Учёный пишет фантастику. Ничего удивительного — в России это вообще традиция. Фантастику пишут, вовсе не бросая своих исследований, астрономы и палеонтологи, филологи и историки. Пишут, надо сказать, с привычной точностью в деталях и с редкой убедительностью фантастических допущений. Ведь наука — это прежде всего дисциплина мышления, и она сохраняется даже в фантазировании.
Фантастику (в основном протофэнтези или альтернативную историю) в России сочиняли давно. Начало этой традиции положили, наверное, гуманитарии — взять хотя бы востоковеда Осипа Сенковского, автора «Фантастических путешествий барона Брамбеуса». Со стороны же естественных наук первым в этом ряду стал Владимир Афанасьевич Обручев.
Обручев был не просто учёным, но учёным-патриархом. А для России фактически родоначальником новой науки и новой профессии - геологии. Когда он заканчивал Горный институт, во всей Российской империи было всего семь геологов. Он проехал тысячи километров по глухим неисследованным районам Средней Азии и Восточной Сибири, прославился как знающий инженер-разработчик. Во время Великой Отечественной войны именно Обручев изобрёл метод, позволяющий повторно обрабатывать отвалы золотоносных рудников и без розыска новых месторождений добывать сотни килограммов золота, столь необходимого стране для оплаты поставляемых по ленд-лизу вооружения и оборудования.
«УЗНАТЬ ЖИЗНЬ, СТАТЬ СПЕЦИАЛИСТОМ»
Родился Владимир Афанасьевич 10 октября 1863 года, в Тверской губернии, в небогатой дворянской семье. Отец его, военный, за недостаточное чинопочитание попал в опалу и рано умер, так что после окончания реального училища юноше пришлось отказаться от мысли поехать учиться в Московский университет - у семьи не было достаточно денег. И Обручев поступил в Петербургский горный институт.
На третьем курсе он чуть было не бросил учёбу, соблазнившись успехом своих первых литературных опытов. Редактор журнала «Вестник Европы» одобрил стихи Обручева и советовал продолжать писать. Первый опубликованный рассказ «Море шумит», хотя и был напечатан уже после окончания института, помечен в рукописях 1884 годом -то есть был написан как раз на третьем курсе.
Однако юноша последовал совету своего преподавателя, видного путешественника Ивана Мушкетова, «сначала получше узнать жизнь», и вернулся к учёбе. После окончания института его пригласили в серьёзную разведывательную экспедицию. Стоял вопрос о строительстве железной дороги через Кара-Кум, а геологов, способных провести предварительную экспертизу, в стране было по пальцам перечесть.
После двух лет, проведённых в поездках по закаспийскому ретону, Обручев получил должность геолога в Иркутском горном управлении и уехал в Сибирь с женой Лизой и семимесячным сыном. Летом — геологоразведка на золотых приисках реки Лены, зимой — короткие вылазки в окрестностях Иркутска и кабинетная работа.
Но не успело семейство Владимира Афанасьевича привыкнуть к такому образу жизни, как Географическое общество отправило Обручева в экспедицию по Китаю и Южному Тибету. Кроме академических отчётов, Обручев написал об этой поездке книгу «От Кяхты до Кульджи», снабдив её самостоятельно сделанными фотографиями.
В 1894 году ученый вернулся в Иркутск и проработал там ещё четыре года, после чего переехал с семьёй в Петербург. Результаты его исследований заинтересовали геологов всего мира. Он начал выступать на международных конгрессах, переписывался с известными учёными, публиковал статьи и книги.
В 1901 году Обручева пригласили заведовать кафедрой геологии Томского технологического института. В виде редчайшего исключения, по личному прошению министра образования, поданному на имя императора, Обручев стал профессором без защиты диссертации. Правда, только как «и.д.» - исполняющий должность декана горного отделения. Одиннадцать лет спустя ему припомнили эти две буквы и заставили покинуть пост...
По воспоминаниям родных, Обручева не особенно привлекало преподавание, но за дело он взялся основательно. Некоторые курсы (например, «Полевая геология») он разрабатывал сам, с нуля - до того по умолчанию считалось, что этот опыт каждый должен изучать только на собственных синяках и шишках, без всяких учебников. А когда наступали каникулы. неугомонный профессор уезжал в очередную экспедицию - трижды в Джунгарию (северо-западный Китай), один раз на геологическое описание Красноярских Столбов (группы сиенитовых скал вулканического происхождения). Впоследствии Обручев написал романтически-революционную повесть «На Столбах», частично основанную на реальных событиях.
УЧЁНЫЙ НОВОЙ РОССИИ
В 1911 году за политические статьи и поддержку революционно настроенных студентов «и.д. профессора» Обручев был уволен из института без права восстановления в учебных заведениях. Вместе с семьёй он перебрался в Москву, где было достаточно заказов на частные консультации, чтобы не бедствовать. Так что тому факту, что у Владимира Афанасьевича нашлось не только желание, но и время сесть за фантастику, мы с вами обязаны царской администрации.
Почему же столь занятой человек обратился именно к фантастике? Из-за возмущения. Читая современные ему фантастические романы, Владимир Афанасьевич возмущался тем, что у Жюля Верна герои путешествуют внутрь Земли по жерлу вулкана (а назад - вообще иа плотике поверх извержения!), а в «Заколдованной земле» Карела Глоуха мамонты пасутся в давно разведанной Гренландии. Но вместо того, чтобы покритиковать и забыть, методичный учёный показал, как, по его мнению, надо писать фантастику. Судя по количеству переизданий и переводов его фантастических книг, Обручев не ошибся. Первый НФ-роман Обручева «Плутония» был написан в 1912 году. Опубликовать книгу опальному учёному в первые несколько лет не удалось, затем всей стране стало не до фантастики... и только в 1924 году, уже в советское время, «Плутония» наконец дошла до читателя.
Обручев принял революцию, и революция приняла его. В 1918 году Обручев получил звание доктора геологических наук «honoris causa» (без защиты диссертации) и по приглашению Народного отдела ВСНХ уехал в Донбасс на геологоразведку. Вернуться в срок ему не удалось - юг страны захватили белые. Обручев два года преподавал в Таврическом университете (Симферополь) и только в 1921 году вернулся в Москву, где его немедленно избрали членом-корреспондентом Академии наук.
В 1926-м Обручил получил Ленинскую премию за книгу по геологии Сибири и в этом же году опубликовал «Землю Санникова». Советская Россия и Обручев ценили друг друга - страна давала учёному рабочие ресурсы, достойные задачи, признание, деньги (одна только Сталинская премия составляла 200 тысяч рублей, а их у Владимира Афанасьевича было две). А учёный давал стране рекомендации по добыче полезных ископаемых, статьи, учебники — и, главное, талантливых учеников.
Отношения советской власти и учёных, конечно, не всегда складывались так радужно. По какой причине Обручева обошёл стороной вал сталинских репрессий, сказать трудно. Возможно, сказался моральный авторитет профессионала, возможно, на серьёзном уровне сочли неразумным резать курицу, несущую золотые яйца, а может, Обручеву просто повезло. Хотя примечателен один случай: стоило Владимиру Афанасьевичу заболеть и выпустить из-под контроля редактуру газеты «Известия. Серия геологическая», геолога-академика Иосифа Фёдоровича Григорьева прямо на передовице заклеймили как вражеского пособника и злопыхателя. Надобность, видимо, была (Григорьева в 1949 году всё-таки репрессировали), — но при Обручеве не смели. Внучке своего учителя, Ивана Васильевича Мушкетова, репрессированного в 1937 году, Обручев открыто помогал деньгами.
В 1942 году к поезду, везущему в эвакуацию сотрудников Геологического института, в Свердловске подошли с просьбой оставить на Урале хотя бы несколько специалистов для срочно развёртываемой военной промышленности. Стоянка закончилась, поезд пошёл дальше - без академика Обручева, который вернулся в Москву только после войны. Он возглавил Институт мерзлотоведения АН СССР, продолжат исследования вечной мерзлоты, обобщал геологию Сибири. Его перу принадлежит гигантский — около семидесяти томов -массив научных статей и монографий, множество учебников и руководств для геологов. Именно Обручев изобрёл неизменный по сей день формат геологического дневника. А 19 июня 1956 года Владимира Афанасьевича Обручева не стало...
ДВЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Фантастическое наследие Обручева невелико. В основу первого его романа «Плутония» легла достаточно распространённая в те годы идея о пустотелой Земле. Потому название книги связано не с планетоидом на границе Солнечной системы (который на тот момент еще не был открыт), а служит отсылкой к подземному царству Гадеса-Аида-Плутона. Однако в модели Обручева страна Плутона стала не «подвальным этажом», а «изнанкой» земной поверхности. Раскалённое ядро планеты служит Плутонии светилом. По сюжету небольшая российская экспедиция находит в арктических широтах вход в подземное царство — страну, которая изобилует животными и растениями, на поверхности давно вымершими. Учёные, рискуя жизнью, изучают невиданную флору и фауну...
В 1926 году вышел в печать знаменитый роман «Земля Санникова, или Последние онкилоны». В нём очередная экспедиция в поисках легендарной твёрдой земли севернее Новосибирских островов находит гигантский кратер полупотухшего вулкана. Кратер населён не только доисторическими животными (хотя на этот раз принадлежащими нашей, кайнозойской, геологической эре), но и людьми разных видов: homo sapiens и homo erectus. На глазах учёных с островом-вулканом и его жителями происходит катастрофа...
Как многие деятельные люди, Обручев не был склонен к самоанализу и рефлексии, поэтому его персонажи оказываются достаточно яркими, только когда автор опирается на личный опыт общения с людьми. Отлично запоминаются якут Горохов, монгол Лобсын, упрямая онкилонка Аннуир... Вряд ли Обручев встречался с живыми онкилонками, - но вот жён, которых русские ссыльные и разведчики брали из местного населения, учёный видел многократно.
Основные же участники экспедиций, хотя и вполне симпатичны, с небольшими нюансами сводятся к типажу «условного полевого учёного». Это умные, волевые и ответственные люди с прекрасным чувством юмора. Безусловно, в жизни каждый был бы рад иметь таких друзей и коллег, но вот для литературы подобные характеры - очень бедный материал. Ни тебе психологических конфликтов, ни катарсисов, ни взрывов эмоций. Обручев, впрочем, и не пытался претендовать на глубокий психологизм: и сам он, и его персонажи были для этого слишком заняты.
Романы Обручева различаются по степени реалистичности. «Плутония», по словам самого автора, книга прежде всего научно-популярная: подземное царство представляет собой этакий «Парк юрского периода», только зонированный в соответствии с палеонтологической летописью — вот мамонты и волосатые гоминиды, вот ранние млекопитающие, вот динозавры, вот гигантские насекомые. Герои здесь фактически не имеют самостоятельной ценности и нужны прежде всего затем, чтобы фиксировать панораму, которую автор разворачивает перед нами с поистине академической основательностью. Деятельность персонажей сводится к тому, что они торопливо описывают всё, что видят вокруг, стараясь не попасться никому под ноги или на зуб.
«Земля Санникова» гораздо проработаннее — это касается и сюжета, и обоснованности фантдопущений. Владимир Афанасьевич искренне верил в существование этой земли и до самой смерти надеялся, что её всё-таки найдут. Именно поэтому, работая над своей второй фантастической книгой, Обручев гораздо больше внимания уделял «матчасти» - геологически и климатически Земля Санникова гораздо продуманнее, нежели жаркая изнанка земного шара. В «Плутонии» автор не задавался вопросом, как это смилодоны не поели всех бронтозавров или откуда при такой узкой полосе растительности в воздухе достаточно кислорода для животных, а вот в «Земле Санникова» постарался обосновать жизнеспособность тёплой арктической экосистемы. Кроме того, здесь яснее мотивации героев: трое из обручевских исследователей Земли Санникова — ссыльнопоселенцы, бывшие студенты, выгнанные «за политику» (недаром в экранизации романа появились революционные мотивы). Что же толкнуло в арктическую авантюру героев «Плутонии», например зоолога Папочкина, покрыто тайной.
Зато гибель Земли Санникова и всех материалов экспедиции, вызванная природным катаклизмом, необратима. Результаты же подземной экспедиции в преддверии Первой мировой воины заполучили немцы, так что «Плутония» не закрыта для сиквелов. Могли ведь немцы отправить в подземелье собственных ученых?
Разумеется, сегодня научность «Земли Санникова» мог бы оспорить даже школьник. Известно, что островные животные мельчают при долгой изоляции, так что группа Горюнова не могла встретить мамонтов-великанов - скорее всего, это были бы эдакие мамонтовые «пони». К тому же в изобильной закрытой среде племя онкилонов, не имея какой-либо контрацепции, за двадцать поколений неминуемо размножилось бы и выело всю уникальную фауну (кроме разве что перелетных птиц). Однако нельзя упрекать Обручева в том, что он не учёл факторов, которые были исследованы только в конце XX века.
И уж, во всяком случае, даже сегодня трудно найти книги, которые были бы сильнее насыщены духом бескорыстного научного поиска. Возможно, именно благодаря Обручеву профессия геолога в 1960-е годы стала такой популярной. Сын писателя, Сергей Владимирович, рассказывал, что множество школьников готовились к поступлению в Геологический, вдохновившись поисками Плутонии.
И НЕ ТОЛЬКО ФАНТАСТИКА
Обручев писал не только романы, но и фантастические рассказы. На сегодняшний день они кажутся достаточно наивными и устаревшими, хотя рассказ «Происшествие в Нескучном саду» можно рекомендовать современному читателю как довольно забавную юмористическую зарисовку про внезапно ожившего мамонта. Присутствуют свистящий сторож, звонящие пожарные машины, огороды с капустой на берегу Москвы-реки... Все те мелкие детали эпохи, которые нынешние авторы столь старательно пытаются воссоздать, а Владимир Афанасьевич просто видел, глядя в окошко.
Также Обручев закончил небольшую повесть «Тепловая шахта» в жанре фантастического производственного романа. Очень вдумчиво и дотошно автор описывает, как российско-японский консорциум строит двухкилометровую шахту. По ходу дела возникают разнообразные проблемы и неожиданности, включая промышленный шпионаж. В результате сооружается глубинная паровая машина, которая обеспечивает город электричеством для отопления. В бумагах Обручева осталось, кроме того, несколько планов и отрывков недописанных фантастических произведений. С уверенностью можно сказать, что Владимир Афанасьевич не разочаровался в фантастике и надеялся завершить хотя бы некоторые из них. Эти отрывки можно прочесть в сборнике «Путешествия в прошлое и будущее», который был опубликован издательством Академии наук в 1961 году.
По сей день сохранилась интрига вокруг ещё одной, уже не фантастической книги Обручева «В дебрях центральной Азии». В авторском вступлении утверждается, что книга основана на записках некоего Фомы Кукушкина. Однако, сравнивая отрывки из «тетрадей Кукушкина» и письма Обручева к родным, легко заметить, что в большей части описанных мест Обручев точно бывал - и в эоловом городе, и в долине ветров по пути к Турфапу, и в Кульдже. Принято считать, что Владимир Афанасьевич воспользовался распространённым приёмом и выдумал рассказчика. Но очень уж необычен этот рассказчик — кладоискатель не из корысти, а из интереса, обеспеченный человек, который пускается в авантюры просто из любви к путешествиям. Вряд ли Обручев, о котором неоднократно писалось, что он не силён в изобретении характеров, просто выдумал такого Фому — скорее всего, это тоже описание реального человека. Но кем он был на самом деле и где с ним встретился Владимир Афанасьевич — неизвестно. Кто поведал Обручеву историю о том, как отец-монгол спас сына-подростка, которого чуть было не замуровали в келью до конца его дней, также остаётся загадкой. В книге Фома Кукушкин получает письмо, где рассказывается об этой истории; реально же ни Фома, ни сам Обручев побывать в тогдашней Лхасе не смогли бы — священный город был строго закрыт для иноверцев. Тем не менее, зная, в каких направлениях обычно работала фантазия Обручева, счесть эту историю выдуманной очень сложно.
Жизнь Владимира Афанасьевича Обручева сама по себе фантастична. Корифей и в своей области науки, и в научно-популярной фантастике, свидетель двух мировых войн, отец и дед уважаемых советских учёных, Обручев как писатель не устарел до сих пор. Немудрено, что его книги продолжают выходить - последнее по времени переиздание «Плутонии» и «Земли Санникова» увидело свет в 2008 году. И песню из кинофильма «Земля Санникова» знают и поют по сей день:
Призрачно всё в этом мире бушующем,
Есть только миг - за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется жизнь.
(с) Ася Михеева