Взгляд изнутри на дерзкий глобальный эксперимент: как, используя бесплатные и общедоступные образовательные курсы, организовать высококлассное обучение в тех уголках планеты, где нужда в этом особенно велика.
Туджиза Увитузе (Tujiza Uwituze), девушка из Руанды, старалась учиться изо всех сил и заняла одно из первых мест по успеваемости в старших классах своей национальной школы, однако по международным стандартам ее образование оставляло желать много лучшего. Да, у нее были учителя, которые научили ее запоминать и записывать информацию, но в местной школе не было ни одного компьютера, на котором она могла бы потренироваться. В результате ее компьютерные навыки — на самом низком уровне, да и английским языком девушка владеет слабо. Живет Туджиза со своим двоюродным дедом в столице Руанды Кигали, и все ее сбережения составляют $75. Несмотря на самые похвальные старания и на огромное желание добиться успеха, мечты ее остаются недостижимыми — вернее, остались бы таковыми, если бы не один инновационный проект, который, возможно, коренным образом изменит ее жизнь.
Этот экспериментальный проект носит имя Kepler и проводится в жизнь маленькой некоммерческой организацией, называющейся Generation Rwanda. Его цель — использовать систему массовых открытых онлайн-курсов (МООК), чтобы дать возможность нынешней руандской молодежи (поколению, родившемуся во времена геноцида 1994 г.) получить образование, соответствующее верхнему уровню мировых стандартов. Его первый, так сказать, «предпилотный» этап начался с курса, названного «Глобальные проблемы и критическое мышление», в качестве специального онлайн-предложения от Эдинбургского университета в Шотландии. Чуть больше десяти студентов смотрели видеолекции, загружаемые с сервера МООК, а также посещали семинары и подготовительные курсы в одной из школ Кигали с участием специально нанятого преподавателя — такая форма занятий называется теперь комбинированным обучением.
В 1994 г., когда Туджиза Увитузе была еще совсем ребенком, повстанцы племени хуту истребили 800 тыс. человек из народа тутси и из числа тех своих соплеменников, кто сочувствовал тутси. Для таких, как Увитузе, возможность учиться на этом курсе стала обстоятельством совершенно экстраординарным. Ведь ее семья бежала от геноцида сначала в Бурунди, потом в Танзанию, затем в Кению («Мы потеряли свои дома, деньги — у нас не осталось ничего», — рассказывает девушка), поэтому после стольких лет, проведенных в изгнании, возможность получить образование стала для нее всем. В возрасте 14 лет она возвратилась в Руанду и в ноябре следующего года окончила старшую школу. Обучение в государственных университетах Руанды стоит $1,5 тыс. в год, при том что уровень образования значительно ниже международных стандартов, — но даже этого семья Увитузе не может себе позволить. Мать Туджизы осталась без работы, а в семье — еще трое детей, которым девушке приходится помогать. Когда ей отказали в организации, помогающей наиболее усердным руандским студентам получить образование в США, представитель программы Kepler предложил Туджизе поучаствовать в проекте. Она стала одой из 15 студентов, приглашенных прослушать предпилотный курс, созданный для первичного тестирования возможностей МООК как формы обучения в условиях Руанды. Затем она подала документы на следующий, расширенный курс, которому предстоит осенью 2013 г. стать полноценным членом МООК-платформы.
Программа Kepler получила 2696 заявлений всего на 50 мест в этом осеннем курсе. На экзамены в прошедшем апреле были приглашены 600 человек; из них 200 (в их числе Туджиза) пробились на последний отборочный тур. Эти 200 абитуриентов прошли личное собеседование и приняли участие в групповой работе, за которой внимательно следили преподаватели проекта. Это позволило выявить у будущих участников такие особенности характера, как способности к руководству, умение работать в группе и решать проблемы. Главной задачей было набрать класс из студентов с самыми различными индивидуальными особенностями — коммуникабельных и стеснительных, смешливых и серьезных, творческих и дотошных. Ставки в этом конкурсе были очень высоки. Жан Эм Мутабази (Jean Aime Mutabazi) не прошел первого отборочного тура и теперь чувствует себя брошенным на произвол судьбы. Почти всех мужчин в его семье, в том числе его отца, убили во время геноцида. Он живет со своей матерью, у которой повреждена нога, так что она вынуждена зарабатывать себе на жизнь, продавая уголь. «Можете себе представить, каково это — быть один на один с кучей проблем, безо всякой помощи извне? — спрашивает Мутабази. — Образование — как волшебство, оно может открыть любую дверь в этом мире. Когда у тебя есть образование, ты хозяин своей жизни».
Туджиза Увитузе оказалась удачливее: она прошла через все этапы отбора. Вообще-то девушка хотела стать пилотом гражданской авиации, но теперь понимает, что это неосуществимо, поэтому более вероятной карьерой считает для себя банковское дело. Благодаря программе Kepler для нее стало возможным обучиться финансам и бизнесу. «Образование — это мой единственный путь к выживанию, — повторяет она мысль Мутабази, — и единственный способ помочь моим сестрам, которые так зависят от меня».
Все студенты, принятые на осенние курсы программы Kepler, будут бесплатно изучать онлайн-курсы ведущих университетов мира при поддержке и попечительстве американских преподавателей из Кигали — и даже получать стипендию для покрытия своих жизненных нужд. Жами Ходари (Jamie Hodari), исполнительный директор организации «Поколение Руанды», прикидывает, что после стартовых затрат около $100 тыс. на оформление и валидизацию проекта ежегодные издержки на обучение одного студента составят примерно $2 тыс. Он надеется со временем снизить их до $1 тыс. в год. Для начала обучение всех студентов будет вестись только в одном направлении — они будут получать степень кандидата в бакалавры гуманитарных наук с уклоном в бизнес. Диплом будет выдаваться Южным Нью-Гэмпширским университетом, где существует новаторская методика тестирования: степень присваивается в соответствии с реально доказанной компетентностью выпускника, а на по числу академических часов, проведенных на занятиях. После окончания программы колледжа на второй год обучения проект Kepler планирует предложить дипломы бакалавра в областях управления бизнесом, компьютерных наук и, возможно, инженерии — все это от различных высших учебных заведений.
Туджиза Увитузе задается целым рядом вопросов относительно предстоящего ей онлайн-обучения, включая такие проблемы, как возможная неудача всего проекта или же недоверие к ее сертификатам со стороны тех или иных работодателей. Но она совершенно уверена, что в рамках программы Kepler она сможет учиться более эффективно по сравнению с традиционными руандскими университетами. «Здесь большинство студентов — очень бедные, — говорит она. — И если тебе выпал такой шанс, то чего еще выбирать?»
Где бесплатные онлайн-курсы необходимы более всего?
Дать возможность пройти лучшие в мире образовательные курсы людям, живущим в самых бедных странах, — вот главная надежда (а кто-то скажет — и главная гордость) проектов, связанных с МООК. Лидеры этого движения, например бизнес-компании Udacity и Coursera, соучредителями которых выступают профессора Стэнфордского университета, а также некоммерческая организация edX, соуправляемая Гарвардским университетом и Массачусетсским технологическим институтом, откровенно заявляют о своих намерениях разрушить классовые и географические барьеры в области высшего и среднего специального образования. Одна из соучредителей компании Coursera Дафне Коллер (Daphne Koller) изложила свои «планы преобразования мира» на лекции, которая была организована в июне 2012 г. в рамках TED-конференции (сокращение от Technology, Entertainment, Design — технологии, развлечения, дизайн», система онлайн-трансляции идей и взглядов под эгидой некоммерческой организации Sapling Foundation. — Примеч. ггер.) и набрала более миллиона просмотров. МООК «вполне способны сделать образование одним из фундаментальных человеческих прав, чтобы в любой точке мира всякий человек, наделенный способностями и стремлением, мог бы получить необходимые знания и умения, чтобы сделать жизнь лучше для себя, своей семьи и всего общества, — так говорила Коллер, обращаясь к своим слушателям-энтузиастам. — Может быть, новый Альберт Эйнштейн или Стив Джобс живет сейчас где-то в отдаленной африканской деревушке, и если бы мы смогли дать им образование, они явили бы миру новые глобальные идеи и сделали бы его лучше для всех нас».
Кому бы пришло в голову спорить с подобными мыслями? Тем не менее люди, практически занятые в сфере дистанционного и онлайн-обучения, могут возражать по поводу МООК так таковых: они считают, что адепты этой платформы переоценивают и ее возможности, и свой собственный вклад в образование. Они указывают, что онлайн-обучение началось задолго до того, как появились МООК, и что МООК не используют лучшие и самые современные методы преподавания. Они также напоминают, что в большинстве развивающихся стран Интернет труднодоступен и что МООК требуют таких навыков и уровня мотивации, какими обладают только самые выдающиеся из местных студентов. «Нам необходимо найти решение, которое действительно соответствует реалиям третьего мира. — говорит Тони Бейтс (Tony Bates), канадский консультант, специализирующийся на онлайн-обучении. — Да, обучающие материалы станут в будущем, конечно, бесплатными, но то, что действительно требуется студенту, — это служба поддержки, которая пока возможна только при обучении в живую. Что изучать, где находить информацию, как научиться мыслить критически, как порождать собственные идеи в том, чем ты занимаешься, умение дискутировать и рассуждать на высоком полемическом уровне — все это должно поддерживаться и развиваться путем личного контакта с преподавателями».
И вот здесь проект Kepler ближе всего подходит к обрисованному Бейтсом идеалу, сочетая в себе бесплатные лекции от лучших в мире профессоров с работой не столь высоко оплачиваемых преподавателей, которые могут оказать личную поддержку и подтолкнуть студента в правильном направлении. Эта модель особенно хорошо подходит таким странам, как Руанда, где лишь ничтожная доля населения имеет диплом колледжа, зато число молодых выпускников старшей школы высоко как никогда.
«Вы можете построить здесь полсотни университетов, но не удовлетворить растущую потребность в колледжах, — говорит Ходари. — Но здесь есть люди, которые не могут пойти в колледж, хотя им место скорее, используя для сравнения американские реалии, в Принстонском университете».
В США горячие дискуссии по поводу МООК в основном концентрируются вокруг опроса о сдерживании или снижении заоблачных цен на дипломы колледжей. В своей лекции Коллер замечает, например, что с 1985 г. в США цены на образование в колледже выросли вдвое больше, чем цены на медицинское страхование, и поэтому предлагает МООК в качестве решения. Однако в развивающемся мире гораздо острее стоит проблема качества, а не цен. Образовательные ресурсы и квалификация преподавателей во многих странах находятся на весьма низком уровне, а дипломы местных колледжей часто ровно ничего не значат для работодателей, соперничающих за кадры во всем мире. Руандийцы, окончившие компьютерные курсы, часто имеют очень мало реального опыта в работе с компьютерами. «Это все равно, что иметь диплом по плаванию, обучаясь этому по книжкам и ни разу не нырнув в бассейн», — говорит Мишель Бэзи (Michel Bczy), исполняющий обязанности директора в небольшой очной дипломной программе при Университете Карнеги — Меллон в Кигали.
Все сказанное справедливо не только для крошечных государств вроде Руанды, но и для таких развивающихся гигантов, как Индия. Лучшие индийские университеты могут выпускать превосходных специалистов, но качество там падает катастрофически. Среди выпускников и студентов инженерных институтов Индии есть много отличных специалистов. И все же в среднем из 600-800 тыс. инженеров, выходящих из стен индийских университетов каждый год, «лишь 10% получают действительно качественное образование», — считает Ашок Джунджунвала (Ashok Jhunjhunwala), профессор в области электронной инженерии, известный в Индии как один из самых высококлассных преподавателей.
Обнаружению пробелов в образовании уже давно помогает тестирование, и оно показывает, что «знания только 7% инженеров-компьютерщиков соответствует уровню индустриальных стандартов в области базового программирования», — утверждает Варун Аггарвал (Varun Aggarwal), соучредитель и начальник службы контроля в компании Aspiring Minds, которая занимается независимым тестированием выпускников высших учебных заведений. Один из стандартизированных тестов на пригодность к работе в 2012 г. показал, что устрашающее число выпускников — 42% — не умеют перемножать и делить десятичные дроби. Более четверти бывших студентов не знают английский язык даже на уровне, позволяющем прочесть учебник по курсу инженерии. «Все это несколько печально, но именно так и обстоит дело, — говорит с сожалением Аггарвал. — Мы выпускаем множество специалистов, но уровень их не соответствует количеству».
Частично это объясняется низкой квалификацией преподавателей. «Им мало платят, и преподавательская карьера не выглядит для них сколько-нибудь перспективной, — поясняет Аггарвал. — Фактически в преподаватели идут те инженеры, которые не могут найти работу на производстве». Другая проблема связана со слабой подготовкой учащихся: многие при поступлении в колледж или университет недостаточно хорошо владеют английском языком, на котором преподают в высших учебных заведениях страны.
Если все оставить как есть, то ситуация, скорее всего, будет только ухудшаться. Вообще-то Индия имеет одну из самых крупных систем высшего образования на планете, в составе которой 600 с лишним университетов и более 33 тыс. колледжей, а число обучающихся там студентов превосходит 20 млн. Однако процент выпускников школ, стремящихся получить высшее образование, в Индии явно ниже, чем в других странах. Общая доля школьников, продолжающих далее свое обучение, составляет в Индии 17,9%, в то время как в Китае она равна примерно 26,8%, а в США — 94,8%. «Чтобы достичь уровня 50%, нам необходимо, чтобы еще более 30 млн студентов, фактически 40 млн, нашли свое место в индийской системе высшего образования, — говорит Ананд Сударшан (Anand Sudarshan), бывший главный исполнительный директор компании Manipal Global Education, которая управляет шестью университетами и более чем 40 различными институтами. — Этого точно не произойдет, пока все идет по-старому. Развитие технологий обучения — фактически единственный для Индии выход, дающий ей надежду догнать другие страны в области высшего образования как по количественным, так и по качественным показателям».
Дар богов
Итак, станет ли МООК решением проблемы высшего образования где-либо в мире, будь то Индия или иная страна? Что ж, для горстки исключительно одаренных и усердных студентов это просто как дар богов. «Есть много студентов, занимающийся на наших курсах по индивидуальным программам, и мы получаем немало писем и других сообщений о том, что онлайн-курсы дают людям буквально новую жизнь, — рассказывает Дафне Коллер из компании Coursera. — И есть большое число молодежи из развивающихся стран, кто просто не смог бы получить хорошее образование иным образом. Этими достижениями невозможно пренебрегать».
Рассмотрим случай Амола Бхаве (Amol Bhave), 17-летнего юноши из индийского города Джабалпура. Ему было всего 16, когда он начал слушать открытый онлайн-курс «Электроника и электросхемы», организованный Массачусетсским технологическим институтом. Уже в детстве Бхаве стал интересоваться книгами по инженерии, стоявшими в библиотеке его отца. Он самостоятельно изучил язык BASIC и получил сертификат корпорации Microsoft по программированию, еще будучи старшеклассником и одновременно занимаясь при этом электроникой в качестве хобби. Он успешно сдал упомянутый курс по электросхемам, но когда компания edX не смогла выступить со следующим, более продвинутым онлайн-курсом по сигнальным системам, Бхаве почувствовал разочарование. Поэтому он предложил двум студентам, с которыми познакомился в интернет-форумах, объединиться с ним в команду и создать свою собственную МООК-версию этого курса, основываясь на адаптированных для видео лекциях МТИ и онлайн-тестах, добавив к ним созданные им лично интерактивные элементы. «Я сделал все это просто с нуля, включая программный код», — говорит Бхаве. Новый курс просмотрели примерно 1,1 тыс. студентов. Тогда Бхаве подал заявление о приеме в МТИ на очное обучение, в котором упомянул и о созданном им онлайн-курсе. И вот, рассказывает Бхаве, наступил решающий момент. «14 марта появились официальные списки студентов МТИ на следующий год. И что вы думаете? Я прошел! Моя семья, да и я сам — мы просто не могли поверить в это. Первый раз кто-то из нашего города поступил после школы в Массачусетсский технологический!»
Это история, однако, несет двойную смысловую нагрузку. Ее можно понять так, что онлайн-курс, организованный МТИ, дал юноше из Центральной Индии фантастическую возможность продолжить образование. Но, с другой стороны, МООК оказались неспособными полностью заменить традиционный университет, и главной надеждой для Бхаве оставалось поступить в МТИ на очное обучение. Причины его стремления сделать это очевидны. Во-первых, для начинающих бывает трудно изучать точные науки (а именно этого желал Бхаве), не имея собственного лабораторного опыта. Во-вторых, и это, конечно, намного важнее, Бхаве не мог бы получить диплом МТИ, обучаясь лишь по Интернету, а без диплома нет и карьеры.
Впрочем, независимо от судьбы нашего талантливого юноши, подавляющее большинство жителей Индии вряд ли имеют достаточную мотивацию, чтобы пойти по стопам Бхаве, а если и имеют, то им может просто не хватить для этого знаний. В конце концов, семья Бхаве могла предоставить своему сыну компьютер и обеспечить доступ в Интернет; его отец сам был инженером и мог позволить себе дать Амолу образование в частной школе. Доступ к Интернету постепенно становится в Индии более широким, но все же недостаточно. В 2011 г. Интернетом здесь пользовались лишь 10% населения — ведь даже обеспечение электричеством представляет серьезную проблему для большей части страны, где доход на душу населения в среднем меньше $1,5 тыс в год. Для сотен миллионов индийцев компьютер остается невообразимой роскошью.
Тем не менее компьютерные технологии распространяются все шире и дешевеют с каждым годом. Даже Руанда, маленькая страна в середине Африканского континента, имеет сеть оптоволоконных кабелей, и число их постоянно растет. Электронные устройства становятся все более доступным. С подачи Индии британская фирма Datawind недавно выпустила простейший андроид-планшет стоимостью всего $40,11, а индийское правительство распределяет их среди студентов по цене, еще вполовину меньшей. Это устройство, Aakash 2, не идет ни в какое сравнение с «топовыми» планшетниками, но за свою цену оно может произвести в Индии чуть ли не цифровую революцию. В этом году Datawind намерена поставить в страну миллион таких устройств. «Когда я взял в руки эту вещь, мне показалось, что она способна изменить мир, хотя мир об этом пока не догадывается», — рассказывает Эндрю Нг (Andrew Ng), еще один соучредитель компании Coursera.
МООК тоже не стоят на месте. Майкл Хорн (Michael Horn), один из основателей Института подрывных инноваций Клейтона Кристенсена — исследовательского центра, нацеленного на прорывы в области образования и здравоохранения, сравнивает современные онлайн-курсы с первыми кинофильмами. «Эти фильмы воспроизводили сценические постановки и поэтому часто выглядели нелепыми, — говорит он. — То же делают, в сущности, и сегодняшние МООК — они снимают лекции и затем сшивают их в единое видео». Отчасти именно поэтому лишь 10% тех, кто просматривает подобные курсы, обучаются на них до конца. Хорн, однако, считает, что МООК будут развиваться и становиться все более привлекательными. Ближайшая конечная цель — такие интерактивные курсы, которые будут не только обучать студентов, но и «учиться» у них таким образом, чтобы приспосабливаться и перекраиваться сообразно индивидуальным потребностям и способностям учащихся.
Некоторые специалисты в области образования даже рисуют будущую картину разделения обучения и тестирования. Иными словами, студент, который смотрит онлайн-лекции, а потом проходит тестирование и получает высокоранговый диплом на основании реальных знаний и навыков, может оказаться более востребованным на рынке труда, нежели выпускник традиционного университета «из плоти и крови».
Речь здесь, конечно, идет пока о гипотетическом будущем. В настоящий момент студенты далеко не всегда видят ощутимую пользу от МООК, и в развивающемся мире это особенно ясно чувствуется — ведь там, как нигде более, молодежи необходима уверенность в том, что выбранный ими способ обучения даст им работу и средства к жизни. Послушаем еще раз Варуна Аггарвала: «Студентам нужно ясно видеть преемственность между прослушанным курсом, полученным после него сертификатом и согласием работодателя признать этот сертификат. Все подобные курсы необходимо подстроить под то, чего ждет от выпускников индустрия. Если выстроится этот замечательный цикл взаимосвязей, тогда МООК смогут стать действительно крупным явлением».
Провайдеры онлайн-курсов стремятся, конечно, к тому, чтобы выдавать сертификаты, признаваемые колледжами и работодателями, но вся эта система находится пока на ранней стадии разработки. Часть проблемы состоит в том, чтобы предусмотреть надежные и эффективные меры безопасности против мошенничества. Очевидный, но дорогой путь —личное тестирование студентов в специальных центрах, другие же методы опираются на развитие технологии. Вот как описывает это Эндрю Нг: «У нас есть услуга под названием Signature Track. В начале занятий мы просим вас прислать нам фотографию с веб-камеры для удостоверения личности, а когда вы выполняете домашнее задание, мы просим вас снова сделать фотографию и предоставить образец того, как вы набираете на клавиатуре текст. Ритм, в котором вы печатаете, далее связывается с вашей личностью. Дело в том, что вам весьма трудно будет подражать, например, моей манере печатать, а мне — вашей». Этот способ идентификации называется клавиатурной биометрией, и он может быть использован для подтверждения того, что курс окончил именно тот человек, который записался на него.
Компания Coursera тоже работает сейчас с устройством, называемым ProctorU, которое отслеживает ход экзамена с помощью веб-камеры. Оно требует от студента предъявить камере один или несколько документов, удостоверяющих личность, и затем просканировать экзаменационное помещение с помощью той же камеры, чтобы убедиться, что в нем отсутствуют шпаргалки. Еще один возможный способ проверки — дать студенту заполнить подробную анкету с множеством персональных данных, которая потом сверяется с информацией, полученной из общедоступных баз данных. Специальный персонал, надзирает за учащимися с помощью веб-камер, пока те выполняют экзаменационные работы. Этот процесс заметно сложнее при работе со студентами, живущими за границей, но ничего невыполнимого здесь нет.
Провайдеры МООК рассматривают выдачу сертификатов и как способ денежного обеспечения своих сервисов. Курсы, предоставляемые компанией Coursera, бесплатны для любого участника, но за сертификаты придется платить. На текущий момент, если студент принимает решение пойти на курс, обеспечиваемый системой Signature Track (такие курсы предоставляются Университетом Дьюка и осуществляются через платформу компании Coursera), ему или ей надо будет заплатить сбор, составляющий менее $100. После выполнения учебной программы и сдачи экзаменов выпускники получают «подтвержденный сертификат» о прохождении курса с проставленным на нем логотипом Университета Дыока. Для небольшого числа курсов компании Coursera, аккредитованных Американским советом по образованию, возможно получение рекомендаций от совета, которые признаются многими традиционными учебными заведениями. Их стоимость составляет $100-190. Дополнительно Coursera предлагает финансовую помощь тем учащимся, которым не по карману даже подобные расходы.
Однако все эти и аналогичные им технические новшества остаются лишь сказкой в тех уголках Земли, где даже чистая вода и нормальная канализация еще не стали привычным явлением. Например, в сегодняшней Индии основная область применения МООК связана с улучшением качества обучения в уже существующих институтах. Исследовательская группа корпорации Microsoft разрабатывает сейчас пилотный проект по созданию онлайн-курсов в стиле МООК, где в качестве преподавателей выступят ведущие индийские профессора, которые могли бы подойти для современных государственных программ в инженерных школах. Проект называется «Классы усиленного обучения» (Massively Empowered Classrooms, МЕС). Ашок Джунджунвала комментирует это начинание так: «Правильно, для всех сразу не найдешь одного решения». Он полагает, что большинство индийских студентов по языковым и культурным причинам будут иметь массу проблем в процессе обучения на курсах, предложенных непосредственно американскими университетами. Он готов припомнить и собственные перипетии во время изучения курса химии, когда он не мог понять акцента, с которым говорил его американский профессор. «Если просто взять что-то извне и попытаться внедрить в своей стране, не стараясь адаптировать, как есть, — это не будет работать» — говорит он.
Сторонники МООК возражают на это, что лучшие учебники давно используются по всему миру и что онлайн-курсы можно рассматривать как цифровую версию учебника. Их можно приспособить под разные типы аудиторий. Европейцы разрабатывают сейчас свои собственные МООК-платформы, а крупные американские МООК-провайдеры нанимают зарубежные университеты, чтобы те создавали курсы на своих языках, а не на английском. «Онлайн-обучение сейчас переживает период детства, — считает Амол Бхаве, переполняемый юношеским идеализмом, — но оно, несомненно, имеет достаточный потенциал, чтобы изменить облик развивающегося мира». Исходя из собственного опыта, он считает, что «революция в системе образования ждет своего часа, и она случится в ближайшие годы».
Эксперимент без права на ошибку
Организаторы программы Kepler тоже не сидят сложа руки. Для них очевидно, что по-настоящему работоспособна только одна модель — сочетание лучших онлайн-лекций от ведущих профессоров с личными занятиями в классах. Жами Ходари полагает, что просто забросать африканцев или любые другие народы бесплатными интернет-курсами без всякой дополнительной помощи и иных средств обучения — изначально нежизнеспособный вариант. «Множество студентов не обучены даже тому, как пользоваться компьютером. Вещи, простейшие для нас, могут оказаться сложными для этих ребят — даже то, как запустить программу, как закрыть ее, как печатать на клавиатуре».
Первый преподаватель, ставший членом программы Kepler, — Кристин Ярнг (Christine Yarng), которая раньше преподавала в независимой школе по программе «Знание — сила» (Knowledge Is Power Program, KIPP) в Остине, штат Техас. Другая американка — Эмма Стеллман (Emma Stellman), одна из основательниц первой независимой школы в американском Кеймбридже, штат Массачусетс, разрабатывает общий курс обучения. Обе работают в этом удаленном уголке планеты за те небольшие деньги, которые только и может платить некоммерческая организация, потому что имеют вкус к настоящим трудностям и решению сложных проблем, а кроме того верят, что хорошее образование может изменить жизнь самым решительным образом. Эмма Стеллман хочет использовать отрывки из различных онлайн-лекций, чтобы собрать из них курс, наиболее подходящий для ее руандских студентов. Главный упор сейчас делается на то, чтобы научить их учиться, особенно в контексте компьютерных технологий. Не менее важно и обучение навыкам простейшего количественного анализа, а также критическому мышлению. «Работодатели сейчас на мели, потому что не могут найти людей, способных думать самостоятельно, — говорит Эмма. — И наши студенты очень гордятся, когда вдруг осознают, что могут сами рождать идеи. Словно лампочки вспыхивают у них в головах — о, это так чудесно и так воодушевляет!»
«Предпилотный» класс программы Kepler; запущенный перед началом полноценного осеннего курса, создавался с целью научить студентов распознавать проблемы и предлагать решения. Однако к началу пятой недели обучения Ярнг и Стеллман осознали наличие нескольких серьезных проблем. Во-первых, им требовался лучший доступ к Интернету, и они планируют летом перебраться в новые помещения, снабженные современными оптико-волоконными кабелями. Что оказалось еще важнее — они поняли, что многим студентам нужна существенная помощь в изучении английского языка, без чего они не смогут воспринимать содержание онлайн-лекций и анализировать сложные и специальные задачи. (В последние годы Руанда перешла на использование английского в качестве основного языка обучения вместо ранее доминировавшего французского.) Программа Kepler теперь планирует проводить интенсивные курсы английского языка во время подготовительного периода к осеннему семестру, а в самом семестре давать множество упражнений по письменному английскому.
В идеале Ходари хотел бы распространить программу Kepler на всю Руанду, а затем перенести эту модель и в другие страны. Но многое зависит от того, как пройдут ближайшие годы. «Конечно, это лишь первая попытка, — говорит Ходари. — Мы сейчас сосредоточились на экспериментировании. Все уже столько говорили с придыханием насчет того, как бы нам изменить мир, но почти ни у кого нет реального опыта в том, как это делается на практике. Мы намерены потратить два года на тестирование нашей модели, чтобы увидеть своими глазами, какие педагогические методы дают наилучший результат». Превыше всего Ходари хочет убедиться, что программа Kepler может быть успешной — уже хотя бы потому, что тем 50 студентам, которым они дали надежду на будущее, отступать просто некуда.
(с) Джеффри Бартолет