Фантастический детектив 2014

Фантастика и детектив часто соседствуют на книжных полках, но органично объединить их в одном произведении удаётся немногим. Составители этой антологии, Николай Кудрявцев и Владимир Тренев, предприняли занятный эксперимент, собрав под одной обложкой десяток повестей и рассказов, сочетающих признаки обоих жанров.

Детектив сродни героическому эпосу. И там, и там во главу угла поставлена борьба с хаосом, агрессивное упорядочивание мира. На каком бы фойе ни разворачивался криминальный сюжет - во вселенной, пропитанной магией («Семя правды, меч справедливости» Сергея Легезы, «Выбор» Александра Золотько, «Дело о жутком убийстве...» Аренева), в альтернативном XIX веке («Кто убил Джоану Бекер?» Святослава Логинова, «Запах» Владислава Женевского), на космических трассах («Стойкий оловянный солдатик» Леонида Кудрявцева, «С другой стороны» Владимира Серебрякова), в антиутопическом мире будущего («Возрастные войны» Владимира Покровского) или в киберспейсе («Код рыцаря» Александра Щёголева), - сыщик неизменно выполняет ту же работу, что и Геракл, Тезей или Ясон: очищает землю от чудовищ.

Орсон Скотт Кард. Ксеноцид

Продолжение «Саги Эндера» – одного из величайших циклов в истории научной фантастики, лауреата «Хьюго», «Небьюлы» и множества других наград.

Он – величайший из полководцев космической эры, палач, стерший с лица Вселенной целую цивилизацию, человек, чье имя стало синонимом жестокости на всех обитаемых мирах, – Эндер Ксеноцид.

Он – Эндрю Виггин, Говорящий от Имени Мертвых, спаситель целой цивилизации. Даже двух цивилизаций – и это не считая человеческого населения Лузитании, к которой направляется карательный флот, дабы разнести ее на молекулы, ликвидировать мятеж и угрозу заражения других человеческих миров смертельным вирусом. А поскольку этот вирус успел стать основой экологического равновесия целой планеты, полностью перепрограммировав геномы всех ее жизненных форм, то всё то недолгое время, оставшееся до прибытия смертоносной флотилии, Эндеру и обитателям Лузитании предстоит решать множество трудных вопросов – и не только научного характера.

Отрывок из книги:

Ванму молча следила, как слова и цифры бегут по пространству дисплея, зависшего над терминалом ее хозяйки. Цин-чжао спала, тихонько посапывая рядом на циновке. Ванму чуть-чуть поспала, но что-то разбудило ее. Какой-то крик, раздавшийся неподалеку; словно человек вскрикнул от боли. Крик прозвучал словно во сне, привидевшемся Ванму, но, когда она пробудилась, отголоски его еще бродили по комнате. И голос принадлежал не Цин-чжао. Какому-то мужчине, и звучал он так надрывно. Крик-стон. Ванму показалось, что кто-то умер.

Куда пошел процесс

Известный писатель Анатолий Гладилин, один из отцов-основателей «молодежной прозы», вынужденный в 70-е годы уехать на Запад, считает, что Горбачев достоин памятника.

Когда в 1976 году я оказался во Франции, меня больше всего поразило, что проклятый Запад до икоты, до дрожи в коленках боится великого Советского Союза. Я-то знал, что приехал из страны всеобщего дефицита, где туалетную бумагу получала в заказах только высшая номенклатура, а все остальные советские граждане, пардон, подтирались газетой «Правда» или каким-нибудь «Рязанским комсомольцем». Сытому, трусливому Западу казалось, что на них надвигается что-то огромное, страшное. И вроде бы правильно казалось. Наш бронепоезд уже давно не стоял на запасном пути, а, неотвратимо набирая скорость, гремя огнем, сверкая блеском стали, собирался раздавить загнивающую Европу, а заодно и весь земной шар. И правы были советские державники — такой бы получился пиротехнический эффект, что аж на Марсе зацвели бы яблони!

Аластер Рейнольдс. Ковчег спасения

Расширяя свои владения, покоряя все новые звезды, человечество разделилось на соперничающие фракции. В двадцать шестом веке коллективисты сочленители ведут борьбу со сторонниками «демократической анархии». Когда кажется, что победа уже близка, сочленители обнаруживают в космосе приближающийся рой древних мыслящих машин, которые называют себя ингибиторами и считают своей главной задачей уничтожение любого биологического разума.

Сочленители не верят, что им удастся выдержать натиск этого нового врага, и намереваются сбежать, подставив все прочие человеческие племена под удар ингибиторов. Лишь один из них, старый воин Клавэйн, предпочитает остаться, чтобы организовать отчаянное сопротивление…

Отрывок из книги:

Когда благополучно покинули атмосферу и красный шарик-гироскоп скрылся из поля зрения радаров, Хоури собрала волю в кулак и заставила себя коснуться черного куба. Их несколько осталось на корабле, после того как совокупность черных машин пришла в расстройство. Куб оказался обжигающе холодным. Когда Ана разжала пальцы, обнаружила на его гранях две тонкие полоски своей примерзшей кожи. Подушечки пальцев стали гладкими, мясисто-алыми. Хоури подумала, что полоски так и останутся приставшими к граням, но спустя пару секунд они отлепились, опали бесцветными тонкими лоскутами, словно сброшенные насекомым крылья. Грани же остались безукоризненно чистыми, мертвенно-черными. Но – как странно и неожиданно! – куб уменьшался в размерах. Показалось даже, будто он непонятным образом удаляется. И прочие кубы быстро уменьшались, примерно вдвое за каждую секунду.

Да, мифы мы!

История — это сплетня, которую глупец пересказал глухому по испорченному телефону.

Когда мы говорим об исторических личностях, мы говорим не о реальных людях, какими они были (этого мы не узнаем уже никогда), — мы говорим об информационных моделях этих людей.

Следует заметить, что мощные исторические личности образуют вокруг себя мощный исторический миф. Масштаб, сила, весомость этого исторического мифа весьма соответствуют их реальному весу в истории. Поэтому когда говорят о значении в истории России Петра I, то его образ — мифологический, созданный кинематографистами, поэтами, писателями, художниками, — весьма близок по мощи к его весу. Петр I — фигура колоссальная, и когда Петра I ставят во главу шкалы исторических великих личностей, это совершенно справедливо.

Максим Кисляков. Быть войне! Русы против гуннов

Новый боевик о предыстории Руси и подвигах наших далеких предков.

Славянские племена объединяются вокруг священного Перунова капища, создав первое русское государство – Русколань. Но чтобы стать наследниками великой Скифской державы, русы должны восстать против кочевников-гуннов и сбросить ненавистное иго. А значит – БЫТЬ ВОЙНЕ! Первой Отечественной войне в нашей древней истории.

Глава из книги:

Рассвет лучезарными клинками разрезает виднокрай, гонит темноту все дальше и дальше. Чернота нехотя отступает, медленно расползается под ударами солнечных копий. Торопливо запел жаворонок, спохватился еще один. Вдали закукарекал петух, лениво замычали коровы.

Йошт довольно зажмурился, солнечный зайчик скользнул по щеке, защекотал глаза. Волхв степенно поклонился, коротко произнес: «У-ра».

В голове венеда никак не укладывается – почему мудрый старец вдруг так легко отдал чудо-цветок?

– Дядя Веслав, а зачем тебе был нужен этот Алый цвет? Для снадобья магического?

– Не совсем, – улыбнулся волхв. – Он нужен, Йошт, для соботки.

– Для соботки? – удивленно переспрашивает Йошт.

– Для события, – пояснил старец. – Скоро праздник Купалы, это и есть событие. Я должен был поехать в столичный град Кияр – Киев Антский по-нашему – каждый год туда езжу.

Скверная газета

Главный цензор Российской империи — начальник Главного управления по делам печати Евгений Феоктистов — сказал о «Русских ведомостях» так: «Скверная газета: скверно говорит, скверно и молчит».

О чем же говорили и молчали «Русские ведомости» на протяжении 55 лет своего существования, пережив либеральные реформы Александра II, реакционный крен его сына, Александра III, и закончив свои дни с приходом к власти большевиков?

В историю российской журналистики газета вошла как влиятельный печатный орган, отстаивавший либерально-демократические ценности. Делать это было совсем не просто. Один из деятельных авторов издания Владимир Короленко писал: «Газета все время держалась на том опасном рубеже, по одну сторону которого — явная гибель, по другую — излишняя осторожность и бледность».