Участники новогоднего карнавала закружились в танце. И вдруг праздничный шум перекрыл женский крик. Танцующие расступились. В центре вестибюля лежал мужчина в костюме Дракулы. Из-под тела натекла лужа крови, рядом валялся брошенный пистолет…
Лера не понимала, что происходит в их бизнес-центре «Пресня Палас»: сначала несчастный случай с подругой Ритой, теперь убийство ее шефа Шостока… Имелась лишь одна зацепка: клочок старых обоев, зажатый в руке мертвой Риты. Лет тридцать назад подобные обои встречались в московских квартирах…
Дом на Трехгорном валу оказался почти необитаемым. Одна из его последних жительниц рассказала: много лет назад в комнате с зелеными обоями повесилась женщина, у которой похитили ребенка. Неужели гибель Риты и Шостока – следствие этой всеми забытой истории?.. А вскоре Лера получила конверт с клочком темно-зеленых обоев…
Отрывок из книги:
В десять часов утра в кафе оставалось много свободных мест. Лера сидела одна, ожидая, когда подойдет Надя.
Шосток умчался в суд. Поспешность, с которой он удалился, выбила Леру из колеи. Пришлось переносить заранее назначенные встречи и сделать несколько малоприятных звонков. Не все из клиентов были корректны. Особенно бушевал Кузьмичев. Он орал, и трубка в руках Леры тряслась из-за клокотавшей мембраны.
Она знала о кознях, которые плел Шосток, чтобы отсудить детей у жены Кузьмичева. Фактически их уже отобрали и спрятали, оставалось лишь узаконить свершившийся факт в суде. Выбравшись из психушки, Евгения Кузьмичева добилась, чтобы ее показали по телевидению. Лера видела тот сюжет: слезы и мольбы матери вернуть ей детей.
Между тем в контору Шостока приходили актеры. На кастинге отобрали двоих «любовников», готовых подтвердить порочные наклонности Кузьмичевой в суде. Адвокат Гриньков нервничал и громко матерился в курилке. У него состоялась встреча с соседями Кузьмичевых, которые за деньги пообещали засвидетельствовать факт насилия матери над детьми. Сцена насилия была расписана поминутно.
Лера чувствовала себя больной. Душа рвалась прочь, не желая мириться с происходящим, но сознание цеплялось за привычное благополучие. Ввязавшись в чужой конфликт, она не смогла бы остановиться на полпути, а дойдя до конца, наверняка бы пожалела об этом.
При воспоминании о том, что случилось прошедшей ночью, Лера подумала: об этом она точно не пожалеет. Опасное приключение в утреннем свете превратилось в нечто волнующее. В то, о чем теперь было приятно вспоминать.
К столику подошла Надя и повесила сумку на спинку стула:
– Прости, еле вырвалась. Где Ева? – Она села рядом.
– Прячется.
– Ты была у нее в салоне?
– Да. Она взяла отгул. Только и разговоров что о той драке.
– Я ее так понимаю… – Всхлипнув, Надя нащупала за спиной сумку и достала платок.
– Что-то случилось? – Лера придвинулась ближе.
Не отнимая от глаз платка, Надя кивнула. Она плакала тихо, почти беззвучно.
– Кажется, у Сергея другая женщина.
«Кто б сомневался», – подумала Лера.
Сказать это вслух она не решилась. Про Сергея ходили разные слухи.
– Откуда тебе известно? – спросила Лера.
– Слышала их разговор.
– Живьем или по телефону?
– По телефону.
– С кем он говорил? Знаешь?
– Нет.
– Жаль…
– Я записала номер.
– Хочешь узнать, кто это? Нужно купить на Горбушке диск с базой телефонных номеров. Она говорила с мобильного?
Надя свернула платок, но в сумку не убрала.
– Не надо никакой базы. Я разберусь сама. Прости, совсем распустилась…
– И это ты называешь распущенностью? – Лера усмехнулась, припомнив Евину потасовку на телевидении.
– Нет. – Надя сдержанно поправила волосы. – Это я называю благоразумием. У нас взрослая дочь. Я должна думать о ней.
Лера молча кивнула. Такой расклад устраивал ее. Судить отношения между женой и мужем – дело неблагодарное.
Она достала конверт экспресс-почты и положила его на стол.
– Что это? – Надя занервничала.
– Открой и загляни внутрь.
– Не пугай меня. Я не в том настроении…
Лера взяла конверт и вынула из него клочок обоев.
– Откуда? – спросила Надя.
– Курьерская доставка в наш офис.
– А вдруг это тебе? – сказала Надя и осеклась.
– Я тоже об этом думала.
– Когда его принесли?
– В последний раз курьер приходил в день смерти Риты.
– И ты молчала?!
– Нашла только вчера.
– Думаю, и Рите, и Реутову их тоже принес курьер. Ты говорила, что он приходил в «Домовой» тем утром.
– На конверте нет имени, – заметила Лера. – Может быть, я здесь ни при чем.
– Эти клочки обоев – черные метки. Предупреждение…
– Теперь ты пугаешь меня, – тихо сказала Лера.
– Вы ходили в дом Реутова?
– Его сносят. Жителей расселили. Шестая квартира, где он жил, огромная коммуналка.
– Что-нибудь отыскали?
– Комнату с такими же обоями.
– Да ты что! – вскрикнула Надя. – В ней жил Реутов?
– Нет. В последнее время там жил некий пьяница, но он умер.
– Может, его убили? – предположила Надя.
– Говорят, спился. Хотя… – Лера пожала плечами. – Здесь может быть что угодно.
– Это уж точно…
– Встретили там старуху. – Лерин голос зазвучал глуше. – Лет тридцать тому назад в комнате с зелеными обоями повесилась женщина. После того там больше никто не жил, и только недавно появился жилец, забулдыга, который вскорости помер.
– Это все, что она рассказала? – спросила Надя.
– Нет. Жив один старикан. Его зовут Федоров Валерий Кузьмич. Он знает больше.
– Как же его найти?
– Нужно сходить в ЖЭК… Знаешь, – Лера ненадолго задумалась. – Если заглянуть в домовую книгу, можно будет узнать, кто еще жил в этой квартире.
– Дом сносят, книгу могли сдать в архив, – засомневалась Надя.
– Но ведь пока его не снесли…
– Ты права. Во всяком случае, нужно попробовать. И я знаю, кто нам поможет. – Надя смотрела куда-то поверх Лериного плеча. – Легок черт на помине.
Лера обернулась, к ним приближалась Филиция Павловна. Шанта-Жорка знала, как оказаться в нужный момент в нужном месте.
– Ты иди, – сказала Надя. – Я поговорю с ней сама.
* * *
Лера постучала, потом заглянула в кабинет Шостока.
В углу стоял человек в черном. Он обернулся. Лера увидела бледное лицо и клыки, торчащие из окровавленного рта.
Пол под ногами дрогнул, и она полетела, как будто ее уносили сильно раскачанные качели…
Бледное лицо склонилось над ней. Клыки готовы были вонзиться в ее шею. Лера замычала и беспорядочно замахала руками.
– Тише… тише… Это же я… – Страшное лицо сдвинулось, из-под него показалось еще одно, принадлежащее Шостоку. – Сама заказала мне эту хрень. – Виктор Иванович сорвал с головы маску. – Видишь? Чего ты испугалась?
– Я думала, это он…
– Кто?
– Черный человек… – прошептала Лера.
– Какой человек? – спросил Шосток.
– Простите.
Виктор Иванович поднес ей стакан:
– Выпей воды, быстрей в себя придешь.
Лера сообразила только сейчас, что лежит на полу. Перед ней на коленях стоял Шосток.
– Простите, – она попыталась встать, но сил не было. Ее словно «обесточили».
– Тебе нужно прийти в себя, – сказал Шосток и снова поднес ей воды.
Лера глотнула.
– Вот так…
– Я встану. – Она с трудом поднялась на ноги.
– Слабонервная… – сказал Шосток. – Впрочем, я напуган не меньше тебя. Ты упала как подкошенная. – Он распахнул черный плащ. – Я же просил что-нибудь героическое. Зорро, агент 007. На худой конец – Супермен.
– Агенты и Супермены закончились. На студии остались одни Дракулы, – тихо сказала Лера. Она подняла глаза. – Но зачем вы надели костюм сейчас?
– Его только что принесли. Решил примерить, а тут – ты…
– Здорово получилось. До карнавала еще два дня, а мы уже веселимся.
Пошатываясь, Лера вышла из кабинета и рухнула в свое кресло.
В ту же минуту в приемную вошла женщина и объявила с порога:
– Я к Виктору Ивановичу! Мы договорились! Он меня ждет!
Женщина была молодой и очень высокой. Белокурые волосы небрежно убраны в хвостик. Красивое лицо уродовал блуждающий, лишенный покоя взгляд.
Лера встала из-за стола:
– Минуту… Я доложу.
– Нет! – вскрикнула посетительница и рванулась к двери кабинета.
Лера оторопела, но тут же бросилась вслед за ней:
– Стойте!
Когда Лера вбежала в кабинет, женщина уже валялась в ногах Шостока.
– Умоляю! Отдайте моих детей… – Она хваталась за черную мантию Дракулы, за брюки с алыми лампасами. – Сжальтесь! Верните детей!
Вглядевшись в заплаканное лицо прорвавшейся визитерши, Лера узнала в ней Евгению Кузьмичеву. Злость испарилась в одно мгновение, осталось только желание задать Шостоку хорошую трепку.
– Чего стоишь?! – заорал он. Шеф подпрыгивал, пытаясь освободиться. – Охрану зови!
Никак не отреагировав на приказ, Лера подошла к Кузьмичевой и помогла ей подняться.
– Вам нужно успокоиться, умыться холодной водой. Идемте, я провожу.
Вернувшись в приемную, Лера почувствовала себя разбитой. Сама того не желая, она оказалась соучастницей чудовищной провокации, свидетелем полного беспредела. Вина Евгении Кузьмичевой заключалась лишь в том, что она вышла замуж за очень богатого человека. Теперь его деньги работали против нее.
* * *
Ева Полонская решила повеситься. В десять она пойдет в магазин и купит веревку. К веревке нужно купить мыла, в таких делах следует придерживаться традиций. Магазин откроется ровно в десять.
Ева сидела на кухне и ждала, пока подойдет время. Она ничего не желала вспоминать. Лицо и теперь горело от пощечины, которую ей залепила Рюмина. Конечно, Ева сама была хороша. Но ей – можно, Рюмина заслужила. За что же она ударила ее? Мало того, что она украла Люсика, ей еще надо было унизить, добить Еву. После такого нельзя жить.
Вернувшись вечером из «Останкино», Ева «сужинала» все, что было в холодильнике. Такая у нее привычка – много есть, когда особенно плохо.
Потом пришла ночь. О чем она думала? О многом. О том, как необдуманно она поступила, отказавшись от музыкальной карьеры. О том, как ошибалась, будучи уверенной, что хорошо знает мужа. Ей вспомнилось, как однажды Люсик сказал:
– Почему бы тебе не отпустить волосы? Это так романтично, когда у женщины красивые длинные волосы.
Ей и в голову не пришло сказать, что раньше ему нравились короткие стрижки. Теперь она поняла: прежде Люсик одобрял все скорее от безразличия, чем из-за любви к ней.
Жизнь кончилась в тот момент, когда он заявил: «Мне нужен развод, я ухожу», – и протянул ей ключи.
«Конечно, Рюмина – звезда, в нее влюблены тысячи мужиков. В ней все безупречно, – думала Ева. – А что я? Неудачница, которая зациклена на любви к мужу. Женщина, забывшая, когда в последний раз покупала новое платье».
Под утро ей в голову пришла ясная мысль: она чересчур сильно любила мужа. Привыкнув быть любимым, он перестал дорожить этим чувством. Упиваясь своей никчемностью, Лера задавалась вопросом:
«Как можно любить такую? Я не умею готовить. Мой суп всегда выкипает, а пироги горят».
На часах – ровно десять. Ева встала, взяла сумку и вышла из дома. Спускаясь по лестнице, вспомнила, что забыла запереть дверь.
«Какая теперь разница? Повеситься можно и в обворованной квартире», – подумала она равнодушно.
Прошлой ночью она так много плакала, что, если бы даже захотела, теперь не смогла б выжать из себя ни одной слезинки. У нее не осталось эмоций, даже ревности, а только ощущение пустоты и собственного ничтожества.
«Я недостойна его. Он полюбил другую, более интересную женщину, и я сама виновата в этом. Вот если бы я не ленилась, занималась собой, своей внешностью, чаще меняла наряды, бывала в театрах, в консерватории, встречалась с интересными людьми…»
Зайдя в магазин, Ева с ходу спросила у продавщицы:
– Скажите, где продают веревки?
– За шляпами, рядом с женской одеждой.
«Веревочный» отдел надвигался неотвратимо. Каждый шаг приближал Еву к смерти.
– Какой у вас размер головы? – спросил старушечий голос.
Рядом с Евой стояла чистенькая бабулька с цветастой шляпкой в руках.
– Пятьдесят шестой, – ответила Ева, соображая, какой длины понадобится веревка.
– Как у моей внучки, – обрадовалась бабулька, схватила Еву за руку и потащила к зеркалу. – Хочу подарить ей шляпку, да не знаю, впору ли будет. Примерь, пожалуйста. Тебе не трудно, а меня выручишь.
Старушка была милой, ей невозможно было отказать. Ева скинула капюшон и нахлобучила на голову шляпу.
– Красавица! – восхитилась старуха.
От неожиданности Ева вздрогнула. Она подняла глаза и взглянула на свое отражение. Бледное лицо, глаза – настоящие звезды, сияют, просто слепят после пролитых слез.
«Я – брошенная жена, – думал Ева. – Но почему я должна убивать себя? Что это, вселенская катастрофа? Нет. Жила я раньше без Люсика? Жила. И не всегда плохо. – Ева поправила шляпку. – Чем я хуже Рюминой? Определенно ничем. Почему же я веду себя, словно героиня дешевой мелодрамы: ах, он ушел, так дайте мне яду! – Она улыбнулась. – Я осталась одна, но это не конец жизни…»
– Девушка, вы нашли веревку? – спросила ее продавщица.
– А зачем она мне?.. – опешила Ева.
– Но вы же сами просили.
– Когда? – удивилась она.
– Да как же, всего несколько минут назад, – продавщица таращилась на нее изумленными глазами.
– Веревка мне не нужна, – заявила Ева и, сняв с головы шляпку, вернула ее старухе. – Вы с кем-то меня спутали.
Ева была уверена: мир снова ее любит. Поэтому она решила не ставить на одну доску предательство мужа, сгоревшие пироги и гибель цивилизации.
 | Анна Князева. Ключ от проклятой комнаты |