В конце Второй мировой войны посол США в СССР Аверелл Гарриман получил в «Артеке» пионерский подарок: американский герб из ценных пород дерева. Сувенир не один год провисел в кабинете посла, пока американцы не озаботились непонятной утечкой секретной информации.
В конце концов обнаружилось, что едва заметное повышенное радиоизлучение исходит от герба. Панно вскрыли и внутри нашли невиданное ранее подслушивающее устройство — своеобразную мембрану, способную преобразовывать звуки человеческого голоса в частотные колебания, которые специальным приемником воспринимались как обычная речь.
Кто же изобрел оригинальный радиожучок и вставил его в американского орла?
Этим человеком был научный сотрудник секретного института, в те годы называвшегося «почтовым ящиком», Лев Сергеевич Термен. За эту работу государство щедро наградило ученого. Лаврентий Берия представил его к высокой правительственной награде: на стол Сталину легли на подпись документы о присвоении Термену звания лауреата Сталинской премии второй степени. Однако Сталин собственноручно исправил вторую степень на первую.
А ведь все эти почести, включая солидную денежную премию и ордер на квартиру, получил бывший зэк, только что освобожденный из мест заключения после восьмилетней отсидки.
Впрочем, Лев Термен прославился вовсе не из-за того, что оказался героем громкого шпионского скандала. Его имя внесли во все справочники и энциклопедии мира совсем по другой причине.
В 1920 году Термен начал работать под началом Абрама Иоффе в Петербургском физико-техническом институте, занимался разработкой радиоизмерительных приборов. Неожиданно в ходе опыта одно из устройств, оснащенное конденсатором, при приближении к нему руки стало издавать звуки разной высоты.
На этом, возможно, и завершился бы научный эксперимент, если бы не одно житейское обстоятельство: Лев Термен закончил не только высшую электротехническую школу, но еще и петербургскую консерваторию по классу виолончели. И в инженере неожиданно проснулся музыкант. Вскоре он поразил своих коллег удивительным открытием.
Термен устроил для сотрудников института концерт. Воистину — необыкновенный. Ученый продемонстрировал странного вида конструкцию: с одной стороны она имела металлическую петлю, с другой — стержень, напоминающий антенну. Лев Сергеевич включил ток, поднес руки к металлическим стержням, чуть-чуть пошевелил в воздухе пальцами, и произошло чудо: зазвучала необыкновенной красоты мелодия. Послышались странные, ни на что не похожие звуки. Так появился первый в мире концертный пространственный электромузыкальный инструмент. Изначально изобретатель назвал его этерофоном, но вскоре, после нескольких публичных показов, инструмент с легкой руки журналистов стал именоваться терменвоксом, то есть «голосом Термена».
Слушатели, глядя на манипуляции Термена, буквально столбенели от изумления: движениями рук в пространстве он управлял звуком, заставлял прибор самостоятельно воспроизводить известные всем мелодии Скрябина, Минкуса, Глинки. Тогда же кто-то из коллег пошутил: «Термен играет Глюка на вольтметре».
Позднее Лев Термен разработал на этом принципе схему радиосторожа — аппарата, позволившего решить проблему надежной охраны ценных предметов и важных объектов.
На VIII Электротехническом съезде Термен продемонстрировал терменвокс научной общественности. Его лекция-концерт имела ошеломляющий успех. Это была мировая сенсация. Весть о необыкновенном электрическом концерте дошла и до председателя Совнаркома Ленина. Он захотел лично познакомиться с изобретателем и его детищем.
В марте 1922 года Термен появился в Кремле. Прежде чем продемонстрировать, как работает его электромузыкальный инструмент, он познакомил Ленина и других членов правительства с устройством радиосторожа. Ученый подключил принесенный им прибор к металлической вазе, стоявшей на столе, и предложил собравшимся дотронуться до нее. Кто-то протянул руку к вазе, и тотчас раздался резкий, пронзительный звук. Все дружно зааплодировали.
Ленин по достоинству оценил изобретение Термена. Вскоре после встречи, 4 апреля 1922 года, он написал записку управделами Совнаркома Бонч-Бруевичу: «Обсудить, нельзя ли уменьшить караулы кремлевских курсантов посредством введения в Кремле электрической сигнализации. Один инженер, Термен, показал нам в Кремле свои опыты: такая сигнализация, что звонок получается при одном приближении к проволоке, до прикосновения к ней».
Затем настала очередь электромузыки. Термен объяснил устройство своего инструмента и под аккомпанемент на рояле секретаря Совнаркома Лидии Фотиевой сыграл «Этюд» Скрябина, «Лебедя» Сен-Санса и «Жаворонка» Глинки. На членов правительства это произвело неизгладимое впечатление. Ленин сам захотел попробовать что-то сыграть на терменвоксе. Он подошел к инструменту и с помощью Термена, а затем самостоятельно сумел почти безошибочно воспроизвести две-три музыкальные фразы из «Жаворонка».
В конце вождь высказал пожелание, чтобы Термен занялся популяризациеи поразительных возможностей электричества. И попросил управделами Совнаркома выписать ученому годовой железнодорожный билет для поездок по стране.
В 1924 году Лев Термен выезжает в командировку в Германию, где он оформляет патентные заявки на свои изобретения и обеспечивает доставку в Россию измерительного оборудования, необходимого для института.
Весть о необыкновенных изобретениях Термена разлетелась по Западной Европе и Америке. Российского физика-музыканта пригласили принять участие в заграничных гастролях. В 1927 году Лев Сергеевич отправился в концертное турне по Германии. Эйнштейн, с которым Термен музицировал, был в восторге: «Свободно вышедший из пространства звук представляет собой новое явление».
Затем Париж, «Гранд Опера». В момент концерта театр был оцеплен французской полицией. Фурор! Газета «Правда» цитирует академика Иоффе: «В парижской Большой Опере за 35 лет не было такого наплыва и такого успеха».
После турне по Европе в конце 1927 года Лев Термен прибывает в США.
Дела в Америке пошли как нельзя успешно. Он попал в список 25 мировых знаменитостей и в американский справочник «Кто есть кто». С ним работал выдающийся музыкант Леопольд Стоковский, на концертах Термена побывали Сергей Рахманинов, Артуро Тосканини, Фриц Крейслер, Чарли Чаплин, Джордж Гершвин.
В Нью-Йорке Термен занялся бизнесом: запатентовал термен-вокс и свою систему охранной сигнализации, продал лицензию на право серийного выпуска упрощенной версии терменвокса компании RCA, организовал музыкальную студию, основал компанию Teletouch. Inc. Тогда же он разработал системы сигнализаций для тюрем Синг-Синг и Алькатрас. Термен купил себе кадиллак, арендовал на 99 лет шестиэтажное здание.
Корреспондент Fortune писал в 1935 году о посещении Teletouch: «Это сумасшедшее место. Вы проходите через дверь, и сразу же раздаются крики сработавшей сигнализации. Дотрагиваетесь до шкафа — и сразу же срабатывает другая сигнализация. Подходите к зеркалу, чтобы поправить свой галстук, — а там начинают показывать рекламу!»
Однажды Термен пригласил в свою студию балетную труппу для работы со своим новым изобретением — терпситоном. Это танцевальная платформа, на которой можно исполнять музыку посредством танцевальных движений. Так он познакомился со своей будущей женой Лавинией Уильямс, симпатичной мулаткой, талантливой художницей и танцовщицей. В 1938 году Лев и Лавиния поженились, в советском представительстве в Нью-Йорке им выдали свидетельство о браке № 1. (С первой женой, Екатериной Константиновой, Термен к тому времени развелся.) Можно предположить, что Термена в Америку привел не только артистический ангажемент. Во многих источниках говорится, что в США он выполнял задания советской разведки. Члены семьи Термена, однако, свидетельствуют, что на все расспросы об этом Лев Сергеевич уходил от ответов. А сам он в своих интервью рассказывал о еженедельных встречах с людьми в серых плащах и серых шляпах, которые, по его словам, давали бессмысленные задания — например узнать диаметр глушителя...
В 1938 году Термен неожиданно получил указание вернуться в Россию. Лавинии также обещали выезд в Россию вместе с мужем, но обманули: с тех пор они так ни разу и не повидались. Она решила для себя, что Термена выкрали, а потом ей сообщили, что ее супруг погиб. Впоследствии Лев и Лавиния нашли друг друга по почте, регулярно переписывались, но так до конца жизни и не встретились.
На Родине же Термена ждала встреча со славными советскими органами. По одной из версий, его обвинили в том, что он был двойным агентом. А его дочь Наталья рассказывала, что ее отцу вменили... участие в убийстве Кирова: мол, Киров собирался посетить Пулковскую обсерваторию. Астрономы заложили фугас в маятник Фуко, а Термен радиосигналом из США (!) должен был взорвать его, как только Киров подойдет к маятнику (!). Следователя не смутило даже то, что маятник Фуко находится не в Пулково, а в Исаакиевском соборе.
Как бы то ни было, по решению Особого Совещания при НКВД СССР Термена осудили по статье 58-4 УК РСФСР «Враждебная деятельность против СССР» на целых восемь лет. 10 марта 1939 года он отправился на Колыму.
Впрочем, пробыл он там недолго — меньше года. Зэка определили в знаменитую московскую «шарашку» на Яузе, где работали многие ведущие авиаконструкторы, в том числе Андрей Туполев. С ними же Термен продолжал заниматься военной техникой в Омске, в эвакуации. У него в бригаде работал и будущий конструктор космических кораблей Сергей Королев.
Список изобретений Термена бесконечно длинен.
Одно из них, говоря современным языком, — телевидение. А тогда, в 1926-м (до Зворыкина!), — дальновидение. Термен осуществил первую в мире успешную передачу изображения движущегося предмета в режиме реального времени. Лев Сергеевич вспоминал, как готовил к демонстрации аппаратуру в Наркомате обороны: выставил объектив на улицу, и военные в соседней комнате радостно узнали идущую по двору фигуру — Сталин!
Находясь в «шарашке», Термен работал над созданием радиомаяков, конструировал аппаратуру для управления беспилотными самолетами, делал радиоуправляемые образцы оружия. А в самом конце войны он занялся разработками систем спецсвязи, звукозаписывающей аппаратуры, миниатюрными микрофонами, позволяющими осуществлять беспроводную прослушку. Вот тут-то зэк и получил задание «приделать уши» к американскому орлу. Так появилось на свет устройство, названное чекистами «Златоуст».
Летом 1947 года Льва Сергеевича из заточения освободили. Однако он не покинул «шарашку», превратившуюся в полноценный, хорошо оснащенный научно-исследовательский институт, и остался на прежнем месте, но уже в качестве вольнонаемного. Там и проработал до выхода на пенсию в 1964 году. Там же и женился в третий раз — на Марии Гущиной, с которой у него родились дочки-двойняшки.
Уже будучи на пенсии, он вернулся к своей первой любви — музыке. Термен становится сотрудником лаборатории музыкальной акустики Московской консерватории. Но его ждало новое испытание. В газете «Нью-Йорк Таймс» появилась статья о Термене, в которой самым секретным сообщением была, видимо, информация о том, что он жив-здоров (после его исчезновения из США во многих справочниках появился год смерти Термена — 1938-й). Немедленно по указанию свыше некоторые музыкальные инструменты Термена и его технические приспособления были выброшены пожарными на помойку. Льву Сергеевичу объяснили, что «электричество не для музыки, а для электрического стула». Как вспоминал композитор Станислав Крейчи, «иду в лабораторию, а около мусорного ящика лежит терпситон, разбитый вдребезги, топором изрубленный, для надежности».
Какое-то время Термен провел в Центральном архиве звукозаписи. А потом, после случайной встречи со своим соучеником Ржевкиным, оказался на кафедре акустики физфака МГУ, которую тот возглавлял. Правда, в МГУ ему предложили должность куда более скромную: в штатном расписании он числился «механиком третьего разряда».
...Увидев человека, не признающего лифтов, бегущего по лестнице, вряд ли кто-то мог предположить, что ему уже за девяносто. Он всех уверял, что никогда не умрет. И в подтверждение приводил веский, на его взгляд, аргумент: фамилия Термен, если ее прочитать с конца, имеет пророческий, почти мистический смысл: «Не мрет». Он и в самом деле прожил жизнь длиною в век. Лишь три года не дотянул до ста.
Лев Сергеевич Термен умер в ноябре 1993 года.
(с) Юрий Белкин