Олимпийский и неолимпийский Сочи живут в параллельных реальностях: разный транспорт, разный темп, разные нужды и разная атмосфера. А любое соприкосновение — мучительно для каждой из сторон.
Звенящий женский голос из пустоты — вещь внезапная. Голос произносит: «Переход через Морской переулок разрешен». Повторяет на правильном английском. Спустя десять секунд мягко, но настойчиво добавляет: «Заканчивайте переход». В беседу включается соседний светофор — у него есть новости на ту же тему с улицы Орджоникидзе.
С живыми слушателями говорящим светофорам в центре Сочи не повезло. Рядом уходит в небо 27-этажная башня пятизвездочного отеля, позади парк, но на тротуаре ни души. С лужайки напротив, усаженной пальмами и кипарисами, толчками выплескивается на дорогу вода: где-то в глубине прорвало трубу. Но рабочий-азиат, в нескольких метрах от воды монтирующий большую железную раму, никак на это не реагирует.
Декабрь в субтропиках — не сезон. Поэтому единственный курортник в радиусе ста метров сделан из бронзы. Скульптура в человеческий рост, установленная недалеко от городского художественного музея, изображает уходящую натуру. На босых ногах шлепанцы, на выпирающем животе — фотоаппарат, на поясе — чехол с мобильником-раскладушкой. Последняя деталь и помогает с датировкой. Статую водрузили до 2007 года, когда Стив Джобс устроил презентацию первого айфона, а Международный олимпийский комитет в Гватемале объявил Сочи столицей Олимпиады-2014.
С тех пор в городе и началась другая жизнь.
Главная достопримечательность Сочи — Морской вокзал. В начале «Бриллиантовой руки», когда главный герой выходит с семьей на пристань к теплоходу «Михаил Светлов», за спиной у них маячит этот сталинский дворец со шпилем и колоннадой. Теперь памятник «руссо туристо», его жене, детям и чемодану смотрится в зеркальную стену магазина олимпийских сувениров — огромного блестящего параллелепипеда, пристроенного к дворцу сбоку. Внутри продают 500-долларовые свитера и лыжные куртки с надписью «Сочи-2014».
На железнодорожном вокзале (десятиметровые потолки, фрески сталинских времен на стенах) с утра до вечера работает центр торговли олимпийскими билетами. Хоккей с фигурным катанием идут на «ура», на скелетон спрос небольшой. Зато керлинг и прочие непопулярные виды спорта привлекают гастарбайтеров. Потому что любой билет дает право на «паспорт болельщика», а такой документ позволяет без регистрации находиться в городе во время Игр. А это самая важная бумажка во время Олимпиады.
28-летний Махмуд, сборщик мебели из Дагестана, небрит и мрачен. Вместе с товарищем ждет своей очереди в Центре регистрации болельщиков на Курортном проспекте. У него билет на паралимпиаду. «Пятнадцатое марта, шестнадцать-ноль-ноль», — уверенно произносит он, но вид спорта называет с трудом: «Что это за игра? Наверное, лыжи». Выйдя на улицу, Махмуд объясняет: «Я себя считаю инвалидом, потому что у меня и простатит, и спина болит. И геморрой во всех местах выскочил. Поэтому я «параолимпийские» игры и выбрал, своих должен поддерживать». Билет обошелся ему в 400 рублей.
Автомат на автобусной остановке предлагает плюшевых олимпийских леопардов, олимпийских заек и олимпийских мишек. Олимпийские брелки, олимпийские очки и олимпийские наушники. Олимпийские вафли в шоколаде и олимпийскую ореховую смесь.
Но самое наглядное изменение в жизни города — не гастарбайтеры и не сувениры. Даже шпиль Морского вокзала теряется на фоне частокола новостроек на заднем плане: бум жилищного строительства — эхо Олимпиады. Пятнадцати- и двадцатиэтажки на горных склонах давно готовы, но по вечерам в зданиях горят окна двух-трех квартир. Над балконами верхних этажей развеваются баннеры с телефонами агентств недвижимости.
В биографии чуть ли не каждого второго сочинца встречается один и тот же эпизод: поддался обаянию климата, продал квартиру в Сибири и купил здесь. Сочи — город недавних приезжих. Если кто и выиграл от крушения советской системы прописки, так это они. И это на них рассчитывают застройщики. В каком-то смысле Олимпиада — реклама города для северян, которые мечтают о спокойной старости.
«Два года назад я вышла из поезда, встала под вокзальной башней с часами, закурила и сказала: ну, здравствуй, Сочи», — делится 61-летняя Ангелина Бухарова, работавшая в Красноярске военным товароведом. — Решила: что я в этой проклятущей Сибири сидеть-то буду? Собралась и поехала. А друзьям сказала: по телефону я смогу с вами и так поговорить».
Все соседи Бухаровой когда-то точно так же снялись со своих мест: «Из Перми, из Кировска, из Биробиджана, откуда угодно».
Переезжают сюда не только пенсионеры. У 29-летнего Дениса Бурликова из Томска — свой хостел в центре Сочи: двухэтажные кровати, интернет, общий зал с креслами-грушами, атмосфера студенческого плацкарта с гитарой. Денис учился на нефтяника в Тюмени, однокурсник позвал его в сочинский Олимпстрой позаниматься грузоперевозками. Как и Ангелина, он посмотрел на магнолии с пальмами и передумал возвращаться. А потом открыл свой бизнес — сначала картинг в торговом центре, потом первый в городе молодежный отель. «Есть у местных стереотип: якобы весь бизнес давно поделен, все схвачено. Но появляются такие ребята, как я, ничего здесь не знают, просто открывают что-нибудь свое — и все у них получается».
В доме Ангелины со многих дверей еще не содрана пленка: это тоже новостройка, но скромная, в пять этажей, и стоит она у моста через реку на окраине Мацесты, сочинского пригорода. За 300 метров до ее дома такси, пытаясь развернуться, проваливается под лед глубокой лужи. Машину приходится выталкивать. В конце концов Ангелина выходит навстречу — фонарей вдоль дороги нет, сориентироваться в темноте непросто. Почтовые ящики висят, но почтальоны сюда не ходят.
Волна денег, выделенных на Олимпиаду, прошла мимо Мостового переулка. Ангелина и ее соседи играют с городскими властями в игру: шлют фотографии ям на дороге и требования поставить фонари, а в ответ: «Не включено в план, работы проводиться не будут».
Формально и окраины Мацесты, и Олимпийский парк за 30 километров от центра города, где будут соревноваться хоккеисты и конькобежцы, — часть Сочи («самого длинного города Европы, он тянется на 146 километров вдоль берега моря до самой Абхазии»). Но на деле это не один город, а два: в одном живут, в другом готовятся к Олимпиаде.
Даже транспорт у них разный. По олимпийскому Сочи разъезжают немецкие электрички — мягкие кресла, объявления на русском и английском, розетки над головой. Билеты — из Сочи в аэропорт или в Олимпийский парк — стоят немногим дороже билетов на метро в Москве. Но поезда не очень популярны: десять человек в вагоне в будний день — большая удача. Потому что для перемещений по «неолимпийскому» Сочи они практически не годятся. Особенно если нужно добраться с одной промежуточной станции на другую.
В Адлере к Олимпиаде построили вокзал в форме гигантской волны, накатывающей на город. Как сесть в электричку? Непросто. Все городские автобусы, которые подвозят к вокзалу, держатся от него на безопасном расстоянии. От остановки надо пробежать сто метров, нырнуть под мост, перейти две дороги и оказаться у входа, где нужно вытряхнуть все из карманов, а сумки пропустить через рентгеновский аппарат. Потом три этажа вверх по эскалатору, ряд рамок металлоискателя, кассы и наконец шеренга турникетов. За ней — зал ожидания: голый бетонный пятачок без единого кресла. Чтобы выйти к поезду, нужно спуститься на три этажа вниз.
Станция Мацеста, в двух остановках от Адлера или в одной — от Сочи, — это остров света, вокруг которого простирается необитаемая тьма. Вот тут-то вам и пригодится телефон. Светя им себе под ноги, можно взобраться на темный мост, а в конце найти темную же лестницу, которая выведет на обочину шоссе.
Поэтому местные жители и предпочитают автобусы: медленные, застревающие в мучительных пробках, они все-таки соединяют места обитания человека, а не абстрактные точки на карте.
В 1911 году к Николаю Второму явились ходоки из Турции. Русские люди, староверы: община бежала из страны вскоре после того, как протопопа Аввакума сожгли в срубе. А теперь их правнуки попросились обратно. Царь отнесся к религиозным диссидентам с сочувствием и выделил им немного заболоченной земли на берегу моря, рядом с Абхазией.
99 лет спустя староверам снова пришлось сняться с места. «Мой дом стоял там, где будут открывать Олимпиаду. В самом центре стадиона», — рассказывает 41-летний Константин Иконников. Село Некрасовское, где находится его новый особняк, — образцово-показательный населенный пункт. 114 двух- и трехэтажных частных коттеджей как бы говорят: государство не только отнимает силой, но и щедро компенсирует неудобства.
Переехать пришлось всего на километр южней — так, чтобы дома переселенцев оставались на виду у зрителей и болельщиков. Улица Старообрядческая плавно перетекает в кольцевую дорогу вокруг Большого ледового дворца, трассы «Формулы-1», «Адлер-арены» и десятков других объектов Олимпийского парка. У самой Старообрядческой четыре полосы. Здесь пыхтят и трудятся машины, которые срезают старый асфальт, и те, которые кладут новый. На газоне между двумя пальмами смотрят в небо оглобли настоящей деревянной телеги.
Пальмы на газоне — самые высокие деревья в селе, потому что их привезли и высадили уже взрослыми. Хурма и мандарины просто не успели вырасти за три года. Раньше на участке в 70 соток деревья могли прокормить семью, а вот считанные квадратные метры возле нового дома — уже не для крестьянского хозяйства. Однако в Некрасовском компенсацией довольны. За примерами, как могло бы быть иначе, далеко ходить не нужно.
Если справа от станции «Олимпийский парк» открывается панорама олимпийской стройки, то слева можно разглядеть полуразвалившийся деревянный сарай. Рядом с ним в землю воткнута табличка с надписью от руки «Частная собственность» и номером телефона. Трубку возьмет дочь или внучка 64-летней Нади Аваковны Калайчян из соседнего села Веселое. Здесь был их сад, и теперь вся семья воюет с государством за компенсацию. Надя Аваковна снова и снова перечисляет, что росло на ее десяти сотках («мандарины, инжир, гранат»), и восклицает: «Только фейхоа я собирала больше тонны!» Стройка погубила деревья: сначала отрезали все подъездные пути, потом участок затопили. Чиновники, по словам Нади Аваковны, предложили компромисс: отдать им две сотки, по которым прошли рельсы, в обмен на обещание заплатить денег за оставшиеся восемь. Но в итоге выкупать землю государство отказалось.
Где еще, кроме как в суде, встречается олимпийский Сочи с неолимпийским? В Красной Поляне, «горном кластере», где будут проходить соревнования по слалому и бобслею. Для сочинского (и не только) среднего класса — это несколько горнолыжных курортов, куда можно съездить покататься на выходные. Или просто пережить смену обстановки: когда в зимнем Сочи солнечно и лужи, здесь гарантированные метровые сугробы.
Двое юношей в синей униформе с надписью «Сочи-2014» на спине держат в руках огромную плетеную корзину. Они предлагают каждому, кто вылезает из кабинки подъемника «Олимпия» на высоте 1150 метров над уровнем моря, достать из этой корзины по еловой шишке. Шишка — нечто вроде бюллетеня на выборах «бургомистра «Розы Хутора»: ее нужно оставить в урне под портретом того соискателя, который вам симпатичнее. Кандидаты: поэт Вишневский, музыкант Кортнев, депутат Госдумы Светлана Журова (в прошлом — олимпийская чемпионка). Выборы — часть праздника, который полным ходом идет внизу, на мосту через реку Мзымта.
14 декабря на курорте «Роза Хутор», одном из четырех горнолыжных в Красной Поляне, открывают сезон. В этом году он необычно короткий: если катание заканчивается, как правило, в апреле, когда тает снег, то из-за Олимпиады «Розу Хутор» закроют для посетителей уже 7 января.
Леша, Гена и Надя из Краснодара со сноубордами наперевес спорят, куда теперь: в Домбай или на Эльбрус? На Эльбрусе ратрак возит наверх, но не ровняет снег на трассе. Домбай не идет ни в какое сравнение с «Розой Хутором», где Леша проводит четвертый сезон. За полтора часа, которые им пришлось ехать стоя в автобусе «Сочи — Красная Поляна», родился один подходящий вариант: Гудаури в Грузии.
Трое сноубордистов вливаются в толпу из тысячи с лишним человек — это очередь в кассы. Она могла бы быть и больше, но одну из утренних «Ласточек» в Красную Поляну внезапно отменили. Следующая придет через два с половиной часа. Те же, кто садится в кабину подъемника сейчас, в 11:30, выехали из Сочи в семь утра, и три часа простояли в очереди за билетами.
Гора того стоит: если не останавливаться на отметке 1150 метров, то можно доехать до вершины — горнолыжного комплекса «Роза Пик» на высоте 2320 метров. Вдоль склона работают снеговые пушки: турбины посыпают трассу снегом в тех местах, где его недостает. В кабине фуникулера техник объясняет девушке принцип работы лавинной дамбы: она заставляет десятки тысяч кубометров снега стекать куда задумано и не дает лавине не то что сойти, но даже возникнуть.
Те, кто поднялся на канатке вверх, надевают лыжи и ныряют в туман: видимость — считанные метры. Кабинки уезжают вниз пустыми. Через минуту, когда из поля зрения исчезает все — кроме троса, уходящего вниз, и ближайшей вышки, — фуникулер дергается и останавливается. Никаких кнопок связи с машинистом здесь нет, а телефон не ловит сигнала. Пять минут перерыва в движении, когда связь с миром вокруг перекрыта, а твоя судьба в руках чужих людей, — самое время поразмышлять о философских вопросах.
Как, наверное, и семнадцать дней Олимпиады — для жителей Сочи.
(с) Борислав Козловский