Аля долго привыкала к новой жизни. Ей пришлось скрыться из Москвы, сменив скромное место учительницы на должность директора частного детского сада, и у нее получается вести свой бизнес! В личной жизни тоже приятные перемены — внимания Али добиваются сразу трое мужчин: врач Николай Алексеевич, блестящий теннисист Кирилл, ее бывший муж Вася… Но она рано радовалась: в ее садике начало происходить одно ЧП за другим. Что это — черная полоса совпадений или злая воля тайного врага?.. Хотя Аля вернула все потраченные на дорогостоящую процедуру деньги, Вера не собиралась прощать бывшую подругу. Сначала согласилась стать суррогатной матерью для ее ребенка, а потом наотрез отказалась отдать его родной матери! Вера терпеливо ждала своего часа, зная — рано или поздно она отберет у Али свою дочь. Чего бы ей это ни стоило!
Отрывок из книги:
Аллу Сергеевну из роддома никто не встречал. Она шла с розовым свертком в руках и старалась улыбаться. Пока пробиралась сквозь толпу свежеиспеченных пап, дедушек, бабушек, теть, пока одиноко брела к стоянке такси, машинально отметила: прямо у входа в роддом припаркована новенькая иномарка. Перевязана яркой лентой, бантик венчает огромная открытка: «Спасибо за дочь, любимая!»
А вот Але — автомобилей в честь рождения дочери не дарили. И вообще ее ребенку никто не рад. Только она сама любила крошечный — всего два с половиной кило! — сверточек так, что дух захватывало. И, хотя слезы застилали ей глаза, Алла Сергеевна упрямо бормотала про себя: «Ничего, малышка! Мы с тобой обязательно прорвемся!..»
Идти ей было тяжело. На плече — огромная сумища с вещами, на руках — младенец. А дальше будет еще круче. Надо забрать старшую дочь и оставшиеся пожитки, добраться с двумя детьми на руках до Калядина — за пятьсот километров от Москвы. И некому, совсем некому ей помочь. Спасибо подруге Мухе, что она хотя бы Настеньку приютила на время, пока Аля была в роддоме.
Впрочем, Муха — удивительное создание. Хотя сама совсем недавно родила — да еще сразу троих, — сумела хотя бы дома организовать Алле Сергеевне торжественную встречу. Праздничный торт испекла. И огромная связка надувных шариков была — на каждом надпись: «С новорожденной!» Роскошную люльку-переноску купила: «Чтобы малышка до Калядина со всем комфортом добралась». И все извинялась, что к роддому не смогла подъехать.
— Но к поезду я вас обязательно отвезу. Мужа уже обязала: он с детьми посидит.
Вот молодчина!
Порхает от младенца к младенцу (кому соску дать, кому нос вытереть), между делом успевает накрывать на стол, разливать шампанское. («Нам с тобой, кормящим, по пять капель даже полезно!») Болтает без умолку:
— Главное для нас, молодых мамашек, заранее не паниковать. Я, например, ужасно переживата: как ходить по магазинам с тремя ляльками на руках? Но быстро приноровилась — все теперь заказываю по Интернету, очень удобно!
И когда в дверь позвонили, попросила подругу:
— Открой, пожалуйста. Это, наверно, подгузники привезли. Я и на твою долю тоже заказала.
Аля поспешила в коридор. Действительно, курьер. Однако в руках не памперсы — всего-то длинный белый конверт. И адресован не хозяйке квартиры, не Мухе — но Алле Сергеевне Кузовлевой.
Она с опасной взяла письмо. Кто-то ее поздравляет? Но кто? Да и выглядит конвертик совсем не празднично.
Впрочем, чего гадать? Аля вскрыла письмо, и в руки ей упал отпечатанный на принтере текст: «РЕБЕНКА Я ВСЕ РАВНО У ТЕБЯ ОТБЕРУ».
* * *
Кириллу Бодрых опять пришлось срочно улетать. В этот раз на турнир в Лугано. Хотя «пришлось» — неправильное слово, конечно. Повезло, выпало счастье! Молодой человек до сих пор иногда в день вылета за границу просыпался, и паника охватывала: вдруг его новая жизнь — всего лишь сон? И как же радостно было, когда приходил в себя и понимал: все правда. Вот дорожная сумка, на тумбочке паспорт с открытой шенгенской визой. А ведь каких-то полгода назад он и помыслить не мог, что станет играть за границей. Сейчас же взлетел в рейтинге настолько, что уже и выбирать мог: отправиться ли ему в Швейцарию пробиваться через квалификацию на турнире второй категории, или лучше в Милан на соревнования попроще, зато сразу в основную сетку.
Кирилл пока не дорос до статуса «надежды российского спорта», и журналисты им особенно не интересовались. Тренер, дядя Митя, усмехался:
— И слава богу, что не лезут. Сколько бывало случаев: темная лошадка выиграла турнир. Ажиотаж, автографы, интервью. А дальше все от него ждут новых побед. Он боится не оправдать надежд. И готово дело, перегорает. Лучше уж, как у тебя. Потихоньку, полегоньку. Турниры четвертой категории освоил, теперь старайся в тех, что рангом повыше, хотя б до четвертьфинала доходить.
И Кирилл прилагал все силы. Тренировался гораздо больше, чем с прежним тренером, практически на износ. Но — удивительно! — хотя уставал ужасно, получат от тенниса куда больше удовольствия, чем раньше. И ни капельки не надоедала ему игра. Мог после изнурительного дня на корте вернуться домой, поваляться полчаса перед телевизором, а потом вдруг руки сами тянулись к ракетке. Повторишь на сон грядущий раз сто имитапию крученого справа — и назавтра сам чувствуешь: пошел прорыв!
...Он по-прежнему много думал об Алле Сергеевне. Алле, Аллочке. Но навязчивая идея, одолевавшая его с десятого класса — как учительницу завоевать, сделать своей, — несколько померкла. Слишком много и без того битв. Настоящих — на грунте, на траве, на харде. К тому же бабушка уверяла: Аллу сейчас завоевывать вообще бесполезно. Она же только что родила. И теперь — как минимум месяца три — будет приходить в себя. А потом — не меньше, чем на год! — полностью сосредоточится на ребенке.
Что ж, придется ему смириться. Пусть любимая учительница пока отдыхает. А про любовь — они еще успеют поговорить. Потом.
Кирилл был бы счастлив обеспечить Алле Сергеевне комфортное, уютное, бездельное бытие. Благо деньги — тоже в последние полгода! — в руки сами текли. По меркам спортсменов «большой сотни» зарабатывал он на турнирах гроши. Но для него и тридцать штук долларов в месяц — самое настоящее богатство. Да, приходилось платить дяде Мите, тренеру по физподготовке, за аренду кортов, за гостиницы и билеты... Но все равно тысяч десять — чистыми! — оставалось. К тому же удалось заключить контракт с производителями ракеток. Денег те не платили. Зато на инвентарь — тоже серьезная статья расходов — теперь тратиться не надо.
— А будешь стараться, уже через год станешь миллионером, — предрекал дядя Митя. — Долларовым.
Просто дух захватывало у Кирилла от таких перспектив!
И разве можно ему — почти богачу! — допустить, чтоб любимая женщина, еще совсем слабенькая после беременности и родов, хлопотала с собственным бизнесом?
Но бабуля на пару с Аллой Сергеевной уперлись. Они — открывают малое предприятие. Да какое! Детский сад. Да еше в его родовом гнезде. Ничего себе перспективка!
Пусть Кирилл приезжал в Калядин нечасто, но всегда отдыхал там — будто у него полноценный отпуск. Бабушка откармливала вкусностями, ревностно берегла его сон. Аля — хоть и нет пока меж ними страсти — всегда, когда видела его, расцветала. Сколько переговорено было — у камина в гостиной, на тихой кухоньке, под крышей в зимнем саду. А теперь кругом будут дети болтаться, визг, писк, не поспишь, перед теликом нормально не расслабишься.
Но, как ни пытался он бабулю отговорить, та стояла на своем: малому предприятию в их особняке — быть. Причем в самое ближайшее время.
— Пойми, — втолковывала она внуку, — это твоей любимой Аллочке в первую очередь и нужно. Чтоб она не чувствовала, что на нашей шее сидит, не корила бы себя.
— Да у нее ж учеников куча! Кто мешает, если ей обязательно собственные средства требуются, уроки давать? В охотку, по паре часов в день?
— Ты же сам знаешь, — вздыхала бабушка. — Але нужны деньги совсем другого порядка. Не успокоится она, пока Николаю Алексеевичу долг не отдаст. Не понимаешь, что ли?
— Можно подумать, вы на вашем садике сто семьдесят тысяч долларов заработаете! — усмехался Кирилл. — Да ни в жизнь! — И добавлял покровительственно: — Что вы обе понимаете в бизнесе?
— Ладно уж, не глупее многих, — парировала Виктория Арнольдовна.
— А для бизнеса как раз умными быть не надо!
Дела идут у подлых, хитрых, кто умеет лавировать, приспосабливаться, — авторитетно заявлял молодой человек. — Вас просто съедят! За месяц!
Но бабулю трудно смутить:
— Пусть попробуют. Да, подличать мы не умеем. Но я, слава богу, в Калядинс сколько лет прожила и знакомых имею — сам знаешь, чрезвычайно полезных. Нас и мэрия поддержит, и полиция в обиду не даст.
И столько властности во взгляде, уверенности в своих силах! Будто ей не восемьдесят с хвостиком, а максимум лет тридцать.
В Алле Сергеевне — ради которой, как утверждала бабушка, бизнес и затевался — решимости было куда меньше. Любимая учительница признатась Кириллу, что никогда не любила, не хотела и не умела руководить. И вообще ужасно боится:
— Это ж детский сад, воспитанники — крохи совсем! Представляешь, какая ответственность! Вдруг с лестницы упадут, пожар устроят, да хотя бы просто лоб на горке разобьют?! Как я их родителям в глаза посмотрю, как оправдываться буду?
— Так и в лес его, ваш детский сад! — горячо убеждал Кирилл. — Зачем вам этот дурацкий бизнес?! Живите в свое удовольствие, растите девчонок! Я любую вашу забаву профинансирую. А чтоб не скучно было, можно, например... — он отчаянно искал все новые и новые аргументы, — пока оттачивать на Зоиньке какую-нибудь авторскую методику раннего развития. За годик доведешь ее до совершенства, сама отдохнешь, да и малышка подрастет, — и открывай хоть сад, хоть школу! Я, опять же, еще больше разбогатею, смогу вам и помещение купить, и все, что надо!
Но Аля ласково смотрела на него, восторгалась его идеями — однако твердо стояла на своем:
— Нет, Кирилл. Я переборю себя, справлюсь. Мы с Викторией Арнольдовной все уже решили.
...Молодой человек почти не помнил своего отца, но одна его фраза запала намертво: «Будь, Кирюша, снисходителен к девочкам».
И он отступился. Снисходительно молвил:
— Ладно. Играйтесь.
В конце концов, чем они рискуют? Помещение снимать не надо, покупать дорогостоящее оборудование — тоже. Поймут за пару месяцев, что дело хлопотное, а доходов особых не приносит, и оставят свою затею.
Но, как выяснилось, Виктория Арнольдовна дело планировала вести с размахом. Кириллу совершенно случайно попался на глаза бизнес-план, и он просто опешил: одних развивающих пособий дамы собирались закупить — на сто тысяч рублей. А еще мебель для игровых, ортопедические кроватки, инвентарь для детской площадки и спортивного зала.
Кинулся к бабушке:
— Откуда вы на все это деньги возьмете?!
Виктория Арнольдовна невозмутимо пожала плечами:
— А кредиты на что? Сын Венечки, моего хорошего приятеля, — президент банка. Веня уже с ним поговорил, тот пообещал: не откажет.
...Однако Аля — на переговоры Виктория Арнольдовна отправила ее — вернулась из банка грустная.
— Неужели не дал? — нахмурила брови старуха.
— Дал, — вздохнула Аля. — Через неделю деньги на счету будут.
— А что тебя тогда беспокоит? — проницательно взглянула на нее пожилая женщина.
Алла виновато пробормотала:
— Да ерунда, наверно... Этот банкир такое сказал, вроде как между делом... Только бы, говорит, Виктория Арнольдовна протянула все три года, на которые выдан кредит.
— Ну, когда речь идет о человеке моего возраста, опасения естественны, — усмехнулась старая дама. — Чего ты расстраиваешься?
Аля же опустила голову:
— Да я о другом. Меня — совладелицу бизнеса — этот банкир вообще всерьез не воспринял. Зато вас упоминал постоянно: «Придумала Виктория Арнольдовна неплохо. Все у нее должно получиться. Лишь бы здоровья хватило...»
Кирилл — он присутствовал при разговоре — бестактно ляпнул:
— Алла Сергеевна, но это же правда! Вы сами мне говорили, что боитесь руководить, не хотите ответственности.
Она обернулась к нему, глаза несчастные:
— Именно, Кирилл. Я вообще всего боюсь. Ни единого самостоятельного решения не принимаю. Просто плыву по течению, да и все. Ужасно стыдно.
— Ничего и не стыдно! — возмущенно выкрикнул он. — Главное, что подле вас есть люди, которые готовы — да просто счастливы! — опекать, оберегать, помогать!
— Кирилл! — предостерегающе сказала бабушка.
А у Али по щеке уже поползла слеза. Она прошептала:
— Но не могу же я всю жизнь сидеть у кого-то на шее.
Всхлипнула еше горше, закрыла лицо руками. Пробормотала:
— Простите.
Кинулась вон из комнаты.
Кирилл поднялся: бежать за нею. Но бабушка властно положила руку ему на плечо, велела:
— Не надо. Пусть поплачет. Одна.
— Но...
— Оставь ее в покое, — повторила Виктория Арнольдовна. Любовно взглянула на него, пригладила челку, нежно сказала: — Ты у меня уже мужчина.
Сильный и мудрый. А девочка наша, Аля, только растет. Давай мы с тобой — взрослые люди! — дадим ей время повзрослеть.
 | Анна и Сергей Литвиновы. Семейное проклятие |