Карина Шаинян. Игра. Книга 1. Змеиный остров

Камбоджа, 2007 год. Русский бизнесмен Пленский приглашает группу студентов на игру, победитель которой получит возможности, о которых и не мечтал. Надо всего лишь продержаться дольше других на необитаемом острове — и фантастическая карьера в корпорации Пленского обеспечена.

Казалось бы, задача проста и понятна, а выиграть должен самый сильный, хитрый и терпеливый. Но Кох-Наг, Змеиный остров, на который забрасывают студентов, не так уж прост и безобиден. Выживать в тропиках оказывается труднее, чем надеются студенты.

А тем временем в руки одного из игроков, программиста Дмитрия попадает загадочный артефакт, и планы Пленского рушатся. Маленькая фигурка кальмара позволяет Диме управлять людьми. Справится ли он с внезапно свалившейся на него властью? Сумеют ли игроки остаться людьми, или страх и жажда победы заставят их потерять человеческий облик? Об этом знают только злые духи Кох-Нага…

Глава из книги:

Шторм обрушился на Кох-Наг вместе с вечерней тьмой, резкий, как взрыв, и такой же оглушительный. Волны с пушечным грохотом ударились о берег. Молния расколола небо пополам, призрачный свет залил пляж. Рокот грома раскатился над островом, такой густой и мощный, что Дима ощутил его всем телом. Еще одна молния зазмеилась, впилась в горизонт ослепительными щупальцами. Резко запахло озоном, и из разорванных полотнищ туч хлынул ливень.

Дженнифер Пробст. Брачная ловушка

Чтобы исполнить волю покойного отца, любвеобильный миллионер Майкл Конте должен отыскать себе жену, причем такую, которую примет его придерживающаяся старых традиций семья. Он должен это сделать как можно скорее, чтобы его сестре позволили выйти замуж за любимого человека.

Не желая связывать себя семейными узами, Майкл придумывает хитроумный план: если рыжеволосая свободолюбивая Мэгги Райан, фотограф-профессионал, согласится сыграть роль его жены во время поездки на съемки в Милан, где проживают родственники Майкла, он оставит в покое ее замужнюю подругу Алексу. Однако едва эта пара оказывается в Италии, «деловые отношения без обязательств» превращаются в настоящую бурю страсти. Может ли брак стать самой притягательной в мире ловушкой? Впервые на русском языке!

Глава из книги:

Влипли.

Майкл торчал у двери, приветствуя длинную череду родственников, с которыми не виделся больше года. Он подозревал, что скромный ужин в кругу семьи окажется подлинным бедствием. Во всяком случае, не столько для него, сколько для бедняжки Мэгги. Famiglia Майкла толклась вокруг нее с тем шумным обожанием, которое обыкновенно приберегали только для кровной родни. Двоюродные братья и сестры прихватили с собой жен и мужей, дружков, подружек и всех bambinos, близкие соседи и женщины, которые годами охотились за Майклом, явились поглазеть на ту, которая увела у них из-под носа желанный приз. Для Майкла это был типичный вечер в доме его матери.

Для Мэгги это был сущий ад.

Липкая лента (скотч)

Скотч (тезка шотландского виски и самая известная в мире клейкая лента) был изобретен отнюдь не в Шотландии, а в США.

Некто Ричард Дрю работал лаборантом компании, выпускавшей наждачную бумагу. Компания именовалась Minnesota Mining and Manufacturing, но поскольку замучаешься все это выговаривать или писать, даже если английский твой родной, вскоре она стала называться проще: 3M.

Барби

Полностью эту куклу, перевернувшую сперва образ жизни детей и родителей Америки, а затем и всего мира, зовут Барбара Хендлер. Барби - это уже по-домашнему, в семье...

Именно так звали дочку Рут и Эллиот Хендлер из города Хоторн, штат Калифорния.

В 1945 г. вместе с Гарольдом Матсоном они основали компанию игрушек Mattel Creations, выпускавшую сперва музыкальные шкатулки и кукольные домики.

Все шло классно: только что закончилась Вторая мировая война, папы вернулись домой, занялись детьми. А детям, само собою, нужны игрушки! Лет пятнадцать спустя маленькая Барбара Хендлер играла с бумажной куклой. Такие и у нас были страшно популярны в журнале «Мурзилка», кажется. Вырезаешь нарисованную куклу, к ней - нарисованные платьица и наряжаешь. Хочешь - дояркой, хочешь - школьницей.

Марк Тангейт. Построение бренда в сфере моды. От Armani до Zara

В книге представлена история развития моды и самых знаменитых модных брендов с начала XIX века до наших дней. Читатель узнает подробности из жизни людей, олицетворяющих Armani и Gucci, Chanel и Prada, Dior и Diesel, Nike и Puma, Adidas и Lacoste, Burberry и Versace, Zara и Zegna (список можно продолжить). В легкой, остроумной манере автор книги исследует эволюцию методов продвижения фешенебельных марок, технологии воздействия на сознание потребителей, специфику брендинга, рекламы и маркетинга в индустрии моды. Побывав вместе с автором, известным парижским журналистом, специалистом в мире моды, в Париже и Нью-Йорке, Милане и Гонконге, Лондоне и Токио, потолкавшись на модных показах, посетив шикарные магазины и блошиные рынки, встретившись с огромным количеством деятелей модного бизнеса: дизайнерами, арт-директорами, фотографами, манекенщицами и т.д., - вы узнаете, как обычные "тряпки" превращаются в вожделенные объекты вложения денег, в сказочные вещи, обладающие чуть ли не мистическими свойствами. 

Книга рассчитана на широкую читательскую аудиторию, но особенно интересна будет тем, кто так или иначе связан с индустрией моды, специалистам по маркетингу, рекламе, брендингу и PR, а также просто модникам и модницам.

Отрывок из книги:

Предисловие к новому изданию

Становление российского бренда

Мне впервые пришлось перерабатывать собственную книгу, и я не представлял себе, насколько это трудно. Если книга написана — значит, она написана. Вы вносите правки, делаете небольшие коррективы, а несколько месяцев спустя предмет вашей гордости уже стоит на книжной полке. Затем вы забываете о книге и переходите к новому проекту. Именно так было и с «Построением бренда в сфере моды».

Ник Трой. Нейросеть

Никто не знает, что он такое: человек, аномалия или вымысел?

Для одних он — зло. Для иных — последняя надежда.

Но…

Если пистолетное дуло у твоего виска, если больше нет шансов и ты на краю, то есть только один выход — Сетевой Дьявол.

Отрывок из книги:

«Хвост» я заметил сразу, едва вышел из дома Дикаря.

От стены дома напротив отлепились трое, где минуту назад квасили пиво у горящей железной бочки. Двинулись ко мне, демонстративно не отводя взгляда. Не скрываются, идут нагло.

Пальцы нащупали в кармане пачку сигарет, я закурил, рассматривая приближающихся. Все, как один, стандартные, как конвейерные программы: одеты в черную кожу, невыразительные лица, одинаковые, как у однояйцевых близнецов.

В кармане завозился мобильник, я мельком глянул на экран — Кира (ей-то что надо?) и выключил звук.

— Закурить не найдется?

Я усмехнулся, начало классическое. Только, вот незадача, это виртуальность, здесь мне карманы просто так не вытряхнешь. На что они надеются?

— Угощайтесь. — Я швырнул им пачку.

Тот, кто шел первым, даже не дернулся словить, и сигареты шлепнулись в лужу на асфальте, а в следующий миг ботинок «близнеца» сплющил картон.

«Внимание! — шепнул компьютер. — Попытка взять слепок ID-матрицы!»

— Отклонить.

— Что? — нахмурился «близнец». — Ты это нам?

Шарлотта Линк. Хозяйка розария

Сорок лет жизни Беатрис Шэй посвятила разведению роз, хотя эти цветы никогда не нравились ей. Почти семьдесят лет она провела на острове Гернси, хотя мечтала о Кембридже или Франции. Умирали надежды, уходили люди, крутила свои жернова война. Звенел мир, игрались свадьбы, рождались дети и покидали дом. Только розы продолжали цвести. По Беатрис Шэй жители острова Гернси могли проверять часы.

И снова пришла осень. И ветер сбросил лепестки роз. И расстелил ковер по тропам и дорогам… алый, кроваво-красный ковер. Но вот, Беатрис Шэй не разводила рдяных роз…

Современную немецкую писательницу Шарлотту Линк не зря называют «королевой криминала» и «мастером психологического триллера». Ее романы — образцы с точки зрения жанра.

Отрывок из книги:

«Нет в году месяца, более мрачного и тоскливого, чем январь», — подумала Франка. Многие считают самым беспросветным месяцем ноябрь, но Франка думала по-другому. Ноябрь ей наоборот нравился. Короткие серые дни, туман и холодный ветер дарили ей чувство защищенности. Ноябрь давал ей законное право спрятаться в четырех стенах, оправдывал уход от мира, погружение в свет свечей, горячий чай, рождественскую музыку и огонь камина. Ноябрь на короткое время внушал Франке чувство приобщения к миру, гармонии с ним.

В январе все было по-другому. Январь был широко распахнутой дверью, через которую в жизнь вламывался новый год, чреватый тысячами опасных возможностей. Однажды Франка попыталась объяснить Михаэлю это чувство и хорошо запомнила то раздражение, которым он отреагировал на ее рассказ.