М. Джон Гаррисон. Свет

Серийный убийца и гениальный учёный Майкл Кэрни всю жизнь пытается убежать от странного создания, явившегося некогда из сплетения фракталов. Прожигающий жизнь в виртуальном мире Эд Читаец вынужден вернуться в не слишком приятную реальность. Пилот К-рабля ««Белая кошка» Серия Мау Генлишер пытается обнаружить того, кто некогда явил миру эту инопланетную технологию. Три разных человека. Три разные истории. Или всё-таки одна?

О том, что у культового в узких эстетских кругах М. Джона Гаррисона есть культовый в тех же кругах роман «Свет», российские любители фантастики знали. Слышали, что автор там такого наворотил, что и на русский язык и не переложить. Слышали, что книга - настоящая глыба отборной фантастики. И свершилось: роман всё-таки вышел в России.

Первые же страницы приводят в изумление. 1999 год, какой-то Майкл Кэрни, который буднично совершает убийство, а затем идёт в лабораторию, где проводит исследования в области квантовой физики. Чистейшая завязка психологического триллера. Вторая глава переносит нас в 2400 год, в линию Серии May Генлишер, и там начинается уже качественная «новая» космоопера со всеми её типичными чертами. Глава третья — и снова 2400 год, история Эда Читайца, а текст - гибрид гангстерского боевика и киберпанка. И такая мешанина будет до самого конца... Поначалу кажется, что «Свет» — это роман в рассказах, где просто перемешали главы нескольких историй. Но это не так. У трёх историй в итоге будет один финал. И, надо сказать, далеко не каждого этот финал устроит. Ведь все три повествования абсолютно непредсказуемы, а потому наводят на мысль, что окончание романа будет ударным. А оно оказывается слишком... простым для такого сложного текста.

Аластер Рейнольдс. Дождь Забвения

Париж середины XX века. Частный детектив Флойд получает заказ: молодая американка выбросилась с балкона, и хозяин дома, у которого она снимала квартиру, подозревает, что это не было самоубийством... Париж XXIII века. Археолог Верити Ожье ведёт раскопки в поисках уцелевших после Нанокоста человеческих артефактов. Из-за фатальной ошибки её обвиняют в преступлении, но оставляют шанс себя реабилитировать. Этим двумя людям суждено встретиться, и их история никого не оставит равнодушным...

«Дождь» - это пятый роман, написанный Аластером Рейнольдсом, и первый, который был создан после цикла «Пространство Откровения». Как признаётся сам Рейнольдс, к тому времени он устал от космических опер и заявил своему издателю, что хочет создать нечто такое, чего никогда раньше не делал. Издатель, как ни странно, спорить не стал и через год получил «Столетний дождь» (именно так называется роман в оригинале) — удивительную смесь НФ, нуара, альтернативной истории и космической оперы, которой и славится Рейнольдс.

Совершенно неудивительно, что описание мира XXIII столетия чем-то напоминает будущее из трилогии «Пространство Откровения». После Нанокоста - катастрофы, в результате которой Земля оказалась непригодна для жизни, а человечество потеряло большую часть своей истории, - выжившие разделились на две фракции. Как и в предыдущих романах автора, в «Дожде» есть огромные и непостижимые инопланетные объекты, есть битвы в космосе, интриги и политика. Но та часть истории, которая разворачивается в будущем, всё равно выглядит лишь дополнением линии XX века.

Чарльз де Линт. Зверлинги. В тени другого мира

Старшеклассник Джош внезапно обретает способность превращаться в пуму. Теперь он один из зверлингов - полулюдей-полузверей, которыми очень интересуется правительство...

Первая за много лет книга Чарльза де Линта на русском — само по себе событие, а уж то, что именитый магический реалист вдруг взялся за подростковое фэнтези, - вообще из ряда вон. Если бы не имя автора на обложке, стоять бы этому томику где-то между «Сумерками» и «Академией вампиров». Он и начинается вполне типично для этого жанра: подросток со сложной семейной ситуацией, находясь «в состоянии аффекта», неожиданно превращается в животное и обретает суперспособности — звериные слух и обоняние, которые работают даже тогда, когда он в человеческом облике.

За этим должна была последовать история очередного малолетнего Избранного — учёба в спецшколе, или работа в спецслужбах, или то и другое сразу. Но де Линт, похоже, незнаком с классикой жанра - а может, сознательно её игнорирует. Здешние «зверлинги» (в оригинале они wildlings — как Одичалые у Джорджа Мартина), хоть и обладают нечеловеческими свойствами, совсем не тянут на супергероев. А закрученный сюжет с интригами спецслужб, конечно, занимает немалую часть читательского внимания, но автор ясно даёт понять, что он не основной.

На самом деле де Линт пишет не подростковое фэнтези — оно у него случайно получилось, просто в силу того, что главные герои — тинейджеры. Он создаёт очень узнаваемую историю в своём стиле - разве что действие перенесено из канадского Ньюфорда в калифорнийский городок Сан-Фелис. Но почти все любимые «пунктики» автора есть и здесь: индейская мифология, отношения человека и природы, тема «странных» людей, не вписывающихся в современное общество... Пожалуй, не хватает только зыбкой атмосферы на грани сна и реальности, которой украшен Ньюфордский цикл: калифорнийское солнце делает происходящее слишком чётким, а угловатые и ершистые герои-подростки, требующие прямоты и откровенности, не признают полутонов.

Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути

Авторам антологии было предложено написать свои вариации на тему сказок братьев Гримм — но только изначальных версий, довольно мрачных и жестоких.

Слово grim по-английски означает «мрачный, угрюмый, зловещий». То, что оно очень похоже на фамилию знаменитых немецких сказочников, — конечно, просто совпадение, но любопытное. Дело в том, что, как объясняет Стивен Джонс в предисловии к «Страшным сказкам», те истории, которые изначально собрали по немецким княжествам фольклористы братья Гримм, были далеки от детских сказок о заколдованных принцессах и нежных эльфах. Это были жуткие, временами абсурдные рассказы с элементами изощрённого насилия. Писатели, собранные Джонсом в антологии, определённо порадовались возможности порезвиться на поле аутентичных фольклорных историй. Они и сами были давно замечены в склонности к тейлкиллерству в особо жестоких формах: Нил Гейман, Кристофер Фаулер, Джоан Харрис, Брайан Ламли, Юн Айвиде Линдквист сделали себе имя во многом благодаря смелому обращению с традиционными сюжетами. Так что предложение Джонса, можно сказать, развязало им и так уже развязанные руки.

Авторы антологии в основном пошли по одному из двух предсказуемых путей: часть из них стилизовали свои рассказы под литературные сказки или городские легенды, а часть написали хоррор в современном антураже, используя те или иные фольклорные мотивы. Стилизации больше похожи на изящные, но небрежные зарисовки - как «Вдаль, к тусклому морю» Нила Геймана или «Скрытный народец» Джоан Харрис. Они читаются как симпатичный литературный эксперимент, не более.

Бен Х. Уинтерс. Последний полицейский

Столкновение Земли с небесным телом — один из самых популярных апокалиптических сценариев. Его преимущество в том, что о приближении конца света героям становится известно заранее, и автору есть где развернуться. Ну и один из самых распространённых способов избежать наказания за убийство в детективах - выдать его за самоубийство. Бен Уинтерс, мастер мэшапа, попытался сметать эти ингредиенты на страницах своего романа.

Да простят меня дорогие издатели, но начну с обложки. Точнее, с одной из деталей оформления. Знаю, дурной тон для рецензента, но никуда не денешься: больно уж бросается в глаза. Догадываюсь, что этого потребовали правообладатели, но написание имени Бена Уинтерса со средним инициалом «X.» вызывает у русскоязычного читателя примерно такую же реакцию, какую вызвала бы у англосаксов фамилия «факов». То есть сходу настраивает на глумливый, подчёркнуто несерьёзный лад. И если в случае с «мэшап-романами» Уинтерса «Разум и чувства и гады морские», «Андроид Каренина») такой подход отчасти оправдан, то новая вещь вряд ли должна вызывать у публики подобные эмоции.

История, которая разворачивается на страницах этой книги, окрашена в мрачные, траурные тона. Действие происходит в мире, стоящем на пороге апокалипсиса. К нашей планете на всех парах несётся астероид Майя, который скоро врежется в Землю и уничтожит цивилизацию, погрузив мир в многовековую «ядерную зиму». Спасения нет. Всё уже просчитано учёными и оглашено с высоких трибун. У человечества осталось несколько месяцев - впереди лишь тьма, небытие, тотальное уничтожение. Главный вопрос на повестке дня - как провести скудный остаток жизни. Вариантов, если верить Уинтерсу, не так уж много. Одни герои уходят в загулы, запои и оргии, заглушая отчаяние алкоголем, наркотиками и нетрадиционным сексом. Другие срываются с места, чтобы осуществить то, о чём мечтали всю жизнь. Третьи вступают в тоталитарные секты и подпольные радикальные кружки, которые сулят чудесное спасение в последнюю минуту. Четвёртые просто кончают с собой. И только небольшая часть землян продолжает жить как ни в чём не бывало. Ходить на работу, проводить вечера с семьёй, делать своё дело старательно и упорно. К их числу принадлежит и главный герой романа, молодой детектив Генри Пэлас, недавно выслужившийся из патрульных. В отличие от большинства коллег, впавших в апатию и меланхолию, он и на волосок от апокалипсиса остаётся настоящим полицейским.

Джонатан Кэрролл. Замужем за облаком

Рассказы Джонатана Кэрролла печатались в антологиях фэнтези и хоррора, сентиментальной и романтической прозы. Критики сравнивали эти произведения с текстами Итало Кальвино и Франца Кафки, Германа Гессе и Ричарда Баха, Стивена Кинга и Достоевского. Но, разумеется, на самом деле Джонатан Кэрролл похож только на Джонатана Кэрролла - единственного и неповторимого.

Подзаголовок «полное собрание рассказов», вынесенный на обложку этой книги, не вполне соответствует действительности. Но главную свою функцию книга выполняет более чем полностью: даёт предельно чёткое представление о любимых темах, повествовательных стратегиях и литературных приёмах Джонатана Кэрролла.

Тезис может показаться спорным, но автору, далёкому от фантастики, фантазируется легче и свободнее, чем его коллегам, хорошо знакомым с общепринятыми конвенциями и неписаными законами SF&F. Даже тот, кто сознательно борется с жанровыми клише, неизбежно испытывает влияние канона: могучие гравитационные силы сковывают его полёт, не дают вырваться из плоскости эклиптики. Джонатан Кэрролл, фантаст, далёкий от фантастики, обладатель богатого, изысканного, эксцентричного, порой почти болезненного воображения, от жанрового влияния свободен - как внесистемное небесное тело, стремительно несущееся по своей непредсказуемой орбите. Кому ещё придёт в голову задуматься о тонкостях внутреннего распорядка организации, возвращающей клиентам забытые воспоминания (рассказ «Пареная репа»)? Или о том, что происходит со «вчерашним я», когда мы завершаем очередной жизненный этап («На свою голову»)? Кто готов рассказать историю нашего современника, ставшего денежным знаком, чтобы лучше разобраться в работе финансовой системы («Медведю в пасть»)? А историю девочки-заики, которая так сильно мечтала стать роковой женщиной, что рядом с ней возник фантом, который попытался соблазнить героя-повествователя («Паническая рука»)? И таких сюжетов в этой книге почти четыре десятка.

Макс Фрай. Сказки старого Вильнюса

В центре города Вильнюса ровно сто восемь улиц. И если ходить по ним достаточно долго, то есть, почти каждый день на протяжении нескольких лет, на некоторых улицах можно стать свидетелем удивительных историй. А на некоторых — даже их участником.

В подобных случаях, я знаю, обычно говорят — дескать, такие истории могли, конечно же, произойти где угодно. Но мы этого утверждать не станем — зачем же людей обманывать? Нет уж, эти истории могли случиться только у нас в Вильнюсе. И только гуляя по улицам здешнего Старого Города, можно было их сперва услышать, а потом записать.

В эту книгу вошли всего двадцать четыре истории. Ну, как говорится, лиха беда начало.