо было мне рассказать. В конце концов, никто из нас не застрахован от одинокой старости, вне зависимости от сексуальной ориентации. Да и вообще, даже если он и гей, детей усыновлять ему никто не запретит. Помнишь ту парочку из Манчестера? Они усыновили две пары двойняшек. Прости меня, я так зациклилась на своем романе с Иваном, что даже не заметила, что с тобой что-то не так.
— Да все со мной будет в порядке, — отмахнулась Рути. — Кстати, Иван очень сексуальный, но тебе надо быть с ним поосторожней.
— Знаю. Слава богу, этот ужин уже позади; он мне все нервы вымотал. Но, с другой стороны, было в этом и что-то возбуждающее, отчего я беспокоюсь еще больше.
— Знаешь, я уже не уверена, чьи вредные привычки более опасны, мои или твои, — заметила Рути.
 | Оливия Лихтенштейн. Замужество и как с ним бороться |