Хармонт спустя 40 лет после контакта Рэда Шухарта с Золотым Шаром…
Зона изменилась. Отыскать безопасный путь на запретной территории теперь сложнее, чем прежде. Аномалии притаились на некогда безопасных тропах, кровожадные мутанты нападают из засады. Группа сталкеров направляется в неизвестную часть Зоны, чтобы изловить и уничтожить Бродягу Дика – мега-аномалию, покинувшую прежнее место обитания. Кто-то решился на эту вылазку ради денег, для кого-то схватка с Диком – дело чести, для кого-то – поиск истины. Ну, а для Ким Стюарт, внештатной сотрудницы газеты «Дейли Телеграф», это приключение – прекрасная возможность написать убойный репортаж и прославиться. Вот только Зона сама выбирает награду для победителя…
Отрывок из книги:
Возвращались в Хармонт разными путями. По грязным дорогам покинутого пригорода, мимо заброшенных домов с просевшими крышами, что слепо пялились на улицу разбитыми окнами. Мимо груд застарелого мусора, куч заскорузлой листвы, покосившихся столбов и брошенного ржавья. Это была почти что Зона, только без аномалий и артефактов. И передвигаться здесь приходилось почти так же, как в Зоне – крадучись. Разве что гайки не нужно было кидать.
Папаша Линкольн оружие не любил. Он был сталкером старой закалки и считал, что в Зоне стволы бесполезны, а для уличных разборок хватит ножа с ухватистой рукояткой и зазубренным лезвием. Видимо, не приходилось ему этой ночью мять бока счастливчикам, отсиделся где-то Папаша, иначе бы обзавелся чем-то посолиднее тесака. Гризли же ощущал, как револьвер за поясом трет ему пузо. Карманы оттягивал запас патронов. С шестью патронами в барабане не очень-то повоюешь. Хорошо бы раздобыть полицейскую беретту – пусть калибр меньше, зато отдача не такая сильная, и обойма на пятнадцать патронов.
– Слушай, Папаша, – обратился Гризли к своему спутнику. – Дело есть. Почти интимного характера.
Темнокожий сталкер хмыкнул.
– Говори, раз есть. Я-то думал, мы обо всем договорились.
– Когда думаешь идти на Дика?
– Тебе-то что? – Папаша Линкольн искоса поглядел на Гризли. – Ты же эвакуируешься вместе с институтскими.
– И все-таки, Папаша.
Старый сталкер потеребил увечное ухо.
– Сам понимаешь, когда соберу людей. Идти предстоит в горы, а оттуда никто живым не возвращался. Из наших кто разбежался, кто погиб, а кто не желает рисковать даже за такие деньги…
– Да, в горы обычной тройкой стремно идти, – поддержал Гризли. – Для этого похода экспедиция нужна. Если повезет, хотя бы половину выпустит Зона.
– Где же я людей на экспедицию наберу? – Папаша Линкольн сплюнул. – Похоже, выбор у меня небольшой – только бомжи и пьянчужки.
– Я пойду с тобой на Дика, – сказал Гризли и невольно залюбовался, как Папаша Линкольн пучит глаза. – Правда, есть одно условие.
– Ну конечно, – старый сталкер снова смачно харкнул. – Всегда есть какие-то условия.
– Мы возьмем с собой журналистку, ты видел ее вчера со мной в «Боржче».
Папаша Линкольн еще сильнее округлил глаза.
– Ты спятил, Гризли.
Гризли ничего не ответил. Тогда Папаша Линкольн заговорил снова:
– Я все понимаю, дело молодое. Но в Зоне бабе не место, никогда еще мадамы туда нос не совали, неправильно это, нельзя так делать.
– Не совали?! – переспросил Гризли. – А Истеричка Сара?
– Сравнил, – буркнул Папаша Линкольн. – Это не мадама была, а конь с яйцами…
– Угу…
– Подумай сам, – продолжал корноухий сталкер. – Даже если она выживет… сколько ей лет-то? Девятнадцать? Двадцать? Ей ведь еще детей рожать, ну, пожалей ее, Гризли. Она ведь сама, дура, не понимает, куда лезет.
– Я назвал свое условие, Папаша, – со вздохом проговорил Гризли.
– С бабой – в Зону? Чтоб мне сдохнуть… – Папаша Линкольн задумался, потер лицо шершавой ладонью. – Слушай, чего-то мне не по себе. Я вижу пятна, они плывут над дорогой… черно-красные, ну, ты в курсе. Меня в Зоне так частенько накрывает. И громыхает все вокруг, как будто кто-то громкость добавил.
Гризли ухмыльнулся.
– Мне тебя обнять, чтоб ты успокоился?
– Молокосос! – огрызнулся Папаша Линкольн. – Сопляк! Откуда тебе знать, молодому и приезжему! Нет у тебя правильной чуйки. Как вы, зеленые, только в Зону ходите…
Гризли насторожился.
Солнце клонилось к вечеру. Силуэты хармонтских строений едва просматривались сквозь сиреневую дымную мглу. Вблизи же видимость была отличной – легко можно было рассмотреть каждый камешек на дороге, каждый потек ржавчины на железных воротах, что попадались по обе стороны, каждый лист, каждую былинку. В знойном штилевом воздухе пахло липовым цветом и гнилью. А еще – собачьей шерстью.
Гризли и Папаша Линкольн остановились одновременно. Сквозь прореху в зарослях сирени на дорогу выбралось существо, которое с большой натяжкой можно было назвать собакой. Большая голова с ассиметричной клыкастой мордой, короткая шерсть, сквозь которую алеют пятна кожных болячек, на спине – моток недоразвитых, безвольных лап с закрученными спиралью когтями. Когда собака шла, все это хозяйство на ее спине тошнотворно колыхалось.
– Мутант, что ли? – процедил Папаша Линкольн.
– Ага, – Гризли, стараясь обойтись без резких движений, потянул за рукоять револьвера. – Я встречал таких в Зоне.
– Выбралась из Зоны?
– Выбралась, сам видишь.
Собака-мутант, шумно принюхиваясь, обошла сталкеров по кругу. Мощные лапы отставляли на намытом дождями песке похожие на звезды следы.
– Мне что, косточку ему дать? – буркнул Папаша Линкольн.
– Ага, – Гризли прищурился, целясь. – Свою берцовую. Большую или малую.
– Не стреляй, – попросил старый сталкер. – Может, покрутится, поймет, что жратвы нет, и уйдет обратно.
– В Зону?
– Хоть и в Зону, – Папаша Линкольн не сводил с псины глаз. – Там, скорее всего, жратву найти трудно. Вот и выбралась за Периметр…
– Там вообще жратвы быть не должно, – парировал Гризли. – Кроме сталкеров – ничего съедобного.
И собака в свою очередь угрюмо разглядывала людей. У нее были мутные глаза цвета застоявшегося гноя. С нижней челюсти свисали стеклянистые тяжи слюны. Бока ходили ходуном, легкие раздувались, как кузнечные мехи.
Мутант опустил голову к земле. Черная верхняя губа поползла вверх, приоткрывая растущие в несколько рядов коричневые зубы. Послышалось грозное резонирующее ворчание. Взгляд глаз с похожими на кляксы зрачками остановился на кадыкастом горле Папаши Линкольна.
Гризли держал пса на мушке. Но не стрелял, что-то не позволяло ему спустить курок. Какая-то деталь, нечто неправильное. Гризли внезапно почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой.
На обросшей опухолями, словно старое дерево – грибами-паразитами, шее собаки из Зоны был ошейник! Простой, уже порядком поистрепавшийся ремешок.
Из-за покосившегося, обвитого диким виноградом штакетника коротко свистнули. Пес мотнул головой, разбрызгивая слюну, затем потрусил в сторону, следуя на зов. Гризли повернулся, словно башенное орудие, навел револьвер на ограду, над которой маячила чья-то башка, прикрытая капюшоном.
И снова палец не стал вжимать спусковой крючок. Гризли показалось, что он узнал эти висящие щеки, вздернутый нос и близко посаженные глаза. Торопыга Плюмбум! Верный, пусть и не совсем ловкий напарник по вылазкам в Зону! Загадочным образом сгинувший в последнюю ходку…
Промедление едва не стоило Гризли и Папаше Линкольну жизни. Естественно, человек за забором не мог быть Плюмбумом. Повезло, что чуйка у Гризли оказалась все-таки острее, чем предполагал старый сталкер. Щелчок рычажка предохранителя «калаша» отчетливо прозвучал на ненавязчивом фоне шороха листьев и треска кузнечиков. Гризли схватил Папашу Линкольна за грудки и рванул вниз. Пропитанная табачным дымом джинсовая рубаха Папаши затрещала, во все стороны брызнула шрапнель металлических пуговиц. Старый сталкер, вышколенный Зоной, безропотно повалился на землю. Следом мордой в пыль упал и Гризли.
Сейчас же отрывисто заперхал автомат, и закружила в воздухе сбитая листва.
Гризли дважды выстрелил, целя в едва просматривающуюся сквозь щели штакетника фигуру. Револьвер басовито рявкнул, тяжелые пули вспороли древесину: вот когда хорош большой калибр! Автоматную пальбу обрезало. Взгляд Гризли остановился на вывороченном на обочину бетонном бордюре. Схватив Папашу Линкольна за шиворот, он толкнул старого сталкера вперед.
– Давай туда!
Папаша Линкольн на четвереньках, словно большой черный паук, перебежал за нехитрое укрытие. Едва он это сделал, как в пыль упала противопехотная граната. Гризли, матюгаясь сквозь зубы, успел перекатиться раз и другой, прежде чем граната рванула. Все звуки мира растворились в ватной тишине. Гризли приподнялся на руках, мотнул головой и увидел, что дорогу под ним окропило кровью. Боль он пока не чувствовал, руки-ноги работали, кишки не свисали наружу, значит – не беда, царапина.
Как упала вторая граната, он не услышал, ощутил только легкое сотрясение. Граната прокатилась по асфальту и остановилась у забитого ливневого стока. Гризли знал этот трюк: во второй раз обычно кидают невзведенную гранату, потому что выжившие после первого взрыва наверняка залягут в мокрых штанах и будут ждать, когда бабахнет еще. Тогда можно выйти и порешить всех по одному или взять в плен, смотря что нужно.
Так и сейчас. Едва граната замерла у ливневого стока, как сорвалась с петель деревянная калитка, рухнула на засыпанный сухой листвой тротуар. На улицу выскользнул тип, укутанный, несмотря на жару, в брезентовую куртку. Он, как и Торопыга Плюмбум, был пузатым и мордастым, но сходство на этом вблизи заканчивалось.
Гризли выстрелил. Лицо мордастого сразу стало на треть меньше. В воздух, словно брызги шампанского, взметнулись кровавые ошметки. Мордастый выпустил автомат, и тот повис на ремне, накинутом на шею. Слепо выставив руки перед собой, мордастый развернулся и побрел обратно во двор. Возле забора он зацепился мыском ботинка за выбитую калитку и повалился на нее сверху. Еще несколько секунд он молча двигал ногами, словно продолжал идти, а потом выгнулся в конвульсии.
Гризли приподнялся, рванул с низкого старта к забору. Сквозь «вату» в ушах он слышал свой топот и дыхание, похожее на работу заржавевшей помпы. Тень промелькнула слева. Гризли крутанулся, пропуская собаку-мутанта мимо. Но не тут-то было: тварь лихо затормозила, извернулась, клацнула зубами. Если бы Гризли не отпрыгнул, то псина выворотила бы ему печень. И без того в ее зубах остался клок, вырванный из рубашки сталкера. Последний маневр оказался неудачным для Гризли: под ногу подвернулась стелющаяся по земле ветвь дикого винограда. Сталкер неловко упал спиной на штакетник, пальнул из револьвера в молоко, едва не отстрелив себе пальцы ноги. Ограда затрещала под навалившейся на нее тяжестью. Мутант прыгнул, целя Гризли в горло. Из такого положения стрелять было нельзя, Гризли успел лишь сунуть боком револьвер в зловонную пасть псины. Зубы сомкнулись на кольте, сухо затрещала рукоять. Передними лапами псина уперлась Гризли в грудь, мотнула головой, выдернув у него из пальцев и отшвырнув за забор револьвер.
Подоспел Папаша Линкольн со своим ножичком. Мутант молниеносно развернулся, оставив на груди у Гризли кровавые борозды, бросился на Папашу. Тот несколько раз ткнул ножом, но никуда не попал. Попятился, испуганно и ожесточенно сверкая белками.
Гризли перекатился, подхватил «калаш» мордатого, для этого пришлось приподнять за плечи и его хозяина, потому что не было времени возиться с перехлестнувшим шею покойника ремнем. Перевел автомат на стрельбу одиночными и первым же выстрелом снес мутанту заднюю лапу. Псина завертелась юлой, Папаша Линкольн благоразумно отбежал шагов на десять, а Гризли снова передвинул рычажок и короткой очередью перебил твари позвоночник.
Папаша выругался, прочистил глотку и сплюнул. Он стоял, уперев руки в колени, серый, с дрожащими плечами, и пытался восстановить дыхание.
Себе такой роскоши Гризли позволить не мог. Он наскоро утер рукавом с лица кровь и кинулся во двор, откуда пожаловал мордастый стрелок – в заросших амброзией владениях могли скрываться подельники мордастого. Если такие имеются, следовало их нейтрализовать быстро и безжалостно, поскольку они уж точно не будут испытывать сомнений, целя сталкерам в спины.
Гризли подбежал к дому, прижался спиной к нагретой солнцем стене. Слух постепенно возвращался, тишину вытеснил хор кузнечиков и скрип ветвей, трущихся по ветровым доскам крыши.
Никого.
Качались только верхушки вымахавших в человеческий рост высотой сорняков. Отчетливо виднелась проложенная через заросли тропинка, она вела за дом. Гризли, пригнувшись, двинул по ней. Кузнечики скакали туда-сюда, словно серые и зеленые искры. Дорожка обрывалась возле погреба, низкая дверца которого была приоткрыта. Пряный запах подсушенных солнцем сорняков здесь перебивала вонь гнили. Из-за поросших мхом штабелей дров торчали ноги в растрескавшихся кроссовках. Гризли подошел ближе, скинул облепленный мухами и муравьями лист фанеры, которым был прикрыт труп.
Застывшая на посиневшем лице улыбка. В раззявленном рту бодро копошатся черви.
Счастливчик.
Гризли ногой толкнул лист фанеры на место, повернулся к погребу. Приоткрыл дулом дощатую дверцу. Свет упал на лестницу с крутыми ступенями. Гризли, крадучись, стал спускаться.
Крохотная каморка, роскошная разноцветная плесень на стенах, густо завешенные пыльной паутиной полки, заставленные вздутыми консервными банками. Металлический блеск в дальнем углу.
Гризли присел возле стального люка, вделанного в бетонный пол под полкой с маринованными корнишонами и жестянок с бобами в свином жиру. Ни замка, ни ручки. Ясно, что с секретом. Сталкер пошарил рукой по пыльному, усеянному мышиным калом полу. Скрытый переключатель тоже не попался, но он мог быть где угодно: чтобы его найти, нужно было переворачивать подвал вверх дном. А на кой это ему сейчас?.. Может, люк открывается только с одной стороны. Впрочем – вряд ли.
Похоже, что псина выдала мордастого: показалась на глаза сталкерам. Мордастый подумал-подумал, и решил убрать свидетелей. Но не на тех нарвался…
Если у него и были подельники, то теперь их след простыл. А фанатики Гуталина, оказывается, с головой – додумались приручать собак-мутантов из Зоны. Столкнешься с такой страхолюдиной – можно разрыв сердца получить от неожиданности.
Если фанатики прикормили исчадий Зоны, значит, за Периметром им бывать приходится. И наверняка – частенько.
Гризли постучал прикладом по люку. Куда ведет эта кроличья нора?..
Кто-то заслонил дверной проем, подвал тут же погрузился во мрак.
Гризли развернулся, вскинув автомат.
– Тихо-тихо-тихо, братишка! – проворковал Папаша Линкольн. – Свои… А ты, оказывается, у нас Рэмбо, – он протянул Гризли револьвер покусанной рукоятью вперед. – Это твое, засранец. Чуть не потерял, да?
– Идем отсюда, – буркнул Гризли.
Они поднялись во двор. Папаша Линкольн отошел, чтобы помочиться на мертвого счастливчика, а Гризли привалился спиной к стволу березы, помассировал лицо, поморгал, отгоняя нахлынувшие воспоминания о слякотном Чернобыле, о темном золоте осенних дубрав, о верном «калаше» с перемотанным бинтом прикладом, чтобы не бил в плечо. Да, было дело… и тучи, похожие на замоченный в формалине мозг, нависали над злополучной АЭС, грозя радиоактивным ливнем.
– Ты меня убедил, – сообщил Папаша Линкольн, застегивая ширинку. – Возьмем твою бабу в Зону.
– Она не моя, – проговорил Гризли, все еще витая в своих мыслях.
– Мне-то какая разница? – Папаша Линкольн похлопал Гризли по плечу. – Значит, будет твоей. Или общей… Как скажешь, так и будет, Клинт Иствуд.
– Можно Картоху взять, – предложил Гризли. – Он в городе, отлеживается на дне.
– Правильный сталкер! Годный! – заулыбался Папаша Линкольн. – Давай возьмем Картоху!
– Можно еще Баклажана позвать, – с ноткой сомнения продолжил Гризли. – Все равно в Институте штаны протирает, а опыта ему не занимать.
Папаша Линкольн взмахнул руками.
– Нет-нет, черт возьми! На сей раз обойдемся без этого овоща!
– О’кей, – не стал спорить Гризли.
– Ничего, – снова улыбнулся старый сталкер. – Команда худо-бедно собирается. Но я бы пошел даже с тобой вдвоем.
Гризли скривился.
– Смотри, только не влюбись в меня.
– Да иди ты, – Папаша Линкольн забросил в пасть сигарету, зачиркал зажигалкой.
Порыв ветра донес тревожный звук. За домами на противоположной стороне улицы как будто кто-то заходился от хохота. Задыхался и захлебывался, но все равно продолжал надрывать бока.
Гризли и Папаша Линкольн переглянулись, затем молча выбежали со двора и припустили по дороге в сторону Хармонта.
 | Игорь Минаков, Максим Хорсун. Зона Посещения. Бродяга Дик |