Я постучал ещё раз.
За дверью палаты-каюты было тихо. Пассажир, наверное, куда-то вышел.
На своём коммуникаторе, задав режим поиска, я перебрал все помещения, где бы он мог сейчас проводить вечернее, свободное время.
Ни одна из камер видеонаблюдения пассажира не зафиксировала. Он не сидел в баре и не смотрел фильм на большом экране, с другими клиентами, не играл в казино.
Отправился в гости к одной из клиенток, сидит в её каюте, любезничает?..
Пару часов на судне. Прибыл сюда на вертолёте, с внушительным багажом, упакованным в ящик из рифлёного чёрного пластика. Чтобы выкатить ящик из грузовой кабины вертолёта, понадобились четверо дюжих носильщиков.
Произвёл впечатление замкнутого, нелюдимого человека, давно утратившего какие бы то ни было иллюзии. Такие редко появляются на борту нашей плавучей клиники. Большая часть клиентов — молодящиеся дамы не первой свежести, молодящиеся кавалеры, примерно той же возрастной категории.
Все они здесь ради омолаживающих процедур и косметических операций на лице и теле.
Очень дорого. Но у нас клиенты состоятельные, отбор строгий.
Многие находятся в клинике инкогнито, почти не покидают своих кают-апарта-ментов, на процедуры же их доставляют так,ы чтобы не встретить никого из возможных знакомых. Они за это выкладывают целое состояние: конфиденциальность повышает стоимость пребывания как минимум на порядок.
В свете коридорного плафона я раскрыл бланк заказа и перечитал короткие строчки.
Хорт Дагер. Имя наверняка вымышленное.
Что ж, его дело, в клинике на этот счёт требования очень мягкие, щадящие. Медицинская услуга необычная, сумма— астрономическая, внесена полностью, авансом.
Меня, честно говоря, совсем другое смущало...
Может, он прогуливается по одной из палуб?
Я перелистал картинки с видеокамер, установленных снаружи.
Гуляющих мало, всего четверо: парочка, двое одиночек. Было довольно свежо, дул ветер. Гораздо уютнее внутри. Недаром гуляющие тепло одеты.
Фигура мужчины, стоящего на корме, казалось, принадлежала новому клиенту.
Я накинул куртку и поспешил к нему — в бланке заказа имелась несообразность, которую следовало устранить до утреннего представления руководству клиники. Пассажир в длинном плаще стоял у поручней, глядя в холодную, влажную темноту.
— Господин Хорт Дагер? — обратился к нему я, подойдя.
Он повернул ко мне худощавое, жёсткое лицо. Молча кивнул, посмотрел вопросительно.
Я продолжил:
— Вы заказали регенерацию левой ноги и левой руки.
— Верно.
— У вас руки и ноги целы, насколько я вижу. Или — протезы?.. В бланке не указано.
— Могу я в вашей клинике получить за свои деньги то, что заказал?
— Да, конечно.
— Есть возможность провести регенерацию не здесь, а, скажем, в моём доме, и с участием специалистов клиники?
— Увы, нет. Оборудование достаточно громоздкое, требует значительных энергетических ресурсов. Поэтому — стационарное.
— Дайте мне то, что я заказал.
Порой среди клиентов попадаются очень странные.
Поморгав, я нерешительно улыбнулся:
— Тогда сначала потребуется ампутировать вам и руку, и ногу.
— Это не проблема... — Он что-то быстро вынул из кармана и, сунув в рот, проглотил. — Я даже упрощу задачу... Наберите пока вызов бригады санитаров.
— Зачем?
— Делайте, что я говорю. И быстрее.
На всякий случай я вынул коммуникатор и набрал вызов.
Расстегнув плащ, Дагер извлёк пистолет, устрашающе выглядевший.
Я сразу отшатнулся:
— У нас запрещено оружие!
— Ничего не имею против.
Он произвёл какие-то манипуляции, в результате которых пистолет загудел. Впрочем, кажется, это был не совсем пистолет.
— Вызывайте, — сказал Дагер. — Я принял обезболивающее. Но лучше поторопитесь.
Гудение стало громче, выше по тону.
Из массивного дула вырвался тонкий луч — яркого, белого цвета.
Клиент протянул левую руку над перилами и, стиснув зубы, отсёк лучом, между локтем и запястьем.
Рука полетела вниз. Порыв ветра сорвал с неё отрезанный кусок рукава.
Что-то сверкнуло, осветив на мгновение тёмные волны. Донёсся хлопок.
У меня отвисла челюсть. Я нажал вызов, почти автоматически.
Пассажир, не теряя времени, с тем же каменным лицом, перенёс вес тела на правую ногу. Левую просунул сквозь прутья ограждения. Тоже отсёк, чуть выше лодыжки.
И снова, далеко внизу, что-то сверкнуло и хлопнуло.
Я видел немало разных операций, но сейчас мои губы дрожали.
Хорт Дагер швырнул оружие в воду. Стоя на одной ноге, навалился на перила, учащённо дышал, поддерживая обрубок левой руки — правой.
За спиной я слышал топот: к нам бежали санитары с носилками.
Уложили Дагера и понесли в операционную.
Шагая следом, я набирал экстренный вызов дежурных врачей.
* * *
Наша плавучая клиника принадлежит компании, зарегистрированной в офшорной зоне. Выглядит словно круизное судно.
Впрочем, круиз довольно специфический, только в нейтральных водах и вне юрисдикции каких бы то ни было государств. Продукты, вода и горючее принимались далеко от берегов. Клиенты поступали к нам тоже по воде или по воздуху. Автономное плавание. И на то есть веская причина.
Кое-что из списка услуг не сертифицировано, причём ни в одной стране мира. А кое-что считается аморальным.
Многое в стадии эксперимента. Как, например, услуга по регенерации конечностей.
Руководит плавучей клиникой доктор медицины, известный революционными, смелыми разработками, хотя официальная медицинская наука предала анафеме ряд его достижений.
Судить о качестве я предпочитаю по очевидным результатам, чаще положительным, чем отрицательным.
Что бы я ни думал, клиника существует, процветает.
Всегда находятся люди, готовые рискнуть своим здоровьем ради возможных улучшений внешности — лица или фигуры...
Дагера первые несколько суток продержали в состоянии искусственной комы. Войти в его палату имел право не каждый, за ним ухаживал минимум служащих, причём, утверждённый состав группы не менялся.
В клинике я, в основном, исполняю функции административные.
Поэтому заходил к нему редко. Диагностическая аппаратура, провода, ёмкости, прозрачные трубки разных диаметров. А сам Хорт Дагер лежал на модульной кровати. Левая нога и левая рука уходили в недра двух прозрачных регенерационных камер, наполненных физиологическим раствором.
Было интересно видеть, как в растворе на основе стволовых клеток, медленно, локально густеющем, формируются конечности. Поначалу студенистые, они постепенно уплотнялись, темнели, обретали нормальный вид.
Розовая кожица постепенно скрыла кости, мышцы, сухожилия и вены. Появились ногти.
Его пальцы уже реагировали на прикосновения иглы, нервы проводили импульсы.
Не исключено, что конечности будут функционировать.
Дагера вывели из комы. Он спал, накачанный транквилизаторами, анаболиками. Вскоре появился выбор: снова погружаться в тяжёлый сон, после коротких пробуждений ради процедур, или спать меньше, но терпеть сильную боль, с которой медикаменты полностью справиться не могли.
Дагер предпочёл второе.
Потребовал свой ноутбук, имеющий выход в Сеть.
Положив его себе на грудь, действуя одной рукой, просматривал новости и оперативные сетевые периодические издания — хотел быть в курсе текущих событий. Или ждал каких-то известий. Процедуры, назначения врача он выполнял без разговоров и неукоснительно. Если Дагер не спал, не странствовал в Сети, не принимал лекарства и процедуры, он работал. Я заметил краем глаза на экране сложные математические формулы, не менее сложные чертежи.
В клинике я второй год, местом своим дорожу. Поэтому язык держу на привязи.
О случившемся на корме я сказал только очевидное, поведал о двух ампутациях, которые наш клиент произвёл самостоятельно, с помощью какого-то инструмента, вроде плазменного резака. Но этого хватило с головой.
Все были заинтригованы. Всем хотелось знать, кто он и по какой причине сделал то, что сделал. Особый, специфический интерес проявляли дамы. Человек-загадка. Мужественный, решительный. А может, доведённый уже до крайности некими обстоятельствами... Говорил он, кстати, с акцентом.
Как и все, я мог лишь строить предположения.
Вот пришло время, когда пациент должен был шевелить пальцами, кистью и ступнёй.
Это получилось не сразу, но Дагер проявил упорство.
Регенерация удалась. Хотя потребуется немало сил и терпения, чтобы разработать ногу и руку, особенно — руку. Новые конечности были извлечены из камер, осторожно и тщательно очищены. Пациент, иной раз, скрипя зубами, разрабатывал их, словно кто подгонял. Функции обеих конечностей восстанавливались, если можно так сказать, потому что кости, сухожилия и мышцы отчасти созданы заново.
Теперь я был уверен, что пройдёт всё благополучно.
От медсестры узнал, что Хорт Дагер начал ходить — по своей палате, опираясь на мебель, держась за стены. Прогресс несомненный.
Как-то я принёс ему документ, в котором говорилось, что услуги, заказанные клиентом, оказаны, что претензий к клинике он не имеет, не имеет жалоб на качество работы, качество ухода и послеоперационной реабилитации.
Дагер выполнял упражнения. Документ подмахнул, глянув по диагонали.
Я невольно отметил, что кожа воссозданных руки и ноги уже не розовая. Она приобрела нормальную пигментацию, но всё же была светлее, граница наблюдалась.
Возвращая ручку, Дагер неожиданно спросил:
— Вы не откажете в просьбе?
— Разумеется. Всё, что в моих силах.
— Можно воспользоваться телефоном, который у вас в кармане?
— Ради бога.
Уложив документы в папку, я протянул телефон:
— Побуду в коридоре.
— Нет, что вы, нет такой необходимости.
Он набрал номер и стал ждать, когда ответят.
Слышались гудки. Я подумал, что абонент вне зоны доступа. Но ответ прозвучал. Едва неведомый абонент заговорил, Дагер прервал связь. Причём, вид у него был крайне встревоженный, хоть он пытался это скрыть. Видно, что-то произошло, очень неприятное.
— Спасибо. — Клиент вернул телефон. Кивнув, я вышел. Постоял в коридоре. Показалось, его смутил голос, который донёсся из трубки: ответил совсем не тот человек, с которым Дагер хотел поговорить.
Но почему клиент звонил по чужому телефону? Своего нет? Вряд ли...
Я пошёл к себе.
Вспомнились яркие вспышки, сопровождавшие падение конечностей в воду. Что на них было? Какие-то браслеты, начинённые взрывчаткой?
В кино я видел подобное.
Кто же он? Кого боится? От кого бежит?
* * *
Зашёл к нему вечером, с очередной бумагой. Дагер подписал её без разговоров.
— Мне рекомендуют больше двигаться, гулять, — сказал он. — Хочу наведаться в багажное отделение. Составите компанию?
— Охотно. Позже, если не возражаете. Я должен обойти семь палат. Освобожусь — зайду. Хорошо?
— Буду ждать.
Почему Дагер выделил меня из всей обслуги, не знаю.
Потому, что ампутировал свои конечности на моих глазах?..
Я вернулся минут через сорок.
Дагер уже был в плаще. Встал со стула, повесил на плечо кожаную сумку. Я подумал, он хочет взять что-то из багажа или, наоборот, оставить в багажном отделении.
Мы вышли в коридор, поднялись на главную палубу, не спеша, с остановками, добрались до багажного отделения. Мои неоднократные попытки взять пациента за локоть, поддержать он мягко отвергал:
— Нужно тренироваться. Разрабатывать ногу.
Пожилой смотритель открыл секцию и пропустил нас в дверь. Сам ушёл к себе. У дальней стены, в углу, стоял ящик из чёрного пластика, усиленный рёбрами жёсткости. Примерно три метра в длину, полтора в ширину.
Клиент набрал цифровую комбинацию в замке. Потянул за ручку. Дверца открылась.
Внутри было что-то вроде мотороллера, с кабиной, с обтекаемым кузовом белого цвета.
— Захватили свой транспорт? — с удивлением спросил я.
— Верно. Трицикл, довольно шустрый... Пожалуйста, уберите колодки, уплотнитель.
Куски пенопласта я вынул.
Хорт Дагер направил на машину электронный пульт.
Заурчал двигатель. Агрегат тронулся, выехал из «гаража».
Нажимая кнопки, Дагер заставил его повернуть, сдать назад.
Машина слушалась идеально.
Сумку хозяин положил в кабину.
— Вас не затруднит подержать дверь? — спросил Дагер. — На палубе никого... Я проедусь немного.
— Поздно уже, — начал сомневаться я.
— Темно...
— О, не беспокойтесь, света вполне достаточно. Если потребуется, я включу фары... Хочу себя ощутить полноценным человеком, хоть на минуту.
Я пожал философски плечами. У наших клиентов причуд хватало. Но их желание закон, тем более за такие деньги.
— Предупрежу смотрителя, — сказал я. Ворчливый смотритель не хуже меня знал про закон:
— Любимая игрушка? Пусть только не шумит, не беспокоит других...
Сидя в кабине, Дагер вывел узкую и не такую уж длинную машину из секции, проехал у стойки, из-за которой на него с неудовольствием поглядывал смотритель.
— Покатаюсь, — сказал ему клиент. Вдоль борта горели фонари. Гуляющих не было. Нашу плавучую клинику со всех сторон окружала темнота.
Ехал Дагер медленно, я шёл вровень с ним, идя быстрым шагом.
Он широко улыбался. Доволен был, даже почти счастлив, как мальчишка. Так мы оказались на свободном от надстроек участке палубы.
Клиент прибавил газу. Я сразу же отстал.
Хорт Дагер прокатился до кормы, наверное, метров сто пятьдесят, двести. Развернулся, подъехал. И снова — к корме.
Сделал два круга.
— Не устали? — спросил я.
— Нет... Чувствую себя нормально. Всё как прежде, вы понимаете?
— Конечно, понимаю.
— Не обижайтесь.
Клиент прибавил газу. Двигатель затрещал громче.
Я поморщился. Как бы не пожаловались какие-нибудь дамочки на шум, ночью, когда все порядочные люди спят.
Вновь машина устремилась к корме, набирая скорость, более высокую, чем прежде.
Это меня встревожило. Я нахмурился. Ещё не справится, врежется в ограждение...
Потом я с удивлением замер.
Над крышей трицикла поднялось что-то, вроде коротких вёсел, и назад поползла тыльная часть корпуса. Неужели агрегат разваливается на глазах, от вибрации? Нет, конечно.
Вёсла превратились в винт, как у вертолёта. Сзади оформился киль, двухвостка. Складной винт распрямился, на подставке в виде прямоугольной скобы. Закрутился.
И толкающий винт тоже начал вращаться.
Метров через пятьдесят трицикл оторвал колёса от палубы.
Скользнул поверх ограждения. Кренясь на нос, канул в темноту.
Какое-то время я слышал рокот мотора, слабеющий, удаляющийся. Постепенно он затих.
Я подумал, клиент вернётся. Полетает и вернётся...
Но с каждой минутой надежды мои таяли.
Вспомнился телефонный разговор, так встревоживший Дагера.
Он ведь ждал каких-то неприятностей. Чего-то опасался. Вот и приготовился к ним. Вот и принял свои меры.
Чёрт... Улетел...
Что я скажу начальству?
Хоть заплатил вперёд. Документы все подписал. Не жулик.
* * *
Утром на палубу сел чёрный вертолёт. Из него, придерживая шляпы, вышли пятеро высоких мужчин в длинных плащах и молча направились в административную часть клиники.
От гостей за версту разило официальными структурами.
Вскоре меня вызвали.
Ожидая в приёмной директора, я слышал из-за двери обрывки разговора. Гости чего-то настойчиво требовали. Наш директор напирал на то, что клиника — частная собственность, частная, суверенная территория, вне юрисдикции какого-либо государства.
Ему вторили два штатных юриста. Секретарша, навострив ушки, внимательно слушала, её роскошный бюст ходил волнами.
Наконец, в кабинет затребовали невольного соучастника.
Я вошёл, стараясь не смотреть на строгих мужчин, казавшихся одинаковыми.
Гости бросали строгие, даже грозные взгляды, но я гораздо больше опасался директора.
Вздохнув, он потёр лысину и распорядился, не поднимая глаз:
— Ответьте, пожалуйста, на вопросы, которые вам зададут господа.
Их вопросы касались моего телефона. А также номера, по которому я вчера звонил. Якобы.
Врать не пришлось. Я всё подробно им выложил.
— Почему вы предоставили этому человеку свой телефон? — грозно спросили меня.
— Элементарная вежливость, пустяковая услуга. Разве я совершил преступление? Человек перенёс тяжёлую операцию. Как не сочувствовать? И к тому же я медик, обязан помогать.
Ответом было грозное сопение. Директор вздохнул:
— Расскажите господам о происшествии с трициклом. Всё, без утайки.
Моё повествование, разумеется, было взвешенным, предельно осторожным. Гости вновь стали задавать каверзные вопросы, так, словно вознамерились уличить меня в государственной измене. Раза два или три наши юристы вскрикивали:
— Протестую!
Как на судебном заседании.
Говоря о бегстве клиента, я по ходу прикидывал, что мне официальные структуры могут инкриминировать. Получалось — ничего.
Это понимали и гости.
Скрипя зубами, гости велели помалкивать обо всём, что обсувдалось в кабинете.
На большее у них полномочий не было. Директору, хоть и не сразу, удалось гостей выпроводить.
Он сделал уступку, разрешил им забрать ящик из чёрного пластика. Выделил грузчиков.
Хмурые гости убрались.
Какое-то время я думал, взгреет директор.
Обошлось.
Вольно или невольно, я способствовал тому, что нашего странного клиента не оказалось на борту, когда за ним явились. Для репутации клиники было бы гораздо хуже, если бы они застали его здесь.
А прибыли гости после телефонного звонка. Те, кто был заинтересован в поимке Дагера, выяснили, чей телефон использовался, где находится владелец. Это сегодня просто.
Клиент выдал себя. Должно быть, вариантов не имелось. Звонок был необходим.
Убедившись в реальной угрозе, покинул судно. Причём, оригинальным способом...
Вряд ли Дагер — сбежавший преступник. Скорее он — сбежавший учёный, который хотел вырваться любой ценой.
И — вырвался.
Каково происхговдение суммы, заплаченной клиентом, я не знаю.
Гости не заикнулись о деньгах. Значит, деньги законные, чистые.
Больше гостей волновало бегство учёного.
Дагер был нужен им, чего-то они добивались от него. А Дагер противился.
Наверное, работа связана с тем лазером, ставшим для него скальпелем.
Я вспомнил тонкий луч, белый, нестерпимо яркий.
Представил оружие, только большего размера, с громоздкой системой охлаждения.
В голове замелькали жуткие, но впечатляющие картины. Десятки, сотни таких устройств, закреплённых на лафетах, полосовали танки, здания, самолёты и вертолёты, кромсали живую плоть на куски. Вспыхивали деревья, плавились камни. Взрывались боеприпасы и горючее.
Ад кромешный.
Дагер не хотел создавать оружие, даже за большие деньги.
Его принуждали. Держали взаперти. Нацепили взрывоопасные браслеты, на руку и ногу.
Видимо, снять браслеты нельзя, видимо, настроено всё на биополе конкретного человека.
Почему на шею не надели?.. Чтобы голову не оторвало.
Должно быть, голова у Дагера ценная. Умная.
Сердце — храброе.
Не каждый решился бы на такое.
Зла на него я не держу. Он со мной, в общем, по-хорошему.
Сказал: «Не обижайтесь».
Не мерзавец.
Определённо.
(с) Валерий Гвоздей