Ща как двину!

Если ты спросишь у ученых-очкариков, специализирующихся на цифровых спецэффектах, что такое Motion Capture (или по-народному - mocap), они, скорее всего буркнут, что-то типа - «это технология захвата движения или мимики, если интересно - почитай в Вики, а нас не отвлекай от важной работы». Задашь такой вопрос киноману или гейм-дизайнеру, услышишь в ответ - «Чувааа-аак, ты, что никогда не видел другого чувака, в специальном костюме, обклеенном датчиками, с которого потом яркого персонажа в Mass Effect лепили, или может ты не в курсе, как рисовали Дейви Джонса с его щупальцами в «Пиратах Карибского моря»? Может, ты еще и в Mortal Kombat не играл?!» Поэтому, лучше задай этот вопрос нам, и мы с огромной радостью (ну и само собой за большие деньги) расскажем тебе всю правду.

Пол Сассман. Лабиринт Осириса

В иерусалимском храме была убита известная своими скандальными и сенсационными разоблачениями молодая журналистка. Опытный детектив Бен-Рой, которому поручено дело, и его коллега из Египта вскоре выяснили: незадолго до гибели журналистка вела расследование таинственного исчезновения британского инженера, пропавшего семьдесят лет назад при загадочных обстоятельствах.

Случайное совпадение? Детективы решают копнуть глубже и неожиданно нащупывают ниточку смертельной паутины, которая тянется во времена, когда Египтом правили «сыновья» Осириса – фараоны…

Отрывок из книги:

Когда они разговаривали накануне утром, Мордехай Яарон, чтобы избавить Бен-Роя от часовой дороги, вызвался приехать для беседы в Иерусалим. Бен-Рой же заверил его, что с радостью прокатится сам. Иерусалим похож на чересчур заботливую мать. Иногда так достает, что совершенно необходимо на какое-то время из него вырваться. Освежить голову.

Именно этим Бен-Рой теперь и занимался – вывел машину из города по шоссе номер один мимо Иудейских гор к приморской равнине, и над его головой раскрылся девственно голубой купол неба. Из открытого окна руки обдувал теплый ветерок. Еще недавно пригороды Иерусалима обрывались сразу за Роменой. Теперь же продолжались и продолжались, словно вездесущая водоросль, расползаясь по всей округе, удушала мир бетоном. Здания, повсюду здания. Если так будет продолжаться, земли вообще не останется.

Наталья Солнцева. Легкие шаги в Океане

Привычный мир Лены Слуцкой и Павла Широкова расслаивается во времени: до гибели Атлантиды и после. Далекие призраки исчезнувшей страны все более обретают реальные очертания.

Елену пытается убить ее бывший жених, потому что его преследует женщина очень похожая на Лену. А Павел обращается к отшельнику, чтобы узнать, что с ним происходит. Но тот называет его «ключом» и отказывается что-либо объяснять. Приятно ли ощущать себя «ключом» к раскрытию тайн? Выбирать не приходится, все случилось давным-давно и сопротивляться этому невозможно.

Все разъясняет давно умерший друг Павла, в образе которого к нему приходит Посланник с его такой далекой и рухнувшей в морскую пучину родины…

Отрывок из книги:

Москва. Наше время

Какие-то хулиганы разбили фонарь на улице, и теперь Казакову приходилось возвращаться домой в кромешном мраке.

В школе шел ремонт. Вадим Сергеевич наведывался туда раз или два в неделю, а остальное время посвящал репетиторству. Ученики проживали в разных концах города, и порой Казаков освобождался поздно, когда было уже темно.

Гюс Кейер. Книга всех вещей

Девятилетний Томас часто видит то, чего не видят другие - тропических рыбок в городских каналах, необыкновенную красоту Элизы, девушки с кожаной ногой. Доброту старушки-соседки, которую все считают ведьмой. И Иисуса, который частенько приходит к Томасу поболтать. Но кроме этого, он видит, как отец бьет мать, и даже Иисус здесь бессилен.

И только благодаря друзьям Томас однажды понимает: чтобы стать счастливым, нужно просто перестать бояться. КНИГА ВСЕХ ВЕЩЕЙ, повесть знаменитого голландского писателя Гюса Кёйера, практически сразу после выхода стала абсолютным мировым бестселлером. В 2005 году книга удостоена бельгийской литературной премии "Золотая сова", а в 2010 году в Австралии по ней впервые был поставлен спектакль, имевший огромный успех.

Отрывок из книги:

«Я все запомню, — писал Томас в "Книге всех вещей". — Я ничего не забуду. Я буду все записывать, чтобы потом точно помнить, что было».

Вот что произошло в тот день: Томас проснулся от какого-то звука. Звук шел с улицы. Как будто тысяча людей шла по улице и бормотала. Но это же невозможно в шесть часов утра! Он оделся, подошел к окну и выглянул на улицу. Сначала Томас ничего не увидел, глаза еще не проснулись, но вот уши уже не спали. Звук перестал походить на человеческий. Теперь он ни на что не был похож. Томас посмотрел вниз и увидел, что булыжники мостовой стали другого цвета и плитки тротуаров тоже.

Александр Эткинд. Внутренняя колонизация. Имперский опыт России

Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей. Двигаясь от истории к литературе и обратно, Эткинд дает неожиданные интерпретации критических текстов об имперском опыте, авторами которых были Дефо и Толстой, Гоголь и Конрад, Кант и Бахтин

Отрывок из книги:

В 1849 году создатель поселений в Новой Зеландии обвинял британских колониальных чиновников в том, что они «глубоко убеждены в неполноценности или ничтожности других классов». Усиливая аргумент, он добавлял, что у этих людей «больше привилегий, чем у любого другого класса в любой европейской стране, кроме разве России» (Wakefield 1849: 59). В Новой Зеландии и в других британских колониях расстояние между привилегированными и дискриминированными группами зависело от расы, а последняя определялась цветом кожи. Видимые расовые признаки определяли все множество различий между группами, подчиняясь простой матрице из условных цветов, сводившей все разнообразие человечества к нескольким категориям: «белые», «черные», «желтые», «красные»… (Gates 1985). Но в обществе внутренней колонизации, которое аннексировало, ассимилировало или уничтожило своих внешних и внутренних «других», почти все имели одинаковый цвет кожи. Место рас здесь заняли сословия — правовая категория, по функциям схожая с расой и кастой, но отличная от них по происхождению. Раса представлялась как принадлежащая природе, каста обычаю; сословие определялось законом. Как и раса, сословие определяло роли и регулировало отношения между людьми. Как и каста, оно было наследственным и практически несменяемым: изменить сословную принадлежность было трудно или невозможно. Как раса и каста, сословие пришло в столкновение с современностью, капитализмом и ранними попытками демократической политики.