Жозе Сарамаго. [Про]зрение

Неожиданный и в то же время очень характерный для Сарамаго роман. Никогда прежде великий португалец не писал продолжения к своим книгам, однако формально «[Про]зрение» действительно сиквел «Слепоты». Несмотря на это «новаторство», никуда не делись ни форменный стиль Сарамаго, ни его язвительность, ни, наконец, умение жёстко и в то же время лирично рассказать о том, какие мы есть.

В одном государстве, жители которого некогда на пару-тройку недель ослепли, теперь случилась новая необъяснимая беда: на выборах большинство граждан опустили в урны пустые, не заполненные бюллетени. Повторное голосование только увеличило число таких листков, формально безупречных, но на деле — подрывающих основы государственности. Правительство оказывается в сложном положении и принимает соответствующие меры...

Иные сетования критиков и читателей на то, что роман затянут, пожалуй, справедливы, — однако учтём, что особой динамикой книги Сарамаго вообще не отличаются, это не стрелялки-бродилки. «[Про]зрение» выстроен по тому же принципу, что и «Перебои в смерти» и ряд других поздних романов автора: сперва мы наблюдаем широкую панораму изменений в социуме, затем — некую микроисторию, напрямую связанную с происходящим. Причём никогда не знаешь, куда именно свернёт автор, по какому маршруту двинется повествование. Так что внешняя, обманчивая неспешность то и дело сменяется резкими сюжетными поворотами.

Книжный ряд. Августовская классика

Поезд дальнего следования - образ ёмкий, многозначный и парадоксальный. Сочетание несочетаемого: стабильности и изменчивости, инертности и подвижности. Поезд, который несётся по холмам и лесам, с грохотом пролетает по мостам, ныряет во тьму туннелей, перевозит не просто пассажиров - он перевозит кусок персонального пространства. фрагмент привычного, обжитого мира, наполненного мечтами и грёзами, фантазиями и страхами.

В вагоне, этом доме на колёсах, привычно дребезжит ложечка в стакане чая. шелестят газеты, одуряюще пахнет курицей, тянется неспешный и чуть хмельной разговор, начатый тысячу километров назад, - но что в это время происходит снаружи, какие пейзажи сменяют друг друга за окнами?.. Прекрасный повод для писателя отпустить вожжи воображения. И если в Европе железнодорожную тему с лёгкой руки Агаты Кристи монополизировали детективщики, а в Соединённых Штатах - сочинители боевиков, то в СССР и России она досталась прежде всего авторам «нереалистической прозы». Виктор Колупаев и Александр Рубан, Сергей Лукьяненко и Виктор Пелевин. Дмитрий Быков и Ольга Славникова - все они так или иначе использовали метафоры, которыми богат железнодорожный быт. Ну что ж, давайте посмотрим, насколько успешными оказались их эксперименты.

Что почитать? Книжные новинки августа

Александр Бушков. Слепые солдаты

Чем замяться королю Хелльстада, как не ревизией своих владений? Приятно узнать, что ты один из самых богатых и могущественных людей на Таларе и способен в случае необходимости вести войну с ларами на равных. Ho военная мощь — далеко не главное, ведь в небесах и на земле плетутся заговоры, происходящее в Горроте по-прежнему остается зловещей тайной, да и пещера лилипутов-токеретов всё ещё не найдена. Так что скучать королю Сварогу не придётся...

Для читателей со стажем, которые хорошо представляют себе цикл о Свароге, рецензию на «Слепых солдат» можно свести к одному предложению — это качественное продолжение цикла, выдержанное в духе «Нечаянного короля». Всё укладывается в традиции серии: политические интриги на земле, секреты на летающих островах ларов, техника древней эпохи, любовные похождения главного героя. На сладкое — очень-очень долгожданное (с начальных книг, вышедших семнадцать лет назад) развитие сюжетных линий, связанных с Горротом и токеретами.

Правда, только хорошими новостями не обойдёшься. Увы, «Солдаты» — не весь роман, а лишь его первая часть. Поэтому ни о какой развязке речи здесь не идёт, да и кульминация отсутствует напрочь. Книга - спокойное, обстоятельное повествование. без особо ярких эпизодов. Королевская жизнь Сварога становится обыденной и пресной, и только политика да экскурсы в историю остаются отдушинами, которые не позволяют читателю заскучать.

А ещё в «Солдатах» в полный рост встала общая беда всех новых книг о Свароге — авторская забывчивость. Вот не помнит Александр Бушков, что он писал о мире Талара почти два десятка лет назад! И сам это признаёт. Поэтому внимательный читатель столкнётся с тем, что последние романы серии в вопросах быта, экономики, геральдики и прочих мелочах регулярно противоречат ранним книгам.

Если вы не относитесь к ярым поклонникам цикла, то имеет смысл дождаться следующего романа, «Из ниоткуда в никуда», чтобы повествование не обрывалось на полуслове. Кстати, приключения Сварога и на этом не завершатся. Уже написан «Король и его королева», а также анонсирован как минимум ещё один роман на следующий год.

Новый круг Лавкрафта

Несмотря на уединённый образ жизни, Говард Филипс Лавкрафт обожал «возиться с творческой молодёжью» и вёл переписку одновременно с сотнями корреспондентов. Так образовался круг немногочисленных, но преданных подражателей американского классика литературы ужасов. Лавкрафта нет с нами уже много десятилетий — однако в этот круг по-прежнему вливаются всё новые писатели, которые активно развивают вселенную Мифов Ктулху. Некоторых из них собрал на страницах этой антологии составитель Роберт Прайс.

На дворе у поклонников Лавкрафта нынче просто праздник какой-то. В издательстве «Снежный Ком М» появился сборник «Бестиариум», составленный Сергеем Чекмаевым из произведений отечественных лавкрафтофилов. В серии «Великие исторические персоны» издана новая биография Лавкрафта, вышедшая из-под пера Глеба Елисеева. Fly а в «Эксмо» увидела свет долгожданная антология «Новый круг Лавкрафта», подготовленная дотошным Робертом М. Прайсом ещё в первой половине девяностых.

В так называемый круг Говарда Филипса Лавкрафта с лёгкой руки писателя и исследователя Лина Картера принято включать авторов, которые переписывались с Лавкрафтом и сочиняли рассказы под прямым его влиянием — Роберта Блоха, Генри Каттнера, Фрица Лейбера, Августа Дерлета и многих других. Все они отдали должное Мифам Ктулху, а Дерлет (весьма посредственный литератор, но преданный последователь «затворника из Провиденса», всю жизнь посвятивший пропаганде его творчества) так и вовсе построил на этом недурную литературную карьеру. Соответственно, в «новый круг» входят писатели, обратившиеся к лавкрафтовскому пантеону в 1960-х и позже. Самые энергичные и одарённые из них, как Рэмси Кэмпбелл, быстро доказали, что вполне способны к самостоятельному творчеству, — не удивительно, что составитель не только включил в этот сборник два рассказа Кэмпбелла («Поющая равнина» и «Камень на острове»), но и доверил ему написать предисловие. Заглядывали в этот круг и фантасты, на первый взгляд предельно далёкие от «литературы ужасов», — например, Алан Дин Фостер, представленный в сборнике новеллой «Ужас на пляже».

Путь волшебника

Волшебство - вещь неуловимая, его сложно описать, а ещё сложнее загнать в прокрустово ложе формул. Это касается и того волшебства, которое возникает при создании историй. Одни из них оставляют впечатление чуда и праздника, другие — неудавшегося фокуса на школьном утреннике.

В сборнике «Путь волшебника» есть рассказы обеих категорий. Это не удивляет (в конце концов, редкая антология обходится без слабых текстов), однако, на мой вкус, количество неудачных историй здесь великовато. Многие из них кажутся произведениями для подростков: безыскусные, наивные сюжеты, схематичные персонажи и невнятные финалы. Пожалуй, квинтэссенцией таких текстов стала «Джамайка» Орсона Скотта Карда: рассказик о мальчике, который сперва обнаруживает у себя сверхспособности, а затем выясняет, что все эти годы жил зачарованным в чужой семье. Даже для подростков так писать — не уважать собственного читателя.

Среди прочих «текстов ни о чём» — «Тайна кроличьего зова» Венди Н. Вагнер, «Подмастерье волшебника» Роберта Силверберга, «Колдун Минус» Джеффри Форда, «Купец и рабыня» Синды Уильямс Наймы, «Конец игры» Льва Гроссмана, «Апельсиновое жертвоприношение» Вилар Кафтан, «Тринадцать книг Артирии» Джона Фульца и пустой и претенциозной, как и его название, рассказ «Любовь — заклинание против страха» Дезирины Боскович.

Эрнест Клайн. Первому игроку приготовиться

В начале XXI бека преуспевающий разработчик игр Джеймс Холлидэй изменил мир. Он создал виртуальную реальность OASIS, которая изначально была предназначена исключительно для игр, но спустя несколько десятилетий проникла во все сферы жизни. Здесь занимаются бизнесом, получают образование или просто скрываются от бед реального мира. Всю планету потрясает завещание Холлидэя: его состояние получит тот, кто отыщет пасхалку, спрятанную в OASIS. На поиски виртуального Грааля пускаются миллионы энтузиастов и хищная корпорация...

Состоявшиеся авторы очень часто рекомендуют начинающим коллегам писать о том, что они хорошо знают и любят. Эрнест Клайн, сценарист комедии «Фанаты» про поклонников «Звёздных войн», очень любит фантастику, настольные и компьютерные игры, мультфильмы и поп-культуру конца прошлого века. И, работая над своим дебютным романом, он, без сомнения, последовал мудрому совету мэтров. Клайн - гик до мозга костей, и он сочинил историю про гиков и для гиков.

Игровая реальность OASIS, где происходит основное действие романа, вполне могла бы претендовать на звание рукотворного рая для любителей фантастики, существуй она на самом деле. Устройство доступа в OASIS обеспечивает эффект полного погружения. В виртуальной вселенной детально воссозданы тысячи популярных фантастических миров из фильмов, книг и игр, можно обзавестись собственным космическим кораблём или овладеть магией. Здесь бесплатно доступны практически все произведения массовой культуры, созданные человечеством. а местное правительство возглавляют Кори Доктороу и Уил Уитон.

Ширли Джексон. Лотерея

В единственный прижизненный сборник Ширли Джексон (1916-1965) вошли рассказы, созданные ею в начале творческого пути и признанные впоследствии классикой литературы. Не связывая себя жанровыми условностями, Джексон погружается в глубины человеческой психики, вскрывая страхи и пороки своих современников с неизменной иронией и безжалостной точностью.

Как и всякое направление литературы, «тёмная» проза (под этим зонтиком уютно разместились хоррор и родственные ему жанры) обросла изрядным количеством премий. Премия имени Ширли Джексон учреждена лишь в 2007 году, но уже зарекомендовала себя как одна из наиболее престижных в области «психологического саспенса, ужасов и мрачной фантастики».

Почему именно Джексон? В сравнении с другими мастерами жанра вроде Роберта Блоха или Фрица Лейбера, творившими в середине века, писательница не оставила большого творческого наследия, а её вклад в «тёмную» литературу ограничивается стопкой тоненьких романов да горсткой рассказов, в которых не то что Ктулху — и вампиров не найдётся. И всё же премия названа так не случайно. Одним из доказательств этого может послужить «Лотерея» — наиболее значимый сборник Джексон, теперь изданный и на русском языке.

В большинстве рассказов, собранных под этой обложкой, ничего фантастического как будто не происходит. Типичный герой Джексон — представитель (чаще представительница) среднего класса, по рукам и ногам скованный стереотипами - разумными ли, глупыми ли, но заведомо навязанными окружением и не вполне осознанными. Так, в рассказе «После вас, милейший Альфонс» героиня изо всех сил старается быть политкорректной - и сама не замечает, что впала в старый добрый расизм, только вывернутый наизнанку. Её сынишка и его темнокожий приятель, не успевшие ещё нахвататься взрослых условностей, встречают её благоглупости непониманием. Дети у Джексон вообще показывают себя жизнеспособнее и смелее взрослых. К примеру, юная героиня «Званого полдника во льне», одарённая воображением и поэтическим талантом, отказывается играть роль учёной обезьянки при умиляющихся старших.

Чайна Мьевиль. Город и город

Многие века два города — Бещель и Уль-Кома — существовали на одной и той же территории. Перетекали один в другой, переплетались улицами, срастались домами. Разные языки, разные культуры — но единое стремление не-видеть тех, кто находится не в твоём городе. Не создавать бреши, не нарушать воображаемую целостность места, где живёшь. И вот Тьядор Борлу, инспектор из Отряда особо опасных преступлений, начинает расследовать убийство — и понимает, что оказался причастен к жуткой, древней тайне...

Не секрет, что центральный образ в творчестве Чайны Мьевиля — город, причём город причудливый и фантастический. Даже описывая свой родной Лондон. Мьевиль показывает нам изнаночный, фантасмагорический его вариант. И эти «Чайна-тауны» запоминаются надолго — даже если сами произведения писателя не лишены недостатков.

Роман с простым и интригующим названием «Город и город» - это типичная мьевилевская книга. Вместе с тем любителям причудливых урбанистических пейзажей в новом сеттинге будет неуютно: два города, Бещель и Уль-Кома, хороши скорее как идея — нет в них нью-кробюзонской красочности и сумасшедшинки, нет и пряной, манящей атмосферы Лондона из «Крысиного короля» и «Кракена».

Но идея, повторюсь, шикарна. Когда-то давно два города разделились, и с тех пор горожане вынуждены поддерживать такое размежевание. Причём поддерживать буквально: не замечая того, что происходит у них под боком, уворачиваясь от встречных прохожих и автомобилей, переступая через тех, кто в этот момент находится не в их городе. Звучит вычурно и надуманно, однако ситуация отыграна Мьевилем правдоподобно: он показывает в динамике, как живут и развиваются оба города в течение многих лет, создаёт местную мифологию, демонстрирует, как с помощью походки, одежды, жестов жители учатся с детства не нарушать запреты. Наконец, воссоздаёт некое подобие двух местных языков...

Владимир Ропшинов. Князь механический

Князь Олег Константинович возвращается с Маньчжурского фронта в Петроград, но неожиданно его вызывает к себе государь Николай II и просит остаться в столице. А город изменился неузнаваемо. В небесах плывут полицейские цеппелины, над крышами возвышается стальная гиперболоидная башня гражданского инженера Шухова, а в правящих кругах утверждается мнение, что машины гораздо благонадёжнее людей...

Альтернативная история как направление сейчас в почёте. И как может быть иначе, когда в нашей реальности прошлое России печально, а будущее неопределённо? Именно отсюда растут корни многочисленных текстов про попаданцев, которые меняют ход времени в соответствии с мировоззрением автора. Отсюда желание переиграть завершение холодной войны, распад Российской империи и прочие вехи истории. Читателю нравится, читателю хорошо. Вот только изначальный смысл альтернативной истории как жанра, который переосмысливает ключевые события какого-либо периода, казалось, потерян. Как выяснилось, нет.

Роман Владимира Ропшинова подкупает с первой строчки, с первой главы. Подкупает поражающей исторической достоверностью. Петроград альтернативного 1921 года не просто кажется настоящим — он буквально встаёт перед глазами. И речь не только об архитектуре, — хотя знатоки говорят, что весь город, вплоть до мелочей, именно таков, каким был Петербург в те годы. Речь о взаимоотношениях между людьми. Засилье примитивной попадаической фантастики приучило читателей к тому, что все персонажи мыслят и говорят как наши современники. А в «Князе» мы встречаем представителей практически всех сословий — от членов императорской фамилии до простых пролетариев, от солдат до интеллигенции, и отличия между ними разительны. Дело не только в речевых характеристиках — у персонажей принципиально разный менталитет. В текст романа погружаешься как в иную реальность, более удивительную, нежели любая фантастика о внеземных цивилизациях.

Алексей Олейников. Где живёт колдун. Печать Магуса

Совсем недавно Дженни Далфин была обычной циркачкой. Теперь же она — член Магуса, замаскированного под цирк сообщества, которое защищает мир от созданий с Той стороны. Одна из тех, кого люди ошибочно зовут волшебниками. И это здорово! Но на душе у Дженни камень - из-за неё тёмный маг похитил паренька Калеба. А члены Магуса своих не бросают...

Если первая книга цикла, несмотря на множество достоинств, была скорее небольшой повестью, нежели полноценным романом, то в продолжениях Алексей Олейников разошёлся вовсю. Первое, что бросается в глаза, — чётко прописанная структура мироздания, которая с каждой новой книгой становится всё более ясной. Читатель узнаёт всё больше о том, что представляет собой Магус, кто такие колдуны, что ещё за Та сторона. Но, главное, Алексей Олейников сумел продумать и описать свою весьма сложную вселенную так, что существующие там волшебство и обыденный мир не противоречат друг другу даже в мелочах. Для подросткового фэнтези такая проработка фона и деталей редкость — достаточно вспомнить «Гарри Поттера» или «Артемиса Фаула», где нестыковки в логике взаимодействия миров были на каждом шагу.

События в книге «Где живёт колдун» происходят преимущественно в Великобритании, причём в местах весьма примечательных. В начале Дженни попадает в городок, где устраивают собрание любительницы творчества Агаты Кристи, и перед читателем разворачивается сцена из образцового классического детектива. А после выясняется, что дом колдуна спрятан где-то среди торфяных болот Дартмура, которые послужили прообразом трясины из «Собаки Баскервилей». После второй книги «Дженни Далфин» волей-неволей захочется пролистать Конана Дойла и Агату Кристи. Познавательным эффектом обладает и третий роман — только в «Печати Магуса» его обеспечивают сноски размером в полстраницы, где рассказывается об истории, мифологии и культуре Норвегии, куда попадает героиня.

Бестиариум. Дизельные мифы

Чудовищный пантеон, придуманный Говардом Лавкрафтом без малого сто лет назад, давно живёт своей собственной, насыщенной и бурной жизнью. Правда, от специфической философии Г.Ф.Л. во всём этом бурном кипишении не осталось и следа. В антологии «Бестиариум» Великие Древние возвращаются на землю, — но имейте в виду: это уже не совсем лавкрафтовские создания...

На сегодняшний день российская лавкрафтиана насчитывает несколько десятков, если не сотен произведений. О чудовищах, богах и героях, придуманных Говардом Филипсом Лавкрафтом, писали Елена Хаецкая и Мария Галина, Шимун Врочек и Карина Шаинян, Владимир Аренев и Михаил Назаренко. Писали в основном повести и рассказы, но вот Александр Линдин, например, отметился четырёхтомным сериалом про «советских культистов». Так что ход мысли Сергея Чекмаева, составителя этой антологии, далеко не нов. То, что антология основана на сеттинге DiezelPunk и вышла на правах «сопутствующей продукции» к компьютерной игре Defence Initiative, новаторством тоже назвать сложно. Сам по себе сеттинг, впрочем, не лишён остроумия (пусть и заёмного: один «Этюд в изумрудных тонах» Нила Геймана влёгкую кроет весь сборник). Так называемые «мифы Ктулху» прочно сплавлены на этих страницах с дизельпанком и нуаром. В тридцатых годах минувшего века Великие Древние вернулись в наш мир. Ктулху пробудился, — а вместе с ним Азатот, Дагон, Йог-Сотот, Хастур, Ньярлатотеп и прочая потусторонняя братия с непроизносимыми именами. Следом явилась свита: культисты, безумные сноходцы, обитатели морских глубин, мутанты, вырожденцы... Великие Древние быстро подчинили себе весь мир, подмяли правительства, раскатали в тонкий блин несогласных — «и всё заве рте...», как писал Аркадий Аверченко.

Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов. Крепость души моей

Три повести («Право первородства», «Девять дней» и «Заря над Содомом»), объединённые местом действия и сюжетами, в которых события ветхого Завета переносятся в наши дни.

Первая повесть из новой совместной книги Олди и Валентинова (их первой обшей работы со времён «Алюмена») нашим читателям уже знакома - она публиковалась в июньском и июльском номерах «Мира фантастики». Две другие повести печатаются впервые. Все вместе они составляют одну из самых необычных отечественных фантастических книг, изданных за последнее время. Ни от Олди, ни от Валентинова ничего подобного точно никто не ждал.

Соавторы больше не блуждают в мифологических, исторических или альтернативно-исторических лабиринтах — они возвращаются в нашу повседневность и лишь чуть приоткрывают дверку для чуда. Чудо в данном случае родом из Ветхого Завета, и это важно. Будь то история Исава и Иакова, сверхъестественные свойства Ковчега Завета или угроза уничтожения нового Содома — все эти чудеса жестоки, пусть даже с формальной точки зрения справедливы. Бог Израилев и всё воинство Его беспощадны, глухи к мольбам и скоры на расправу. Небесная канцелярия подчиняется сложно организованной системе правил, в которых уже давно нет логики. Более того, помочь человеку ангел может только в обход этих правил, как в финале «Девяти дней», или по принципу случайного выбора, как в «Заре над Содомом». Мир божественного в «Крепости души моей», что называется, «светлый, но не добрый», а другого нет. Мессия в нём ещё не родился.

Евгений Красницкий, Елена Кузнецова, Ирина Град. Отрок. Бабы строем не воюют

Отрок из XII века Михаил, в которого вселилось сознание нашего современника — менеджера среднего звена, наладив жизнь небольшого поселения, отправился воевать с агрессивным соседом. Проводив большинство мужчин в военный поход, женщины села Ратное остались в недостроенной крепости на хозяйстве. Конечно, по законам тех времён боярыне Анне повелевать мужчинами не пристало, но иного выбора у героинь просто нет...

Циклом «Отрок» Евгении Красницкий развенчал уже сформировавшиеся в нашей фантастике стереотипы о попадание как о грубоватом спецназовце или всезнайке-технаре, который решает все проблемы исключительно с помощью насилия или за счёт активного внедрения технологий будущего. В своей серии автор попытался рассказать об управленческих премудростях наших дней, которые, как оказалось, можно с успехом применить и в прошлом. До поры до времени такой подход касался исключительно мужчин, которым в древние времена по статусу было положено воевать и командовать. Женщины же в произведениях писателя, за малым исключением, оставались всегда в подчинённом положении и на вторых ролях.

Однако Красницкий, призвав на помощь Елену Кузнецову и Ирину Град, романом «Отрок. Женское оружие» открыл «параллельный мир» женщин русского Средневековья. Читатели второго тома подцикла — «Отрок. Бабы строем не воюют» — узнали, что на самом деле всё-таки воюют, но без оружия. Боярыня Анна, её верные помощницы Арина, Плава, Вея, Ульяна и Верка составляют своеобразную женскую дружину, которая поддерживает порядок в селении, продолжает нововведения главного героя и готовится встречать отцов, братьев и мужей, ушедших воевать. Ждать — это всегда самое сложное... Но не менее трудно для героинь постепенно осознавать, какую важную роль они начинают играть в этом замкнутом мирке. В отсутствие мужчин «ратнинские бабы» берут на себя новые обязанности, которые приводят к важным изменениям в их поведении.

Девушки по призванию

Гетеры, куртизанки, гейши и наложницы... Трудно припомнить другой род занятий, который бы так же сильно волновал умы историков и писателей. Неудивительно, что жрицы любви столь многочисленны на страницах фантастических произведений.

В произведениях фантастов положение куртизанок бывает очень разным. В одних мирах судьба подобных женщин окутана романтическим ореолом, а в других они оказываются на самом дне общества. А ведь есть ещё и рабыни, которые и рады бы вести более добродетельный образ жизни, но не смеют противиться воле хозяина... Такое разнообразие неудивительно: на протяжении земной истории отношение к девушкам лёгкого поведения тоже сильно менялось.

Себорга: княжество спасенных душ

Это микрогосударство имеет, пожалуй, самую древнюю историю в ряду себе подобных. Ведь независимое Княжество Себорга было основано еще в 954 году и формально так и не вошло в состав объединенной Италии. Тысячу лет спустя местные жители вспомнили об этом и теперь всячески отстаивают свой суверенитет, который является для них главным источником прибыли.

«Забытый» клочок суши

Еще в 400 году на этом клочке земли, на границе будущих Италии и Франции, появилась крепость, а затем и небольшая деревня. Пятью веками позже местное население выбрало правителем некоего аббата Кристофера, который объявил деревню княжеством. Первым феодалом в поселении стал крайне религиозный князь Вентимилья, осевший здесь со своей дружиной. Однако вскоре у феодалов возникли разногласия с Римом, и их лишили права собирать налоги. Вследствие этого рыцари обнищали и продали земли Себорги бенедиктинцам. Удивительное дело: монахи сами (а не по указке из Рима) выбирали аббата, который автоматически становился и князем.

В Средние века рыцари из Себорги принимали участие в Крестовых походах. По некоторым данным, именно здесь зародилось движение тамплиеров. В 1666 году в Себорге был создан монетный двор, который чеканил собственную монету (луиджино). Как независимая валюта она ценилась и в Италии, и во Франции.

Во главе микрогосударства (с населением около двух тысяч человек) формально стоял князь, но де-факто им управлял независимый совет монахов.

Забытые эксперименты

Австралийский журналист Джон Маунт уже более 40 лет является страстным собирателем старинных книг и рукописей по избранной им тематике, а в круг его интересов входят алхимия, археология и филология.

Результатами очередных поисков журналиста, проведенных на родине, а также в странах Старого и Нового Света, стали документы, повествующие об удивительных опытах и открытиях известных ученых, начало которым было положено еще три с половиной столетия тому назад.

Средневековый «чародей» сэр Томас Браун

Известный английский писатель и физик-экспериментатор, сэр Томас Браун (1605-1682 годы) в ходе своих опытов обнаружил явление, которое он назвал «палингенезом... возрождением облика сожженного дотла растения».

Он сжигал растение в окислительной среде, в результате чего происходила его кальцинация. После сожжения растения и превращения его в золу Браун отделял образовавшиеся соли от золы и после «специальной ферментации» помещал эти соли в стеклянный сосуд. То, что происходило дальше, Браун описывает так: «...под воздействием жара тлеющих углей или естественного тепла человеческого тела возникают точная форма и внешний вид (сожженного растения); после прекращения подогрева дна сосуда они внезапно исчезают».

«Веревка дьявола»

Колючую проволоку должны были изобрести в Америке. Ведь именно эта страна остро нуждалась в таком изобретении для решения вставших перед ней проблем. Так оно в конце концов и случилось.

Закон о наделах

Все началось в 1862 году, когда президент Авраам Линкольн подписал свой знаменитый Гомстед-акт. Согласно этому указу каждый белый американец, достигший 21 года, мог получить от правительства надел в 160 акров (1 акр = 0,4 гектара) и построить на нем дом. После пяти лет пользования он приобретал право собственности на свой участок. Так американское правительство начало целенаправленно стимулировать заселение неосвоенных земель на Великих равнинах, особенно поощряя развитие фермерства и скотоводства.

После того как в стране закончилась Гражданская война, тысячи северян и южан, еще недавно сражавшихся друг с другом, начали строить дома на землях, предоставленных им правительством.

Сорванный митинг

55 лет назад в Куйбышеве (ныне Самара) на центральной площади произошло событие, в то время не попавшее в хронику официальных новостей, хотя и связанное с визитом в город Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева. Впоследствии этот реальный исторический эпизод оброс массой слухов и домыслов. В народе говорили, что куйбышевцы, недовольные отсутствием в продовольственных магазинах самых простых товаров, закидали генсека гнилыми помидорами, тухлыми яйцами и чуть ли не пустыми бутылками. Но как же все было на самом деле?