О новой книге Любко Дереша «Голова Якова» интереснее говорить не в контексте эволюции Дерешевого письма, а в контексте эволюции самого Дереша. «Чудо-ребенок» новейшей украинской литературы, быстро получив известность и популярность не только среди отечественных, но и среди зарубежных читателей (книги молодого автора переведены и изданы на многих языках), вскоре исчез из топов литературных дискуссий и окололитературных тусовок.Роман Дереша – идеологичен, пусть даже идеологию эту понимает и исповедует только один человек – сам автор. При этом книга перенасыщена и общедоступными, можно сказать – трендовыми идеологемами. Здесь и так называемая «новая религиозность», и хипстерство, и опыт всяческих новейших «тренингов», и еще черт знает что. Все вместе это составляет для автора тот гумус, из которого в итоге должны прорасти его, автора, индивидуальная идеология, и частная, едва ли не субстанциальная религиозность. А нам, читателям, остаются рискованные путешествия по этим дремучим джунглям солипсической целлюлозы.
Глава из книги:
Золотая чайка переплывает бездну Allegretto (подвижно)
1
Богус застал Якова в зимнем саду за роялем. Только начинало светать, но большие окна давали достаточно освещения, чтобы опредметить террасу.
– Приветствую, маэстро! – произнес Богус. – Девушки говорили, что вы поднимаетесь рано.
– Приветствую, – сказал Яков, не отрываясь от клавиш.
– Шнитке? – спросил Богус.
– Сильвестров.
– Концерт для фортепиано и виолончели?
– «Метамузыка».
– «Метамузыка»… Хм…
Богус поставил на огонь кофе.
– Маэстро, я так понимаю, у вас возник ли проблемы с выполнением заказа? Вы бес покоите великих отцов. Высокое дерево низ ко гнется, маэстро. Вы не забыли историю про Нил?
Богус назвал несколько имен.
Яков перестал играть на фортепиано и повернулся к Богусу.
– Вы знаете, Богус, я тоже человек образной речи. Как-то раньше было стыдно в этом признаться, а при вас – нет. Так вот. Богус, вы видели Гималаи?
– Нет.
– Величественные горы. Один олигарх решил выяснить, в чем же великий секрет жизни. Он собрал большой эскорт из джипов, коней, колесниц и отправился в Гималаи искать мудреца, который знал ответ. Мудрец жил на вершине высокой горы, далеко в Гималаях. По дороге свита олигарха падала в глубокие ущелья, их рвали дикие звери, они тонули на переправах через горные реки. Но олигарх не сдавался. Когда с ним никого не осталось, он пошел дальше сам. Его мобилка села, его паспорт раскис, а кредитную карту вырвало из рук ветром. Наконец он дошел до пещеры, в которой жил отшельник.
– Вон как.
– Да. Итак, олигарх спросил у отшельника: «О достойный! Скажи мне, в чем великий секрет жизни?» Отшельник оценил усилия вельможи и ответил: «Я расскажу тебе, в чем великий секрет жизни. Слушай внимательно. Секрет жизни в том, что жизнь – это река». Олигарх посмотрел вокруг, чем бы бросить в отшельника, чтобы сразу прибить, но тот жил бедно и в пещере ничего не было. Тогда олигарх закричал в гневе: «Я потерял всех своих слуг, все мои джипы и колесницы остались на дне глубоких ущелий! Мой телефон сел, мой паспорт раскис в говно, прошу прощения, мою кредитную карту сдуло ветром! И я прошел столько километров, чтобы услышать, что жизнь – это река?» Отшельник оценил самообладание олигарха и сказал: «Хорошо. Хорошо, ты убедил меня, ты – достойный. Я открою тебе настоящую тайну жизни. Жизнь – это не просто река. Это очень большая река».
– Привет темным отцам! – Яков хлопнул крышкой рояля, встал и пошел в кабинет.
Майя уже хлопотала у стола, нарезая хлеб на тосты самым длинным ножом в доме, и Богус засмотрелся на блеск его лезвия.
– А где же наш Иван? – поинтересовался Богус у Майи. – Вчера я не видел его до ужина. Майя, скажите, Яков любит своего брата? А Иван – он рисует?
2
– Милый мой композитор, ты выглядишь разбитым, как старая барабанная палочка. Позволь тебя приголубить…
– Не трогай. Жертвы твоих неясностей не спали всю ночь. Зачем ты с Матвеем так по ступила?
Йоланта улыбнулась и расправила волосы.
– Он бы нам только мешал.
– Что ты несешь…
– Он бы не успокоился, пока не достиг цели. Мне не нравится такое отношение. Он бы надоедал. Он ужасно навязчивый. А еще он бы мешал нам.
– Вам?
– Нет. Нам. А твое внимание, композитор, должно быть в творчестве, в божественных дерзаниях. Я сделаю все, чтобы никто не отвлекал тебя.
– Не слишком много берешь на себя?
– Женщина должна заботиться о земном, чтобы мужчина мог прорываться в небеса.
– Как заманчиво. Почему у тебя эта улыбка?
– Не знаю, композитор. Может, у тебя есть догадки?
– Вот, держи. Лекция первая. И не улыбайся так.
3
В три часа дня возле дома зарокотала машина.
С базара вернулись Матвей и Богус.
– Что это такое? – спросил Яков, указывая на третьего персонажа, который зашел на веранду вместе с Матвеем и Богусом.
– Уважаемый маэстро! Мы с вашим братом заехали на рынок – на Краковский. Там я осуществил все возложенные на меня госпожой Яной полномочия. Его зовут Месье. И он полностью ваш.
В коридоре сидел взрослый черный пудель. Вследствие нехватки такта он завалился на бок, выставив на всеобщее обозрение доказательства того, что он действительно пес.
– Какой пуделек классненький, – сказала Яна. – На на на!
Пудель подбежал к ней и уперся мордой между ног.
– Спасибо за внимание к моим гостям, господин Богус. Но почему пудель? – спросил Яков.
– Да, маэстро, это хороший вопрос. Я спрашивал себя: «Может, нам нужен ротвейлер? Нет, это не может быть ротвейлер. Тогда, может, это ризеншнауцер? Нет, это не может быть ризеншнауцер. Может, это овчарка?..»
«Месье», – мысленно повторил Яков.
4
За столом собрались все: Богус, Матвей, Иван, Яков, Майя, Ира, Яна и Йоланта. Йоланта спрашивала, кому еще рагу, и добавляла салата. Богус попросил две порции. Матвей съел три.
Рагу у Йоланты получилось вязким, перченым, душистым. Оно истекало соками разгоряченной прелестницы.
Майя отварила рис для себя.
5
Когда за столом воцарился сытый дух, заговорила Майя, пантера с зелеными глазами.
– Господин Богус, что вы думаете о конце света? Ближайшая дата – это две тысячи двенадцатый, год вашего чемпионата. Ведь игра в мяч пошла от майянцев.
– Да, это была ритуальная игра, игра-мистерия. Играли двенадцать игроков, по количеству богов в пантеоне. Они швыряли друг другу тяжелый каучуковый шар. Майянская Вселенная лежит на четырех цветах: на черном, белом, на синем и на желтом. Четыре стадии, две стороны, одна вселенная. Я имею в виду один мяч.
– Как флаги Евро две тысячи двенадцать. Флаги Польши и Украины.
– Да, Майя. Неотвратимое на то и неотвратимо, чтобы происходить. Я не задумываюсь над тем, что будет в две тысячи двенадцатом. Кто знает, когда наступит мой две тысячи двенадцатый? А когда может наступить две тысячи двенадцатый для вас?
– Финальный матч будет в Донецке, – прибавил Матвей. – Представь себе, Майя. Стадион «Донбасс-Арена». Прожектора. Трибуны. Ринат Ахметов. Возле него – Чарлз Дарвин. Над полем – полное солнечное затмение. На трибунах – танцы святого Витта. До конца света – три минуты, ровно три минуты. Равнодушным не останется никто. – Матвей заговорил голосом спортивного комментатора: – Итак, арбитр подает мяч, мяч переходит к Кецалькоатлю, пас на Перуна, опасная ситуация на штрафной площадке, полузащитник Кали-Юги Тескатлипока пытается сыграть против правил, снова Лакшми-Нараяна… пас на Алу Парата, Алу Парата обводит второго полузащитника Уицилопочтли… Передача на Кецалькоатля… ГОЛ!!! ГОЛ!!! Такого экстаза мы еще НЕ ИСПЫТЫВАЛИ!!! «Шамбала» – чемпион!
Йоланта заржала.
– Простите, – сказала она, успокоившись. – Снесло голову. Так смешно!
Богус кивнул, словно между прочим:
– В две тысячи двенадцатом произойдет решающий матч, Яков. Представляете звучание своей симфонии на открытии этого чемпионата?
Яков покачал головой. Скрестив руки на груди, он сидел отдельно от всех, как засохший корень.
– Нет, ее не будет.
Яков взглянул на Матвея. Матвей закатил глаза к небу, встал из-за стола и пошел на кухню.
«Ну вот. А ты волновался. Ты победил!»
Яков ощутил жар в ногах. Предчувствие свободы.
– Матвей, что ты задумал? Прекрати! – вскрикнула Майя. Яков успел только увидеть лезвие ножа, которое блеснуло возле его глаз, и треск липкой ленты. При чем здесь лента?
Яков начал вырываться, но было уже поздно. Матвей заломил ему руки за спину и смотал их скотчем. Майя (было слышно, что ей не хватает воздуха) кричала:
– Ты что делаешь?! Матвей, прекрати! Хватит! Ты что, сдурел?
Матвей заломил ему ногу и примотал ее к ножке стула. Пара секунд, чтобы примотать и вторую.
– Ну вот, теперь все нормально. Господин Богус, вы не пугайтесь, это у нас сугубо семейные разговоры. Не обращайте внимания, продолжайте. – Матвей вытер пот со лба. – Что там вы рассказывали про Марию-Антуанетту?
– Ах, Мария-Антуанетта? Мария-Антуанетта из рода Габсбургов была уверена, что влияла на ход событий при помощи колоды карт. Раскладывая пасьянс, она считала, что мир понимает и слушается ее. Когда началась Французская революция, королеву бросили в тюрьму, чтобы отсечь ей голову. Мария-Антуанетта всю ночь раскладывала пасьянс, который повернул бы мир так, чтобы казнь отменили. Ее застали за незаконченным пасьянсом. Ее последние слова на эшафоте были таковы: «Почти получилось».
– Ты слышишь, Яков? Почти про тебя история. Да-да, продолжайте, господин Богус, я вернусь через минутку. А ты, – он показал ножом на Майю, – даже не думай ему помогать. Ты поняла меня? В угол. То-то же.
Матвей побежал на второй этаж.
– Более, что здесь происходит! – Майя схватилась за голову. Она бросилась отвязывать Якова. Но Матвей пришел быстрее, чем она успела что-либо сделать.
– Я же сказал: не подходи. Это тебя не касается. Он – не твоя семья. Он – моя семья. Это ты освободила мамину комнату без моего разрешения?
– Да, я там…
– Большое спасибо.
– …занималась йогой…
– Ты не против теперь заниматься йогой в другом месте?
Матвей одним движением опрокинул стул с Яковом на задние ножки.
– Вы общайтесь, общайтесь… А мы с бра том пойдем писать симфонию.
И Матвей потащил стул с Яковом к лестнице.
6
– Яков, ты не представляешь, как мне неприятно это делать. Неприятно… и тяжело… – кряхтел Матвей, втаскивая стул с братом по лестнице. – Мне очень, очень жаль, что это происходит. Я так и знал, что ты выкинешь какой-то фокус.
– Да какой фокус? Вы делаете мировые катастрофы! Вы устраиваете геноцид!
– Не преувеличивай наших заслуг, Яков. Я делаю это для твоего же блага. Солипсист хренов, – сказал Матвей, затаскивая стул в мамину комнату. – Тебя что, для этого папа с мамой сделали? Так, и чтобы никаких глупостей мне. Нож очень острый. Я волнуюсь. Я могу психануть.
Матвей разрезал липкую ленту и выдернул из-под Якова стул. Тот повалился на пол.
– Сделай то, что должен сделать, и живи достойной жизнью! – сказал Матвей уже на пороге, держа в руках нож и стул. Вышел и закрыл дверь с другой стороны на ключ.
– Я что, кровью должен вам на стенах писать симфонию? – прокричал Яков ему вслед. – Тут ничего нет.
Через некоторое время дверь открылась, и Матвей бросил в комнату горсть маркеров.
 | Любко Дереш. Голова Якова |
Электронная книга: Любко Дереш. Голова Якова